Жажда крови

Хельсинг взял необходимое устройство и исцелил как Зомби, так и Флэша. Второй совсем скоро лежал на своей кровати: он так и не пришёл в себя. Но теперь всем им осталось дождаться возвращения Шрама и Ховена. Двое Революционеров должны были отыскать Эль-Бобо на фабрике и вернуться в укрытие вместе с ним. Не попасться Диктору или Перцу, не столкнуться с дронами в самый неподходящий момент и попросту не погибнуть во время этой опасной миссии. Если бы у них не получилось вернуться, вся команда осталась бы без лидера, без последнего спасённого клона и без одного из первых Революционеров: Эль-Бобо. Шрам наверняка не допустил бы самого худшего исхода, но Хельсинг не мог твёрдо удостовериться в этом. Он не знал, что и думать. Мысленно твердил, что Эль должен был вернуться с миссии. Что Зомби следовало принести именно его, а не предателя, который уже рассказал всю необходимую информацию и не был так нужен команде, как смелый тореадор. Как кто-то, кто всё ещё был особенно дорог Хельсу... Как только он об этом подумал, тут же заставил себя остановиться. Подобные мысли не смели закрадываться в его голову! К тому же, Зомби упомянул, что Эль-Бобо сам попросил его схватить потерявшего сознание Скоростного и бежать прочь, в штаб. Никто не был виноват в случившемся, кроме, разве что, Перца, что навредил Элю так сильно. И если бы Хельсинг сейчас столкнулся с этим предателем, ещё более мерзким, чем Флэш, он бы не побоялся никакого огня и использовал бы любое вампирское преимущество, чтобы избавиться от Острого навсегда. Так, чтобы никто даже не запомнил о его существовании... «Нет, я должен остановиться, — устало подумал Хельсинг. — Теперь об Эль-Бобо позаботятся Шрам и Роберт. Я здесь ничего сделать не смогу. И уж тем более не смогу так просто противостоять тому, кто управляет пламенем. Но всё же... Уже даже не вспомню, в какой раз убеждаюсь, как же отвратительно быть вампиром. Никому не могу помочь. Застреваю на фабрике только из-за того, что не успел выбраться до рассвета. Становлюсь бесполезным, если дрон хоть раз заденет меня ультрафиолетовым лучом. В итоге представляю для команды только обузу, что пьёт у всех кровь. И как только со всем этим Шрам или кто-либо другой ещё не попытался от меня избавиться? — он приложил руку ко лбу. — Нет, что-то здесь не так... Я был уверен, что начал привыкать к вампиризму. Наверняка я бы не размышлял подобным образом в очередной раз, если бы Эль-Бобо не остался на фабрике. Но он ни за что не должен занимать все мои мысли. Если это продолжится, у меня не останется выбора, кроме как... признать себя зависимым от него, от его крови». Так Хельсинг и продолжал размышлять, сидя в комнате для собраний, пока к нему не пришёл опечаленный Зомби. Флэш так и не проснулся, а у этого клона тоже были проблемы, которые ему хотелось бы с кем-нибудь обсудить. И раз уж в штабе почти никого не осталось, Зомби решил, что Хельс станет идеальным слушателем. Он присел рядом, чем особенно привлёк к себе внимание, и тут же попытался подобрать верные слова, чтобы не показаться Хельсингу идиотом, который не может ничего рассказать о проваленной миссии. Как помощник лидера, тот наверняка желал разузнать, что всё-таки случилось и как так вышло, что Бобы не справились с заданием, из-за чего Диктору и Перцу даже удалось схватить Эля — того, кто вёл их всех за собой! Зомби пришлось бы обвинить Острого, сейчас только это он сделать и мог. Он тихо вздохнул. — Ты... Не хочешь побольше узнать о том, как прошла наша миссия? Ну, ты помощник лидера и всё такое, — прямо, но неуверенно предложил он. — Очевидно, миссия провалилась. Эль-Бобо остался на фабрике из-за Перца. Флэш подвёл и потерял сознание. Вы вернулись без оружия. Думаю, подробности здесь уже не так важны. Куда важнее сейчас удостовериться в том, что член команды — а именно Эль — всё ещё жив, и у нас есть возможность спасти его. Смерть Революционера — огромная потеря для нас. Думаю, ты и так это понимаешь, — мрачновато объяснил ситуацию Хельсинг, даже не глядя на Зомби. — Да, я понимаю! — растерянно воскликнул тот из-за неожиданного ответа Хельса. — Я просто подумал, что тебе пригодится дополнительная информация. Но, наверное, ты прав. Переживать в первую очередь стоит о судьбе Эль-Бобо, а не о том, почему кто-то из нас поранился. И, эм... Ну, вроде бы многие уже говорили об этом, но Эль для тебя вроде как очень важен? Это довольно здорово, да и я понял, что чья-то привязанность к кому-либо бывает очень полезной — вот Перец не смог мне навредить, потому что я начал беспокоиться за него, и в итоге он даже заплакал от моих слов, — сбивчиво и торопливо рассказывал он. — Если бы не его привязанность ко мне, мы бы там точно все уже сгорели или умерли как-то иначе, так что ты был прав. Перец не хочет мне вредить! И мы наверняка ещё используем это в будущем. Может быть, даже заставим его прекратить работать на Диктора! А ещё... Хельсинг? Ты меня вообще слушаешь? — наконец Зомби заметил, что Хельсинг совсем перестал реагировать на его слова. — Хм? Ну да, конечно. Я всего лишь несколько устал от обвинений в свой адрес. Я отношусь к Эль-Бобо совершенно обычно и не понимаю, почему каждый считает, что ему дозволено обвинять меня в излишней привязанности. Кто-то даже перебарщивает с этим... — Хельс вновь вспомнил слова Ховена о влюблённости. — А разве плохо, что ты нашёл того, кем дорожишь? Мне кажется, то, что ты дорожишь Элем, наоборот, может во многом тебе помочь. Если бы ты не был вампиром... Ну, я не хочу сказать, что вампиризм тебе сильно мешает, я просто имел в виду, что без него ты бы смог немного больше... Ну, например отправиться за Эль-Бобо сейчас! Вот что я хотел сказать. Если бы ты не был вампиром, ты бы явно отправился помочь ему. Или если бы сейчас была ночь. В таком случае, наоборот, вампиризм