Тень врага

Июнь По башке получил. Молодец, Сережа. Даже такая простая мысль далась Сереге с трудом. Очнуться его заставил какой-то глухой звук — будто вдалеке упало что-то тяжелое. Метеорит, например, подумалось ему, хотя Серега никогда не слышал, с каким звуком тот падал. Он лежал с закрытыми глазами и был уверен: как только моргнет, голова взорвется болью. Но моргнуть пришлось — и ничего не случилось. Тогда Серега посмотрел вверх, в темное небо, откуда тихонько накрапывал еле ощутимый дождь, и шевельнул головой. Затылок отозвался тупой, но терпимой болью. Глаза на долю секунды словно заволокло туманом. Еще минуты три ушли на то, чтобы встать: сначала перевернуться со спины на живот, потом приподняться на четвереньки и наконец кое-как выпрямиться. С высоты собственного роста Серегу немного подташнивало. Он зажмурился и прикинул, сколько времени провел в отключке. После недолгих раздумий предположил, что от силы минут пять. Значит, легкое сотрясение. Рука непроизвольно взметнулась вверх и ощупала голову. На затылке кожа была чуть горячее, чем надо. Но крови ни на волосах, ни на кончиках пальцев Серега не почувствовал. Понадеялся, что рассечения нет — только позже назреет шишка. Думалось ему по-прежнему плохо. Сообразить, что именно произошло, никак не получалось. Он шел за Щепкиным — тихо, неслышно, как тень, а потом… Серега зажмурился и постарался воссоздать в памяти эту картинку: ночь, пустая улица, они вдвоем… или не вдвоем?.. Серега резко, совершенно позабыв о травме, повертел головой, осматривая улицу. Тут же в затылке изнутри точно постучали молотком, и Серега сдавленно охнул. Тошнота застряла в горле — не туда и не сюда. Он схватился за голову и снова зажмурился. Стало легче. Во второй раз Серега осмотрелся куда осторожнее. Сначала глянул себе за спину — ничего. Затем зыркнул туда, где последний раз видел Щепкина — тоже пусто, только ветки и листва какого-то дерева — кажется, яблони — выглядывали из-за забора. Серега постоял в нерешительности несколько долгих секунд и пошел туда. Уйти, не проверив, казалось ему неправильным. Однако Серегу ждало разочарование. Возле забора и яблони не было ни людей, ни следов. Он чертыхнулся сквозь зубы и развернулся. По пути к своим Серега постоянно оглядывался, старался игнорировать боль в затылке и вяло размышлял о том, кто же его ударил. К заброшенному дому он вернулся быстро, потому что потихоньку светало и не пришлось шарахаться то туда, то сюда, как бездомному псу, но его внезапно и без видимых причин прочно сковало беспокойство. И удар по голове явно был не при чем. Серега снова осмотрелся. Кругом не было ни души. Временное пристанище группы выглядело чуть мрачно, но не страшно. Четыре маленьких и невзрачных дома по другую сторону улицы — вдоль широкой и ухабистой дороги — казалось, крепко спали. По их внешнему виду было совершенно непонятно, жилые они или давно покинутые людьми: деревянные некрашенные фасады смотрелись неплохо, окна не зияли черными дырами, но деревянные заборы прогнили и покосились, а дворы местами густо заросли сорняками. Убедившись, что опасности нет, Серега попытался успокоиться, но не вышло. — Ты где был? — раздалось из комнаты, где спала группа, едва он очутился в прихожей, и тут же перед ним возник Чайка. Темнота съела его лицо, голос не был ни сердитым, ни командным, скорее удивленным, и Серега не знал, что сказать. Точнее — с чего начать. Потоптался немного на месте и вдруг невпопад вспомнил себя лет в девять-десять. В детстве его часто отправляли к бабушке в село, где было много