Тень врага

Ноябрь Вера, как не у себя дома, осторожно и неуверенно примостилась в желтом кресле и не сводила глаз с Ромы. Он же расхаживал туда-сюда и смотрел по сторонам. Квартира показалась ему вполне обыкновенной и совсем не «шизойной». Шилов зыркнул на диван и попытался представить, как Мыцик, сидя на нем, планировал убийство Данилова — и ничего не вышло. Оттого найденные при обыске бумажки казались вдвойне нелепыми и неуместными. Да и никак не вязались с чисто профессиональной подготовкой Мыцика. Чтобы разведчик так прокололся — да не может быть! Где были его мозги? Где присущая людям его профессии рациональность? Где, в конце концов, элементарная осторожность? Рома глянул на Веру. Она думала о чем-то своем и походила на вороненка, которого все бросили и не удосужились объяснить, как жить дальше. Они разговаривали около часа, и за это время Вера не сказала ничего такого, от чего Шилов мог бы оттолкнуться. Все сводилось к тому, что о существовании Данилова она узнала от следователя, Мыцик вел себя как обычно, а его задержание — это грубейшая ошибка. Рома, в общем-то, допускал, что Вера и прочие не чужие Мыцику люди правы, он не виноват. Но какими путями добраться до этого «не виноват», пока в упор не понимал. А еще чувствовал, что Вера что-то не договаривала: то ли собиралась с мыслями, то ли не доверяла, то ли просто еще не все переварила и осознала… Внезапно у Шилова зазвонил телефон. Он выхватил его из кармана, буркнул «извините» и скрылся в прихожей. Звонила Таня Кожурина, и Рома чувствовал, что не просто так, не в холостую. — Да, Тань, привет, — негромко сказал он и приготовился внимательно слушать. Через пять минут Рома узнал даже больше, чем рассчитывал, и вернулся к Вере. Ему сразу показалось, что она будто бы приободрилась. Он присел на диван, а она сказала: — Я не знаю, имеет это значение или нет, но… — Что? — Шилов машинально подался вперед, словно боялся не расслышать. — Сереже предложили уйти со службы. Причем дважды, оба раза он отказался. В последний раз это как раз было незадолго до задержания, и мне показалось, что он расстроился. Но я не лезла с расспросами. Да и я тогда занята была со своей работой… Роме почудилось, что Вера не особо в восторге от своей работы. По крайней мере, голос, внезапно став жестче и холоднее, ее выдал. Забавно, подумал он. Все его знакомые журналисты были едва ли не фанатиками, а тут… — А куда предложили уйти? — вернулся он к теме. — Вроде что-то связанное с охраной, — очень неуверенно отозвалась Вера. — Охранка или служба безопасности? — попробовал уточнить Шилов. — Не знаю. Сережа сразу дал понять, что ему это неинтересно. Ну, и я не расспрашивала. — Хорошо. Вы сказали, предлагали дважды. Это было одно и то же предложение, от одного человека или разных людей? Вместо ответа Вера пожала плечами: без понятия. Ни имени звонившего, ни названия компании она тоже не знала. Рома слегка разочарованно выдохнул, но обещал себе вернуться к вопросу. — Это все? — спросил он. — Может, еще что-то?.. — Ничего. Некоторое время они молчали. Шилов чувствовал себя непривычно неловко и старался не смотреть на Веру, к которой вернулся задумчиво-мрачный вид. Ясности для него пока не прибавилось. Как была каша в голове, так и осталась. Рома не надеялся, что разговор с Верой вот так сразу все прояснит, и он вмиг сообразит, что делать дальше. Но Шилов не предполагал, что все станет еще запутаннее. Главное, что его напрягало — неувязочка между поступками Мыцика и уверенностью его близких в его кристальной порядочности. Рома знал по опыту, что все люди в той или иной степени способны на преступление. Он отдавал себе отчет в том, что Мыцик прекрасно годился на роль убийцы — и, возможно, никакого второго дна нет: он повздорил с Даниловым и избавился от него. Все просто, все реально. А семью он мог просто водить за нос. Но почему он со своими навыками засветился на камерах? Почему не уничтожил все, что указывало на связь с Даниловым? Почему отказался от адвоката? Почему выбрал такой муторный способ убийства? Шилов посмотрел на Веру. Она явно и мысли не допускала о вине Мыцика и, кажется, готова была загрызть, как бультерьер, любого, кто посмеет убеждать ее в обратном. Такую мощную убежденность Рома встречал не так уж часто, обычно под гнетом обстоятельств и разговоров с полицией многие ломались и задумывались: а если все-таки виноват?.. Шилов прикинул, что Вера вряд ли пойдет у кого-то на поводу и сломается. Но если окажется, что ее благоверный действительно виновен — и тому будут железные доказательства, то от нее нынешней не останется и следа, она загрызет сама себя. — Вы думаете, он убил, да? — спросила Вера, и Рома подумал, что, видимо, все его сомнения нарисовались на лице. — Я этого не исключаю, — пожал плечами он. — Пока все против него. Конфликт, камера, предполагаемая слежка за Даниловым… — Это косвенно, — горячо возразила Вера, и Рома удивился ее знанию терминологии. — На камерах не видно лица. Конфликт — это еще не убийство. А слежка — может, ее и не было. Может, бумажки эти подкинули прямо во время обыска и еще большой вопрос, законно все было или нет! Рома кивнул и подумал, что надо бы побольше узнать об этом обыске. Наверняка с ним не все чисто. После разговора с