бы тебе очень помог. Ты бы там быстро всех победил и всё такое, э-хе-хе, — Зомби попытался оправдаться, пока Хельсинг не разгневался из-за его слов. — Что ты пытаешься мне сказать? — отстранённо спросил Хельсинг. — Ну... То, что в случае чего тебе не стоит бояться близости с Эль-Бобо! В смысле, как я и сказал, Перец, если бы не привязался ко мне сильнее, чем к другим, уже давно бы всех уничтожил, не побоявшись! А так он хоть немного, но показывает себя с доброй стороны! — Или просто проявляет слабость. Для нас это хорошо, а для него — нет. И если я ослабну, это будет позором, — он встал из-за стола. — Думаю, нам стоит покончить с этим разговором. Я пойду и присмотрю за Флэшем. Возможно, он уже скоро очнётся. Хельсинг удалился. Никто по-прежнему не смел его обвинять. Пусть он и беспокоился за Эль-Бобо, у его чувств не было никаких скрытых причин. Волнение за всю команду — не больше. Если они потеряют клона, всем будет хуже. Меньше возможностей победить Диктора, вновь стресс для Шрама и даже исчезновение... одной из вампирских жертв. Как одиночка, Хельсинг должен был думать и о своих, особенных потребностях. Он никогда не любил чувство жажды. Проходило только на время, а потом возвращалось с новой силой, и Хельс вновь ждал, пока один из Бобов щедро поделится с ним кровью, только бы он не погиб от своего особенного, отвратительного, мерзкого голода. Конечно, кровь Эль-Бобо оставалась для него желанной... Но только кровь. Эль же являлся Хельсингу обычным товарищем. Чуть более близким, а на этом всё. И поэтому никакие подозрения в его сторону никогда не могли сбыться. Зомби остался один. Как и другие, он не понимал, почему Хельсинг так ненавидит слова о том, что кто-то может быть для него особенно близок. В этом ведь не было ничего плохого! Зомби и самому хотелось бы найти кого-то такого. Раньше его кумиром был Перец, а теперь у него никого не осталось. Хельсу очень повезло, что ему удалось наладить отношения с таким добродушным клоном, как Эль-Бобо. И ему бы очень хотелось, чтобы Шрам и Ховен смогли спасти тореадора от смерти, вернуть его в укрытие и позволить им с Хельсингом снова встретиться. Порой Зомби мечтал о том, чтобы и Перец вернулся в команду. Уже не в качестве его кумира. Может быть, даже не в качестве полноценного Революционера. Но вернулся и заявил, что больше не будет предавать всех, работать на Диктора. Что он простит Шрама и Хельса и признает ошибки. Очевидно, эти мечты были слишком наивными... Хельсинг был прав: Зомби стоило сосредоточиться на Эль-Бобо и понадеяться на его спасение. «Скорее бы Шрам и Роберт вернулись вместе с ним...» — мысленно попросил он.

***

В то же время Шрам и Ховен торопливо двигались вперёд по потайному ходу. Второму приходилось всюду следовать за лидером. Сам он только раз бывал в этом тесном, душном и грязном месте. В тот самый день, когда сбегал с фабрики, послушавшись приказа Хельсинга. Музыкант даже не отрицал, что это мог быть совсем другой ход. Он совсем не запомнил, какой путь проходил тогда, чтобы сравнить с тем, что предстал перед ним на этот раз. Понимал он только то, что это место ему совершенно не нравится. Слишком маленькое и неприятное. Если бы Эль-Бобо не угрожала серьёзная опасность, Ховен ни за что бы не отправился сюда. К счастью для всех, он не был абсолютным эгоистом, готовым пожертвовать чужой жизнью ради собственного комфорта. Да и к Элю он относился слишком хорошо, чтобы бросать его, пусть и не демонстрировал этого так открыто, как сделал бы он сам. «Что-то мне подсказывает, — говорил Шрам, пока посматривал в одну из небольших щелей, что изредка встречались на пути, — что Диктор уже успел перенести Эль-Бобо в свой кабинет. Либо же туда, куда клоны попадают после того, как их унесут дроны. Но первым делом проверим кабинет. Нужно будет найти способ отвлечь Диктора, чтобы он покинул своё главное место, а потом скорее проверять, там ли Эль. Или, может, хотя бы совсем близко. Если что, не забудь проверить кабинет на наличие кристаллов. Диктор всегда мог убить его и спрятать в виде кристалла... Пожалуй, куда угодно. Я, конечно, не могу с лёгкостью предугадать каждого его действия, но уверен, что он либо сделал так, либо ждёт, пока мы придём, потому что пытается заманить нас в ловушку и убить. Будь осторожен. И постарайся хоть как-то использовать оружие, если почувствуешь угрозу», — торопливо, но сдержанно разъяснял он, пока клоны не столкнулись с настоящей опасностью. «О, значит, первым делом мы проникнем в его кабинет, несмотря на возможную ловушку? Хм. Какой глупый план. Если он ждёт нас, очевидно, что не отвлечётся на мелочи просто так. Как же ты собираешься вывести Диктора из кабинета? Бросить что-нибудь в коридор? Пару раз использовать это устройство, чтобы выстрелить? Если он держит Эль-Бобо в заложниках, то не купится на такие мелочи», — заявил Ховен, пусть и не был до конца уверен в своих словах. Он глубоко сомневался в намерениях и планах самого лидера, но только потому, что тоже волновался об Эль-Бобо и не желал, чтобы вместо его спасения оба и сами угодили в ловушку. Шрам же, кажется, привык полагаться на самые очевидные и прямые приёмы, не пытаясь действовать более гибко. Здесь он и ошибался. Далеко не всегда подобная прямолинейность могла помочь в деле. Ховен это знал и всего лишь пытался помочь КБ. «Хм-м... — тот призадумался, но при этом не остановился. — В твоих словах есть доля правды. Диктор действительно не выйдет просто так, когда схватил Эля и наверняка ждёт, пока другие придут за ним и попадутся. Тогда... Возможно, нужно, чтобы кто-то на самом деле попался, — он обернулся с серьёзным выражением лица и тут же увидел, как у Ховена таковое выражало скорее растерянность и удивление. — Увы, нас всего двое, так что задача звучит трудно. Но я предлагаю