О псевдо-ведьме и похотливом коте

Сообщение для тех, кто читает и ждет продолжение: я честно хотела написать и выложить главу еще в четверг, но я, не найдя фильм "Тепло наших тел" в нормальном качестве и озвучке, в печали и разочаровании в мире наткнулась на одноименный роман Мариона Айзека, по которому и снимался фильм. Меня, собственно, унесло. Миль пардон, дамы и господа (если таковые имеются). Приятного прочтения. ______________________________________________________________________ После того, как Мейко быстро ушла от квартиры Луки, подумав невесть что, девушка еще некоторое время стояла с протянутой рукой и открытым ртом. Мысли в голове полыхали яркими буквами, но отдельные слова никак не могли логически выстроиться в цельное предложение. Что теперь делать-то? Что? - Может, уйдем с порога? – фиолетововолосый парень смотрел на нее, облокотившись о дверной косяк. Будто очнувшись ото сна, Мегурине вздрогнула и повернулась к нему всем телом. Потом глубоко вздохнула и, закрыв входную дверь, вернулась на кухню, но, задумчиво окинув Гакупо взглядом, пошла в комнату. Вывернув наизнанку несколько полок в шкафу, розововолосая вручила ему стопку мужской одежды (у нее всегда хранилась одежда брата на всякий случай). - Благодарю, - черная футболка и джинсы пришлись ему впору. Лука кивнула, продолжая пробегать глазами по статьям во вчерашней газете, приятно пахнувшей типографской краской. Она искала работу. С прежней работой на жизнь ей хватало, да и Луки периодически пополнял ее счет в банке. Сначала все было очень удобно: утром Лука отрабатывала смену барменшей в том судьбоносном кафе, а потом с Мейко и Кайто ехала на вечерние пары в институт. Но недавно ее перевели на дневное отделение, и с полюбившимся местом работы пришлось попрощаться и в срочном порядке искать новое. Жизнь не всегда делает так, как нам хочется. Гакупо понял, что сейчас лучше не отвлекать, и сменил человеческий облик на кошачью ипостась, чтобы не смущать ее своим присутствием. Он грациозно и легко прыгнул ей на колени, а девушка стала бездумно гладить его по шелковистой шерсти, отчего тот, пригревшись, кажется, задремал даже. Когда девушка добралась до статей с работами, ее взгляд стал более осмысленным и впился в черные буквы. Но пока попадалось не то: требовались грузчики, водители, повара и другие не очень женские профессии. Мегурине, отчаявшись, уже хотела отложить газету и с разочарованным вздохом откинуться на спинку стула, как глаза выхватили маленькую рамочку с поиском людей, умеющих работать с кадрами. Чуть не издав радостный ликующий возглас, девушка схватила телефон и набрала номер. - Слушаю, - послышался на том конце приятный мужской баритон. - Добрый день, - теребя пуговицу на пижаме, она старалась унять дрожь волнения и придать голосу уверенность. – Я нашла в газете Ваше объявление о поиске кадровиков. Место все еще вакантно? - Конечно, мадемуазель, - такое обращение ее смутило, а тон собеседника, кажется, стал более теплым. – Вам нужно будет только пройти собеседование. - А сегодня можно? – надежда есть, что не могло не радовать. - Часам к восьми Вам будет удобно? - Вполне. - Тогда жду Вас по адресу, указанному в объявлении, - и голубоглазая уже прощалась с короткими гудками. Она пыталась унять трясущиеся руки: всегда, когда она кому-то звонила, начинала волноваться, а потому старалась избегать общения по телефону. Кажется, получилось. Спустя долгое время бесплодных поисков ей, наконец, удалось найти хоть что-то. А такое позднее время ее ничуть не смущало: мало ли, может, человек занятой очень. Рука сама легла на спящего кота, рефлекторно мягко поглаживая, а в голове медленно прокручивался немногочисленный гардероб. Так незаметно и нервы успокоились. Когда Гакупо проснулся, часы показывали начало девятого, а Луки дома не было, хотя ушла она, судя по яркому запаху, сравнительно недавно. Медленно и с наслаждением потянувшись, кот прыгнул на кухонный стол, где лежала газета, открытая на странице с вакансиями. Чароитовые глаза, все еще не утратившие сонную дымку, прошлись по каждому столбцу, пока не наткнулись на небольшое объявление, обведенное ручкой. Ничего, вроде бы, странного: ну управление персоналом, ну молодые девушки, ну договорная зарплата. Ничего, если бы не адрес. - Дура! – взвыл парень и выпрыгнул в открытую форточку. Перепрыгивая