заброшенных домов. И стайки городских пацанов любили лазать в них. Ловкий и любопытный Сережа не оставался в стороне и побывал почти во всех пустующих домах: страшных, убогих, с дурной славой. Нередко он слишком увлекался с приятелями и возвращался домой затемно, а затем, грязный, с ободранными коленками и занозами в ладонях, мялся в растерянности перед бабушкой, прямо как сейчас перед командиром. — Тут такая история, — подавив вздох, начал Серега. — Не спалось мне, вышел на улицу, увидел Щепкина… — Щепкина? — с легким изумлением переспросил Чайка. — Угу, его. В гражданке тащился куда-то среди ночи. Мне это показалось подозрительным, я пошел за ним… — И? — И получил по башке, — Серега машинально тронул ушибленный затылок и поморщился. Командир шагнул к нему, а затем махнул рукой, мол, пошли, выйдем. На улице было куда светлее, чем в доме, и Чайка смерил Серегу прищуренным взглядом. Дождь шел по-прежнему едва-едва, будто его и не было. В воздухе чувствовалась приятная свежесть. — То есть тебя ударил Щепкин? — уточнил он. — Ну, — Серега стушевался, — может, он, а может, не он. — Странно, что Щепкин тут… — задумчиво протянул Чайка. — Хотя, вообще-то, он же местный и вроде как живет в соседнем поселке… — Далеко? — Не особо, пешком можно быстро дойти. Но ночью-то чего ему не спалось? И зачем… Командир не закончил, только уставился на Серегу и некоторое время молчал. А потом велел ему показать конкретнее, куда треснули, достал из кармана телефон, включил фонарик и посветил тому на затылок. Серега, стоя к нему спиной, услышал, как тот пару раз цокнул, а затем сказал: — Легко отделался. Даже крови нет. Либо повезло, либо… — Либо? — Либо тот, кто тебя ударил, знал, как именно бить. По лицу Чайки Серега не понял, о чем тот думал и как отнесся к происшествию. Поэтому уточнил: — Что делать-то? — Что делать… — повторил Чайка и глянул на время на дисплее телефона. — Далеко до того места? — Не очень, — пожал плечами Серега. — Посмотреть хочешь? Не думаешь же ты, что Щепкин до сих пор где-то там? — Да хрен его знает. Но у фээсбэшников он уже на карандаше, так что сообщить в любом случае придется. Сам-то как? К засаде готов или?.. — Готов, — твердо заверил Серега. — Пошли, покажу. Когда они сошли с крыльца, ему на мгновение почудилось, что за ними кто-то наблюдал. Но он никак не мог понять, откуда именно. Из их дома — кому-то из группы тоже не спалось? Или с другой стороны широкой проселочной дороги? Но там не было ни души, лишь деревья шелестели листьями на слабом ветру. Кажется, тревога отразилась у Сереги на лице, Чайка уставился на него с немым вопросом — все нормально? — и ему в первую секунду захотелось поделиться ощущениями, но тут же Серега списал мнительность на удар, осторожно повертел шеей и повел командира за собой. Пока шли, он снова и снова прокручивал в голове свою провальную слежку. Процесс шел так себе — мысли слиплись в огромный ком и перекатывались еле-еле. Его, по большому счету, волновал лишь один вопрос: там, на улице, они были вдвоем или нет? Если да, то ударить мог только Щепкин. Если нет, то кто угодно, начиная «крысой» и заканчивая каким-нибудь поселковым забулдыгой, у которого просто чесались руки. — Пришли, — через некоторое время сказал Серега и встал ровно на то место, где свалился без чувств. — Вон там я последний раз видел Щепкина, — он махнул рукой в сторону яблони. Чайка кивнул и пошел туда, затем свернул куда-то дальше и скрылся из виду. Идти за ним Сереге совершенно не хотелось. Впрочем, ему в принципе ничего не хотелось. Разве что отмотать