план. Я доведу тебя до кабинета Диктора, и ты спрячешься за ближайшей дверью напротив, после чего начнёшь осторожно подглядывать. Я же побегу на поиски камер и заставлю их отловить меня. У меня достаточно сил, ловкости и ума, так что в случае чего от Диктора я отобьюсь. Ты же, когда он выйдет, начнёшь быстро искать Эль-Бобо в кабинете. Если он будет там, то хватай его и прячься уже с ним. Если же нет, то я увижу его в той самой комнате, куда попаду благодаря дрону. В любом случае кто-то из нас должен будет на него наткнуться, если Диктор не успел совсем уничтожить его», — в подробностях разъяснил новый план лидер. Ховен уверенно кивнул головой. Новый план звучал рискованно, но вместе с тем куда более надёжно, чем попытки выманить Диктора из кабинета мелочами. С этой мыслью он оказался в коридоре — Шрам наконец вывел их в нужное место. Он огляделся и одним знаком приказал музыканту следовать за ним. То самое рабочее место Диктора находилось недалеко от них, но лидер всё ещё знал, что обоим следует быть осторожными. Дроны частенько пролетали по коридорам в самый неподходящий момент. Революционерам приходилось прятаться, выжидать, проверять, когда они улетят, а то и вовсе сражаться. КБ понимал, что сейчас каждая секунда на счету. Задержатся хотя бы ненадолго — и Эль-Бобо уже умрёт, так и не дождавшись их. Поэтому он шёл вперёд быстро, решительно, не оглядываясь по сторонам. То же самое приходилось делать и Ховену, который только и успевал торопливо рассматривать блеклые коридоры с одинаковыми дверями. Но Эль-Бобо ждал их... У него всё равно не было выбора. Диктор приковал его к стулу, и он никак не мог выбраться — слишком ослаб во время миссии. Порой он пытался подвигаться, но оковы не позволяли ему ничего сделать. В своём обычном состоянии Эль наверняка бы справился с этой задачкой и сбежал, но теперь ослабленное тело подводило его. Радовало только то, что Диктор не попытался издеваться над ним, выпытывать дополнительную информацию. Наверное, просто знал, что тореадор потеряет сознание раньше, чем произнесёт хоть слово, вот и не пытался довести его до такого состояния, при котором точно не выяснит ничего нового. Только хотел дождаться остальных Революционеров, которые придут за ним. Эль-Бобо и вовсе не был уверен в том, что протянет до их появления. «Плохой из меня всё-таки Революционер... — мрачно подумал он. — Вечно влипаю в неприятности, получаю повреждения, теряю оружие, а помочь никому толком не могу. Хельсинг будет абсолютно во мне разочарован. А если не выберусь, возможно, ещё и расстроится. Что он вообще думает обо мне теперь... Боба не спас, да ещё и попался. А ещё хотел быть на него похожим. Ничего у меня не получается. Зомби сказал бежать отсюда с Флэшем, чтобы и их не схватили, но сам... Думаю, после этого никто и никогда не подумает отправить меня на миссию, особенно на такую важную. Гожусь только на то, чтобы всех поддерживать, а как доходит до дела, то превращаюсь в самого бесполезного члена команды, какой когда-либо существовал. Ни Хельсингу, ни Шраму не смогу посмотреть в глаза, если вообще вернусь в штаб», — всё сильнее отчаивался Эль и со слезами на глазах опускал голову. При этом он держался. Вновь попытался подвигаться, но оковы начисто преграждали путь к побегу. Эль продолжал сидеть на месте. А Диктор находился в кабинете и никак не реагировал на него. Самым главным для него было то, что он схватил Революционера. Схватил одного из беглецов, что не позволяли ему завершить миссию. Он чувствовал, что остальные уже направляются за ним и заманивают самих себя в ловушку. Конечно, вместе с этим Диктор догадывался, что клоны попытаются его одурачить. Но он знал, что сделает всё, только бы этого не допустить. А если и допустит, то незамедлительно придумает новый план. Возможно, всё же позволит Острому отправиться к ним и сжечь весь их штаб, чтобы больше не смели прятаться. Вот только Острый не был достаточно надёжным помощником. На этот раз ему чудом удалось обезвредить Эль-Бобо, но зато не получилось сжечь Зомби, который представлял из себя идеальную мишень. Диктор всё помнил. Именно Перец и спас этого клона, совершенно один, без чьей-либо помощи. Пытался казаться героем, а стал для команды злодеем. Однако учёный не мог отрицать, что Острый симпатизировал ему больше, чем всем остальным, таким ненавистным для него Революционерам. Эта привязанность делала его слабее, заставляла отступать или вовсе сдаваться. Он не должен был так реагировать на такого же обычного беглеца, как и все остальные. Диктор бы с радостью наказал Перца за неподобающее поведение и бессмысленное отступление, но предпочёл сжалиться, раз уж одного клона они всё-таки получили, а тот и вовсе потерял сознание после очередного сражения. В то же время Шрам и Ховен наконец прибыли. «Идём к этой двери. Если она открыта, спрячешься за ней», — едва слышным шёпотом произнёс лидер, и оба клона подкрались к нужной двери. Он попытался приоткрыть её. Вышло! КБ убедился в том, что она не издаст ни звука, и попросил Ховена спрятаться в небольшой комнатке. «Оставайся здесь и жди момента, когда Диктор покинет кабинет. Если этого так и не случится, беги отсюда. Я уж придумаю, как выбраться», — он быстро разъяснил детали и ринулся прочь, чтобы отыскать дронов и заставить их отловить себя. Шрам знал, что Диктор обрадуется, увидев самого лидера Революционеров в капсуле. Самого первого клона, того, кто всё это затеял, кто так пытался противиться ему! Не упустит возможности избавиться от него... Ховен остался ждать. Выглядывал в коридор через крошечную щель, оставленную лишь слегка приоткрытой дверью. Он внимательно прислушивался: вдруг сможет уловить шаги? Он всегда гордился своим слухом, даже если тот уступал такому чуткому, как у Хельсинга, вампирскому. А порой музыкант поглядывал