с балкона на балкон, он без травм оказался на земле и стремглав помчался к улице, где должна сейчас быть девушка. Чтоб ее, эту глупую, легкомысленную девку! Как она могла вообще даже подумать об этом месте, как о работе? И ведь выбрала не абы какое место, а самый что ни на есть бордель. Неужели ее нисколько не смутило, что эта улица, мать его, по вечерам становится улицей красных фонарей, полной игорных домов, борделей, стриптиз-клубов, притонов и тому подобному? Он находился в этом городе не так много, а повидал, похоже, больше нее, живущей здесь всю жизнь. Какая же она, черт возьми, наивная, доверчивая, незнающая простушка! А не будь его рядом, она бы себе судьбу сломала и моральную травму на всю оставшуюся жизнь заработала. Слабая ведь, не выкарабкается. От этой мысли болезненно сжалось сердце от обиды, гнев отступил, и осталось жгучее беспокойство, заставляющее бежать быстрее и чуть ли не в человека обращаться. С другой стороны, а ему-то что? Она такая же девушка, как и все остальные. Ну, спутал он ее с той ненавистной ведьмой, и дальше бы на поиски пошел, исчезнув из ее жизни навсегда. Но нет, он почему-то остался, хотя на возможность уйти был целый день. И ему самому интересно, почему. Но вряд ли все дело в этом необычно-открытом взгляде, тех тонких, так нежно гладящих пальцах и таких очаровательно-детских попытках быть взрослой и все понимающей в этой жизни. Определенно, это тут не при чем. Он просто должен загладить свою вину перед ней за такое жесткое недоразумение и нежелание слушать. С этими мыслями Камуи выбежал на широкую улицу цитадели разврата и страстных утех. В нос ударила резкая какофония, состоящая из мускусного, алкогольного и омерзительно-похотливого запаха. Не запах даже – вонь, от которой коту захотелось сбежать или закупорить чем-нибудь дыхательные пути. Но думать времени не было – парень побежал вглубь улицы к тому дому. Поразительно, как меняется эта улица ночью. А днем это всего лишь малопримечательный деловой центр, забитый офисами, уютными ресторанчиками и магазинами. Удивительно, насколько же изменились обычаи современного мира по сравнению с теми, когда родился он. Тогда была самурайская честь, доблесть, скромность, а сейчас куда-то эти нравы подевались, и им на смену пришли легкомыслие, необязательность и похоть. Просто пиршество смертных грехов. Дом, который он искал, днем выглядел как китайский ресторан: бордовые стены с деревянными балками, изогнутая черепичная крыша с ныне висящими красными бумажными фонарями. На входе стояли размалеванные путаны в откровенных платьях, прислонившиеся спиной к стене и согнув ногу в колене. Отвратительно. Представив, как Лука будет в чем-то подобном стоять и завлекать клиентов, а потом ее будут касаться чьи-то грязные пальцы, и уже поднималась со дна животная ярость. Влетев в открывшую дверь борделя, кот остановился, пытаясь выловить из этого несравненного «французского парфюма» запах Луки, что было обречено на провал. Фыркнув, Гакупо, припомнив номер комнаты, где должен сидеть «работодатель», выбежал обратно на улицу и запрыгнул на козырек, откуда по балконам и оконным подоконникам намеревался попасть на самый верхний этаж. К счастью, окно «главного офиса» было приоткрыто, чего вполне хватило, чтобы оказаться в комнате. На кота уставились две пары глаз: раздраженные и затравленные. Первые принадлежали молодому миловидному брюнету в очках и строгом костюме. На бейджике было выгравировано его имя: Киетеру Хияма. А вторые, конечно же, были Луки. Снова посветлевшие от страха, как тогда, с узким зрачком. Мегурине была смертельно бледная, сжавшаяся, ее грудь высоко вздымалась от тяжелого дыхания и с дрожью опускалась, дыхание было громким и хриплым. Снова переведя взгляд на «работодателя», кот зашипел и выгнулся дугой, а потом обратился человеком, чем немало удивил на юношу. - Что за…? – начал было он, но охрану позвать не успел, потому что Гакупо в один прыжок преодолел расстояние между окном и столом и, схватив за волосы, со всей силы смачно приложил лицом об стол, отчего тот просто отключился. - Рот закрой, сутенер хренов, - рыкнул Камуи подрагивающим от гнева голосом. – А ты… - он обернулся к девушке, подбирая грозные слова, чтобы описать ее поведение. Она сжалась еще больше. Стало еще страшней. И до него она уже успела проклясть себя