Нянька для Божка

Когда тебе позвонил Тор и попросил посидеть со своим младшим братишкой, ты конечно же согласилась. Не отказывать же другу, который спас тебе жизнь?.. Но вот теперь, стоя с открытой дверью и с таким же открытым ртом, ты просто поверить не могла, что этот черноволосый, зеленоглазый инопланетянин, закованный в увесистые кандалы, совсем недавно погубил кучу народу и попытался поработить твою планету, мог быть братом Одинсона. И вот теперь стоит на пороге твоей квартирки. — Привет, Т/И, — как всегда добродушно улыбаясь, говорит бог молний и зажимает тебя в своих медвежьих объятиях, выбивая весь кислород из легких, но это к лучшему, ведь твой крик тонет, превращаясь в еле заметный писк, — Как ты? Всё хорошо? — златовласый топчется на пороге, после хлопает тебя по плечу, несколько больновато, ведь рука-то у него тяжелая, и уходит куда-то вглубь квартиры. — Пиво, как всегда, в холодильнике? Черноволосый молчит и всё ещё стоит за порогом. Его холодные зелёные глаза, смотрящие исподлобья, окатывают такой волной ненависти и презрения, что самый раз упасть в обморок, но вместо этого ты морщишься. Хочется натянуть свитер. Да и молчание такое липкое, противное и опасное. — Кто он? — кричишь Тору, что на кухне гремит бутылками, пока ты берёшь в руки увесистую биту, что так вовремя вчера забыла поставить на место, кинув у двери. — Локи, бог хитрости и огня, принц Асгарда и по совместительству мой младший брат, — произносит голубоглазый, хмуро поглядывая на предмет в твоих руках, пока трикстер с ненавистью смотрит на бога грома. — Это за ним нужно приглядеть. — Когда ты меня попросил посидеть с твоим младшим братом, я думала, что ему лет десять, а не четыре тысячи! Тем более ты не говорил, что он смертельно опасный псих, что хотел захватить мою планету! И вообще, почему он в моей квартире, а не в тюрьме? — фальцетом истеришь ты, смотря на то, как Одинсон равномерно попивает пиво. Локи не выдерживает, красноречиво закатывая глаза. Он проходит в твой дом, специально задевая вас обоих. — Почему он так громко молчит? — Ему три тысячи шестьсот сорок восемь лет, — отрешённо говорит Тор , будто это важно, и ставит бутылку на обувной шкафчик. — Сейчас он безобиден, на нём оковы, которые уже не скоро снимут, не бойся! Мне нужно закончить дела здесь, в Мидгарде, и уже через пару дней я заберу его и он отправится на суд в Асгард, но мне нужно, чтобы кто-то за ним присмотрел, но никто не должен знать, что он до сих пор тут, на Земле. Т/И, пожалуйста… Ты не понимаешь, каким образом ему удаётся уговорить тебя, но уже через пару минут он слышит такое заветное для него: «Да!», Одинсон уходит оставляя тебя в замешательстве, говорит с братом, который до этого молчал, как рыба. Златовласый принц целует тебя в макушку, говорит звонить по любому поводу и оставляет наедине с этим преступником. — Женщина! — слышится звучный, грудной голос трикстера прямиком из кухни. — Я голоден! Мужчина задумчиво смотрит в окно, сложив руки на груди и оков на нем нет. Он выглядит словно мраморная статуя высеченная рукой римского мастера, само совершенство, и от этого становится ещё страшнее. Липкий страх обволакивает всю кухню, хочется смыть его. Почему тебе не выдали инструкцию по ухаживанию за инопланетными принцами психопатами? Было бы проще. — Спагетти будешь? — ответа не поступает, именно поэтому, сдерживая паническую дрожь, заставляешь себя повернуться к нему спиной, чтобы закипятить воду, а после кинуть сухой и длинный хлеб в кастрюлю. — Я постелю тебе в зале, там есть теле… — Мне подойдёт та ущербная комната с кроватью, — вдруг произносит мужчина, перебивая тебя. Бог наконец распутывает свои скрещенные руки на груди, меняет позу, усаживается на стул, как на трон. Ах, подойдёт она ему?.. — Ты здесь гость, но я не твоя слуга, — шипишь, как разъяренная кошка, тыкая грязной лопаткой в лицо бога, который лишь вопросительно поднимает бровь и смотрит с неким интересом, мол, чего разбушевалась, смертная? — И у меня есть имя — Т/И. Уяснил, божок? Если раньше ты ещё гадала, чего в тебе больше — глупости или храбрости, то сейчас определенно было ясно, что глупости, потому что кинуть в бога деревянную и грязную лопатку, могла только полная идиотка. Секунда, и ты видишь толику замешательства в его глазах, которая тут же исчезает, уступая место ярости. Не успеваешь даже