на лазерную пушку. Никогда он раньше подобным не пользовался! «Хм. Надеюсь, мне всё же не придётся ни с кем биться. Уверен, что я в этом не преуспею. Но если это понадобится для спасения Эль-Бобо... Что ж, у меня не будет выбора. А я не такой уж и трус, чтобы сбегать с поля боя!» — мысленно заявил он и вновь сосредоточился на кабинете. Ничего не происходило. Никто не выходил. Только атмосфера маленькой тёмной комнатки продолжала давить на Ховена. Диктор ничего не подозревал. Порой поглядывал на дверь в комнату, где удерживал Эль-Бобо, но не более. Он продолжал ждать клонов и уже успел засомневаться, что кто-то вернётся за тореадором, однако... На огромном экране прямо перед ним высветилось уведомление. Дрон смог кого-то поймать! Учёный незамедлительно проверил, что произошло. Увиденное поразило его: в капсуле, куда все Бобы и перемещались, оказался Шрам. Сам первый сбежавший клон! Диктору стоило догадаться, что из всех оставшихся именно он направится за членом такой дорогой ему команды. Он яростно ударял кулаками по прочной капсуле и пытался выбраться. Экспериментатор не стал дожидаться момента, когда он догадается использовать пушку и сбежит, так что покинул кабинет и решительно направился прочь, чтобы разобраться с лидером Революционеров раз и навсегда. Разумеется, его не мог не заметить Ховен. Он приготовился, выждал момента, когда Диктор окажется достаточно далеко, бесшумно приоткрыл дверь, за которой прятался, и сделал пару шагов, чтобы добраться до противоположной стены. Так он осторожно проник в кабинет Диктора. Поначалу музыкант никого не заметил. Эль не лежал на полу, не был ни к чему привязан... Он отсутствовал в кабинете. Ховен мог бы попробовать его позвать, но рисковал раскрыть себя и привлечь внимание Диктора. «Где же ты можешь быть, Эль...» — с этой мыслью он взглянул на огромный экран, что освещал комнату. Шрам всё ещё сидел в капсуле, но Эля рядом с ним музыкант не заметил. И если его не было ни там, ни здесь, что тогда случилось? Ховен ненадолго замялся. Он бы совсем растерялся, если бы его внимание не привлекла дверь в тёмном углу комнаты. Ховен подошёл поближе и проверил, открыта ли она. Да, он мог зайти в комнату за нею! Не зная, что там скрывается, он рискнул и проверил это. На миг музыкант застыл в глубоком шоке. Перед ним предстал прикованный к стулу Эль-Бобо, который даже не среагировал на его приближение, будто бы не ощущал ничего вокруг. Его глаза были лишь слегка приоткрыты. Эль совсем не двигался, словно до этого Диктор жестоко пытал его и отнял у него последние силы. Ховен нервно сглотнул, но подошёл ближе, после чего разглядел оковы, которые удерживали тореадора на месте. Он должен был немедленно их разрушить, но у него бы не хватило на это сил! Разве что... Он снова взглянул на пушку. Если бы Ховен действовал осторожно, мог бы избавить Эль-Бобо от оков с помощью лазерного луча. — Эль-Бобо? — наклонившись, музыкант назвал его имя. — Ты слышишь меня? — Роберт?.. — наконец среагировал тореадор. — Ты один пришёл меня спасти?.. — О, конечно же нет. Шрам взял на себя задание отвлечь Диктора. А я попробую избавить тебя от этих грязных оков, — он попытался прицелиться и неуверенно использовал пушку. Луч попал в цель, но при этом слегка задел левую руку Эля. — Прошу прощения, если причинил боль. Увы, я не имею как следует обращаться с этим устройством. Эль-Бобо ничего не ответил, а Ховен продолжил работу. Дружащими руками он использовал пушку ещё несколько раз, пока ему наконец не удалось сломать все оковы. Затем он отдышался. Новичок и не представлял, что миссии Революционеров бывали настолько сложными! Он определённо не привык ни к чему подобному. Всё время отсиживался в штабе, почти не покидая комнату собраний, и только наблюдал за членами команды, чтобы проследить за их поведением. И только теперь ему наконец удалось побывать на полноценной миссии: опасной и серьёзной. Будь у Ховена время поразмышлять над происходящим, этим бы он и занялся. Но он должен был вытащить отсюда Эля, который, судя по всему, не имел сил даже на то, чтобы подняться и покинуть кабинет Диктора. Ховен протянул ему руку, и тореадор слабо ухватился за неё. Тот помог ему встать со стула и повёл прочь. Шрам сказал, чтобы музыкант спрятался вместе с Эль-Бобо, если найдёт его. На пути из кабинета он взглянул на тот же большой экран. Диктор уже глядел на лидера, но тот до сих пор не выбрался из капсулы. Судя по всему, тянул время. Или же учёный только подошёл и на данный момент даже не попытался его кристаллизировать, чтобы КБ начал сопротивляться... В любом случае у Ховена не было времени на раздумья. Он вывел Эля из кабинета и побрёл с ним к той самой маленькой комнатке, где прятался до этого. Возвращаться туда не хотелось, но у него снова не было выбора. И он догадывался, что так будет выглядеть каждая миссия. Подчиняйся приказам лидера и не пытайся в неподходящий момент себя показать... Что ж, в какой-то степени Ховен мог согласиться с этим подходом. «Эль-Бобо, как ты себя чувствуешь? Если тебе совсем плохо, я постараюсь удержать тебя на руках», — прошептал он, но Эль-Бобо в ответ только пожал плечами. Он сам не знал, что ответить и как рассказать Ховену о своём состоянии. Сил почти не оставалось, но просьба нести его на руках казалась Элю особенно унизительной для него. Так он покажет абсолют беспомощности и потеряет всякое уважение со стороны других членов команды! Тореадор терпел. Боялся, что в неподходящий момент упадёт, но терпел. И пусть Ховен подозревал, что он чувствует себя отвратительно, предпочёл не настаивать на своём. К тому же, они должны были дождаться Шрама. А лидер наверняка бы куда быстрее придумал, что делать с обессиленным Революционером. Ховену и Эль-Бобо осталось лишь понадеяться, что он быстро улизнёт от Диктора...

