Безумие заканчивается безумием

“Я не хотела, чтобы ты меня нашел. Я не хотела, чтобы ты меня нашел. Я не хотела...” Ее голос отчетливо раздается в его голове. Сена спит, прижавшись спиной к его груди. Но голос не желает уходить. Неужели чувство вины никогда не утихнет? - Что случилось? - этот вопрос возвращает его к реальности. Ямач на мгновение закрывает глаза, а когда открывает, будто становится другим человеком, на лице появляется улыбка. Но она видела его взгляд за секунду до, взгляд, пронизанный болью. - Нет ничего, - мягко произносит он, но видит, что беспокойство ее не оставляет. - Все прошло. Все проходит, когда ты рядом. Сена закрывает глаза, когда он прижимается губами к его лбу. Если бы только он мог себя простить, также, как это сделала она, дышать стало бы легче. Им обоим. Но Сена не знает, что сказать. Просто оставляет на его шее невесомый поцелуй. - Все пройдет, слышишь? - шепчет она в конце концов. - Мы справимся. Кто, если не мы? - И правда, - едва слышно усмехается он.   Когда они спускаются вниз, семья уже собирается за завтраком. Сена садится за стол и медленно обводит всех взглядом. Давно этого не было. И все как будто как раньше, не считая несколько пустующих мест за столом да невидимых, незаживающих ран. Вот госпожа Султан, женщина, подарившая Сене мужа. Та, с которой она поначалу воевала, та, которую теперь называет мамой. Эта война не пощадила никого, могла ли ее обойти стороной? Никто не пострадал так, как она, каждый удар, нанесенный семье, оставлял на ней след. Человек стареет не тогда, когда отмечает очередной день рождения. Человек стареет тогда, когда за день проживает годы. Мать стареет тогда, когда теряет ребенка. Сена теперь тоже это знала. Украдкой, она взглянула на мужа. Сможет ли она когда-нибдь ему рассказать? Когда? В один из вечеров, когда он снова вернется домой, а на его плечах будет лежать весь мир с его проблемами? Или тогда, когда он снова скажет ей “Все будет прекрасно”, но глаза его скажут совсем о другом? Печальные мысли прерывает Джумали, самый старший из братьев, вихрем ворвавшийся на кухню.  - Доброе утро, - здоровается он со всеми разом, но, проходя мимо младшего брата, бросает любимое “малыш” и хлопает того по плечу. Не сумев сдержаться, Сена опускает голову и улыбается в тарелку. Эта братская любовь ее умиляет. И восхищает каждый раз. Должно быть, потому что она сама совсем недавно узнала, каково это. Кстати об этом...сегодня ей придется отлучиться. Дождавшись, пока все позавтракают и встанут из-за стола, Сена тоже поднимается. Она знает, что Ямач подойдет к ней, чтобы поцеловать на прощание. В комнате они остаются одни. - Ямач, мне нужно будет выйти сегодня. - Хорошо, - кивает он, - ребята отвезут. Куда? - Мне нужно встретиться с Дерен, - не моргнув глазом, врет Сена. - Она будет ждать меня на квартире. - Хорошо, я предупрежу их. Только не задерживайся, ладно? - Хорошо, - отвечает она и, дождавшись пока он отойдет на пару шагов, добавляет, не сдержав усмешки: - ...малыш. Как она и ожидала, он замирает на пороге. Сена готова расцеловать вот это его смеющееся лицо, хотя бы на миг из его глаз исчезает боль. - Вы только посмотрите на нее, - Ямач качает головой. - Твое счастье, что брат не слышит. Он делает несколько шагов к ней и поднимает руки, будто хочет пощекотать ее. - Хорошо-хорошо, я пошутила, не делай, пожалуйста, не делай так, - щебечет она. - То-то же. - Буду ждать тебя вечером. Возвращайся поскорее. Он целует ее в уголок губ и все же уходит. “Надо не забыть предупредить Дерен,” - думает она и берет в руки телефон.   - Я скоро вернусь, вы можете подождать здесь, - говорит она ребятам и выходит из машины. - Невестка, брат говорил до самой квартиры, - бубнит один из них, выходя следом. - Хорошо, если вам так хочется стоять у двери, - пожимает Сена плечами и направляется к подъезду. “Только бы она уже пришла”. К счастью, на этот раз ее молитвы были услышаны. Как только Сена захлопывает входную дверь, понимает, что в квартире она не одна. Сена входит в комнату, и человек, что стоял у стены напротив, оборачивается. Наверное, она никогда не привыкнет смотреть на нее и видеть собственное отражение: карие глаза, лицо, что точь-в-точь повторяет ее собственное, волосы, чуть более темного оттенка и чуть короче. - Наконец-то, - произносит девушка. - Я соскучилась. Это странно: человек, которого она не знала восемнадцать лет, за месяцы успел стать роднее, чем те, кого она знала всю жизнь. Вот и ее аромат уже стал родным и таким знакомым. - Тебя что-то тревожит, - говорит Хаят, глядя на сестру. Она не спрашивает, утверждает. - Проще сказать, что меня не тревожит, - вздыхает Сена. - Давай начнем с главного. Ямач? - Все хорошо. Между нами все хорошо. Но как быть с тем, что творится вокруг? Я знаю, чувствую, что происходит что-то, что затронет нас всех. Не может быть иначе. Не после того, что уже произошло. И это еще не говоря о том, чего он еще не знает. - Ты рассказала ему обо мне? Сена качает головой. - Почему? - Потому что ты просила. - Сена, - Хаят приближается к ней и берет за руки. - Ты знаешь, почему я попросила тебя об этом. Опасно. Носить фамилию Кочовалы опасно, но быть частью моей семьи - опаснее в тысячи раз. Но если это на тебя давит...то есть, я хочу сказать...я хочу тебя защитить. Но я не хочу, чтобы ты переживала еще и из-за этого, поэтому, если ты считаешь, что ему лучше знать... - Я расскажу ему, - Сена успокаивающе гладит Хаят по плечу. - Расскажу. Но не сейчас. - Хорошо. Поняла. Тогда...ты рассказала ему о том, что случилось с тобой? Сена вновь качает головой. - Я хочу, чтобы узнал. В конце концов, это наша общая боль. Но не тогда, когда он и так почти раздавлен, понимаешь? - Понимаю, - кивает Хаят. - Но вижу и другое. Ты снова забываешь о себе. В этом вся ты. - Что поделать, - со вздохом говорит Сена.   Ямач возвращается домой и направляется прямиком в гостиную, где видит Селима. Вот уже сколько времени он видит на лице брата одно и то же выражение, смесь чувства вины и боли. Его сжигает огонь, в который он сам же и бросил всю семью. Но какой теперь от этого толк? Ямач делает шаг, но тут же останавливается: в комнату входит Сена. Вот она садится в кресло рядом с Селимом, что-то говорит ему, и лицо мужчины расслабляется. Вот он что-то отвечает, она улыбается ему, и они вместе начинают смеяться. Ямач чувствует, как становится легче дышать. Как ей это удается? Сена была первой, кто простил Селима, первой, кто подал ему руку. Хотя именно она пострадала больше всех. Кто знает, смогли бы его простить, если бы не она. Рядом с ней люди залечивают свои раны, кто бы это ни был: он сам, его друзья, его семья, люди из Чукура. Если у Чукура и есть сердце, то вот оно, прямо перед ним. - Ямач, - оборачивается Сена, услышав шорох. - Когда ты пришел? - Только что, - он все же присоединяется к ним в гостиной. - Я, пожалуй, пойду. Спокойной ночи, - спешит ретироваться Селим и оставляет их наедине. Дождавшись, пока он выйдет из комнаты, Ямач берет жену за руку и тянет ее к себе. - Ты меня удивляешь, - шепчет он, обнимая ее и вдыхая любимый аромат. - Я же обещала, что буду ждать тебя. - Я не о том, - отстраняется он и проводит ладонью по ее лицу. Сена вздергивает подбородок, следуя за его прикосновениями, и он видит смесь нежности и удовольствия на ее лице. Сколько времени они были лишены таких простых радостей, как прикосновения? - Как тебе удается быть такой: всепрощающей, понимающей? Она прижимается к нему и пожимает плечами. - Не знаю. Я разве такая? - Ты даже не представляешь, насколько. “Хаят говорила что-то такое”, - едва не произносит Сена вслух, но в последний момент осекается. - Если ты спасаешь Чукур, кто-то должен спасать тебя, - говорит она вместо этого. - У тебя получается. Ты единственная, у кого получается.