Таней он в этом почти не сомневался. — Может быть, вы знаете, почему он молчит? Не защищается, отказался от адвоката? — спросил Шилов, только чтобы не молчать. — Не знаю, — чуть стушевалась Вера. — Он не особо полицию любит, может, поэтому… Шилов не стал объяснять, что Следственный комитет — это не полиция, и что молчание даже при абсолютной ненависти к ментам — это глупость, сказал только: — Я тоже полицию не люблю. Но молчанием он сам себя зарывает. Если не виноват. А вот если виноват, тогда все ясно… — Да что ж вы такой непонятливый? — искренне возмутилась Вера. — Ну, не мог он убить! Рома не решился спорить. Побоялся, что Вера снова возьмется за свое: Сережа не убийца, он хороший, он не способен. Рома-то знал, что еще как способен. Потому что человек. Потому что его почти полжизни учили убивать. Потому что доконать и довести можно кого угодно. Даже ее, Веру, если очень захотеть. — Ладно. Вы сказали, что его подставили. Есть кто-то конкретный на примете? — Да вроде нет. Он не конфликтный. — А на службе? Может, взял кого-то не того, убил, теперь друзья-родственники мстят? Шилов не верил собственным словам. Ну какая служба, какая месть? За годы работы в органах ему самому угрожали сотни раз, а от слов к делу переходили считанные единицы, чтобы всех вспомнить, хватит одной руки. Вряд ли в спецназе не так, наверняка одни пустозвоны, иначе Мыцик давно бы лежал на кладбище. Вера подтвердила его мысли: — Не думаю. Он бы сказал, если бы было что-то серьезное, попросил бы быть аккуратнее или уговорил уехать. А так… — она замешкалась, точно раздумывала, говорить или нет, — я знаю только одного человека, который мог бы ему мстить, и то не уверена, столько лет прошло. — Кто такой? — Олег Белов. Несколько лет назад он его серьезно подставил. — История с госизменой, — вспомнил Рома. — Да, я читал досье. Так он вроде сидит? — Наверное. Снова тупик. В месть Белова Шилов не верил. Во-первых, мстить-то вроде не за что. Его закрыли по делу и по закону. Не сумел соскочить? Так это не вина Мыцика. Сам напортачил, видимо, грязно сработал. Во-вторых, уж больно большой срок. Роме вспомнились слова покойного друга, Айдара: месть блюдо холодное, но не испортившееся. Да и трудно это, мстить из тюрьмы, если ты всего лишь пешка, по глупости возомнившая себя королем. Белов — это не авторитет Апостол и не Никулин с высокопоставленным отцом. И, Шилов в этом не сомневался, сиделось Белову трудно. У него бы просто не хватило духу ввязываться в заведомо провальную затею мести. — Роман Георгиевич? — позвала Вера вдруг, от чего задумавшийся Рома вздрогнул. — Да? — А можно сменить следователя? Шилов удивленно уставился на нее. А она ответила подозрительно решительным взглядом. Он чуть опешил и поинтересовался: — А чем этот не устраивает? — Да я не конкретно о нем, так, на будущее… Рома хмыкнул. Каждое слово Веры сквозило фальшью. Впрочем, он ее понял. Ему этот Зубченко тоже не понравился — ни при разговоре, чисто инстинктивно, ни позже, после объяснений Джексона, ни сейчас, после разговора с Кожуриной. Было в нем что-то нехорошее. Однако обрадовать Веру Шилов никак не мог. — По закону как бы можно, а на деле такое случается крайне редко, — сказал он. — Например? Рома задумался и попытался вспомнить, сколько раз ему приходилось с таким сталкиваться. Два, три или вообще ни разу? На ум так ничего и не пришло. Поэтому он виновато развел руками, мол, ничем не могу помочь. — Ну, а если следователь не справляется со своими обязанностями? — настаивала Вера. — Большая часть следаков, которых я знаю, не справляется со своими обязанностями. И ничего, без работы не сидят, — холодно заметил Шилов. — Чтобы сменили следака, нужно куда-то деть старого. Либо посадить, либо… — Либо?.. — Либо убить. Роме вдруг стало смешно, но лицом он не дрогнул. Просто вспомнил свои мысли десятиминутной давности про то, что убить может каждый, был бы мотив, и посмотрел на Веру. Помочь супругу — чем не повод? Он прикинул, как сильно нужно допечь ее, чтобы она, например, взяла нож из кухонного ящика и отправилась убивать следователя? Глаза у нее уже как-то недобро поблескивали, настроение скакало как горный сайгак: Вера то хмурилась, то замыкалась, то становилась бодрой и разговорчивой. Шилов подумал, что она, кажется, почти дошла до края, и решил, что пора менять тему. Но она его опередила: — Я консультировалась со знакомым юристом, и он сказал, что Сережу можно вытащить… — Можно, но стоит ли? Вера смерила Рому таким яростным взглядом, что у него на пару секунд перехватило дыхание. Но он взял себя в руки и объяснил: — Да, можно добиться его освобождения. Но я бы этого не делал и вам не советую. Смотрите, допустим, все кругом правы, и ваш дражайший супруг ни в чем не виноват, кто-то его подставил. Раз об этом додумались мы, вполне возможно, додумался он сам. И в отличие от нас, у него наверняка есть конкретные подозреваемые. И вот он оказывается на свободе и… — И? — И отправляется к этому подозреваемому или подозреваемым, чтобы разобраться. — Вы ошибаетесь, — подозрительно спокойно заметила Вера и скрестила руки на груди. — Он не стал бы ни к кому идти и разбираться! — А что бы он делал? Сел бы на этот диван и стал ждать, пока само рассосется? — Он бы… — Вера задумалась