***

Хельсинг и Зомби продолжали ждать их возвращения. Первый сидел на кровати напротив Флэша, который так и не пришёл в себя. Перец нанёс ему такие серьёзные повреждения, что Хельс невольно удивлялся тому, как Зомби всё же удалось выбраться с фабрики живым и отделаться минимумом ран. Но вместе с тем он не мог отрицать, что серьёзно беспокоится об Эль-Бобо. Все его слова, сказанные другим, все убеждения о связи волнения исключительно с работой, все попытки свалить навязчивое чувство на зависимость от крови... Почему-то с каждой минутой они имели для Хельсинга всё меньше смысла. Будто в его душе — если, конечно, вампир ею обладал — всё же поселилось некое особенное чувство. Когда-то Хельс думал о нём, но затем принялся отрицать. Особенно после обвинения новичка. Но не мог же он в самом деле!.. Вместо того, чтобы снова впасть в стадию отрицания, Хельсинг рискнул и попытался представить себе эту ситуацию. «Теоретически, что бы случилось, если бы я посмел влюбиться в мужчину?» — такой вопрос мысленно он задал себе, пока Флэш не проснулся и у него имелось время поразмышлять. Конечно же, Хельс бы нисколько не был рад случившемуся! Осознавая, что такая любовь — истинный грех, он бы сделал всё, чтобы от неё избавиться. Сделать вид, будто её никогда не существовало. Что Эль всегда был для него разве что хорошим товарищем и ничего больше. Но если бы это не помогло... Возможно, Хельсинг пошёл бы и на крайние меры. С другой стороны, разве он смел опускаться до такого? Он покачал головой. Любой исход в этой ужасной ситуации звучал так же отвратительно и позорно. Как вообще Хельсинг мог понять, что он влюблён? Эмоции почти никогда не брали над ним верх, а вампиризм не позволял в полной мере ощущать влечение физически. Значит, всё, что ему оставалось — одним разумом понять, происходит ли с ним нечто неправильное или же он слишком много себе надумал. Звучало, как простейшее задание, особенно для Хельса, но он не разгадал эту загадку до сих пор, а оттого несколько засомневался в своих силах и не побоялся этого скрыть. Он бы с лёгкостью всё понял, если бы не вампиризм. Без него Хельсинг ещё имел шанс испытать даже самую ничтожную степень смущения. Это было совершенно не в его характере, но в то же время он предполагал, что будучи человеком наверняка испытал бы что-то особенное, увидев раскрасневшегося Эль-Бобо после того самого... неловкого момента. Хельс же ничего не почувствовал. Разве что эмоционально. Но он был абсолютно уверен, что это совсем не доказательство. Тут Хельсинг заслышал негромкий шум и устремил взгляд на Флэша. Тот ворочался в кровати. Наконец-то восстановил силы и пытался проснуться. Он приоткрыл глаза, и Хельс подошёл к нему поближе, чтобы намекнуть, что он вернулся в укрытие. Скоростной поглядел вверх и вздрогнул, завидев как всегда жуткий ледяной взгляд Хельсинга. Если бы не слабость, он бы с криком соскочил с кровати, но от недостатка сил ограничился лишь тем, что спокойно поднялся. «Можешь не бояться. Зомби донёс тебя до штаба. Теперь ты в безопасности. А мы ждём Шрама и Роберта. Они отправились на фабрику, так как Эль-Бобо остался там. Очень жаль, что ваша миссия провалилась. Но я очень надеюсь, что ты всё-таки в этом не виноват», — очевидно намекнул Хельсинг на свои подозрения, не успел Флэш и полностью осознать, что произошло. — Я... Я не виноват! Виноват Перец. Он жёг всё на своём пути. Ты можешь мне не верить, но именно я пытался освободить клона из тех четырёх стен в которых запер его Диктор, чтобы скрыть от нас. У меня не вышло... Может быть, я оказался слишком трусливым, но факт в том, что я работал, не отлынивал и уж тем более не пытался вернуться к этому сумасшедшему! Я даже Перца пытался остановить и заставил систему пожаротушения включиться. Но это плохо помогло. Перец только больше рассвирепел и начал атаковать нас с огромнейшей яростью. Так я и проиграл ему. Надеюсь, это звучит для тебя достаточно убедительно? — рассказал Скоростной обо всём, что запомнил. — Да, вполне. Что ж, тогда я даже рад, что ты пытаешься помочь команде, а не бежишь к своему бывшему... лидеру, если я могу так его назвать, — несмотря на попытки Хельса похвалить его, прозвучал он совершенно неискренне. — Ага, конечно, вернусь я к нему... Да он вообще меня пугает, ещё и побольше Перца. Ты просто не представляешь, как он пытал меня, когда поймал. Это было очень больно. И страшно. И... слишком уж по-садистки с его стороны. Чтобы ты понимал... Что ж, раз уж Эль теперь схвачен, просто представь, что Диктор мучает его. Согласись, неприятно? Не хочется видеть страдания полноценного члена команды? Что бы ты сейчас не представил, думаю, я прошёл через похожее. И после этого я уж точно не хочу иметь дело с Диктором. Думаю, тебе стоит наконец отставить своё вечное недоверие и понять наконец, что я снова член команды, теперь по-настоящему. Хочу я того или нет. Так нам обоим будет проще, не думаешь? — издевательски усмехнулся тот, будто и сейчас врал. — Возможно. Только давай обойдёмся без разговоров об Эль-Бобо. Я уверен, что Шрам и Роберт смогут его вернуть. Да, Роберт ещё новичок, но он отправился на задание с самим лидером. Всё... Всё будет в порядке, — Хельсинг по случайности запнулся и заранее догадался, что быстрый Боб обратит на это внимание. — Хе-хе, я всё понимаю. Ты сам очень хочешь его спасти. Но вампиризм, как всегда, мешает... Не подумай, что я издеваюсь. Я помню, что сам виноват в том, что ты стал таким. Но хей, это же правда. Днём ты ограничен в возможностях. А если бы мы отправились на миссию ночью или совсем ранним утром, ты бы, услышав о случившемся с Элем, чуть ли не полетел бы его спасать, я уверен. Не знаю, умеешь ли ты теперь летать, но вдруг! И был бы Эль уже через пару минут здесь, потому что... — Я всё понял. Зомби уже говорил похожие слова, — грубовато прервал его Хельсинг. — Хм-м... Скажи мне честно, если ты на это способен. Ты считаешь, что я слишком привязан к Эль-Бобо? Что я слишком много о нём думаю? Больше, чем следовало бы? — прямо спросил он и пристально поглядел на Флэша. — Ну... Я не знаю? Может быть. Но вы уже давно вместе с ним время проводите. Ещё даже до того, как ты вампиром стал, вы... наладили контакт. А если вспомнить, сколько времени с того момента прошло, у вас вполне могла образоваться прочная связь. Ну, как у Шрама с Джеймсом или вроде того — если честно, мне всё равно, — на удивление расслабленно признался тот. — Джеймс... — Хельсу вновь вспомнились его слова о крови Эль-Бобо, что в итоге оказались правдой. — Да, они со Шрамом были очень близки. Но не думаешь ли ты, что близость, привязанность может подвести в самый неподходящий момент? Что она ослабляет людей? Или даже вампиров, которые сохранили в себе человечность? — К чему ты клонишь вообще? Ты сблизился с Элем и боишься? Если да, то ничего страшного. Сблизился и сблизился. Здесь не нужны лишние расспросы. — Вот как... Ладно, приму твои слова к сведению, — Хельсинг кивнул ему и покинул комнату. Теперь, когда Эль-Бобо оказался схвачен, каждый считал своим долгом поговорить о нём побольше. Зомби, Флэш... Хельсинг крепко сжал руки в кулаки, сдерживая гнев. В их словах не было ничего особенного, ничего подозрительного. Но почему-то Хельс продолжал отыскивать для себя оправдания и переубеждать всех вокруг. Доказывать им, что он не считает Эль-Бобо близким человеком. Что за позорное поведение, недостойное не только помощника лидера, но и самого Хельсинга как личности! Сколько бы он ни старался, у него не получалось избавиться от этих противных ощущений. Это значило только одно: теперь лишь возвращение Эля — или его смерть — могло всё решить. Дать Хельсингу понять, что на самом деле с ним происходит. «Я позволю эмоциям на какое-то время взять надо мной верх и поддаваться странным ощущениям», — решил он. И тогда же поклялся, что подметит каждую мелочь, что попробует проскользнуть мимо него. Ничего не упустит. Отыщет правду. А потом, что бы ужасного с ним ни случилось, не допустит продолжения этого позора...

