Цветок ириса на маковом поле

— Кёко-доно, вы наконец-то очнулись! Слава Богам! Я пыталась открыть глаза, но звонкий девчачий голос ударил по вискам пульсирующей болью. Веки снова налились свинцом. Доно? Что за историзмы? Или просто в этом почтовом городке даже местные жители стараются сохранить некоторую самобытность? С громким топотом она куда-то быстро убежала. Головная боль была невыносимой, видимо при падении я неслабо приложилась об парочку крепких булыжников. Кажется, в бардачке моей машины оставался блистер с обезболивающими таблетками. Надо только срок годности проверить. Не помню, когда закинула их туда. — Саэна-доно! Госпожа очнулась! — доносились до меня слова незнакомой девушки. Переборов слабость и желание погрузиться обратно в сон, я с трудом открыла глаза. Окружающий мир стал обретать более ясные черты. Первым, что я увидела, была высоко расположенная камидана. Алтарь был щедро украшен. По краям располагались традиционные вечнозеленые ветви японской клейеры, а в самом центре маленькое круглое зеркальце, миниатюра храма и возможно пару амулетов, края которых виднелись за стоящими впереди подношениями с саке, рисом и солью. Сёдзи в мою комнату, по старинке отделанные белой рисовой бумагой, были немного раздвинуты. Вероятно, их оставила так, недавно убежавшая отсюда незнакомка. Представляю, как здесь холодно зимой. В тех традиционных домах, что я видела до сих пор, рисовую бумагу в сёдзи давно заменили современным остеклением. Залетающий в гости ветер приятно освежал, заставляя головную боль постепенно отступать. Послышались приближающиеся шаги, теперь уже точно принадлежавшие не одному человеку. Сёдзи в мою комнату резко раздвинулись, и в проходе показались две женские фигуры. За их спинами удалось мельком разглядеть веранду и сад. Первой вошла девчушка лет четырнадцати, одетая в простое однотонное бежевое кимоно. Ткань выглядела довольно грубой, хоть целой и чистой. На секунду даже промелькнула мысль, что такой материал может легко натирать и вызывать раздражение кожи. Не знаю, что смогло бы меня сподвигнуть купить нечто подобное. Она тут же отступила в сторону, поклонилась и чуть испуганно произнесла: — Проходите, госпожа! — Я уже думала, ты не выживешь, — знакомый мне с детства голос полный равнодушия заполнил комнату. Казалось, что мир затих, предвкушая возможную бурю. — Мама?! — удивилась я, пытаясь приподняться на локтях. Футон был немного жестковат, или просто уже привыкла с Реном спать на кровати. Сложно сказать так сразу. Мама была тоже одета в кимоно в пол, но в отличие от девчушки, которая продолжала стоять в поклоне, оно было из явно очень дорогого нежно-розового шелка, богато украшенного вышивкой. — Хотару, выйди, — обратилась мама приказным тоном к девчушке. — И сходи на кухню за настойкой, которую лекарь передал сегодня. — Хорошо, госпожа, — быстро кинула она, спешно поклонилась и пулей выскочила из комнаты. Головная боль снова стала усиливаться. Я либо сплю и не могу проснуться, либо сейчас участвую в съемках исторического фильма. Но не то, ни другое не подходило. Да и откуда здесь взяться именно ей. Да уж, неплохо меня головой приложило об камни на сегодняшнем солнцепеке. — Ты почти погибла, — в ее голосе читалось скорее возмущение, чем волнение. — Как ты оказалась во время пожара в том горящем доме? — Пожар? — удивилась я и уставилась на мать. Да это была определенно моя мама, но все в ней было как-то не так. Не только одежда, прическа и речь. Было что-то еще. Что пока не удалось уловить. — Только не делай вид, что ничего не помнишь, Кёко. Я тебе говорила уже не один раз. Твое поведение недостойно дочери главы клана. Перед тем, как что-то сделать, ты думаешь, чем это обернется для твоего отца? Я нервно сглотнула слюну, не зная, что сказать. Меня поглотил страх. Все было слишком реальным для сна. Особенно боль. — Молчишь? Мне определенно что-то нужно было сказать, а еще бы поскорее разобраться с происходящим. — Я, в самом деле… — начала неспешно, пытаясь на ходу что-то придумать. Но меня вовремя спасла, вернувшаяся уже с подносом Хотару. — Проследи, чтобы она сейчас же приняла настойку. — Да, госпожа. Я уже с облегчением выдохнула, когда поняла, что мама собралась уходить. Но расслабляться так быстро не стоило. Едва вступив на деревянный пол веранды, она не оборачиваясь сурово произнесла: — Теперь наш клан многим стал обязанным клану Ако. Шотаро-доно спас тебе жизнь, вытащив из-под завала при пожаре. Надеюсь, ты осознаешь все последствия этого для твоего отца? Шотаро? Доно?! Я либо сходила с ума, либо… Черт возьми, что происходит? Какой клан Ако? У Шотаро совсем другая фамилия. И с какого момента я принадлежу какому-то клану? — Кёко-доно, выпейте, пожалуйста. Лекарь сказал, это избавит вас от боли и поможет заснуть, — Хотару сидела передо мной на коленях, двумя руками протянув небольшую чашку. — Что это? — спросила я и забрала чашку, с подозрением разглядывая желтоватую жидкость. — Маковая настойка. Если я правильно расслышала… — начала говорить Хотару, а затем резко замолчала и прикусила губу. — Говори, не бойся, — старалась успокоить девчушку, которая явно знала гораздо больше меня. — Я не собиралась подслушивать, Кёко-доно, — неуверенно продолжила она, с подозрением посматривая на меня. — Хотару, я верю тебе, — сказала я и сделала небольшой глоток. Жидкость действительно пахла маком и имела горьковатый вкус. Поэтому, уже не опасаясь, я выпила все, что оставалось в чашке. Но затем, мой взгляд упал на поднос: — А это откуда?! — Кёко-доно, это жена лекаря передала с посыльным вместе с настойкой. Она сказала, вы все поймете, — тяжело выдохнула Хотару и опустила виновато голову, словно ожидала получения наказания. Мои руки сами по себе сжались в кулаки. Цветок голубого мака лежал на подносе рядом с кувшином с водой. Кажется, я знаю, кто та самая жена лекаря. — Хотару, подними голову, — попросила я, едва сохраняя спокойствие. — Что еще она сказала? — Больше ничего, Кёко-доно. Посыльный передал только это. — Ты уверена? — Да, госпожа. — Хорошо, Хотару. Тогда расскажи мне о пожаре, — почти потребовала я, но мне резко захотелось спать, и вновь перед глазами все стало расплываться. Последнее, что я помню, это слова девчушки, которые скорее походили на далекое эхо: — Кёко-доно, сначала вам нужно отдохнуть. Вы едва не погибли.