Утро в Монтериджони

      В особняке Марио Аудиторе было раннее утро, но я, как назло, опять встала позже всех. Разлепив глаза после долгого и крепкого ночного сна, я даже, не позавтракав толком, буквально слетела по лестнице и вихрем помчалась в конюшню, где держали лошадей, стараясь не попадаться на глаза своим нянькам — и Эцио в том числе. Постепенно приближаясь к конюшне, я потихоньку сбавляла свой темп, дабы не привлекать внимания гражданских, а то они могли запросто, что — то заподозрив, пойти и разболтать всё Эцио, тем самым испортив мой сюрприз, который я, с утречка пораньше, решила устроить ассассину. Дело в том, что мы с Эцио уже который приезд в Монтериджони занимались верховой ездой. Вернее, Эцио меня обучал. Каталась я уже вполне себе неплохо, но до сих пор с мечтательным видом вспоминаю первый урок, когда меня скинула с седла, а потом и чуть не затоптала собственная лошадь. Слава Богу, ассасин подоспел вовремя… Но к сожалению, хоть я и начала кататься, как самый настоящий ковбой с дикого запада, мне всё никак не давался бег с препятствиями. Лошадь на этом моменте просто отказывалась слушаться, впадала в ступор, и явно не желала что-то перепрыгивать по моему желанию. Эцио в таком случае говорил, что лошадке, которую кстати звали Златогривой, потому что у неё грива на солнце светилась чуть ли не блеском золота, надо ко мне привыкнуть. А после и за препятствия можно браться. Однако ждать я была не намерена. Ведь кто знает, когда нагрянет новая беда? А если и нагрянет, то тогда уж точно будет не до обучения. Во общем, веские причины для столь внезапного сюрприза у меня были. Я тихо, и как можно аккуратнее, вошла в конюшню. Предательский скрип закрывающейся двери… И вот я уже у стойла принадлежащей мне на время лошади. Стараясь вести себя спокойно, я осторожно дотронулась до морды лошади и стала ласково поглаживать её. Златогривая же, поняв кто перед ней, особой радости не испытала. Она вообще отличалась достаточно своевольным нравом. Так что, когда я за поводья повела её к выходу из конюшни, предварительно кое — как преодолев стойло, она наотрез отказалась выходить на улицу для тренировок. — Ну, давай, давай! — Говорила я, тянув как можно сильнее за поводья лошадь с каждым словом. — Выходи, проклятая кляча! Лошадь в ответ на всю мою дерзость упиралась копытами в землю и ржала так пронзительно, что резало уши. — А я и не думал, что тебе настолько нравится верховая езда. — Услышала я заспанный голос позади себя. Голос, который я бы узнала из тысячи, даже если бы он был в сонном виде. Я обернулась на голос, обладателем которого был Эцио Аудиторе де Фиренце. Парень стоял, сложив руки на груди и прислонившись спиной к стене, из которой был сделан вход в усадьбу дяди Марио. Судя по взлохмаченным волосам молодого ассассина и немного опьянённому голосу поднялся из постели он явно недавно, хотя костюм, отражающий суть всей его деятельности и работы, по наследству от отца, надеть успел, правда со спавшим с его головы капюшоном, и теперь дружелюбно усмехался, вероятно очень довольный тем, что ему удалось застать меня врасплох.  — Кто — то проболтался? — Удивленно приподняв бровь, спросила я. — Нет. — Улыбка не сходила с лица ассассина. — Просто ты слишком наивна. — В каком смысле? — Не отрывая взгляда от итальянца, дёргая упрямую, пытающуюся сбежать лошадь за узду, спросила я. Эцио устало вздохнул, поднял глаза на меня, и размеренным шагом пошел ко мне. Проходя мимо меня, он на ходу взъерошил мне волосы правой рукой, затем медленно развернулся ко мне лицом, и произнес: — Слишком предсказуема, невнимательна, оттого и уязвима. — Он сел передо мной на одно колено, и смотря прямо мне в глаза, издевательски — насмешливо протянул — Сколько раз я тебе говорил — не забывай поглядывать вверх! — Крыши? — Удивленно пролепетала я. — Крыши — крыши! — Шутливо поддакнул Эцио. Я изумленно присвистнула. — Вот так. — Кивнул ассассин. Он поднялся на ноги, развернулся, и уперев руки в боки, зашагал по траве с видом серьезно задумчивого человека. — Так ещё раз, зачем ты здесь? — Я… — Я смущенно раскраснелась, понимая, что мне все — таки придется открыть свой секрет. — Я хотела устроить тебе сюрприз. Итальянец внезапно замер, опустив руки, затем медленно обернулся ко мне, удивленно спрашивая: — Ну, и каким же он был, этот сюрприз? Из чего состоял? В чем