***

«Надо же, Номер один, я даже не думал, что ты так нелепо попадёшься мне. Попытался спасти товарища и угодил в ловушку... От тебя этого меньше всего ожидаешь. В какой-то степени я даже разочарован, — рассказывал Диктор, подготавливая огромные устройства к кристаллизации Шрама. — Впрочем, ты опоздал со спасением Эль-Бобо. Он уже мёртв», — спокойно соврал он, чтобы сломить лидера. Однако тот не поддавался. Не торопился так легко верить Диктору, зная, что новичок искал Эля прямо в его кабинете. Шрам приготовил пушку. Оставаться здесь и дожидаться смерти было уже бессмысленно. Пока учёный не удостоверился полностью, что КБ сдался и готов к смерти, он несколько раз выстрелил из пушки в прочное стекло капсулы. Мощных лучей было достаточно для его разрушения. Диктор отскочил в сторону, чтобы осколки не задели его, а Шрам поспешно выбрался и принялся бежать, попутно выстреливая в экспериментатора, пусть из-за его защиты атаки и не давали никакого эффекта. «Стоило догадаться», — едва ли не прошипел тот. Он схватил ближайший пульт управления, который попался ему на глаза и с помощью него вызвал несколько металлических клешней, что ещё имели шансы схватить лидера Революционеров и заодно отбить у него пушку. Вместе с тем Диктор и сам принялся подходить ближе, чтобы усложнить попытку КБ сбежать. К сожалению для него, тот не был так прост или глуп. Успешно выстреливал в манипуляторы, в то же время ловко уклоняясь от их твёрдой хватки. Не успел Диктор догнать его, как Шрам уже уничтожил один из них и ни капли не пострадал. В этой ситуации Диктору бы пригодился карманный кристаллизатор. Он окинул комнату взглядом, не обращая внимание на атаки Шрама и его намерение убежать. Где-то в этой комнате могло находиться нужное устройство, но среди множества механизмов найти его было не так-то просто. Времени на поиски же у учёного не было совсем. КБ успешно убегал к выходу, разрушая металлические клешни пушкой, а порой и отбиваясь от них голыми руками. Наконец экспериментатор понял: он что-то задумал. Всё это время он с лёгкостью мог выбраться из капсулы с помощью пушки, но почему-то дожидался его, тянул время и только потом принялся бежать. «Вполне возможно... Что кто-то всё-таки забрал Эль-Бобо, — Диктор осознал, что не учёл возможность присутствия на фабрике ещё одного Боба. — Похоже, придётся отпустить Первого и проверить это. Если Эль-Бобо ещё там, перепрячу его в место понадёжнее», — с этой мыслью он прошёл мимо КБ и поторопился добраться до кабинета. Лидер почувствовал, как подступает беспокойство. Диктор не мог уйти просто так. Наверняка Эль-Бобо был в его кабинете, а теперь он догадался, что задумали клоны! И если он увидит, что тореадора уже нет, начнёт искать и его, и Ховена, который спас его. Новичок не справится с Диктором в одиночку! Одна только мысль о том, как оба клона погибают из-за того, что Шрам позволил так себя замедлить, придала ему сил. КБ яростно перебил все оставшиеся манипуляторы и побежал прочь. К счастью, дорогу от этого места к кабинету Диктора он знал. «Главное, чтобы он не поймал меня. Тогда, пока он будет проверять кабинет, я позову Роберта и Эль-Бобо, и мы выберемся вместе», — пронеслось у него в мыслях. У клонов оставался шанс спастись. Шрам не смел подвести их, подвести всю команду. Вот, он уже почти прибежал, намеренно отставая от Диктора, чтобы не попасться!.. Учёный зашёл в кабинет. «Дверь напротив, дверь напротив!» — твердил себе Шрам, чтобы точно не ошибиться. Он открыл её, как только оказался рядом. Тогда он и увидел испуганного Ховена, который удерживал возле себя едва стоящего на ногах Эль-Бобо. Музыкант уже было решил, что их отыскал Диктор. К счастью для него, он ошибся. Вид лидера заставил его успокоиться и расслабиться, но напряжение вернулось спустя миг. Раз КБ вернулся, значит, им пришла пора бежать! Тот торопливо осмотрел Эля. В его ужасном состоянии у него бы не получилось бежать с той же скоростью, что и у Шрама с Ховеном. Он взял тореадора на руки, даже не спрашивая, хочет тот того или нет. «Быстро, бежим, — решительно приказал КБ. — Диктор догадался, что мы что-то задумали», — пробормотал он и ринулся вперёд так быстро, как только мог. Ховен устремился за ним без лишних вопросов. Диктор проверил, на месте ли Эль-Бобо. Пропал... Ловушка всё же не удалась — как ни странно, Революционеры оказались умнее, чем он ожидал. Экспериментатор вернулся к панели управления, подключился к одному из дронов у двери в комнату Перца и тогда же призвал очередной манипулятор, чтобы с помощью него осторожно открыть дверь. Но и там его ждало разочарование: Острый до сих пор не пришёл в себя после битвы в проекции. Никакой пользы от него, как и всегда... Диктор начал догадываться, что использовать клонов в качестве помощников — далеко не лучшая идея. Впрочем, у него не было выбора. Никаких других живых существ на фабрике не наблюдалось. «Похоже, у меня нет выбора. Придётся прислушаться к его просьбе и отправить его прямиком в штаб беглецов. Они слишком долго мешают моей работе. Пора наконец покончить с ними», — таким было его решение. И Диктор не собирался больше останавливаться. Но ни Шрам, ни Ховен об этом не подозревали. Они выбрались с фабрики без каких-либо проблем. Возможно, даже слишком легко. Лидеру показалось, что это