время назад и не ввязываться в слежку за Щепкиным. Ну, шел мужик и шел, не убил же никого. Может, маялся бессонницей или бежал к любовнице — самое то в ночи. Затылок ныл на все лады, как бы поддакивая. Серега осторожно пощупал место удара и попытался представить, чем его ударили. Вряд ли чем-то с огорода или из гаража: лопатой или монтировкой. Палкой? Нет, иначе бы без рассечения не обошлось. Кулаком, ребром ладони, локтем? Возможно, но это какую же силу надо иметь! Способен ли замполит Щепкин на такое? Вдруг кто-то сзади тронул Серегу за плечо. Он резко обернулся, готовый наброситься, и едва не сшиб с ног Чайку. Тот покачнулся, отступил на шаг и хмыкнул: — Неплохая реакция. Извини, должен был проверить. Выходит, ты не услышал моих шагов? — Нет, — согласился Серега. — Но ты ходишь бесшумно, как любой нормальный спецназовец. — Короче, оттуда, — Чайка указал на то самое место, откуда скрылся, прямо как Щепкин, — можно обогнуть дом и, собственно, подкрасться к тебе, чтобы незаметно ударить. — Значит, все-таки Щепкин? — Я бы сказал, пятьдесят на пятьдесят, — помотал головой Чайка. — Следов там полно, сам понимаешь, днем тут столько народу шастает. — Угу. Так что делать будем? — Возвращаемся. Я свяжусь с кем надо, расскажу про Щепкина в общих чертах, ну, а дальше не наша забота. Нам еще в засаду. Вернемся, тогда уж посмотрим, что с этим замполитом делать. Когда они вернулись и поднялись на крыльцо, практически одновременно где-то в стороне грохнул громовой раскат, небо разразилось ливнем и в деревянную стену у двери, со свистом разрезав влажный воздух, врезалось что-то, очень похожее на пулю. Оба автоматически, не успев толком сообразить, рухнули на скрипучий пол и затаили дыхание. Серега покосился на дверь. А у Чайки зазвонил телефон, он неловко пристроил трубку возле уха и выдохнул: — Да… Он замолчал на полуслове, лицо перекосилось, а Серега, выпучив глаза, подумал, уж не прошила ли его очередная пуля? Но тот сумел помотать головой, мол, нормально все, и с разъяренным лицом принялся внимательно слушать собеседника на том конце. И с каждой секундой он свирепел все больше. Серега же, не шевелясь, раздумывал, услышали ли что-то остальные. А еще он пытался понять, откуда прилетела пуля. Кажется, из одного из невзрачных домов через дорогу. Больше просто неоткуда, иначе стрелок попался бы на глаза. — Вы там охренели, что ли?! — прошипел Чайка. — Сколько их?! Почему сразу не связались?! Сдается мне, они очень близко!.. Выслушивая ответ, свободной рукой он дернул Серегу за рукав и кивнул на дверь. Серега еле отвел взгляд от домов, в одном из которых — он ни на секунду не сомневался — засел противник, и понял все без слов. Только что ему приказали пробраться в дом, не подставляясь под пули, и растолкать остальных. А дальше будь что будет. Но Серега не успел даже толком пошевелиться. Вторая пуля противника-невидимки угодила в потресканное окно, стекло рассыпалось вдребезги. Серега затаил дыхание и прислушался в напряженном ожидании стонов, охов и вскриков, но их не последовало. Зато раздался трехэтажный мат Студента — удивленный, яростный и живой. Серега выдохнул и припомнил, что вроде бы снайпер спал практически под окном и, должно быть, его накрыло осколками. Вслед за ругательствами в доме послышалось шевеление, и Серега подумал, что приказ можно не выполнять. Он посмотрел на Чайку, тот по-прежнему гневно пыхтел в трубку, слушал, скрипел зубами, а затем сказал: — Жив останусь — закопаю, — и уставился на Серегу. Его цепкий и немигающий взгляд не сулил ничего хорошего.

