О псевдо-ведьме и похотливом коте

Утро для Луки началось, когда электронные часы на тумбочке показывали двенадцатый час. Голова, вопреки ожиданию, не болела немилосердно, но во рту, будто эскадрон гусар ночевал. Бутылка воды около кровати оказалась как нельзя кстати. Сухие губы смочила живительная вода, продолжая возрождать организм, стекая по пищеводу. Удовлетворенная Мегурине снова рухнула на кровать, раскинув руки, но кота над головой не оказалось. Надо бы его покормить, а то черт знает, когда он там ел. А для этого каким-то образом надо оторваться от кровати, чего делать совершенно не хотелось. Но Лука была бы не Лукой, если бы не дала себе мысленного смачного пинка, вследствие чего совершила утренний паркур: скатилась с кровати. Полдела, собственно, сделано. Начало было дано вполне радужное, что не могло не радовать. Но стоило девушке ступить на порог кухни, ее тут же пригвоздило к полу, потому что на нее в упор смотрел полностью голый, охрененного телосложения парень с черными, забавно дергающимися, кошачьими ушками на растрепанной фиолетововолосой голове и извивающимся хвостом. Тоже черным. А глаза у него, кстати, были такие же, как у того кота и с таким же узким зрачком. Мегурине медленно моргнула, заливаясь краской и силясь оторвать взгляд от того, что было ниже пояса, учась заново дышать и судорожно вспоминая, как мог этот гражданин оказаться в ее квартире, если с вечера в ней находились только она и кот. Но додумать ей не дали, так как этот красавец в два шага преодолел разделяющее их расстояние и встал к ней вплотную. Но на этом чудеса не закончились, так как он медленно наклонился (к слову, был на голову выше нее) к ее шее, опаляя ее горячим дыханием и вызывая просто легион мурашек, и лизнул кожу за мочкой уха. Колени мелко задрожали, и тело стало словно ватным, и розововолосая непременно бы больно ударилась копчиком об пол, если бы ее резко и больно не схватили за волосы и не приставили бы отрезвляюще-холодное лезвие кухонного ножа к горлу. А глаза свои затягивающие, теперь гневом полыхающие и каким-то мстительным торжеством, он вперил посветлевшие голубые жертвы своей. - Я наконец-то нашел тебя, - низкий, бархатный и, мать его, до остервенения сексуально-мурлыкающий голос тягуче вливался в ухо, мешая рационально соображать, а заодно и лишая возможности хоть какие-то звуки издавать. Но было страшно: нож у горла как-то не вдохновлял отдаться в страсть романных страниц, где в подробностях описывались такие сцены (без ножа, конечно же). Было совсем немного страшно до бьющегося с перебоями и захлебывающего от ужаса сердца, находящихся в броуновском движении мыслей, не желающих собраться в единую кучу, и онемевшего тела, казалось, сделанного из камня. Кто это?! Вор? Насильник? Маньяк? Кто, черт его дери?! Рука медленно потянулась к пустой вазе, стоящей на маленьком столике около дверного косяка, но рука, держащая волосы, перехватила запястье с такой силой, что синяки, наверное, останутся. - Этот номер не пройдет, - победоносно ухмыльнулся он, но тут его лицо скривилось гримасой адской боли, и он, отпустив девушку, скрючился на полу у ее ног, выронив нож. Кто бы что не говорил, а коленкой в пах – самое действенное средство. А для закрепления эффекта Лука все же разбила о его голову вазу, разом выбив все сознание. Ну, Лука, ну молодец, ну вляпалась. Перевернув дом вверх дном, она нашла какую-то более-менее приличную веревку для сушки белья и привязала руки и ноги неудавшегося убийцы к спинке и ножкам стула соответственно, еле-еле усадив на него. И еще полотенцем нижнюю часть прикрыла, а то единственная особь мужского пола, которого она видела голым, был ее брат Луки, да и то было в далеком детстве. А так же все колюще-режущие предметы из поля видимости убрала. Потом села с другой стороны стола на стул и стала лихорадочно соображать о своих дальнейших действиях. Нет, вообще, единственное, что было вполне себе очевидным: позвонить в полицию и дождаться, когда они приедут и заберут этого странного человека с кошачьими ушами и хвостом, которые были, кажется, вполне себе настоящими. Но, еще раз оглядев парня, она смекнула о всей комичности ситуации, и охранники правопорядка лишь бы рассмеялись и посоветовали бы ей меньше пить, чтобы помнить с утра, как всякие голые мужики у нее в квартире оказываются. А уши с хвостом, мол, ненастоящие и сейчас чего только не бывает. Было бы смешно, если бы не было так грустно, а доказательств у нее все равно нет. Желудок требовательно обратил внимание к своей скромной персоне, прерывая кое-как вставшие на место мысли. Девушка, вздохнув, подошла к плите и нажала кнопочку на электрическом чайнике, попутно доставая с полки