на несколько секунд, — он бы пошел в полицию и… — Ерунда, — отрезал Шилов. — Во-первых, вы сами сказали, что ментов он не любит. А во-вторых, что ему мешает сейчас взять и изложить свою точку зрения следователю? — Так в том-то и дело, нужен другой следователь. Этот и слушать ничего не хочет! — А где гарантии, что с другим следователем повезет, и он беспрекословно поверит ему? Вера не ответила и растерла покрасневшие щеки, а Рома подумал, что, кажется, разозлил ее. Но не стал ни успокаивать, ни извиняться. За что извиняться-то? За правду? Неужели она действительно уверена, что Мыцик такой белый и пушистый? Ну дураку же ясно, окажись он сейчас на свободе, мигом начнет сам разбираться и наверняка вляпается в дерьмо похлеще нынешнего! А если он еще и виноват, то вообще ударится в бега, и ищи его потом где-нибудь в Иностранном легионе. — Если его выпустить, он пойдет к своему начальнику и все ему объяснит, — наконец снова заговорила Вера с неожиданным упрямством. — А начальник пойдет ко мне и потребует разобраться, — слегка разочарованно кивнул Шилов. — Что, в общем-то, уже случилось и без участия вашего мужа. Или что, вы думаете, этот начальник бросит все дела и станет копать лично? Раз так, вы удивительно наивны для своих лет и профессии, — заметил он. Вера недружелюбно фыркнула. Рома вдруг подумал, что она похожа на ежика — такая же колючая, и велел себе заканчивать, пока они всерьез не разругались. Но тут же одернул себя: еще нужно спросить про крымскую командировку. Да, снова, но вдруг она, раздухаренная, вспомнит или сболтнет что-то новое, а не заезженное «ничего не знаю» и «все как всегда». — В общем, запаситесь терпением, — примирительно сказал Шилов. — Он не в изоляторе, а… — В психушке, — резко перебила Вера. — Ну, да, место так себе, я бы лучше в камере посидел, — согласился Рома и тихонько хмыкнул, заметив, как у Веры расширились глаза. — Но и там сносно: кормят, выгуливают, развлекают разговорами о погоде. Таблетками не пичкают, уколами не угрожают, так что за мозги не переживайте, выйдет не «овощем». Вера чуть побледнела, и Шилов скорее перешел к сути, хотя еще хотел добавить о том, какой у Мыцика распрекрасный психиатр. — Если он не виноват, его выпустят. Это я вам обещаю. Но вот если виноват, тогда… — Что? — уже совсем другим тоном, без ярости и злости, спросила Вера. — Тогда он сядет надолго. Это я вам тоже обещаю. По растерянному виду Веры Рома понял, что ей нужна пауза. Пока она смотрела куда угодно, но только не на него, он сам почувствовал, что не прочь закурить. Глянул на Веру и спросил: — Курить у вас можно? — Не стоит. Я еле бросила, боюсь сорваться. — Понял, — легко согласился Шилов и пообещал себе: один вопрос — и на улицу. Он выждал еще пару минут. И все это время думал, как ответит Вера: расскажет что-новое или ей попросту нечего добавить, потому что Мыцик не особо вводил ее в курс дела? — Вспомните, по возвращению из Крыма он точно вам ничего не рассказывал? Про Данилова, про суть командировки, про членов группы? — Вы думаете, все пошло оттуда? — Да ничего я не думаю. Просто… Рома не закончил, что — просто. Собственные объяснения показались ему путанными и бестолковыми. И Вере было вовсе необязательно снова выслушивать, что он сомневался, причем постоянно, и сам-то вряд ли удивится, окажись Мыцик убийцей, а вот она… — Значит, ничего? Приехал, и вы зажили как ни в чем не бывало? — Да, — ответила Вера. Шилов кивнул и поднялся с дивана. Мысленно добавил Веру в список опрошенных, где уже была мать Мыцика, и прикинул, как быть дальше. Он чуял, что нужно рыть в сторону командировки, ведь Пригов ясно дал понять, что в последние месяцы больше ничего примечательного не было. Значит, стоит увидеться с членами группы, не один же Мыцик в Крыму загорал. Рома уже был одной ногой в прихожей, когда круто развернулся, посмотрел на Веру, которая собралась его провожать, и сказал жестче, чем хотел: — Я знаю, что вы журналист. Большая просьба, не путать личное и профессиональное. Работайте, как работали, но не вздумайте написать или сказать хоть слово. И так новостники все никак не успокоятся. Ему же навредите и себе. — Расслабьтесь, — безропотно согласилась Вера. — И в мыслях не было. Ее тон резко похолодел и стал каким-то бесцветным. Шилов сначала принял это на свой счет, а потом сообразил: ему не показалось, Вера и правда не рада своей работе. Откуда-то из темного угла вылезло любопытство, и Рома не удержался: — Впервые вижу журналиста, которого, кажется, тошнит от работы, и он не скрывает этого. С чего вдруг? — Накопилось разочарование, — после минутного молчания, пролетевшего как миг, призналась Вера. — Вам наверняка знакомо это чувство, когда представление и реальность не вяжутся? А деваться некуда, потому что ничего другого не умеешь и, главное, не хочешь… — И продолжаешь жрать кактус, — понял Шилов и смерил ее сочувствующим взглядом. — Все плохо? — Нет, есть и приятные моменты. — Ну, тогда могу предложить три варианта. — Какие? — Первый, сжать зубы и терпеть, вряд ли что изменится, но вы свыкнетесь. Второй, поменять профессию. И третий, приходите работать в пресс-службу МВД. — Зачем? — она впервые с их встречи улыбнулась. — Поработаете немного и поймете, что по сравнению с нашей пресс-службой любая другая журналистская деятельность — рай.

