Жажда крови

— То есть ты в самом деле считаешь, что там, в проекции Перец управлял огнём? — уточнил у Зомби Эль, когда немного отошёл от шока. — Ну, я не утверждаю точно! — заверил его тот. — Просто почему-то захотелось предположить. Ну, знаешь, Перец же очень вспыльчивый, так кто его знает, э-хе-хе... — Да, он вспыльчивый, но этого вряд ли достаточно, чтобы научиться управлять огнём! К тому же... Даже если Шрам изгнал Перца, думаешь, он стал помогать Диктору и теперь сражается против Хельсинга? — Эль-Бобо отвёл взгляд. Верить в собственные слова совсем не хотелось. — Я... Не знаю. В любом случае, мы всё узнаем от Хельсинга, если он вернётся. — Что значит «если»? — возмутился Эль. — Он точно вернётся! Вот увидишь! Он должен, должен... Тореадор предпочитал верить именно в это, но точно не в открытое предательство Перца. Да, Шрам изгнал непослушного клона, который наотрез отказался помогать остальной команде, а потом ещё и подрался с Хельсингом. Но это ведь не значило, что он должен так резко и жестоко менять сторону! Управление огнём... Нет, не был Острый способен на что-то столь невероятное и даже волшебное. Если бы он и оказался настолько гадким, что предпочёл бы помогать главному врагу всех Бобов, он бы просто избивал Революционеров тростью и оскорблял, как делал это в прошлом. Никакой магии, никакого пламени, никакой потери человечности, из-за которой его можно было бы назвать чудовищем! Разумеется, на фабрике Хельсинг и новичок столкнулись с кем-то другим. Хельсинг... Эль-Бобо мысленно молил, чтобы он вернулся. Может, из-за его признания у них и возникли проблемы с дружбой, но это никак не значило, что Эль-Бобо легко бы воспринял смерть Хельса! Его собственные страхи привели к тому, что они отдалились друг от друга. И пусть Эль заверил Хельсинга, что больше не боится и вновь готов во всём ему помогать, сам он знал, что до сих пор сомневается в своих же словах. Однако теперь он решил твёрдо: когда Хельсинг вернётся, точно примет его признание о вкусе крови и окончательно заверит его, что никогда больше не испугается. Осталось только дождаться Хельса, чтобы высказать ему эту пламенную речь. Пламенную... Возможно, до сих пор он остерегался пламени на фабрике, а Эль-Бобо никак не смог ему помочь! Стоило взять его с собой, как он и предлагал в прошлом. Теперь Хельсинг спас высокомерного Боба, но сам застрял в BobSoc. И тореадор начинал дрожать от одной мысли о том, что новичок просто заменит Хельса, а количество Революционеров останется прежним. Бобховен (стоп, но разве он не просил называть его Робертом?) чем-то напоминал Хельсинга в то время, когда он только попал в штаб. Тот согласился на своё имя только потому, что слышал его в проекции. Не доверял Бобам, сомневался в них, частенько подмечал чьи-то недостатки и будто бы видел себя выше всех остальных. Но ему удалось перебороть себя прежнего и измениться. Научиться ценить других даже после того, как он принял облик вампира. Мог ли высокомерный музыкант преобразиться подобным образом? Эль-Бобо мечтал верить в это, но после того, как провальная Революция пошатнула его нескончаемый оптимизм, он сильно засомневался в том, что всё будет хорошо. Без лучших друзей Пустынного и Бойца, без Шизо, к которому он привык в качестве соседа по комнате, без замечательного Джеймса... Вот кто пришёл им на замену. Отстранённый сноб, да и только. Пусть и не самая главная, но в этом тоже крылась одна из причин, почему Эль-Бобо так ждал возвращения Хельсинга. Он бы не перенёс, если бы такой замечательный член команды погиб, а вместо него остался высокомерный наглец. Конечно, было бы неплохо подружиться и с ним, чтобы не портить командный дух, но сейчас, когда Хельс рисковал жизнью на фабрике, тореадор никак не мог заставить себя думать о дружбе с Ховеном. Это было совсем не похоже на жизнерадостного Эль-Бобо, но он это знал и не пытался убедить себя в том, что проблемы нет, даже если она только сильнее портила ему настроение. В этом они с Хельсингом отличались. Тот до последнего скрывал проблему, отрицал её, пока она не доставила кому-то огромные неприятности. Эль же предпочитал поскорее побороть её. Увы, в данном случае вытащить его из пучины негатива могло только возвращение Хельса в штаб...