так, но он не стал жаловаться. Важнее для него сейчас было спасти Эль-Бобо, который в процессе побега всё-таки потерял сознание. «Ну, что ж, пусть на этой миссии мне и не пришлось рисковать своим здоровьем, хочу подметить, что это всё ещё было опасно. Если и остальные задания будут такими... Хм, признаюсь честно, я к такому не готов», — открыто высказался Ховен без лишних секретов. Шрам ничего не ответил и побрёл в сторону штаба. Музыкант снова последовал за ним. Порой он поглядывал на Эля. Революционеры доводили себя до такого кошмарного состояния на заданиях... Он не представлял себя в этой роли. Сомневался, что сможет выдержать столько же и не сдаться. Даже если Ховен казался остальным излишне самоуверенным, на самом деле он не всегда чувствовал себя тем самым высокомерным и эгоистичным человеком, которого демонстрировал всем остальным. Несмотря ни на что, музыкант старался помочь Хельсингу разобраться в его чувствах, старался давать советы, старался быть полноценной частью команды. В те самые моменты, когда он пытался продемонстрировать себя с иной стороны, он даже думал, что... Тут Ховен нахмурился. О, ему не стоило так себя занижать! Он заставил себя очнуться и больше не подавать виду, что что-то не так. Всё равно Шрам не обращал внимание, полностью сосредоточенный на Эль-Бобо. Музыкант возвращался к штабу молча и раздумывал теперь только о том, что дальше случится в штабе. Как быстро Эль придёт в себя, что предпримут другие клоны и, может быть, как отреагирует на его состояние Хельсинг... Вскоре именно он и заслышал их шаги. «Вернулись!» — догадался он и поспешил к выходу, чтобы сразу увидеть, вернулся Эль-Бобо с Шрамом и Ховеном или всё же пропал навсегда. Шрам сразу направился к комнате Эля и Зомби, чтобы уложить его на кровать и излечить прямо там. Хельсу не пришлось дожидаться лидера: они встретились, пока шли в сторону друг друга. Как только Хельсинг увидел живого Эль-Бобо, он ощутил огромное облегчение... И запомнил это. Напряжение ушло, и мелкая деталь не смела от него ускользнуть. Вид тореадора заставлял его теряться быстрее, чем он успевал взять себя в руки и сосредоточиться на более важных вещах. Хельс знал, что так быть не должно. И всё же, он дождался, пока Шрам исполнит свой план. Он хотел провести с Элем немного времени. Только чтобы снова и снова подлавливать себя на мелочах... — Шрам? — позвал Хельсинг лидера, когда тот убедился, что Эль-Бобо лежит на кровати спокойно. — Ты ведь не против, если я присмотрю за ним? Я уже привык к такому, так что для меня это будет несложно. К тому же, мне есть о чём поговорить с Эль-Бобо. — Конечно. Только сначала мне нужно его излечить, — с этими словами КБ устремился за нужным устройством. Спустя минуту Эль-Бобо уже был излечён. — Я посижу рядом с ним и удостоверюсь, что он в порядке. Можешь пока узнать, как дела у Флэша и Зомби. Я помог им вылечиться, однако кто знает, что они хотели бы сказать именно лидеру, — предположил Хельс, чтобы побыстрее перевести внимание Шрама на что-то другое. Тот кивнул и ушёл, а через открытую дверь он заметил несколько растерянного Ховена. — Хм. Тебе что-то нужно? Если ты планируешь вновь обвинять меня в грехах, я не собираюсь этого выслушивать. — Я... О, ты слишком подозрительный! Я всего лишь проходил мимо! — музыкант постарался не выходить из образа. — Но если моё присутствие так злит тебя, так и быть. Я удаляюсь, — так он и поступил. Вся надменность вновь ушла, но Хельсинг этого уже не заметил. Он сосредоточился на Эль-Бобо. Закрыл дверь, чтобы никто не отвлекал, после чего устроился рядом с ним и сосредоточился. Чувствовал, что таким образом снова подловит себя на неподобающем поведении. Тореадор выглядел спокойно и не улыбался во сне, несмотря на то, что в обычной жизни с ним такое бывало часто. Его раны зажили, а состояние стабилизировалось. Хельсинг прислушался. Кровь Эля спокойно проходила по венам, и он невольно начал успокаиваться сам, наслаждаясь расслабляющим звуком. Хельс прикрыл глаза и позволил себе посвятить немного времени исключительно этому шуму. Если бы не его самоконтроль, наверняка бы вновь лёг рядом с Эль-Бобо и позабыл обо всём на свете. Но он больше не позволял себе так поступать. Ограничивался попытками расслабиться. Разве что из-за возможной зависимости хотел выпить эту кровь немного сильнее, чем обычно. Затем Хельсинг криво улыбнулся. Конечно же, такое поведение назвать нормальным тоже было невозможно. Как легко он стал подлавливать себя, когда наконец подумал над своим поведением в последнее время... Хельс покачал головой. Он ничего не мог поделать и всё больше в себе сомневался. Так неестественно для него... Как и всё, что с ним происходило в последнее время. «Когда Эль очнётся, возможно, мне придётся сознаться в странностях. А потом забыть обо всём этом. Если мне придётся отдалиться от него — не страшно. Главное, чтобы он знал об этом и не выискивал причины, почему так произошло. Но он слишком странно на меня влияет. Или же я сам поддаюсь...» — он рискнул и прислонил холодную руку к лицу тореадора. Как всегда, от него шло приятное тепло, которое вампир не мог ощутить сам. Хельсинг подмечал это раньше. Эль начал ворочаться, и Хельсинг рефлекторно отдёрнул руку. Он не ожидал, что тореалор проснётся настолько быстрее, чем