***

Серега чувствовал себя идиотом. И чуть-чуть боялся — не за себя, за других, за мирных жителей поселка. У них, в отличие от него, не было ни оружия, ни бронежилета, ни боевого опыта, ни хладнокровия. Они спали и вообще пока не знали, что в одном из заброшенных домов засели пятеро боевиков. Им-то откуда знать, когда сама группа узнала о том, что боевики в поселке, всего восемь минут назад? За эти восемь минут все окончательно проснулись, Серега и Чайка забрались в дом, командир, злой, как собака, и спокойный, как дохлый лев, обрисовал ситуацию. Она сводилась к тому, что в лесу, в том самом месте, на которое указал раненный человек Грека, произошел скоротечный бой. Серега машинально вспомнил странный звук, который заставил его очухаться — наверное, это был отголосок гранаты. Большинство боевиков удалось ликвидировать, но пятеро сбежали и, возможно, сунутся в поселок, потому что дорога из леса одна. — Понимаю, что вопрос риторический, но как они умудрились? — тихо спросил Студент и посмотрел на остальных. Все сидели в «слепых» для стрелка зонах, практически не шевелились и не знали, что ему ответить. Лишь Чайка после короткого молчания предположил: — Тупым, пьяным и обдолбанным всегда везет. — Они нарики? — снова спросил Студент. Чайка кивнул, в окно снова прилетела пуля и вгрызлась в противоположную стену, и Сереге стало окончательно не по себе. Просто отбившиеся от рук наемники — это одно, а наркоманы — совсем другое. Командир продолжил рассказывать то, о чем ему сообщили по телефону. Все пятеро то ли обкурившихся, то ли обколовшихся отморозков, среди которых неплохой снайпер, возможно, были при оружии. Один ранен то ли в плечо, то ли в шею, поэтому был шанс, что он истек кровью и как минимум потерял сознание. Но что делать с остальными? Когда Чайка по телефону рассказал, что боевики, уже в одном из поселковых домов, ему было приказано продержаться минут двадцать до прибытия подкрепления. А главное, не дать противнику разбежаться по поселку. Только вот никто не подсказал, как это сделать… Проблема была в том, что на улице стремительно светало, а маленький дом, в котором сидел спецназ, стоял на большом участке — словно давно умерший хозяин имел серьезные планы на эту территорию: хотел просторный дом, огород, гараж и прочее, но вместо стройки взял и умер. Остался лишь крошечный домишко. Земля давно заросла сорняками, но спрятаться в них от пуль было невозможно. Полуразвалившийся забор тоже был хилым укрытием — а ничем другим участок похвастаться не мог. Группа была как на ладони: стоит высунуться — и стрелок из противоположного дома даже под жесточайшим кайфом перебьет всех до единого. Правда, был в этой ситуации маленький, но греющий душу плюс. Боевики засели на самой спокойной и безлюдной улице, где большинство домов — старых, страшных и запущенных — давно опустели или изредка использовались как дачи для хранения всякого барахла. Значит, можно повременить с эвакуацией местных. — Так что мы будем делать? — осторожно спросил Студент за всех. — Действовать по приказу, — с горькой иронией сказал Чайка и крепко сжал телефон в ладони. Звонить он никому не собирался, да и это было невозможно — сразу после разговора технические специалисты ФСБ заглушили все сигналы связи в поселке. Серега, услышав про приказ, весь непроизвольно сжался. Вообще-то, просить сдаться было вовсе необязательно. По собственной воле лезть под пули? Нет уж! Но тут им здорово не повезло, и некто неведомый по телефону проорал Чайке, чтобы не смели без этого начать. Наверное, надеялись, что боевики и правда сдадутся, а потом еще и расскажут все о Греке. Пропустить этот этап разрешалось только в самом крайнем случае. — Жаль, белого флага нет, вышел бы и помахал им, типа сдаемся, — съязвил Студент, который тоже был явно не в восторге от бестолкового приказа. — Хотя я могу трусы снять, они как раз белые, надо? — Заткнись, — беззлобно и удивительно спокойно попросил Чайка. Серега слушал и поймал себя на мысли, что их вроде бы совершенно идиотский и неуместный разговор его совсем не раздражал. Наоборот, становилось легче. — А может, я их все-таки выцеплю? — не обращаясь ни к кому конкретному, спросил Студент и погладил свой винторез. — Расстояние-то одинаковое и, если так посмотреть, плевое… Он осторожно подполз к окну и неодобрительно цокнул: в метрах восемнадцати, прямо напротив дома, из которого стреляли, росли три толстых ветвистых дерева и загораживали окна. И Студент решил поберечь пули. Так прошли очень длинные восемь минут. А затем, судя по внезапному глухому стуку, что-то ударилось о крыльцо дома — и раздался взрыв. Убить он не убил, но оглушил, а деревянные стены угрожающе вздрогнули. Послышался треск, с улицы потянуло темным и едким дымом. — Горим, товарищи, — пробормотал Студент, покачав головой, и все ринулись к единственному окну, выходящему на задний двор. Серега, выпрыгнувший в окно вслед за Седым, подумал о том, что, похоже, в дом прилетела старая граната, может быть, РКГ-3 или самоделка, отскочила от стены и взорвалась в траве, а еще заметил, что если эта избушка рухнет, получится неплохое укрытие.