***

Тем временем Хельсинг выбрался из потайного хода в один из коридоров фабрики. Раз уж ему пришлось застрять здесь из-за жутких проделок Перца, он решил, что тратить время понапрасну не станет. Хельс мог бы часами сидеть внутри тесного тоннеля и терпеливо ждать вечера, при этом не получив никакой новой информации, а мог бы поискать что-нибудь полезное внутри BobSoc. Дополнительное оружие, другие необходимые устройства, а то и важную информацию со стороны Диктора или Перца. Хельсинг только надеялся не попасться дронам. Убежать и спрятаться от них было труднее, чем от живых врагов, которых он успел бы застать врасплох. К тому же, Диктор и Перец явно были заняты после того, как второй чуть было не уничтожил всю проекцию своим пламенем. Камеры же патрулировали коридоры всегда. Хельсинг не стыдился осторожничать. Теперь же перед Хельсингом предстал длинный коридор с одинаковыми дверями, которых, впрочем, было в нём достаточно. За каждой из них могло скрываться что-нибудь полезное. Хельс побрёл вперёд, внимательно прислушиваясь. Кажется, дронов поблизости не было, но он никогда не мог точно знать, что они не объявятся неожиданно. Он лишь надеялся отыскать хоть что-нибудь стоящее, чтобы не подвести Революционеров. Уже успел облажаться и остаться здесь, хотя мог бы спасти клона побыстрее и убежать прочь вместе с ним... Рассвело снаружи, судя по всему, совсем недавно. И пусть темнело теперь тоже куда раньше, чем прежде, это вовсе не значило, что Хельсингу не придётся бродить по фабрике часами. Что ж, по крайней мере, у него ещё был шанс достать для команды что-нибудь полезное. Он открыл ближайшую дверь. За ней оказалась одна из многочисленных кладовых. К счастью, в ней находилось несколько больших коробок, в которых могли скрываться полезные детали, а то и целые устройства. Хельсинг поплотнее закрыл за собой дверь, при этом убедившись, что она даже не скрипнула, и подошёл к коробкам поближе, чтобы проверить, какие полезные вещи в них находятся. В кладовой было темновато, а тратить время на поиски выключателя, который бы зажёг свет, он не стал. К счастью, вампирское зрение помогало Хельсу справиться и без лампы. Так что он открывал коробки, не боясь что-нибудь задеть. Почему-то невольно он усмехнулся, когда принялся разглядывать содержимое коробок. Диктор явно не старался хранить вещи под присмотром. Впрочем, как оказалось, в этих коробках ничего полезного и не было. В самой первой Хельсинг нашёл только вату — набивку для кукол. Проверил другие три — но и там была она же. И даже в последней не оказалось ничего, кроме набивки. Хельсинг почти беззвучно прорычал. Не так он надеялся начать поиски. С другой стороны, стоило догадаться, что Диктор не станет хранить самые важные вещи так открыто. Наверняка большая часть оружия и деталей была спрятана в закрытых комнатах, куда Хельс бы так легко не проник, в том числе и будучи вампиром. Ненадолго он опустил взгляд, а потом закрыл коробки понадёжнее. Не хватало ещё, чтобы Диктор заметил, что он трогал ресурсы с фабрики. Тем более у него было ещё много времени, за которое Хельсинг бы наверняка отыскал хоть что-то достойное. Он уже было намеревался выйти из тесной кладовой, как вдруг... заслышал шаги! Хельсинг мгновенно замер, но вместе с тем приготовился к тому, что ему, возможно, вновь придётся сражаться. Очевидно, это Диктор и Перец проходили неподалёку. Он отчётливо слышал звук шагов именно двух человек. И, несмотря на то, что им наверняка бы не понадобилась набивка для кукол, Хельс беспокоился о том, что они решат неожиданно навестить его в этой крошечной комнате. Однако вместе с тем он так же мог прислушаться... Быть может, эти двое разговаривали о чём-то важном, а команде пригодилась бы любая информация. И пусть сама новость о том, что Перец предпочёл работать на Диктора, шокировала бы всех, Хельсингу не помешало бы услышать и дополнительные полезные факты. Шаги становились всё громче. Хельсинг постарался и уловил шум той самой бурлящей в венах крови... Это точно был Перец. Гневался. Испытывал