всеми возможными словами, которые существуют, за такую недальновидность. Вообще, в объявлении лжи не было: да, это была работа с кадрами, то бишь на деле ублажение клиентов. Но когда она пришла, отказаться уже было невозможно, ибо этот Киетеру стал угрожать. Вообще, Мегурине боялась такой близости. А романы привили ей правило, что секс если и не после свадьбы, то только с любимым мужчиной. Нынешнее подрастающее поколение вгоняло ее в глубокое потрясение от их принципов и поведения. Хоть циником и мизантропом становись. А потом, когда она отчаялась, что случится чудо, и кто-нибудь придет на помощь – явился Гакупо, как рыцарь, спасающий от сил зла заточенную в башню принцессу. Но сказка была бы такой правдивой, если бы не было до онемения конечностей страшно, а этот «рыцарь без страху и упреку» хотел бы, судя по взгляду и голосу, и сам ее убить вместо этого самого зла. - Гаку, - пискнула она, пытаясь отойти дальше, но запнулась о складку неровно уложенного ковра и упала, хотя затравленный взгляд кролика на удава так и не отвела. - Неразумное, легкомысленное, безответственное, невнимательное дитя! – сверля ее своими удивительными для человека глазами и раздраженно махая хвостом, ругал он, встав перед ее ногами на колени и, подавшись вперед, уперев руки по обе ее стороны в районе бедер. – У тебя чувство самосохранения отбито, что ли? Уже одно позднее время должно было тебя отпугнуть и навсегда забыть об этом адресе! Неужели ты не знала, во что превращается и каким родом услуг пестрит эта улица ночью? Почему я знаю это лучше, чем ты, хотя нахожусь в этом городе от силы неделю? Девушка чувствовала себя нашкодившим котенком или маленькой девочкой, которую отчитывают за проступок. Было уже не так страшно, когда в его голосе стали проступать нотки беспокойства, хотя выглядел он по-прежнему грозно. А еще из-за такой близости его лица, она могла рассмотреть все синие прожилки его глаз, таких затягивающих в свою чароитовую бездну, и ему даже такое выражение лица, искаженное злой гримасой, шло. И, не отдавая себе отчет в действиях, Лука подалась вперед и просто уткнулась ему в плечо, роняя на пол слезы осознания того ужаса, который мог бы с ней произойти, не приди этот кот-не кот за ней. А ведь его могло и не быть тут. Какая ему, собственно, от этого выгода? Зачем ему приходить за незнакомой девушкой, которую по случайности спутал с искомой ведьмой. Просто мог бы взять и уйти из дома, но не исчез почему-то. Почему же? Парень вздрогнул, прижав уши и прерывая гневную тираду. Потом неуверенно ее обнял и сел по-турецки, гладя по волосам. А она по-прежнему прижималась лбом к его плечу и рвано дышала на руку. А потом просто уснула, так и не переставая плакать. Фиолетововолосый аккуратно облокотил ее о стену и решил, что этот горе-сутенер не обломится, если одолжит ему костюм. Сидел он на Камуи, как выяснилось, не плохо, да и материал дорогой – губа не дура у этого брюнета. Так же аккуратно он поднял розововолосую на руки и вышел из кабинета, а потом под удивленные взгляды проституток и их клиентов (их, скорее всего, больше удивили его уши) – из здания. Мегурине ни разу не проснулась, лишь прижалась доверчиво к нему, обвив за шею руками. На двух человеческих ногах дорога до дома заняла раза в два меньше времени, чем в кошачьей ипостаси. Ключ был у нее в кармане пиджака, но пришлось помучиться с открыванием двери, ибо несколько мешал груз на руках. Войдя, наконец, в темную квартиру, он отнес ее в комнату и, включив мягкий свет настенного бра, положил на кровать, на которой она свернулась калачиком, поджав к груди колени, будто старалась укрыть себя от внешних угроз. Вот в каком месте ей двадцать лет? Маленькая десятилетняя девочка, потерявшая любимого мишку, без которого нельзя спать, потому что он ее от кошмаров охраняет. Гакупо сел перед ней на корточки, смотря на ее лицо, темные круги под глазами, и мокрые слипшиеся дрожащие ресницы. А потом неожиданно для себя, снова прижав уши к голове, наклонился к ее лицу, стирая губами влажные дорожки слез с ее щек, и прикоснулся своим лбом к ее. Такая она вызывала в нем жгучее желание защищать от всех напастей этого мира, учить ее жить, ведь без него она загнется, пропадет в пучине этой жестокости и такой ненавистной ей лжи. Маленькая наивная простушка. Вот черта с два он ее теперь бросит.