Невеста палача

Всю ночь над Броуменом бушевала гроза, какой не видели уже лет десять, а то и больше. Молнии сверкали так, что окрестности освещались на многие и многие мили, даже днем солнце не так старалось, как грозовые сполохи. Про раскаты и говорить нечего. Грохотало так, что дома ходуном ходили. В пригороде скотина сходила с ума, хотя, какой ум у свиней и баранов? Но тем не менее до утра все вокруг блеяло, мычало, хрюкало и лаяло. А ветер был такой силы, что с нескольких домов сорвало крыши, даже с дворцовой башни посносило черепицу. Старожилы говорили, что это не что иное, как знак свыше. Мол, грядут большие перемены. Боги разгневались и послали спасение. Или погибель. Кто что говорил. Правда, через пару дней о грозе забыли, и жизнь в Броумене пошла своим чередом. Тем не менее кое-что в эту ночь произошло. Наутро косари вышли в поле. Каким-то чудом неделю назад скошенные поля опять заросли по пояс подсолнухами, что положительно сказывалось на запасах на зиму для коров и маслодавов, но плохо для сеятелей, которые не успели засеять поля пшеницей. Собранные ранее стога ветром разбросало, что добавляло работы. Целехоньким остался один-единственный, что стоял посередине поля. Удивленные таким положением дел мужики направились прямиком к нему, чтобы разобраться, как такое возможно. Каково же было их удивление, когда с маковки травяной горы им под ноги скатился мальчик с рыжими вихрами. - А ты кто такой, шалопай? – Хенк одной рукой поднял сорванца и поставил на ноги. – Я тут всех детей знаю. Ты откуда к нам свалился и как тебя звать, чудо? Остальные мужики загоготали. Мальчонка испугался. Он втянул голову в плечи и отступил оглядываясь. Но мгновение спустя зарычал и бросился на Хенка. Теперь пришла его очередь испугаться. Так же рыжеволосый юнец перестал рычать, запрыгал на одной ноге и заулюлюкал. Косари загалдели. - Не иначе блаженный! - Точно с головой не дружит! - Надо его во дворец отвести, пусть там разбираются. - Это точно, с таким не пропадешь, но горя хватишь! Хэнк почесал затылок и прислонил косу к стогу. - Вот что, други: я пойду в город с этим малым, а вы начинайте работать. Я скоро. – Он повернулся к мальчонке. – Ну пошли, Полкан. Псину мою Полканом зовут, он такой же бешенный, как и ты. Ну, чего замер? Топай. Косарь махнул рукой в сторону городских стен и тронулся в путь. Рыжий найденыш прищурился и, подтянув портки, двинулся следом. - А где это я? Хенк усмехнулся. - Так ты говорящий? А что ж ты молчал? - А что с дураками разговаривать? Здоровяк нахмурился. - За языком следи, а то оторвут, не ровен час. - Руки коротки, - ответил мальчик. – Ну так куда меня ветром занесло? Косарь покачал головой и остановился. - Броумен это. Что ни на есть самая столица Серединных земель. А ты откуда? - Отсюда не видно, - был ответ. – Иди, чего замер? Хенк вновь почесал затылок и зашагал через поле, разгребая перед собой подсолнухи. Так они и брели, пока не вышли на дорогу, ведущую в город. Солнышко начало припекать. Раскисшая дорога парила. Туда-сюда скакали лягушки и летали стрекозы. Бабочки мирно раскачивались на травинках, разбавляя скудную палитру поля всевозможными цветами. Мальчуган плелся за косарем и крутил головой. До самых крепостных ворот шли молча. Передав шельмеца стражникам, Хенк предупредил их, что парнишка слегка не в себе, кто и откуда не говорит, но на язык остер. Ну и рассказал, как нашли горемыку, упомянув своего пса. - Я его Полканом пока назвал, ну покуда другого имени нет, - косарь подбоченился и прислонился к крепостной стене. Кирасиры дружно захохотали, едва не пороняв алебарды. И тут малец вновь подал голос. - Чего ржете, кони колченогие? Сам ты пес шелудивый! А меня Прохором звать, запомнил? Ну, где тут ваш король? – И он ощерился во весь рот.