Wait for me to come home

Шесть месяцев. Шесть месяцев прошло с исторического ограбления Королевского монетного двора Испании. Шесть месяцев. Ракель Мурильо не могла поверить в это. Ей казалось, что некоторые дни были несколько лет назад, а некоторые только вчера. Один щелчок пальцев и всё закончилось. Это было так давно, почти в другой жизни, почти… Ракель вздохнула и продолжила смотреть телевизор, поедая мороженое с горчицей — её величайшей тягой за последние месяцы. Смотря на свой округлённый живот, она понимала, что это было не в другой жизни, это было шесть месяцев назад. Это случилось с ней, и её бросили не только с разбитым сердцем, но и с ребёнком, который должен был родиться раньше, чем она была бы к этому готова. Она чувствовала себя потерянной. Здоровье её матери хоть и постепенно, но продолжало ухудшаться. Альберто всё также неустанно боролся за право на содержание и опеку над Паулой. Её денежные сбережения подходили к концу, и вдобавок к этому она была безработной. Из-за ублюдков-коллег она была на грани, пока в один прекрасный день не смогла больше терпеть и подала на отставку. Постоянные обвиняющие взгляды, сплетни за спиной и недоверие привели её к тому, что она просто ушла. В глубине души она понимала, что её хотели уволить, но из-за того, что она была беременна, с ней боялись так поступить. Она больше не была блестящим инспектором Мурильо, она была предателем, который связался с самым разыскиваемым преступником Испании, а может быть всего мира, и который ожидал ребёнка от него. Анхель был единственным, кто не отвернулся от неё, он был настоящим ангелом для Ракель. Тем не менее, она действительно понимала, что облажалась. Она знала, что пора прекратить жалеть себя, что у неё есть больная мать и теперь двое детей, для заботы о которых ей нужно найти работу в ближайшее время. Она хотела убежать, бросить всё и убежать. — Ты не хочешь сбежать? Слова Серхио крутились у неё в голове. Конечно, она хотела, но сейчас это было невозможно. Ракель тяжело вздохнула, на неё слишком много всего навалилось. — Думаешь о том мужчине снова? — послышался голос её матери позади неё. Ракель была очень благодарна ей, она нуждалась в мудрых словах Мариви. Она застенчиво улыбнулась и пожала плечами: — А как мне не думать о нём? Его ребёнок растёт внутри меня, — она провела рукой по своему округлённому животу. Мариви села на кровать рядом со своей дочерью, взяла её за руки, целуя в голову. В то же время она взяла пульт и выключила телевизор, в новостях снова начали говорить про Ракель, и она понимала, что последнее, что нужно её дочери в этот момент — это слушать, что говорят о ней в прессе. — Что мне делать, мама? — Ракель спросила её, в её голосе слышалось волнение и страх. Мариви вздохнула. Было так много вещей, которые она бы хотела сказать своей дочери, их было действительно так много, что она даже записала их на своих стикерах. Но она боялась, что скажет лишнего, и что Ракель не сможет её понять в таком уязвимом состоянии. — Ты думала над предложением Анхеля? — поинтересовалась Мариви. Ракель оторвалась от рук матери и нахмурилась, она была очень удивлена. Она не могла говорить это всерьёз. — Мам, Анхель сказал это импульсивно! Я не могу поступить так с ним или моим ребёнком. Ты не учила меня так делать! Несколько месяцев назад во время её очень эмоционального разговора с Анхелем, в процессе которого он даже пытался её поцеловать, он предложил свою опеку и заботу над ней, её матерью, Паулой и ребёнком, он хотел принять ребёнка как своего и воспитывать как своего. Очевидно, Ракель отказалась, Анхель извинился и пообещал больше об этом не говорить. Она вернулась в объятья матери, и в течение нескольких секунд они сидели молча, пока Ракель больше не могла сдерживаться, она