***

Во дворе Рома первым делом выкурил сигарету. Выл злой ветер, дым летел в глаза, но Шилов не торопился спрятаться в машине. Разговор с Верой он даже с натяжкой не решался назвать продуктивным. Что он узнал? Мыцик — крайне неразговорчивый и закрытый тип, вот что. Супруге он ничего не рассказывал: то ли правда не было повода, то ли оберегал ее, то ли мутил что-то нехорошее, что вряд ли, иначе бы Вера заметила и не стала молчать. Она любила и доверяла — Шилов в этом ни секунды не сомневался. Но вот стала бы прикрывать, займись Мыцик чем-то дурным? Рома подумал немного и понял: нет, не стала бы. Хотя не мог с точностью сказать, пошла бы его сдавать или просто убралась из его жизни. У Шилова были две какие-никакие зацепки, которые не стоило игнорировать: предложение о новой работе и Белов. А еще были четверо типов, которые составили Мыцику компанию в Крыму и, может быть, что-то знали о Данилове. Рома выкинул окурок в урну и осмотрелся. Во дворе не было ни души. Но он чувствовал, что что-то не так и внезапно понял — его не душила паранойя. Вот только надолго ли? Думать об этом казалось бесполезным, и Шилов сел за руль. По пути в главк он созвонился с Приговым и предложил встретиться — накопились темы для разговора. Рома полагал, что они встретятся в кафе или в другом людном месте, но генерал обещал заявиться прямо к нему в кабинет. Сказано это было таким суровым тоном, что Шилов не посмел возражать. Возле здания главка он первым делом выцепил знакомый «мерседес» и вздохнул. На секунду кольнула совесть: зря он подписал на это дело Джексона, сам барахтался, как в болоте, так еще и друга озадачил, а ведь тот теперь не отцепится. Сам Женя со скучающим видом ходил туда-сюда у самого входа, переговаривался с курящей там же компашкой и, Шилов по глазам видел, еле сдерживался, чтобы не стрельнуть у них сигаретку. — Старый, тебе чего дома не сидится? — после рукопожатия спросил Рома. — Эх, что за жизнь пошла! Ни покурить, ни выпить, даже из дома выйти нельзя! — стал сокрушаться Джексон. А Рома чуть растерялся. Вот-вот к нему явится Пригов, генерал, да еще и чекист, а Женя недолюбливал ни тех, ни других и мог выкинуть что-нибудь неприличное. Однако прогонять его Шилов не собирался: у него были совсем другие планы. — Джексон, давай без фокусов, человек обидеться может или не так понять. — Да я вообще молчать буду, как табуретка, — клятвенно пообещал Женя и скромно присел на стул, когда оба вошли в кабинет. — Но пока его нет, расскажи, где тебя носило? Я полчаса ждал. — Чего не позвонил? — удивился Рома. — Так это… Деньги на телефоне кончились. Я ж пенсионер. — Будешь себя хорошо вести, кину я тебе денег. Рома сел в свое кресло и задумался, с чего начать. С Веры или следака? Вести о втором показались ему интереснее, и он заговорил: — Окольными путями, через Таню Кожурину, я кое-что узнал о нашем следователе. — Интересное? — Женя подался вперед. — Скорее да, чем нет. Оказывается, наш Зубченко был знаком с Даниловым. — Да ладно? — Ага. Насколько хорошо они друг друга знали — загадка, но вроде неплохо общались. — Как же ему разрешили вести это дело? — Ну, не знаю, может, начальство не особо в курсе его знакомств. — А как Танька все это узнала? — не понял Женя. — У нее в военном отделе приятель. Этот приятель узнал о Данилове случайно, через соцсети. Ну, знаешь, как это бывает. Один подписался на другого, фото, видео, все дела… Джексон кивнул и хмыкнул. — В общем, Танин приятель запомнил, как несколько раз Зубченко выкладывал у себя на странице фотографии с Даниловым с каких-то совместных посиделок: баня, шашлыки и все такое. Правда, было это давно, когда Данилов служил в Калининграде. И наш Зубченко тоже там работал. — Угу. А потом, значит, Данилов в Крым, а прыщ этот в Питер. И теперь он вцепился в Мыцика, как клещ, типа из-за мести за друга? — Получается, так. Некоторое время оба задумчиво помалкивали. Затем Женя опомнился и спросил: — Но ты это же еще не все? — Нет, — кивнул Шилов. — Еще я ездил в дурку, Мыцика не видел, но пересекся с его женой, напросился в гости и поговорил… — Выхлоп есть? — Да так, негусто. Супруг у нее не из разговорчивых: никак, нигде, ничего. — Прямо идеальный брак, — хохотнул Джексон. — Правда, она вспомнила, что ему кто-то предлагал новую работу, что-то по части охраны, но он отказался и вроде как расстроился. Но она не уверена и не знает ни имени, ни названия компании. — А чего вообще знает? — Уверяет, что Мыцик не виноват, что его подставили и рвется его вытащить, — вкратце припомнил Шилов. — Говорит, не мог он убить. — Это спецназовец-то? — Женя снова расхохотался. — Считай, новый анекдот, Пашке расскажу, как вернется. Рома улыбнулся и хотел продолжить, но не успел — в кабинет дважды постучались, а затем, не дождавшись ответа, вошел Пригов. Он сдержанно поздоровался, Шилов ответил кивком и заметил, как вытянулось лицо у Жени. Только молчи, Жека, взмолился Шилов, и, кажется, его просьбы услышали. Джексон тихонько кашлянул, буркнул «здрасьте», что для него было примерно как «здравия желаю, товарищ генерал, проходите, садись, не хотите ли чайку-кофейку-коньяку?» — и незаметно, как пушинка, пересел в самый угол кабинета. Рома