заключался? Неужели в том, что ты переломаешь себе все кости, катаясь без подстраховки? Я стыдливо опустила взгляд. — Глупости. — усмехнулся Эцио. — Хотя, раз уж мы все равно здесь… — Говорил он, подходя ко мне той же размеренной походкой. — То почему бы и нет? Я с надеждой взглянула на него. — Только не забудь выбрать себе другого коня. — Остановившись неподалеку от меня, с улыбкой кивнул он. Я улыбнулась. — И ещё. — Он снова опустился передо мной на колено, и сказал, положив руку на плечо: — Пока я готовлю площадь для тренировок, собери все свои знания о верховой езде, все то, чему я тебе учил, скомбинируй их, и приготовься. Сегодня будем одолевать бег с препятствиями! Справишься? Я буквально просияла. — Отлично. — Ассассин похлопал меня по плечу. — Давай, я верю в тебя. Затем он аккуратно взял у меня из руки поводья Златогривой, и ушел подготавливать барьер. *** Когда все было готово к тренировке, мы стали выбирать лошадей. Я взяла Грома, любимого коня Эцио, а он выбрал вредную Златогривую. Спустя час приготовлений мы выехали из конюшни на тренировочную площадку. — Все нормально? — Подъехав ко мне на лошади с левой стороны, держа Златогривую за уздечку, которая слушалась его вполне нормально, в отличии от меня, осведомился Эцио, заметив мое беспокойство. — Даааа… — Также держа Грома за узду, нервно ответила я, встревоженно обводя взглядом место для тренировки. Оно было представлено в виде закольцованной трассы, окруженной бордюром, с кучей препятствий на пути, какие обычно бывают на элитных скачках. Только нашу ещё и любезно освещала утренняя заря. — Не бойся, — Успокаивал меня ассассин. — я тебя подстрахую. Вперед! Он погнал Златогривую во весь опор, предварительно стегнув ее уздечкой и ударив шпорами. А мне оставалось лишь смотреть на его езду, и в силу страха сглатывать вставший в горле комок. Наземная пыль, где ещё секунду назад стоял Эцио, взвилась вихрем, словно он ехал не на коне, а на машине. Надо сказать, что скорость у лошади действительно была приличная. Было такое ощущение, словно она задыхалась от собственного бега, итальянец выжимал из бедной кобылы все соки, чтобы как можно эффектней перепрыгнуть препятствие, стоящее впереди. А вот и оно. Я хотела крикнуть Эцио, чтобы он срочно сбавлял скорость, но, видимо, для профессионального наездника, из каких был ассасин благодаря отцу и дяде, это проблемой не считалось. Итальянец, не сбавляя темпа на раз-два перепрыгнул ограждение. Второе, третье… Вдруг до меня резко донесся крик лихо пролетевшего мимо наездника.       — Ха — ха — ха! Ну, что, неужели струсила??? Давай, салага! Набравшись смелости, я все — таки решила проскакать хотя бы один круг. Правда, в отличии от ассасина, сразу гнать Грома я не стала, боясь, что он надорвется. Сначала пошла шагом. Затем рысью. После перешла на легкую скачку. Это просто невероятные эмоции — слышать ритмичный стук копыт, чувствовать порывы ветра, что сначала обветривают лицо, затем легко треплют подолы одежды. И не я одна испытывала подобное. У Грома растрепалась грива, он начинал потихоньку потеть от быстрого темпа, но тем не менее, в его движениях чувствовалась какая — то увлеченность, и, казалось бы, неиссякаемая сила, родившаяся из чисто конной стойкости и упрямого нрава. В каждом его напряженном мускуле ощущалось нечто похожее. Тем временем я, отвлекшись на всю эту романтику, едва не вписалась в барьер. Внезапно осознав, что впереди неожиданно нарисовалось ограждение, я отчаянно рванула поводья на себя, и резко ударила шпорами Грома по его вспотевшим бокам. Конь заржал от боли, стремительно взвившись над преградой. Что же касается меня, то я в страхе зажмурила глаза, и вцепившись в поводья мертвой хваткой, мысленно составляла завещание на свое имущество ближайшим родственникам. Но, почувствовав твердую землю под ногами коня, я на свой риск открыла глаза, и с удивлением обнаружила, что не отправилась на тот свет. Самое интересное, что несмотря на растерянность, мне хватило реакции на то, чтобы сохранить темп бега лошади. Теперь нужно было догнать Эцио… Увидев впереди его вьющейся плащ, я направила Грома правее, и хорошенько пришпорила. Ассасин, увлеченный скачкой, умудрился меня не заметить, в то время как я ехала почти вровень с ним. — Эй, мистер наставник! — Я легонько похлопала его по плечу, сияя лучезарно — насмешливой улыбкой. — Можете исключить