Флэш. Звучало довольно иронично, но Хельс заставил себя успокоиться. Он смотрел на Эль-Бобо и видел, как тот открывает глаза. Совсем скоро их взгляды пересеклись. «Привет, Эль, — бесстрастно произнёс Хельсинг. — Ты уже в укрытии. Рад, что ты очнулся», — твердил он, но мрачный и пустой тон совсем не сходился с его словами. Тореадор присел и отодвинулся подальше от Хельсинга, после чего отвёл взгляд. Что он должен был сказать теперь, после того, как столь позорно подвёл всю команду? Наверняка Хельс совсем не хотел иметь с ним дело после такого, и его тон заранее намекал на то, что совсем скоро Элю прямо выскажут, насколько же он бесполезен. Проиграл, едва спас остальных членов команды, потерял уже вторую шпагу, над которой так старался Шрам! Непростительно... — Хельсинг, я... Я признаю: я совсем не герой, каким хотел бы быть. И я не думаю, что когда-нибудь стану таким же, как ты. Я подвёл команду, и мне очень стыдно. Может быть, если бы миссию возглавил ты, у нас было бы больше шансов победить. Я же... Как всегда. Влипаю в неприятности, а другим приходится меня из них вытаскивать, — он горько усмехнулся, медленно поднялся с кровати и поплёлся прочь из комнаты. — Так вот что ты думаешь... — снова Хельсинг рискнул. Он встал, крепко схватил Эля за руку и притянул к себе. Так он обнял тореадора. — Пусть даже миссия провалилась, я всё равно... горжусь твоей работой. Ты не позволил членам команды умереть, не стал рисковать их жизнями. Даже если миссия провалилась, ты смог сделать то, чего, возможно, не сделал бы кто-то другой, — Хельс прислонился поближе к его шее, чтобы сильнее прочувствовать такое приятное тепло. — Однако я должен сказать кое-что ещё. — И... И что же? — растерянно спросил Эль-Бобо. Он догадывался, что с Хельсингом что-то не так. Его тон и странные прикосновения к телу говорили разве что о плохом. — Похвалить, поругать? Тебе не кажется, что мы немного странно стоим? Если ты так хочешь побыть рядом, можем обратно сесть! — он нервно посмеялся. — Это именно то, чего я не хочу. Рядом с тобой я испытываю нечто странное. Что-то, что только отвлекает меня. Я не хочу подтверждать догадки Роберта, а поэтому не могу больше проводить с тобой время. Потому что вкус твоей крови, тепло твоего тела, все те мелочи, что ты делаешь и что влияют на меня... Меня позорно тянет ко всему этому. Так продолжаться не может. Но я хочу, чтобы ты знал причину. И чтобы ты не беспокоился, — устало рассказал Хельсинг, но при этом не отпускал Эля. — Э-это... Прозвучало довольно странно. Надеюсь, ты всё же не влюбился! Да, обычно влюблённости радуются, но всё же. Не хочу, чтобы ты мучился. И... И ничего страшного, правда! — дрожащим голосом успокаивал его тореадор. — Я же всегда могу поговорить с другими! И брать пример со Шрама, ведь так? Вот и всё! Тебе с-совсем не о чем переживать! И... Да, это всё, что я хотел сказать, — эта фраза звучала на удивление уныло для него. — Теперь ты меня отпустишь, да? Ты так странно прислоняешься к моей шее... Время пить кровь ещё не подошло, так что не торопись! Если ты, конечно, именно это хотел сделать... — В самом деле, и что же я хотел сделать... — прохрипел Хельсинг и оставил рот приоткрытым, обнажая острые клыки. Неужели в самом деле готов был прямо сейчас впиться в шею Эля и совершить нечто чудовищное? Он вовремя заставил себя отстранить и отойти, однако теперь это стоило огромнейших усилий. — Сам не знаю, что на меня нашло. Так или иначе, оставайся здесь. Тебе нужно отдохнуть. А я пойду. Только, пожалуйста, не следуй за мной. Хельсинг удалился. Эль-Бобо остался один и опустил голову. Тот больше не желал иметь с ним дело — и из-за чего?! Из-за странного, загадочного чувства, которое ни сам Хельс, ни Эль не мог объяснить. Была ли то любовь, которую тот продолжал настойчиво скрывать, или что-то ещё, Эль-Бобо больше не мог ничего с этим сделать. Он не был настолько смелым, чтобы спорить с Хельсингом и заставлять его проводить с ним время. К тому же, из-за его жуткого поведения по телу тореадора пробежали мурашки. Он так крепко удерживал, так близко прислонялся и словно бы хотел укусить Эля. Или превратить его в такого же вампира? Нет, Хельс бы так не поступил! Но он уже не знал, что думать. Действия Хельсинга показались ему необъяснимыми, несмотря на прямоту этого серьёзного и холодного клона. Для Эль-Бобо он превратился в одну пугающую загадку. Но Хельс ни о чём не жалел. Или, по крайней мере, пытался себя в этом убедить. Когда он перестанет фокусироваться на Эль-Бобо, всё пройдёт. Вампиризм взял над ним верх, и он ничего не мог с собой поделать. Только прислушивался к шуму крови любимой жертвы и наслаждался теплом её тела. Но как только он восстановит свою человечность, эти чувства исчезнут. Хельсинг верил в это. Хотел верить в это и не сомневаться. Жуткая привязанность, к которой его подталкивал вампиризм, не станет для Хельса самой важной частью жизни. Всё, что он мог делать теперь — это работать и ждать того дня, когда Революционеры победят Диктора. Возможно, только возможно, что тогда им удастся излечить Хельсинга от этого проклятья! И он снова заговорит с Эль-Бобо, но больше не испытает к нему ничего постыдного. Но если же ничто не поможет, и чувства не уйдут... ... Хельсинг сделает что угодно, чтобы избавить себя от них.