Я не гребаный мальчик-который-не-мальчик-и-который-не-выжил, я теперь Спаситель! или Поворот не туда

Воссоединение немного растерянного Нила и Генри было весьма трогательным. Даже Эмма, стоящая поодаль, прослезилась. — Молодец, — тихо сказала она, незаметно вытерев слезы и легонько хлопнув стоящего рядом Румпельштильцхена, который, как и она, блестящими глазами смотрел на внука и сына, в грудь, добавила: — Я тобой горжусь. Колдун, польщенный ее искренними словами, закусил губу и немного опустил голову, отчего волосы упали ему на лицо, скрыв несвойственный ему обычно легкий румянец, появившийся на его щеках. Если честно, блондинка, наверное, первая женщина в его жизни сказавшая, что гордится им. Искренне и от души. Он в глазах ее видел, что она не лжет. Ни одна из его жен такого ему не говорила. Ни одна из них не смотрела на него, подобно Эмме Свон, что столь неожиданно свалилась ему на голову из другого мира. Тем временем, Бей и Генри наконец оторвались друг от друга и с похожими улыбками на довольных мордахах посмотрели на них. — Ну, кто-нибудь мне может объяснить? — сказал Нил, сжав плечи сына и ведя его за собой, подошел к ним. — Я, конечно, рад, что не умер, но… Судя по тому, как его глаза то и дело возвращались к ее животу, он жаждал знать не только это. Но объяснять ничего не понадобилось. В торговом зале вдруг послышался звук резко открывшейся двери, сопровождаемое звоном колокольчика, а потом по паркету раздался топот стада слонов, становящийся все громче и громче. — Голд! — Румпель! Почти одновременно рявкнул голос Белль и Свон, судя по всему, решившая прервать свой побег, видать, после новости, что ее сына увел Темный в неизвестном направлении, которые первыми залетели в заднюю комнату, да так и застыли, увидев Нила. Не прошло и секунды, как следом за ними забежали Прекрасные, пират и Реджина, так же замершие в шоке при виде того, на чьих похоронах не так давно присутствовали. — Нил… — выдохнула Свон, изумленно смотря на своего ожившего бывшего. Сам Нил, тем временем, побледнел и круглыми глазами смотрел то на Свон, то на Эмму, обнявшую руками живот. — К-какого? Я, что, что-то пропустил? — удивленно сказал Нил, и переводя взгляд с женщины на женщину, которые выглядели, как две капли воды похожими друг на друга, разве что только одна из них была довольно беременна, иронично добавил: — Хотя, я все понимаю, в этом городе, кажется, все может быть, но близнеца у тебя точно вроде не было, Эмс. Свон сглотнула и хрипло сказала: — Она… Она не мой близнец, а… Эмма фыркнула, уже устав от этого цирка и обращаясь к Нилу, сказала: — Да, да. Я тоже Эмма Свон, только из альтернативного мира. Так что не трясись, у тебя не глюки из предсмертного опыта и в глазах у тебя не двоится. Нил моргнул, а потом потер виски. — Ясно. Я все понял, — ошарашенно пробормотал он, а потом усмехнулся и произнес: — Ну, в общем, типичный день в старом добром Сторибруке. — Что-то типа того, — весело сказала Эмма. Темный с едва заметной улыбкой посмотрел на сына и блондинку, слушая их перепалку, а потом перевел взгляд на толпу, собравшуюся в его ломбарде. Опять. — Это все, конечно, хорошо, — ехидно сказал он, — но может вы мне объясните, что вы здесь все забыли. В очередной раз. Тут отмерла Белль и ткнув в мужа перстом указующим, обвиняюще заголосила: — Как ты мог?! Ты поклялся, что изменишься! Ты во время нашей свадьбы клялся! — Свадьбы? — тихо спросил Нил, подняв бровь. Нет, он уже понял, что, кажется, с того момента в лесу, где он чуть не умер, прошло уже несколько месяцев, судя по словам сына, хотя он пока и не понимал как, но вот про то, что у него теперь есть мачеха, Генри забыл упомянуть. — Всякий может оступиться с горя, — с притворным участием прошептала Эмма ему. Нил, как и Генри, приглушенно хихикнул. Но их смех потонул в еще одном вопле разъяренной банши аки Белль. — …мерзавец! — крикнула она, стукнув в грудь своего мужа. Темный перехватил ее запястья, ощутив внезапный прилив злости к женщине перед ним. — Ты что несешь? — рыкнул он, отчего