***

— Если облажаемся, нам конец… — Не нагнетай. Серега и Седой лежали в канаве, густо поросшей травой. Она, жесткая, холодная и мокрая от шедшего стеной ливня, а еще обглоданный ржавчиной сетчатый забор неплохо скрывали их от посторонних глаз. Перед ними, всего в нескольких метрах, стоял злополучный дом. Подкрасться к нему сзади удалось не без проблем — короткими перебежками под чудовищным ливнем, который пришелся весьма кстати, и лишь чудом увернувшись от нескольких выстрелов. Правда, одну пулю в бронежилет Серега получил и поэтому дышать выходило через раз, а сердце колотилось как у кролика. Теперь требовалось забросить в дом несколько гранат — и дело с концом. Боевики не сдавались. Спецназ тоже. Бой, который можно было так назвать лишь с натяжкой, длился десятую минуту, но казалось, что прошло часа полтора. За это время опять же произошло неприлично много чего. Когда группа выскочила в окно, земля под домом вздрогнула, потому что друг за другом раздались три громких хлопка. В доме что-то оглушительно рухнуло. От треска загоревшихся досок заложило уши, стало очень жарко — огонь стремительно набирал обороты и никакой дождь не мог его приструнить. Дом горел, но служил неплохим укрытием. До вражеской лежки было метров двадцать — и пара гранат из разгрузки полетели на чужой участок. Четыре секунды — и грохнули недружные взрывы. Дальше произошло то, о чем спецназ и мечтать не смел. Дверь занятого боевиками домишка распахнулась, чуть не слетев с петель, и на улицу, громко кашляя, рванул человек: мокрый и прихрамывающий на левую ногу. Видимо, нервишки не выдержали. Студент тут же вскинул винторез — и хромой рухнул замертво. — Минус один… — Но есть еще трое… с половиной… — И один из них типа снайпер… После коротких раздумий было решено прорываться к дому, чтобы максимально взять его под контроль. Разделились. Студент пошел один, от него требовалось вышибить вдребезги все уцелевшие в доме стекла и убрать снайпера. Чайка и Волчок взяли на себя главный, но наверняка не единственный вход-выход. А Сереге и Седому выпало, пожалуй, самое сложное — требовалось обогнуть дом и атаковать сзади — откуда, должно быть, боевики и пробрались внутрь, иначе бы точно попались бы на глаза. Однако не успели они оба более-менее отойти от горевшего дома, как автоматная очередь над головой заставила вжаться в землю. Затем все стихло, они выключили любые эмоции и рванули к цели, пробежали через широкую дорогу и очутились на узкой, где не могла проехать даже самая компактная машина. Нужный им дом стоял чуть дальше справа — весь заросший и кривой. Полминуты — и вновь короткая стрельба. Перерыв — и вновь выстрелы. Преодолевать расстояние пришлось едва ли не ползком или согнувшись в три погибели. Но Серега порадовался, что их не стали забрасывать гранатами. Спрятаться от них в этой местности невозможно: из укрытий только трава да хлипкие заборы. Не стреляли целую минуту, и он осмелел, приподнялся, покосившись на сетчатый забор, и… Тут-то ему прилетело в область солнечного сплетения. Выстрел вышел мощный и громкий, но Серега выдержал, не упал — только на несколько секунд потерял ориентацию. У него сперло дыхание, кашель застрял в глотке. Ощущение было такое, словно кто-то подкрался к нему сзади и от души треснул по спине кувалдой. Позади, откуда они пришли, прогремел выстрел, а потом еще и еще. Наконец все смолкло, раздавался лишь треск со стороны горевшего дома. Выстрелы невидимого снайпера тоже стихли. Серега, очухавшись, переглянулся с Седым. Оба подумали об одном и том же: убит? Остальные боевики тоже не подавали признаков жизни, может быть, еще не переварили гибель товарища, а возможно, просто словили кайф — но никто из окон не высовывался и не раскидывал гранаты тут и там. Поэтому Серега с Седым относительно быстро — бежалось Сереге не очень — добрались до заросшей травой канавы. Секунд двадцать они просто лежали и оценивали обстановку. Промокли насквозь, бронежилеты потяжелели пуще прежнего и теперь, казалось, весили килограмм двадцать — не меньше. — Ну