Daisy wreath

Из-за духоты помещения у него как будто срывало голову, лоб был покрыт испариной, и ему приходилось ежеминутно прикладывать ладонь к голове. Молодой человек усердно пытался сосредоточиться на лекции, вслушиваться в слова пожилого преподавателя, носившегося около доски и что-то судорожно записывавшего. Мел под его старческими пальцами противно скрипел, крошился, оставляя на угольно-чёрной доске отрывистые, резкие, непонятные символы. Сергей взял перо и старательно их записал, потому что прекрасно знал нравы своего преподавателя и не хотел лишний раз привлекать внимание. Сегодня он был настроен решительно помучить себя: в груди взрывалось, клокотало, хлопало крыльями до этого не знакомое ему чувство, виновница которого сидела в нескольких метрах от него на одной из парт сзади. Трубецкой умолял себя не отрываться от лекции и ни в коем случае не оборачиваться. Он не мог понять, откуда взялось непонятное ощущения тяжести и одновременно с этим легкости и игривости в груди? Самое главное, когда оно успело зародиться и прочно укрепиться прямо под сердцем? Не смотри, не смотри, не смотри. Всего несколько минут назад он стоял на выходе из университета, смотря прямо перед собой на группу молодых людей, среди которых находилось несколько девушек курсом помладше него. Они расположились на зелёной, душистой траве в благодатной тени, которую любезно даровал огромный раскидистый дуб, посаженный черт знает в какие времена. Размеренный, тихий шелест листьев добавлял ему ещё большую величественность. Сергей всё хмурился, как хмурится обыкновенная туча, готовящаяся разразиться громом и молниями. Екатерина Лаваль бежала, лёгкий, тёплый ветер едва подобравшегося лета вырывал пометки из её тонких, нежных пальцев; она смеялась, сияла, блистала и просто казалась утончённым бокалом игристого шампанского среди огранённых рюмок отменного виски со льдом. Её заливистый смех напоминал шипение пузырьков едва разлитого шампанского. Вся её фигура как будто давала ему понять, как будто говорила: «Я знаю, что ты смотришь на меня; смотри, не стесняйся, наслаждайся, я совершенно не против!» За ней по пятам бежала её очаровательная подружка, её золотые кудри были разбросаны по плечам; девушка запыхалась, краснела, слегка похрипывала, явно не в силах догнать свою ловкую, изворотливую и, однозначно, весьма привлекательную подругу. Группа молодых людей предоставили подруг друг другу и просто сидели в тени огромного дуба и ждали начала занятий, которое неумолимо приближалось всё ближе. Нежные головки ромашек аккуратно, невинно касались воздушной юбки Катерины, когда она бежала среди них. Она несколько раз прошлась по ним ладонями, ощущая на кончиках пальцев холодные капли ночной росы, которая не успела скатиться с лепестков цветов на землю. Что бы он только ни отдал, чтобы эти самые белые, нежные, утончённые пальцы хоть на секунду прикоснулись к нему. Сергей поджал губы и сцепил зубы, направившись к оставшимся на периверии сознания товарищам, находящим своё пребывание в величественной тени не менее величественного древа просто даром Божим. Катерина и Анна как будто на неопределённый срок совершенно забыли о них, однако мадемуазель Лаваль (как её шутливо называли профессора) периодически оглядывалась и сразу же пугливо опускала глаза. А затем во время бега Катерина резко взвизгнула, неожиданно поскользнулась и, выронив небольшой букет из ромашек и других полевых цветов, распласталась на траве. Не будь его воля, он бы ни за что не поднялся. Сергей и сам не понял, когда успел оказаться рядом с ней, про себя отмечая, что разлёгшаяся перед ним девушка курсом помладше него была чертовски очаровательной. Воздушная юбка сбилась и задралась до колен, а рукав блузки с широким воротом соскользнул до плеча, открывая его взгляду миниатюрную, как и она сама, маленькую, белую лямку нижнего белья. Это было уж точно было больше, чем он намеревался сегодня увидеть. Сергей стоял рядом с ней, отвернув голову и стараясь не смотреть на неё. А Катерина всё ожидала, слегка наклонив голову в сторону; от её аккуратно уложенной причёски ничего не осталось, среди блестящих, тёмных и толстых прядей проглядывали редкие головки ромашек. Она ожидала, что он просто подаст ей руку и уйдёт. Но Трубецкой молчал, отведя