начала плакать, прижавшись лицом к шее матери. Она так делала в детстве, когда возвращалась из школы, где её кто-то обидел. И когда она выросла, и Альберто поднимал на неё руку. — Плачь, моя девочка, тебе нужно поплакать, — Мариви утешала свою дочь, крепко обнимая её. — Как мне это сделать, мам?! — она рыдала. Мариви взяла лицо дочери в свои тёплые руки, вытирая её слёзы. — Ты сильная, я уверена в этом, потому что я вырастила тебя, но сейчас… Ты проходишь через сложный этап, но, дорогая, ты преодолевала и более трудные обстоятельства, и я знаю, что ты выходишь из них более сильной. И с этим ты тоже справишься. — Я не знаю, как начать. Я клянусь, я хочу, мам. Ради тебя, ради Паулы, ради этого ребёнка. Но я не могу, как бы я ни старалась, я не могу! — Дорогая, никто не говорил, что будет легко. Это займёт время. — Но у меня нет времени! — Ракель плакала. Она поняла, что некрасиво разговаривает со своей матерью, ведь та лишь хотела помочь. — У меня есть Паула, но Альберто хочет забрать её у меня, и этот ребёнок, который скоро родится, и у меня нет работы, и… и… — Но ты должна начинать сейчас, хочешь ты этого или нет! — Мариви понимала, что была немного груба, но она знала, что иногда ей надо быть чуть более резкой с дочерью. Если бы не сейчас, наверное, она бы никогда не сказала ей того, что хотела сказать так долго. — Прими это, тот мужчина ушёл, и ты наверняка больше его не увидишь. Пора двигаться дальше, нельзя тормозить, нельзя останавливаться! Я понимаю тебя, дорогая. Я тоже чувствовала, как всё в мире обрушилось на меня, когда твой отец умер, но благодаря тебе и твоей сестре… Вы обе дали мне сил двигаться вперёд. Ищи силы в Пауле, в этом ребёнке. — Ракель посмотрела на свою мать с выражением чистого недоумения. Прошло очень много времени с тех пор, как она говорила так красноречиво. — Проснись, дорогая! Ты не имеешь возможности останавливаться. Мы не имеем возможности останавливаться! Выйди из этой комнаты, проведи время с Паулой, подготовься к рождению ребёнка, я не знаю, займись чем-нибудь. Жизнь слишком коротка, чтобы останавливаться. Ракель не могла ничего сказать. Слова её матери были как тонны кирпичей, падающих на её голову. Может быть, это был тот самый толчок, который ей нужен. Мариви права, ей нельзя останавливаться, ради неё, ради Паулы и ради нового ребёнка. Сейчас самое дорогое, что у неё есть — это дети. Её маленькая Паула, с которой она провела так мало времени. Ещё не рожденный малыш, которому она не купила ни одной вещи. Настал момент, когда это нужно менять, пора начинать прямо сейчас. Ракель кивнула, вытирая слёзы рукой: — Ты права, мам. Ты всегда права, — она снова обняла свою маму, как будто её жизнь зависела от этого. — Мамочка? — маленькая Паула наблюдала за ними из-за двери. — Паула, дорогая, — Ракель посмотрела на свою дочь с улыбкой, поддельной улыбкой. Она стала экспертом по маскировке своих эмоций, она не хотела, чтобы её дочь видела, как она страдает. Маленькая девочка подбежала к маме и бабушке. — Мама, ты плачешь? Это из-за моей сестры? Ты плачешь из-за неё? — она положила свои руки на мамин живот, чувствуя в нём лёгкие движения ребёнка. Ракель не могла не посмеяться. По-настоящему. — Нет, любимая, это не из-за неё, — ответила она, поглаживая свою дочь по мягким волосам. — Значит, сестрёнка, да? — сказала Мариви с любопытством. Однажды Ракель сказала Пауле, что она теперь будет старшей сестрой. Та была уверена, что у неё будет младшая сестра, и она отказалась принимать тот факт, что это может быть мальчик. Ракель считала это очаровательным, но в то же время пугающим. Она боялась, что если ребёнок окажется мальчиком, то сестра его не примет. — Да! — выкрикнула Паула, обнимая маму. Это тронуло Ракель. Она глубоко вдохнула, чтобы сдержать свои