что, начинаем? — спросил Седой едва слышно и вытащил из разгрузки гранату. — Ты как вообще? Нормально? — Начинаем, — кивнул Серега, и в затылке стрельнуло болью — видимо, вылуплялась шишка. План был прост: швырнуть пару-тройку гранат в разбитое окно и расстрелять всех, кто выскочит. Деревянная, ободранная местами дверь виднелась прямо напротив, в метрах шести. Рядом росла крапива по пояс, но вряд ли она могла остановить боевиков. Уж лучше шлепнуться в нее, чем сгореть заживо. Если же они рванут через главную дверь, их встретят огнем Чайка и Волчок. Сначала все шло по плану — две гранаты нырнули в окно… А вот дальше, прежде чем они успели взорваться, с корнем выворачивая рамы, из того же окна, словно в ответку, выскочила самоделка и бухнулась в полуметре от канавы. В доме раздалось долгожданное двойное «бабах», правда, взрыв смешался с ревом сирен — наконец-то подоспела подмога. У дороги вновь затрещали короткие выстрелы. Все это случилось одновременно, за две-три секунды. А самоделка практически под носом Сереги и Седого никак не взрывалась. Сами они точно оцепенели — будто тяжеленные бронежилеты вдавили их в сырую землю. Еще через секунду они все-таки опомнились, вскочили как пушинки, подхваченные ветром, и удрали подальше. Взрыва так и не случилось, видимо, механизм дал осечку. Зато дом перед ними полыхал так, точно был облит бензином. С другой, парадной, стороны слышались голоса и глухие выстрелы. О Сереге и Седом словно забыли, им даже стало немного обидно. Не сводя глаз с дома, охваченного огнем, они стали осторожно, но быстро подниматься. Выпрямились почти в полный рост, когда ободранная дверь рухнула, явно выбитая мощным пинком, и на них побежал невысокий человек с перекошенным ртом. Он чем-то походил на тролля. В руках у него не было ни автомата, ни пистолета, зато в огромном правом кулаке оказалась зажата граната. Серега, падая и толкая Седого, успел машинально опознать «лимонку». Тролль швырнул ее слишком сильно — граната пролетела над ними, лежавшими с прикрытыми головами, упала в метрах десяти от них и разорвалась с громким хлопком. Сразу после этого Серега почувствовал острую боль, но не сообразил, где именно — было не до этого. Тролль будто не услышал взрыва и все остальное его тоже не трогало, он все бежал и бежал. Огонь по нему открыли без лишних слов. Но упал он не сразу — пробежал еще пару метров с широко открытыми глазами, которые, впрочем, были уже мертвы. Ни выстрелов, ни взрывов больше не было. Только все выла и выла, приближаясь, сирена. Воздух пропах гарью, дымом и кровью. Серега и Седой переглянулись. Серега понял, что у него что-то с ногой — видимо, прилетел осколок. Седой же выглядел немного оглушенным, а у левого уха кровило. Оба глянули на труп и облегченно выдохнули. Интуиция подсказывала, что ни одного живого боевика не осталось.

***

Следующие сутки пролетели быстро. Серега провел их в госпитале, куда его и Чайку забрали сразу после перестрелки. Он легко отделался: на голове выросла шишка, на груди зрел синяк, но обошлось без переломов и кровоизлияний. Осколок гранаты угодил под колено, но под углом, поэтому кость оказалась не задета, а вот крови натекло столько, что и без того мокрая от дождя штанина мерзко облепила ногу. Доставать осколок пришлось под наркозом, а отходил от него Серега всегда непросто. Впрочем, больше всех в этой перестрелке досталось командиру. Его нашла всего одна пуля — меткая и тяжелая — и раздробила кость в ноге. Вражеский снайпер успел выстрелить и тут же рухнул замертво стараниями чуть-чуть опоздавшего Студента. Серега, более-менее придя в себя после операции, постарался не думать о дальнейшей судьбе Чайки, отвлекался как мог, но в унылой палате только командир и лез в голову. На вторые сутки к Сереге заявился тип из ФСБ и долго тряс его за руку, рассыпаясь в благодарностях. Серега не привык к вниманию, да и считал, что просто делал свою работу, поэтому чувствовал себя неловко. Когда фээсбэшник закончил пламенную речь, он спросил о подробностях перестрелки в лесу и в