взгляд, и, казалось, совершенно забыл о ней. — Мне, между прочим, не помешала бы помощь, — кротко мурлыкнула она, подавая ему свою тонкую, изящную ладонь. Он отреагировал не сразу, весь смысл фразы дошёл до него лишь спустя несколько мгновений, и лишь когда посторонние мысли покинули его, Трубецкой подал ей свою ладонь, за которую она с удовольствием ухватилась, едва успев прихватить пучок ромашек, раскиданных в складках воздушной юбки. Катерина поднялась на ноги и уже хотела уйти, но он совершенно случайно удержал её ладонь, проведя по ней большим пальцем. Он никогда не забудет её выражения лица, выражавшего молчаливое, величавое и, это уж точно, очаровательное смятение и замешательство. Трубецкой занял место рядом с Муравьёвым-Апостолом, котопый на данный момент был слишком занят состоянием причёски своей спутницы, поэтому не заметил его появления. Катерина сидела в стороне от него, пугливо периодически на него смотря, и его практически раздражало подобное поведение. Она знала прекрасно, что он продолжает смотреть на неё, и из-за этого её щёчки наливались румянцем, который позже распространялся на шею, плечи и кончики ушей. Как бы Трубецкой не пытался это игнорировать, сегодня она была ещё более обворожительна, чем всегда. Она бесконечно перебирала что-то в своих пальцах, а сорванных цветов среди складок воздушной юбки становилось с каждой секундой всё меньше. Из её прически выбилось несколько локонов, закрывающих её нежные, добрые глаза орехового цвета; она поджала губы и опустила голову, поджав под собой ноги. Травинки нежно касались её круглых коленок, вся атмосфера, появившаяся здесь, приобрела неповторимый, изысканный, необъяснимый романтичный привкус. Он не мог прекратить на неё смотреть, хотя и умолял себя не делать этого. Не смотри, не смотри, не смотри. Она подняла на него взгляд и на секунду отпрянула назад. «Чего она испугалась? Неужели моей непривлекательной рожи? Нужно сделать лицо попроще...» Ага, а ещё тебе следует прекратить испепелять взглядом почти не знакомую тебе девушку, иначе она подумает, что ты либо сумасшедший, либо чёртов маньяк и извращенец! Она больше не смотрела на него. Её пальцы успокоились и теперь просто лежали на коленях. Поверх её юбки лежало ещё что-то, чего он не видел. Катерина дышала глубоко и медленно, и он практически видел, практически чувствовал, как от дыхания поднимается её нежная, молодая грудь. Хватит! К чёрту это всё! Он резко поднялся и, не обращая внимания на изумлённые взгляды товарищей, счёл нужным добраться до аудитории пораньше, тем самым избавив себя от лишних проблем. Сергей начал перебирать в голове знакомые даты сражений и прочих политических действий со времени начала царствования первого из династии, лишь бы навязчивый и вкусный образ тонкой, изысканной, очаровательной и поразительной мадемуазель хоть на секунду покинул его. Катерина догнала его на лестнице. Она совершенно смешалась, румянец покрывал всё её лицо, а тонкие пальцы судорожно сжимали маленький венок, который она ему с выражением холодной сосредоточенности надела на голову. Сергей смотрел на неё, совершенно не понимая, что происходит, а всего черед секунду, когда ему захотелось ухватить её, она убежала в даль коридора. Он прекрасно понимал, что выглядит нелепо и смешно для всех остальных, кто находился в аудитории. Молодые люди её курса втихаря потешались и посмеивались над ним, но даже это не заставило его прикоснуться к самому прекрасному венку из маленьких ромашек, сплетённому самыми прекрасными руками. Сергей обернулся и заметил её. Она сидела через две парты от него и, подперев голову ладонью, со скукой слушала лекцию. Катерина поймала его взгляд и улыбнулась через несколько секунд. Только к концу занятия он осознал, что всё это время улыбался как идиот, чувствуя, как медленно покачиваются нежные головки цветов в его волосах. Сергей опустил взгляд в тетрадь и со стыдом осознал, что за всю пару не записал ни строчки. Их ждало ещё одно совместное занятие в этой аудитории ровно через час, поэтому Катерина к концу пары перебралась к нему, ничего не сказав, потому что знала, что он не будет против. Весь следующий час она любовно рассматривала венок, идеально охватывающий его кудрявую голову, и, кажется, позабыла обо всем на свете.