меня из списка салаг и включить в список виртуозных наездников! — Я рад, что ты наконец — то освоилась. — Улыбнулся итальянец, увидя меня. — Но это был только один круг. А что ты скажешь насчет ещё двоих? — Вызов принят! — Ну — ну! Скачи, пока можешь! — И он умчался вперед. Я в ответ лишь усмехнулась, и последовала его примеру. Дальше тренировка пошла без каких-либо потрясений, и я уже не закрывала глаза от ужаса при преодолении барьеров. Но тут Эцио решил поменять правила игры. — В окружении бордюров ты хороша, — Усмехнулся он. — но ты не думала насчет открытого пространства? Ассасин внезапно перепрыгнул ограждение, отделявшее тренировочную площадь от остальной местности, и ускакал в сторону леса. — Что ты задумал? — Крикнула я ему на ходу. — Следуй за мной! — Послышался издалека ответ. Я без сомнений направилась по следам Аудиторе. *** Я не знаю, сколько мне пришлось скакать, прежде чем передо мной открылась лесная чаща, из которой доносился стук копыт Золотогривой, что заставило меня почти без страха в нее нырнуть. Недолго мне пришлось нестись по ней в одиночку — через несколько минут ко мне присоединился Эцио, примкнув ко Грому с левой стороны. — Что, по лесу лететь не так легко, нежели по специально отведенному месту? — Пошутил Эцио. Я кивнула. Правда, неудобств с изменением ландшафта пока не испытывала. — Наперегонки? Потренируемся? — Заманчиво предложил ассасин. — ДАВАЙ!!! — Со всем задором воскликнула я. — Идет! Догоняй! Вскоре, я поняла, что имел ввиду итальянец под «не так легко». По мере того, как лес становился глубже, перед лицом то и дело возникали сучья, ветки, сваленные деревья, стоявшие деревья… О все это добро можно было легко ударится, и просто к чертям слететь с лошади в какую — то левую сторону. Итальянец не забывал мне кричать: — Дерево! Ещё дерево! Ветка! Сук! — Причем, больше насмешливо, чем заботливо. — Листья! Я не успела вовремя уклониться, и попробовала эти самые листья на вкус, в придачу ещё заправленные паутиной для большей пикантности. — Да вы что, издеваетесь?! — Со злостью рявкнула я, увидев перед собой ещё больший поток этих лесных прелестей. Гнева добавлял заливистый смех Аудиторе, которого вся эта комедия явно развлекала. Ну, вот, всего этого мусора стало меньше, я догнала — таки назойливого Эцио, который к моему удивлению, сменил высокую скорость на медитативную рысцу, а потом и вовсе пошел шагом. Я сделала тоже самое. Спустя некоторое время нам открылся потрясающий вид на восход солнца с высоты горной скалы. Мы стояли словно завороженные, и с непередаваемыми эмоциями смотрели на это уникальное зрелище. — Эцио? — Малость отойдя от шока, обратилась я к нему. — Ты сюда меня хотел привести? Ты знал об этом месте? — Да… — - Тяжело вздохнул ассасин. Вздох его показался мне очень печальным и даже тоскливым. — Это было одно из самых любимых мест в детстве. Я часто приходил сюда, чтобы полноценно полюбоваться закатом, когда мы с семьей приезжали к дяде. — Он горько усмехнулся. — Помню, я даже несколько раз приводил отца в это место. В конечном итоге, оно стало одним из тех, где мы могли проводить время вместе. Вдвоем. Наедине. Я и он. В такие моменты он все время пытался что — то мне рассказать, но так и не сказал даже полуслова. Лишь недавно я понял, о чем он хотел поведать на протяжении долгих лет… Итальянец всхлипнул, вспоминая прошлое, смахнув с глаз скупую мужскую слезу. В тот момент я даже не могла поверить в то, что он действительно плачет. Где — то далеко был слышан крик орла. Спустя мгновение появился, и он сам, промчавшись над нашими головами. — Э — ге — гей! Ястреб! Давно не виделись, дружище! — Крикнул Аудиторе, помахав ему рукой, на что получил своеобразный орлиный ответ. — Это Ястреб. — Пояснил мне Эцио. — Вечный обитатель этих мест. Мы с отцом дали ему такое прозвище ещё в мои юные годы. Отец постоянно рассказывал про него всякие байки. Боже мой, как же он постарел… Эх… Ты сегодня отлично справилась — Аудиторе неожиданно меня похвалил. — Правда? — Удивилась я. — Правда. — Улыбнулся Эцио. — Перепрыгнула барьер, впервые прокатилась по лесу… Я улыбнулась. — И сполна наелась листьев! — Подшутил он. — Да, это верно… — Смущенно пробормотала я. — Что ж, наперегонки? — В следующий раз. — Хлопнул меня по плечу ассассин. — Лошади и так устали. Поехали домой. Расскажем дяде Марио о наших приключениях! Конец!