поселке: где Грек, его ведь не было ни там, ни там? и кто эти боевики? почему они сунулись в поселок? Однако фээсбэшник ушел от ответа и в свою очередь спросил о Щепкине: уверен ли Серега, что это именно он дал ему по голове? Серега поморщился и понадеялся, что фээсбэшник спишет это на ранение. Он понятия не имел, кто его ударил. Да, сначала посчитал, что это вполне мог быть Щепкин. А потом случилась эта перестрелка — и Серега вконец запутался. Может быть, это кто-то из боевиков, обдолбанный до позеленения, заметил его на пустой улице и врезал. Зачем? Теперь уже не спросишь… Поэтому Серега покачал головой — его тут же затошнило — и высказался, что ни в чем он не уверен. Но факт есть факт: никого больше, кроме Щепкина, лично Серега на той улице не видел. Фээсбэшник выслушал, покивал, прицокнул тонкими губами и, пожелав Сереге всего наилучшего, вышел вон. Уже под вечер в палату ввалились Студент, Волчок и Седой. Первые выглядели целыми и невредимыми, а у третьего левое ухо было закрыто повязкой. Они расселись кто где: на стуле, на подоконнике, на тумбочке — и рассказали, чем кончилось дело в поселке. Заторможенный из-за быстрой кровопотери Серега запомнил все так себе. Запомнил, как, прихрамывая, вышел из-за дома. Запомнил, как прямо перед ним остановились служебные машины ФСБ и Росгвардии. Запомнил, как какой-то полковник орал в трубку мобильника (заглушки уже сняли), что нужны пожарные. Запомнил, как примчалась «скорая» — и его увезли. — Да ничего интересного. Пожарные приехали, потушили все. Потом труповозку пригнали, этих отморозей забрали. Там как вышло, — начал рассказывать Седой. — Мы с тобой одного грохнули. Одного в доме гранатами убило. Который раненый, похоже, сам сдох еще до перестрелки. Наверное, поэтому они и начали палить — психанули. Снайпера наш Казанова прибил за командира. Ну, и один тоже из дома выскочил, его и накрыло. Помнишь, мы стрельбу слышали до взрыва?.. Серега кивнул, а Волчок, глядя в окно, подхватил: — Местные все слышали, но молодцы, не сунулись поглазеть. А то у меня был случай. На Кавказе тоже выкуривали троицу, которая дом в поселке захватила. Людей из соседних домов эвакуировали. Три улицы перекрыли. Газ и электричество тоже, чтобы не рвануло и не загорелось ничего. Русским языком народ попросили, посидите, товарищи, дома, не шастайте под ногами, а они… — он махнул рукой. Немного помолчали, и Серега сказал: — Ко мне фээсбэшник приходил. Про Щепкина спрашивал. — Все уже знали о его ночной слежке, поэтому понимающе кивнули. — Знать бы, чем все закончится. Не задержали его? — Пока нет, но наверняка по допросам затаскают, — ответил Студент. — И чего он в поселке забыл?.. Внутри у Сереги все запротестовало. Он не знал, как быть. Не знал, виновен Щепкин или нет, помогал Греку или нет. Оставалось только гадать. — Интересно, что с нами будет? — протянул Седой. — Грек вроде как исчез, людей его перебили в лесной перестрелке, взрывчатку нашли там же. Не соврал раненый. Домой, что ли, нас отправят с припиской для Пригова «в связи с провалом задания»? Ответить ему никто не успел, дверь открылась, заглянул начмед — крупный, невысокий и в очках — и выгнал посетителей из палаты, а Сереге сказал, что тому придется подзадержаться на больничной койке дней на семь-восемь. Серега безропотно кивнул и повертел в руках свой смартфон, что принесли ему товарищи. Он хотел и одновременно не хотел позвонить Вере. С одной стороны, соскучился, был бы рад услышать ее голос… А с другой, боялся ее вопросов, боялся, что проболтается о том, где он и как. А зачем ей знать сейчас? Вот приедет и расскажет… Вдруг телефон завибрировал в руке, а на дисплее отразился неизвестный номер. Серега помешкал две секунды — не очень-то он любил звонки непонятно от кого. Обычно это оказывалась реклама или старые знакомые просили денег. Однако все-таки ответил. Бойкий, но при этом сухой голос на том конце показался ему знакомым, но имя вылетело из головы. Наконец Серега вспомнил и чуть не грохнулся с койки от удивления: — Миш, ты? Какими судьбами?..