посчитал это хорошим знаком и предложил Пригову присесть. — Так о чем вы хотели поговорить? — спросил генерал через минуту. — Во-первых, я бы хотел поговорить с членами группы, к которой был прикомандирован Мыцик. Это возможно? Пригов ответил не сразу. Хмуро раздумывал несколько секунд, сцепив руки в замок, и Шилов машинально отметил, что на этот раз он выглядел загнанно, может, из-за Мыцика, а может, и других проблем полон рот. — Поговорите с Чайкой, он командовал группой. Остальные, увы, заняты. Их нет ни в городе, ни в области — служба, — наконец ответил Пригов. — Когда вернутся? — В лучшем случае, через месяц-полтора. Рома выругался про себя. Но тут же утешился: командир-то здесь, значит, не все потеряно. — А этот Чайка, почему он?.. — Лечится после ранения, — объяснил генерал. — Еще в Крыму получил. — Что-то серьезное? — спросил Шилов, прикинув, что прошло уже больше трех месяцев. — Кость раздробило в ноге. Рома кивнул и заметил, как Джексон в углу скорчил болезненную мину. Наверное, вспомнил свое ранение времен Афгана, подумал Шилов и вновь переключился на Пригова. — Мне бы адрес и телефон, — сказал он. — Хорошо. Что-то еще? — тут же принявшись строчить что-то в смартфоне, спросил генерал. — Да. Почему вы не сказали мне, что Мыцика и Данилова связывал Крым? Они ведь там познакомились, судя по всему… — Судя по всему — это по чему? — парировал Пригов с несколько удивленным видом. — Я понятия не имею, где они познакомились и что их связывало, кроме погон. Иначе бы я вам сказал. Рома присмотрелся к нему, а затем глянул на Джексона: врет или нет? Женя пожал плечами и уставился генералу в затылок. Шилов прикинул, вроде врать ему незачем, но как так вышло, что Пригов не в курсе обстоятельств знакомства? Не успел или не захотел узнать? Был так занят? Неужели не нашлось ни одного захудалого фээсбэшника, которого он мог бы впрячь, и генерал сразу пошел к нему, Роме, а точнее, к Калюжному? Почему? Логичнее было бы Пригову сперва самому собрать побольше информации — чисто для спокойствия и уверенности в своих силах. Или нет у него никаких сил?.. — Хорошо, — примирительно сказал Шилов. — Тогда следующий вопрос. Вы сказали, что Мыцик в последнее время занимался воспитанием молодняка. Как по-вашему, он мог с кем-то из них поделиться своими проблемами, если они были, конечно? Мог рассказать о Данилове? Пригов снова выдержал томительную паузу и поерзал на стуле. Рома зыркнул на Джексона: не таращься на него так! Женя в ответ изобразил на лице хитрое недоумение, но пристальный взгляд отвел. — Не думаю, — отозвался генерал. — Физик не из болтливых, да и пацанов этих он знал так себе. Вряд ли стал бы откровенничать. Хотя… — он с прищуром почесал подбородок, — есть один мальчишка, все ходил за ним и смотрел чуть ли не влюбленными глазами… — Кто? — Евсей Миронов. Знакомы они недавно, но много времени проводили вместе. Парень болтливый, дотошный, мог что-то вытянуть. — Где его найти? Пригов собирался уже ответить, но его отвлек зазвонивший телефон. Он взглянул на дисплей, нахмурился и пробормотал: — Я выйду на пару минут. — Мелковат генерал, — протянул Джексон с беззлобной усмешкой, едва дверь закрылась. — Но взгляд свирепый, меня малость пробрало. Шилов не ответил. Его всерьез взволновал вопрос осведомленности Пригова и почему он все-таки обратился в полицию? С его возможностями это выглядело странно. Не хотел большой огласки или не доверял своим коллегам? — Рома?.. — А? — Мне-то что делать? Дальше вашу болтовню слушать? — Нет, поедешь и поговоришь с этим раненным Чайкой и с пацаном. Сдается мне, следак этого не сделал и оперов не озадачил. — Так я… — Джексон возмущенно хмыкнул. — А ты чем займешься? — А я узнаю, как поживает один урка. Женя открыл было рот, чтобы спросить, что это за урка, но Рома одним взглядом попросил помолчать. Впрочем, поговорить им бы все равно не удалось, потому что в кабинет вернулся Пригов и с порога назвал адреса и Чайки, и Евсея, у которого, оказывается, так удачно был выходной. Шилов кивнул и посмотрел на Джексона: фас! Тот с притворным оханьем поднялся со стула и вышел вон. Рома же переключил все внимание на генерала. У того, кажется, чуть дергался глаз. Но из-за Мыцика ли? Да нет, наверняка других проблем полно. — Что-то еще? — спросил Пригов и, словно прочитав его мысли, вернул лицу непробиваемую невозмутимость. — Да. Владимир Викторович, какие у вас отношения с отцом? На пару секунд невозмутимость сменилась изумлением, брови полезли на лоб, губы скривились. Шилов отметил, что у генерала все отлично с мимикой: такой может сыграть что угодно — видать, учился хорошо и времени зря не терял. — А в связи с чем вдруг такой вопрос? — нахмурился Пригов. — Если вы о том, что он ни в какую не пускает к Физику, тут я вам не помощник. Сам мучаюсь. Понимаете, он вроде как получил новую игрушку… — Да пусть играет на здоровье. Я как раз об этом. На генеральском лице отпечаталось недоумение вперемешку с любопытством — кажется, с ним давно не говорили загадками, только четко и только в лоб. — Можете попросить отца потянуть с экспертизой, чтобы Мыцика не перевели в изолятор, пока я разбираюсь? — спросил Рома. — Ну… — Пригов глубоко задумался. — Могу, наверное. Но вам-то какая разница, где он