молотый кофе. Спокойствие постепенно возвращалось с каждым глотком бодрящего ароматного напитка. А новый сожитель ее так и не хотел появляться, что удивляло. Странный гость, приходя в себя, зашевелился и тихо застонал. Да, вазой она его, видимо, хорошо приложила. - Ведьма! – глухо рыкнул он, резко вскинув голову и подавшись всем телом вперед. Зрачки полыхающих какой-то животной ненавистью глаз сузились настолько, что стали чуть ли не с игольное ушко, и Мегурине невольно отпрянула немного, но попыталась взять себя в руки. - Минутку, уважаемый, - примирительно начала она, - здесь, скорее всего, какое-то недоразумение вышло: Вы меня с кем-то перепутали, я никакая не ведьма, не говоря уж о том, что в наше время их сейчас вообще нет. - Тебе не обмануть меня, - Господь Всемогущий, какой же у него голос-то, а, - ведьма. Я должен тебя убить, чтобы снять твое проклятие. - Так, парень, - девушке крайне не нравилось, что ее не слышат. Она встала со своего места и пошла к нему, наклонившись, чтобы их лица были на одном уровне. – Во-первых, я не ведьма. Во-вторых, меня зовут Лука. В-третьих, если ты сейчас же не прекратишь, я отрежу самое дорогое, что у тебя есть. И в-четвертых, я все еще надеюсь на конструктивный разговор с настроенным на него собеседником. Мамочки, а внутри-то все ходуном ходит от страха, и руки от волнения вспотели. Нет, Мейко-то научила всяким таким фразам, чтобы защитить себя, но не научила тому, как при таком раскладе спокойной оставаться. - Тебе не заговорить мне зубы, - прошипел безымянный псих, сузив глаза, за что тут же получил смачную пощечину. Нет, правда, шанс ему розововолосая дала, а он им не воспользовался, вот и не выйдет нормального разговора теперь. Она была, может, и спокойная, но вспыльчивая. Девушка схватила его за ухо и развернула к себе, отчего тот сдавленно зашипел, и хвост трубой поднялся. - Слушай меня, - растратив всю вежливость и переходя на «ты», - я повторяю тебе еще раз: я не ведьма и ни о каких проклятиях знать не знаю, - отчеканила она, делая ударение на каждое слово. - Да, как же, так я тебе и поверил, - но парень оказался на удивление твердолобым и непробиваемым. – Уже не помнишь, на кого какие заклятия повесила? И Луке захотелось сильно приложить его об столешницу, чтобы мозги на место встали. Ну, о-очень зачесались руки. Но она ему вывернула ухо, за что чуть не получила укус. Больно, видимо… И эта ругань слепого с глухим могла бы продолжиться еще до вечера, если бы у него красноречиво не заявил о своем присутствии желудок, на что девушка хмыкнула и развернулась к пока еще достаточно теплому чайнику. Через пару мгновений перед парнем опустилась дымящаяся кружка с чаем и вазочка с печеньем. - Давай так, - уже отойдя от праведного гнева, Мегурине встала перед ним, сложив руки на груди. – Я тебя развязываю и даю возможность поесть и осмотреть мою квартиру, чтобы ты поверил в мою непричастность к твоей проблеме, а ты мне рассказываешь, с кем именно меня перепутал и что за напасть с тобой приключилась. Идет? Пристально смотря ей в глаза, загадочный псих кивнул, и девушка со вздохом стала его развязывать. Когда последняя часть тела была освобождена, ее запястья перехватили и опрокинули на пол, придавив коленями ноги, полностью лишая возможности хоть чем-то пошевелить. А полотенце было потеряно еще где-то в полете, снова обнажая пикантные подробности. Он, что, не стесняется и совсем стыд потерял?! - Лжец! – выплюнула голубоглазая ему прямо в лицо, находящееся сантиметрах в десяти от ее. А ложь, обманы и все с этим связанное она не любила больше всего. - Так я и буду давать обещания ведьме, - голос сочился ядом, а чароитовые, с синими прожилками глаза прожигали насквозь. – Дай мне тебя просто убить. И тут Лука не выдержала, словно струна, до этого державшая ее спокойной, лопнула, в глазах помутнело, смазывая искаженное желчью лицо, и потекли крупные слезы обиды. Все, она сдается – больше нет ни идей, ни сил, ни желания искать компромисс. Пусть только отпустит и делает, что хочет, лишь бы из жизни ее исчез и забылся как страшный сон. Стальная хватка опешившего парня на секунду ослабла, но и ее хватило, чтобы столкнуть его с себя и отползти как можно дальше, а потом уткнуть голову в колени, обняв себя руками, и продолжать плакать, звонко шмыгая носом. Нет, не рыдать в голос (не заслужил он), а просто тихо плакать от обиды и разочарования. - Не надейся меня разжалобить своими ненастоящими слезами, ведьма, - раздался его все еще желчный голос, но в ответ ему в нос уткнулся оттопыренный средний палец, отчего тот снова слегка прифигел. А Мегурине больше не собиралась ему ничего объяснять и говорить. Все. Достал. Упрямый баран.