эмоции и не заплакать снова. — Смотрите! Дождь прекратился, — Мариви указала на окно, — почему бы нам не пойти в парк? — Да, пойдём! — воскликнула Паула. Ракель скривила лицо, ей хотелось остаться дома. Но потом она вспомнила слова матери: пора начинать двигаться вперёд. Пришло время всё отпустить. Серхио здесь больше не было, он ушёл. Он был на райском острове и, конечно же, наслаждался жизнью с миллионами евро, которые он с бандой добыл шесть месяцев назад. Может быть, у него кто-то был, кто знает. Но его больше не было рядом с Ракель, и он никогда не узнает, что станет отцом. Бесполезно плакать о том, что могло бы быть, но чего никогда не будет. Больше всего её ранило то, что он не вернулся к ней, даже не попытался. Они планировали сбежать вместе от всего и ото всех. — Ракель, я не хочу, чтобы это заканчивалось. Я хочу чувствовать себя живым. Я никогда не хотел этого так сильно. — Ты бы пересёк океан со мной, с дочерью и моей мамой? — Да, прямо сейчас. Но нет. Он просто взял свои деньги и ушёл, не оставив ни единой записки. Ничего. — Да, пошли, — согласилась Ракель. Небольшая прогулка никому не навредит. Ей нужна была физическая активность. — Дайте мне пару минут, чтобы переодеться. Паула, надень резиновые сапоги. Девочка послушалась и сразу побежала к себе в комнату. Мариви мило улыбнулась своей дочери и тоже вскоре покинула комнату. Ракель, пытаясь выкинуть из головы дурные мысли, наконец встала с постели, чтобы сменить одежду. Но её попытки продолжались недолго. Её разум постоянно возвращался к одному и тому же месту. Серхио. — Давай убежим. Через несколько дней я закончу все дела с сидром, и мы улетим в карибскую страну. Палаван. Они хотели улететь на Палаван, хоть это и не Карибские острова, но с ним она могла уйти куда угодно. «Наивная...» — думала она. Ракель вдруг вспомнила про открытки, которые дал ей Серхио в тот день. В тот же день она и узнала всю правду про него. Ей всё ещё было трудно понять, как такой прекрасный момент разрушился так быстро, в одно мгновение. Пытаясь вспомнить, куда она положила открытки, она подошла к книжному шкафу. Ракель была уверена, что они лежат среди страниц одной из книг. Через минуту она их наконец нашла, взяла, закрыла за собой дверцу шкафчика и вновь вернулась на кровать. Она разложила все четыре открытки на одеяле. Она прикасалась к ним кончиками пальцев, боясь, что они исчезнут, и у неё ничего не останется от Серхио. Сильный толчок от ребёнка напомнил ей, что у неё будет вечное воспоминание о её коротком любовном романе с Серхио. Она грустно улыбнулась и погладила свой живот. — Вы с сестрой могли бы вырасти на солнечном берегу, — она пробормотала, почти на грани плача. Ракель взяла открытку в руки, и слеза потекла по её щеке. Она представила, как они с Серхио идут по берегу, держась за руки, а Паула прыгает рядом с волнами и рисует на песке палкой. Потом она перевернула открытки. Иронично, что это перевернуло всю её жизнь. Заметив какую-то надпись на углу карточки, Ракель почувствовала вспышку любопытства. Она пыталась найти разгадку, рассматривая открытку со всех сторон, пока не перевернула другую карточку: на ней тоже был непонятный рисунок. Затем ещё одну и ещё одну. На всех четырёх открытках было что-то нарисовано. Составив все углы вместе, она увидела своего рода координаты. Её сердце начало биться сильнее, а руки стали дрожать. Что это? — Ракель! — Мамочка! Мариви и Паула ждали её у выхода, чтобы отправиться на прогулку в парк. Но Ракель не могла ответить. Она пыталась решить загадку, которую оставил её Серхио. — Это план Б. Дрожащей рукой Ракель взяла свой телефон и вбила в него координаты. Её сердце практически остановилось. Это Пуэрто-Принсеса. Это Палаван. Он оставил ей подсказку. У него действительно был план Б…