сидит? — Мне плевать, но все-таки хочется облегчить положение, если есть такая возможность. В первую очередь, себе. Понимаете, сегодня я говорил с его женой. Боюсь, как только Мыцик окажется в изоляторе, она перейдет к активным действиям: адвокаты, СМИ и все такое. И, скорее всего, Мыцика выпустят. — И что вас смущает? — Как бы он глупостей не наделал на свободе. А в дурке он неприкасаем, и даже адвокат с самыми длинными руками не сможет до него дотянуться. — Глупостей? — генерал поморщился, и Шилову показалось, что в его понимании Мыцик и глупости никогда не пересекались. Рома задумался. Ему требовалось объясниться с Приговым, но нужные слова никак не находились. Были лишь сваленные в кучу предположения, возникли они во время разговора с Верой и сводились к тому, что Мыцика действительно могли подставить, а он сам в курсе, чьих это рук дело. Но предположения эти смотрелись столь зыбкими, что Шилову было неловко их озвучивать. Поэтому он решил оттянуть разговор: — Давайте об этом в другой раз. Так вы поговорите с отцом? Меня он вряд ли послушает. — Поговорю, — с недоверием отозвался Пригов. — Это все? — Да. — Рома еле удержался, чтобы не указать на дверь, мол, до свидания. Генерал смерил его колючим взглядом, и они распрощались. Шилов, четко почуяв, что Пригов не стал с ним спорить только из-за собственной занятости, облегченно выдохнул. Оставшись один, он взял смартфон и набрал Климова, к которому было всего два вопроса: нашли ли отпечатки на бумажках из квартиры Мыцика и есть ли сведения о том, где работал Данилов. Рома полагал, что разговор получится коротким. На первый вопрос Олег ответил быстро и внятно — отпечатков нет. А на второй промямлил что-то невразумительное, и Шилов, чувствуя, как начинает злиться, велел явиться в кабинет. — Ну? — спросил он, когда Климов робко присел на стул. — Да там следак этот чего-то мутит, поэтому я сам уже запутался и сейчас вас запутаю… — Рассказывай, — отмахнулся Рома, он и так уже запутался везде, где мог. — Короче, официально этот Данилов нигде не работал. — А неофициально? — Скорее полуофициально числился в какой-то охранке. Но он уволился оттуда буквально за несколько дней до того, как превратился в обгорелый фарш. Снова охранная фирма, с легким удивлением заметил Шилов про себя. Вряд ли совпадение. — Про эту его работу узнали, покопавшись в его мобиле. В ней сохранились звонки бывшему шефу. Видать, звонил по поводу увольнения. Ну, поехали туда, сообщить новости да разнюхать, что и как. Там-то и узнали о конфликте с Мыциком. Это, кстати, на камерах есть, у них везде там их понатыкали, — быстро-быстро затараторил Олег, будто боялся что-то забыть. — Правда, конфликт так себе, потолкались да похватали друг друга за шкирку… — Стоп! — остановил его Рома. — Мыцик приходил туда и их конфликт есть на записи? — Да… — Так чего ты мне только сейчас об этом говоришь?! — Так вы ж только вчера включились, я растерялся, — пришибленно пробормотал Климов, как всегда, остро реагируя на все свои ошибки и промахи. — Мы с Ильей Николаичем уже говорили об этом, а потом у него аппендицит приключился. Вот я и забыл. И следак этот еще прессует, шагу не дает ступить… — В каком смысле? — насторожился Шилов. — Ну, это… — Олег боязно вытаращился на него, словно не решаясь продолжить. — Не особо он дает в этом дельце рыться. К экспертам сам ездит. Записи неохотно дал скопировать. Вам вообще велел ничего не говорить, потому что вы как бы в отпуске… Рома усмехнулся. Следователь во время их единственного разговора показался ему не только борзым, но и умным. А тут — грязно сработал и топорно. Значит, не такой уж он серьезный противник. — Запись где? — спросил Шилов. — У следака, у меня нет, — развел руками Олег. — Адресок помнишь? — Рома пододвинул к нему маленький квадратный листок для заметок и ручку. — И как шефа этой охранки зовут. Климов, который уже собирался встать, вздохнул и принялся черкать на листке. А Шилов мыслями уже унесся к следующему пункту своего незатейливого плана: ему следовало отыскать Белова — чисто для галочки. Он покосился на Олега, тот был весь в себе, а затем посмотрел на ноутбук. За несколько щелчков открыл файл с досье на Мыцика и отыскал в нем сведения о Белове. Служил… Уволился… Занялся бизнесом… Все это Рому мало интересовало. Наконец он нашел запись о задержании Белова и о том, что с ним было дальше. Этому был посвящен всего один абзац, но главное, в нем нашлось место контактам колонии. Климов кашлянул и пододвинул к нему лист, исписанный мелким почерком. — Могу идти? — спросил он и неловко дернул шеей. — Пока свободен, — кивнул Шилов. Дверь за Олегом бесшумно закрылась, а Рома вгляделся в его записи и параллельно смутно вспомнил, что вроде бы именно в колонии Белова работал его старый знакомый. Хорошо, если не уволился и не умер. Он потянулся к смартфону и порылся в списке контактов. Нужный номер нашелся не сразу. Шилов даже успел испугаться, что удалил его. Через минуту в динамике послышался подзабытый голос, а через пять Рома вычеркнул Белова из списка подозреваемых. Как он и предполагал во время разговора с Верой, сиделось Белову плохо и тяжело. Но проблем с ним не было: не бунтовал, не болел, не влезал в мутные темы. Сидел тихо и печально, а о Мыцике и