вздохнуть, как вдруг чувствуешь холодные сжимающие твоё горло пальцы. Его глаза напротив кровожадно щурятся. — Смертная… Как там тебя? Ах, да, Т/И, — сказать, что он наслаждался — ничего не сказать. Самый настоящий садист. — Думаешь, что если мой брат заковал меня в цепи, то я ничего не смогу с тобой сделать? Твоя жизнь так коротка и так ничтожна, что прервать твоё существование будет подарком для Вселенной. Поверь, сломать твою шею — для меня будет истинным удовлетворением. Трикстер, словно в подтверждении своих слов, сжимает горло сильней, так что ты начинаешь хрипеть, хватаясь за его руки, но это не помогает. Над ухом раздается злорадный смешок и черноволосый вдруг отпускает тебя, скрываясь где-то в коридоре, пока ты падаешь на колени, тяжело дыша. Спагетти поджарились. *** Суббота. Шесть часов утра. И этому божку не спится. Специально разбудил, чтобы… Угадайте что? Верно! Чтобы ты приготовила ему кофе. Видимо, такие технологии, как кофемашина — это слишком сложно для небожителя с другой планеты. Хотя, с другой стороны, если бы у тебя был раб, который готовил тебе кофе, ты бы тоже его будила. — Женщина, кофе! — напоминает божок, сидя за спиной и дырявя тебя взглядом. — Катись к дьяволу, — рычишь сквозь зубы, ставя перед ним чашку с ароматным напитком. — От себя не убежишь, — задумчиво произносит трикстер. –…или убежишь? — Я в магазин, — бросаешь ты, убегая сначала из кухни, а затем и из квартирки. Домой приходишь поздно. Локи не понятно, что делает в твоей комнате, то ли спит, то ли сталкерит опять в окно, но свет не горит. Тяжело вздыхаешь, плюхаясь на диван, успокаивая себя мыслью, что завтра его заберёт Тор. *** Проходят ровно сутки. Ты с мужеством терпишь все выходки и подколы Лафейсона, который сегодня, как никогда, активен. Большая стрелка часов неумолимо ползет к двенадцати ночи и какое-то шестое чувство явно подсказывает, что несколько дней в устах бога, вовсе не означали два дня. В сотый раз звонишь, просто обрываешь телефон Одинсона, но тот его не берёт, словно потерял и забыл о том, что потерял. Тяжело вздыхаешь, смотря в окно, и звонишь опять, слушая размеренные гудки. — Ему сейчас не до меня, а уж тем более не до тебя, — насмешливо произносит божок, кладя свою лапу на твою талию, отчего ты тут же напрягаешься, как струна. — К чему ты клонишь, асгардец? — бурчишь ты, стараясь не обращать внимание на жаркое дыхание, что обжигает кожу, и руку, что аккуратно, большим пальцем, поглаживает кожу через ткань. — Самое большое дело Тора в Мидгарде — это… — рука мужчины красноречиво спускается на бедро, скользя на твою пятую точку и ты шумно выдыхаешь, бросая телефон на стол. — Джейн Фостер, — заканчиваешь предложение за бога обмана и собираешься уйти, но держащая тебя рука не позволяет это сделать. Черт бы побрал этих мужчин! Как всегда из-за женщины, подвергают всех опасности… — Скажу больше, — тихим соблазнительным голосом говорит зеленоглазый. — Из-за женщин начиналась большая часть войн. Вы — самые прекрасные из всех бед… — Ты… — не можешь подобрать слова, потому что… Потому! Эта сволочь прочла твои мысли! — Твои же силы запечатали! — Невозможно запечатать то, что есть в твоей природе, — произносит трикстер и дёргает тебя за руку, поворачивая к себе. Он крепко сжимает твоё запястье, не давая возможности вырваться, а сам в это время становится синим, его кожа постепенно, как градиент, меняет свой свет с аристократического бледного на синий. Сын Лафея поднимает свой взор на тебя и смотрит красными, словно наполненными кровью, глазами. Кажется, ты падаешь в обморок и последнее, что слышишь: — Какие же вы слабые, смертные… *** Пять дней. Прошло ровно пять дней с тех пор, как этот несносный и капризный божок живёт в твоем доме. Ровно пять дней с тех пор, как ты непрерывно звонишь этому златовласому засранцу. Прошло ровно пять, ётун их побери, дней с тех пор, как ты зареклась иметь какие-либо дела с этими инопланетными братьями. — Куда ты? — спрашивает вечером божок, смотря на то, как ты, накрасившись, надевала пальто и собиралась выходить, всё время поглядывая на телефон. — Какое тебе дело? — хмыкаешь в ответ на такую «заботу». — Твоя рабыня тебя накормила, чаем напоила и новых книг накупила, поэтому ей пора заняться своей личной жизнью. Смотришь на его крепко сжатые губы, на хищный прищур зелено-голубых глаз, на перекрещенные руки на