Белль невольно вздрогнула, не ожидая от него такой вспышки, но быстро встряхнувшись, она вздернула нос. — А то ты не знаешь! Ты убил вчера Мэрион! — воскликнула Белль. Колдун поднял бровь. — Что? — возмущенно сказал он. Нет, конечно, он поспособствовал смерти супруги разбойника, но вот откуда об этом Белль узнала? — Мы все видели, — воткнулся Дэвид, сложив руки на груди. — В офисе есть камеры, — добавила Реджина, которая, если честно, и не знала, что думать. С одной стороны, бедный маленький Роланд, который едва обретя мать, вновь ее потерял, а с другой… Робин снова может быть ее. Желание быть с Гудом все же перевешивало, но она не могла просто так спустить все на тормозах. Она ведь поклялась меняться. Ради Генри, ради Робина, ради себя. — И что? — спокойно сказал Темный. — Я то тут причем? Он не собирался просто так сдаваться и признавать свою вину. — Да, вот именно, — сказала Эмма, решив не бросать своего подельника. За то, что он увел сердце у супруги Гуда, она ему потом втык сделает. Наедине, так сказать. Она подошла ближе к колдуну, и поравнявшись с ним, с прищуром посмотрела на Белль. — Ты же вроде его супруга и должна защищать в первую очередь его, а не орать при всем честном народе, какая он дрянь. За которую тебя, кстати, замуж за шевелюру не тащили. — А вы бы вообще помолчали, вас это не касается, — резко сказала Белль, посмотрев на блондинку. Эмма подняла брови и выразительно положила руку себе на грудь. — Меня, душа моя, это как раз касается, — с фальшивой улыбкой сказала она и нависла над Белль, которая даже на каблуках дышала ей в подбородок. — Ведь твой бесценный супруг вчера никого убить не мог. Потому что мы с ним вчера ушли в прошлое, чтобы спасти Бей-мать-его-лфайера. Сына его, пасынка твоего. Помнишь? Ты его, случайно, свела в могилу. А вернулись мы только пару часов назад. Так что, если на камерах и засветился какой Темный, то это не твой супружник. Которого ты бы уже или принимай, какой есть, или разводись нафиг. — Так на камерах он вчера и засветился, — прямо сказал Дэвид. — Днем? — деловито спросила Эмма, и увидев кивок двойника своего отца, она тут же добавила: — Ну, вот видишь. Мы еще утром вчера ушли. Так что это не он. Это было не правда, но кто докажет иное? Колдун у нее за спиной, с трудом сохраняя спокойное выражение лица, в душе был поражен. Это было так странно… Что его кто-то защищает. Особенно женщина, с которой он, технически, знаком всего сутки. «А не жена, которая первая же и ткнула в меня пальцем и заорала: Виновен!» — горько подумал он, посмотрев на Белль. Румпельштильцхен знал, что та до конца его так и не приняла, и вряд ли когда-то примет. Но его не отпускала детская обида. Ну почему? Почему она не может этого сделать, а едва знакомая женщина может? Эта Эмма Свон его ни пилит, ни винит во всех бедах, и даже зная, что он виновен, не устраивает скандал, не читает ему нотаций, а просто защищает перед той, которая как раз это и должна была делать. Нет, он признает, что погубил Мэрион, но ради сына он бы вновь это сделал, и ему не стыдно. Он слишком много раз подводил Бейя, и не мог допустить этого еще раз, особенно когда на кону была жизнь его сына. Еще один грех на его душе, еще одна отнятая жизнь… Пусть, лишь бы его мальчик жил. — Ложь! Я днем приходила в лавку и говорила с ним, — жестко сказала Белль. — Да, крокодил еще и в участке был, — поддакнул Крюк. Эмма хмыкнула и уверенно сказала: — Нет, не мог он там быть, — после чего, она повернула голову к Темному, и слегка прищурившись, твердо добавила: — Этого же не может быть? Румпельштильцхен сжал зубы, и чувствуя себя так, словно его жизнь сейчас безвозвратно изменится, посмотрел в глаза жены и спокойно сказал: — Она права. Я последний раз всех вас видел в участке. Тогда, когда выяснилось, что Снежная королева в прошлом была знакома с мисс Свон. Из нашего мира, естественно. На миг все примолкли, а Эмма внутреннее вздохнула с облегчением, что он подтвердил ее слова. Но скандал только набирал обороты, а это была лишь прелюдия.