прошлой жизни не вспоминал. Скукота какая, разочаровался Шилов и набрал следующий номер: директора охранной фирмы, в которой пока что совершенно необъяснимым образом пересеклись Мыцик и Данилов. Пошли гудки, Рома для верности сверился с номером и проговорил про себя имя директора — Михаил Григорьевич. Тот не ответил ни через три секунды, ни через пять, ни через десять. Шилов чертыхнулся и уставился на время на дисплее: рабочий день в самом разгаре, и где этот тип, интересно шлялся? Или у компании выходной? В голову, как муха в форточку, залетела мысль, а не съездить ли в эту фирму. Но тут же выпорхнула обратно, подгоняемая вязкой тревогой. Рома поморщился как от зубной боли. А ведь успел торопливо порадоваться, что наконец паранойя ушла. Однако она, похоже, лишь притаилась. Впрочем, как всегда. Несколько минут Шилов сидел как замороженный. Опомнился, только когда зазвонил телефон. Он понадеялся, что это шеф охранки, но на дисплее значилось «Орехов». Рома запоздало вспомнил, что не встречал его сегодня ни на входе, ни в коридоре, служебного «мерседеса» тоже не видел. Дима практически сразу перешел к делу, но сперва вполне искренне поинтересовался, как поживает паранойя. Шилов беззлобно послал его нахрен и тоже быстро пересел на рабочие рельсы. Разговор вышел коротким, потому что похвастаться и порадовать начальство было абсолютно нечем, да и Орехов, судя по суете в голосе, спешил. Версий всего две — личные разборки, в которых копаться и копаться, либо, что вряд ли, подстава кого-то третьего, кто знал и Мыцика, и Данилова. На обе Шилов полагался примерно одинаково, но обещал вот-вот нарыть что-то в пользу одной или другой. Правда, сам себе не верил и чувствовал, что и Дима отнесся к этому скептически. Еще час прошел в томительном ожидании непонятно чего. Рома бродил из угла в угол и проговаривал про себя все, что успел узнать. Хрупкие факты толкали и теснили друг друга, и чем больше Шилов думал, тем сильнее запутывался. Поэтому он бросил это дело и отправился на улицу — покурить и проветриться. Однако от первой же сигареты его чуть не вырвало, и Рома с ужасом подумал, что будет к вечеру. Возвращения Джексона он решил дождаться в кабинете и никуда не ходить. Тот вернулся через два часа. Вид у него был загруженный, словно он узнал много нового. Шилов открыл было рот, чтобы начать спрашивать, но Женя в пару шагов добрался до его кресла и махнул рукой: — Встань-ка, пусти меня за ноутбук. Прозвучало это настолько неожиданно, что Рома без споров и даже с легкой робостью уступил ему место. И только когда Джексон пару раз щелкнул мышкой и растерянно уставился на рабочий стол, выдавил: — Жень, а что ты делаешь? — Хочу еще раз посмотреть запись. Первую, еще до взрыва. Шилов удивленно поморгал, а затем нашел запись и включил ее, при этом внимательно таращась на Джексона. Тот в свою очередь с прищуром уставился в экран. Роме очень захотелось спросить, что он пытался увидеть, но придержал язык. Женя просмотрел запись пару раз, бормоча под нос что-то невнятное, и наконец откинулся на спинку кресла. Поерзал на месте, словно проверяя прочность и сказал: — Удобно тут у тебя. А меня заставляешь на всякой фигне сидеть! Он указал пальцем на стул, где сидел до того, как уехал. Шилов вконец опешил и обеспокоенно смерил его взглядом: по башке ему дали, что ли, или обострение? Ему понадобилось еще пара минут, чтобы сбросить с себя смущение и спросить: — Ты себя нормально чувствуешь? — Нормально, — буркнул Джексон. — Так ты узнал что-то? — Ну, как бы да. Это «как бы» Рому не обнадежило. Но он скромно уселся на свободный стул и велел: — Рассказывай. — Да что рассказывать. Сначала я поехал к Чайке. Он, чертяка, вылитый Мыцик. Ну, со спины и издалека точно… — Ты поэтому запись смотрел? — Не только, — отмахнулся Женя, но объясняться не стал, продолжил как ни в чем не бывало: — Он мне рассказал, что Мыцик и Данилов действительно познакомились в крымской командировке. Правда, сказал, что пересекались всего пару раз и никакого конфликта за ними он не запомнил. — Вообще? — Угу. Если с кем у Мыцика и могли возникнуть терки, так это с Щепкиным… — А это кто? — не понял Шилов и постарался вспомнить, не проскользнула ли эта фамилия мимо него. — Да хмырь один. Местный, севастопольский. Короче, там мутная история. Но, как я понял, с подачи Мыцика чекисты взяли его за яйца и заподозрили в связи с каким-то террористом. — Чего?.. Новую информацию Рома переварил со скрипом, она стала все равно что удар обухом по башке. Он едва успел стиснуть зубы, чтобы не взвыть. Но эмоции — удивление и недоумение — быстро испарились. Остался лишь невысказанный вопрос: какого черта Пригов не сказал об этом ни слова?! Не знал? Не знал, что подчиненный сдал его коллегам предателя? Да это же невозможно! — И где сейчас этот Щепкин? — чуть хрипло спросил Шилов и почувствовал, как резко пересохло во рту. — Вроде под следствием. Но Чайка особо не в курсе. Он, когда все это произошло, ранен был и в госпитале лежал. До сих пор хромает и, похоже, службе кирдык. Если бы не хромал, кстати, я бы его на место Мыцика примерил. Похож! — Да ты говорил уже. Но ему нахрена все это? — вяло отозвался Рома. В голове мелькнула мысль о подставе. Мог ли бывший командир изобразить