груди. Такое ощущение, будто он сейчас бросится и перекусит твою шею, чтобы рабыня не смела своевольничать. Ну и чего он?.. Ситуацию спасает звонок в дверь и ты искренне надеешься, что это бог молний пришел за своим непутевым братцем, поэтому быстро отворяешь дверь и видишь стоящего на пороге с одинокой розой коллегу, который как раз пригласил тебя поужинать. Ты — растерянна, он — растерян, и лишь Локи счастлив новой возможностью сотворить новую шалость, именно поэтому его рука сейчас ложится на твоё плечо, приобнимает, а холодные пальцы начинают ласкать открытую ключицу. Кожа немедленно покрывается мурашками и горит, парадокс, но холодные пальцы заставляют ее гореть. — Это тот коллега с которым мы собирались поужинать? Не познакомишь нас? — почти мурлычет Локи своим низким грудным голосом. Мужчина всовывает цветок в твои руки, что-то лепечет под внимательным взором бога, что лишь кивает и снисходительно улыбается. Коллега исчезает, а Лофт остаётся. — Ненавижу тебя! — кричишь ему в лицо, цепляясь за грудки его черного пиджака. — Быстрей бы тебя за решетку посадили! Собираешься уйти в ванную, хлопнув дверью, но трикстер впечатывает тебя в стену так, что ты больно ударяешься затылком. Его изумрудные глаза темны, как ночь, в них плещет некое безумие, которое раньше ты не замечала. Затихаешь, как мышь, удивленно распахнув глаза. Он так близко, что дух перехватывает. Его дыхание застывает на твоих губах. Бог озорства переводит взгляд на твои губы, что ты тут же облизываешь. — Как же ты меня бесишь, смертная! — раздраженно говорит черноволосый, перед тем, как впиться в твои губы… *** Лежишь на груди трикстера, что к твоему удивлению так и не выгнал тебя из твоей же комнаты. Может стоит уйти?.. — Лежать, — с закрытыми глазами отвечает бог, решая всё за тебя. Аккуратно проводишь кончиками пальцев по его профилю, шее, переходишь на грудь, как вдруг мужчина перехватывает твою руку. Смотря прямо в глаза, Лофт целует тыльную сторону твоей ладони. — Какое будет наказание? — задаёшь давно интересующий вопрос тебя. — В лучшем случае, заключение на веки вечные, а в худшем… — сын Лафея замолкает, усмехается. — Тебе не нужно знать. Ни к чему смертным лишние кошмары. Усмехаешься. Да, точно, ты же «смертная», к тому «женщина». Выпутываешься из его объятий, встаешь, закутываясь в одеяло. Желание оказывается сильнее, поэтому бросаешь взгляд на браслеты на его руках, неужели это… — Да, это оковы, но без цепей, именно поэтому могу опять говорить, — грустно произносит Лафейсон, которому в ответ ты лишь киваешь. Всё верно, он платит за свои грехи. — Спасибо, — тихо произносишь со смешинкой в голосе. — Теперь буду хвастаться всем, что спала с богом. — Главное не говори с каким, иначе сожгут за предательство, — так же с сарказмом произносит полукровка. *** Тор заявляется на следующий день. Расстроенный и рассеянный, он просит прощения у тебя и грустно смотрит на брата, что выглядит вовсе не опечаленным, а даже веселым, словно его не на суд отвести собираются, а на вечеринку. — Если выберусь, — произносит Локи, на чьих руках браслеты превращаются в тяжелые оковы. — Как-нибудь загляну к тебе на сгоревшие спагетти. — Боюсь, — хмыкаешь ты, подходя к богу, так близко, что Тор удивленно хлопает глазами и замирает на месте. — Через пару сотен лет, я уже раз десять, как разложусь в земле. — Как печально, — усмехается сын Лафея и коротко целует тебя в губы, пока златовласый, что-то бурча, удаляется в другую комнату. — Придется делать это в ужасно короткие сроки. — Не нужно, Локи, — тихо произносишь ты, гладя его по груди в такой красивой, изысканной броне, что ее хочется оставить себе и примерить. Вы оба всё понимаете. Он кивает, словно соглашается на твои условия. — Достань, в правом кармане, — произносит бог обмана, смотря на то, как ты вытаскиваешь из его кармана цепочку с горящим голубым камнем. — Надень и не снимай. Тор уводит Локи, который на прощание дарит тебе грустную усмешку. *** С тех пор прошло два года, но чувство, что за тобой следит пара хищных изумрудных глаз, никуда не делось. И каждый раз, когда тебе кажется, что ты видишь его высокую фигуру в толпе или на улице, следящую за тобой, ты крепче сжимаешь этот голубой камешек, что висит и шее, и тихо произносишь: «Привет, божок!». Фигура смотрит ещё пару секунд и затем растворяется, словно её там и не было.