Мыцика? В общем-то, мог, но раз хромал, то вряд ли. — А у самого Чайки какие с Мыциком отношения? — спросил Шилов и потер виски, в которых бешено стучала кровь. — Да никаких. Познакомились перед самой командировкой. Оба получили по пуле и проторчали в госпитале, когда за Щепкина взялись. Особо не пересекались. Вернулись в Питер в разное время, Мыцик раньше, у него рана попроще, Чайка позже. Мыцик сначала на больничном сидел, затем поработал и в отпуск ушел. Чайка все еще лечится. Все это время они не общались. Рома кивнул, подумал немного, пытаясь разложить услышанное по полочкам, и вспомнил про Миронова: — А второй что сказал, Евсей? — А, этот, болтливый парень! — усмехнулся Джексон. — Но по делу сказал мало. Про Щепкина знать не знает. Но Мыцик с ним поделился про работу. Мол, предложили, но я отказался, потому что не мое, да и мутная контора. — В каком смысле? — Ну, что-то типа ЧВК. — Частная военная компания? — Шилов присвистнул. — Угу. А они же как бы в серой зоне, незаконны. — Ладно, об этом позже. Что за терки-то с Щепкиным? — А, это… Со слов Чайки, Щепкин Мыцику якобы дал по башке. Рома выматерился, Джексон хохотнул, но посмотрел на него с жалостью. Шилов вытащил пачку сигарет из ящика стола, выцепил одну и подумал, что, кажется, по сравнению со страстями, что кипели вокруг этого Мыцика, его проблемы с Никулиным — это так, пшик. — Что значит — якобы? — закурив, уточнил он. — И почему про Щепкина в досье Мыцика нет ни слова, раз он на него указал? — Ну, почему нет, это я не знаю. Может, информация еще не дошла целиком. Или ты думаешь, что это только у нас бардак с базами? Шилов согласно кивнул. Джексон прав, причин может быть сколько угодно, начиная элементарной бестолковостью тех, кто отвечал за свежесть и полноту данных в досье сотрудников КТЦ, и заканчивая вполне возможной просьбой фээсбэшников, которые взяли Щепкина за жабры, не указывать пока эти сведения — наверняка следствие еще не завершилось. — А насчет по башке… — Женя задумчиво почесал затылок, — Понимаешь, Мыцик вроде как не показал на него пальцем, мол, вот он мне чуть качан не расквасил. Но объяснил, что на улице, где все произошло, были только они вдвоем. — Куда все делись? — Ночь была. Рома затушил сигарету в пепельнице и потер лицо свободной ладонью. Новые вводные его озадачили. Голова, казалось, вот-вот лопнет. И больше всего его волновали три вопроса — одновременно такие простые и сложные. Почему обо всем этом веселье генерал не сказал ни слова? Замешан ли Щепкин? И при делах ли ЧВК, раз Мыцик и Данилов сцепились именно там? А если при делах, то каким именно образом? — Кстати, вот тебе версия, — словно решил добить его Джексон, да еще и подозрительно веселым тоном. — Пришла в голову, пока с Чайкой болтал. На записи реально Мыцик, он взорвал, но молчит, потому что нихрена не помнит. А взорвал, потому что его загипнотизировали и велели так сделать… — Джексон! — взвыл Шилов. — Закройся! И хорош фантазировать! Мне реальные версии нужны, а не фантастические! — Здрасьте, — протянул Женя по-прежнему весело. — Ты забыл, что ли, как я чуть тебя не пристрелил под гипнозом? — Да помню я, — уже спокойно буркнул Рома. Первое дело после своего возвращения в милицию незадолго до реформы он не забыл бы, даже если очень захотел. И потому что погибли не чужие ему люди, и потому что был замешан его предшественник, и потому что в качестве оружия выступал гипноз, и потому что уж больно неожиданным вышел финал. — Тогда лови другую версию, — упрямо заявил Джексон. — Тоже нихрена не фантастика, а наша скотская реальность. На записи не Мыцик, а его двойник… Шилов просверлил его недобрым и, как ему показалось, слегка безумным взглядом. Но орать и просить заткнуться не стал — не было ни сил, ни желания. Да и знал по опыту, что Женю в принципе трудно заставить молчать, пока он сам того не захочет. — Вспомни Леху Спасского. Дали ему по башке, слепили его двойника, велели грохнуть человека и свалили все на Лешу. И ни одна падла не усомнилась. Только ты. Рома безвольно кивнул и порадовался, что с памятью у Джексона, несмотря на диагноз, все неплохо. А затем все-таки смог возразить: — Во-первых, мы же с тобой выяснили, загипнотизировать человека недостаточно, нужно подавить его волю, для этого надо напоить его этим… как его… — Какой-то химической дрянью, — подсказал Женя. — Кстати, я точно помню, что она военная. А Мыцик и Данилов у нас кто?.. — Это долго и муторно, — Шилов пропустил его последние слова мимо ушей. — Во-вторых, чтобы сделать двойника, нужно много времени, недели, а то и месяцы. И специалист нужен, какие на дороге не валяются. Ну, и в-третьих, гипноз и двойники — это, конечно, интересно, но в обоих случаях получается, что Мыцик пешка, а вот кто им воспользовался — вопрос. Варианты есть? — Нет, — Джексон вздохнул и разочарованно развел руками. Некоторое время они молчали. Женя с беззаботным видом развалился на кресле. А Рома думал, как быть дальше. Снова позвонить в эту фирму, типа охранку, а на деле ЧВК? Насесть на Пригова, чтобы объяснился? Узнать о судьбе таинственного Щепкина? — Пошли пожрем? — голос друга выдернул его из раздумий. — Я даже не завтракал. — Ну, пойдем, — согласился Рома и решил, что это, наверное, лучшее, что можно сделать.