разочарование только из-за того, что не смог сжечь, уничтожить Революционера, с кем раньше сражался в одной команде. Как же это было низко... Не будь Хельс таким сдержанным, не выдержал бы и побежал прямо на него. Но он был выше этого и не позволял эмоциям его контролировать, как это делал сам Острый. Он пообещал вернуться невредимым и не смел рисковать, безрассудно вступая в битву с тем, кто был для него чрезвычайно опасен. Поэтому он приготовился и попытался наконец подслушать разговор Диктора и Перца, чтобы понять, узнает ли он так хоть что-нибудь новое об их планах. — ... и всё же, я не считаю, что сразу заслужил наказание! — кричал Перец. Очевидно, Хельсинг пропустил начало диалога, но догадывался, что Диктор уже вынес ему предупреждение. — Или теперь ты будешь как Шрам? Обвинять меня во всём и выдавать наказания, что бы я ни делал? Даже если я так старался? — Уж прости, Острый, но чуть было не разрушил всю проекцию. Если бы так случилось, я бы остался ни с чем. К счастью для тебя, я не собираюсь так легко избавляться от помощника, поэтому твоё наказание будет не слишком жутким, — заверял его Диктор. — И каким же оно всё-таки будет? Заставишь съесть кучу всего острого, как во время опыта? Или, может, не острого, а вообще мусора? Или изобьёшь? — расспрашивал Перец с ощутимой злобой. — А что ты предпочитаешь? И, что самое главное, что для тебя было бы соизмеримо с почти что успешным уничтожением проекции? Мне кажется, одного лёгкого удара здесь было бы мало, ты так не думаешь? — Грх... — Острый так разозлился, будто ему не понравилось что-то в выражении лица Диктора, которое Хельсинг никак не мог увидеть. — Будь я главным, наверняка в качестве наказания для каждого выбирал бы удары. Но раз уж тебе этого мало... Стоп. С чего я вообще за тебя должен придумывать наказание для самого себя? Подумай об этом сам. — Хм-м... — учёный призадумался ненадолго. — Что ж, одна идея у меня появилась. И надеюсь, после этого ты поймёшь, что использовать свою способность стоило бы аккуратнее, — пригрозил он. Здесь же Хельсинг начал понимать, что они уходят слишком далеко, чтобы он услышал дальнейший диалог. Перец говорил что-то ещё, но теперь Хельсу было куда труднее расслышать слова обоих участников разговора. Почему-то его слегка обрадовали слова Диктора о наказании для Перца. Не то чтобы теперь он мечтал о смерти этого клона, но после такого жестокого нападения кому-то не помешало бы его проучить. И было бы очень неплохо, если бы этим занялся именно Диктор — тот, на кого Острый предпочёл работать, позабыв обо всех целях Шрама, освободителя таких же клонов, как и он сам. Тогда же Хельс покинул кладовую. Он решил проследить за Диктором и Перцем. Если он выяснит, как именно накажут Боба, обладающего невероятной магией огня, то в будущем поможет Революционерам, рассказав о его слабости. Хельсинг поплёлся дальше. Всё ещё тихо, чтобы его не заподозрили. Звук шагов всё ещё слышался в отдалении, и Хельс неспешно следовал за ним. Если бы понадобилось — рискнул бы и использовал скорость. Но затем он услышал вдалеке звук открывающей, а затем уже и закрывающейся двери. Диктор и Перец зашли куда-то! «Они оказались в нужном месте быстрее, чем я думал...» — мысленно подметил Хельсинг и ринулся вперёд. Так, чтобы его ноги и не успевали явно коснуться земли... Да, здесь бы действительно пригодилась способность полёта. Хельс знал, что по возвращении в штаб попытается над ней поработать. Выяснить, существует ли она или ему просто показалось в той непростой битве с яростным Острым, от которого было так просто не убежать. К счастью, пока отлично помогал и бег. А совсем скоро Хельсинг достиг и нужной комнаты. По шуму, доносящемуся за дверью, он это понял. Он тихо спрятался в комнате напротив и, приоткрыв дверь, приготовился слушать. «Да, здесь определённо будет достаточно места и нужного оборудования для того, что я для тебя подготовил, — подмечал Диктор. Странно, что Перец до сих пор не попробовал сбежать от него из-за столь неприятных речей. — А теперь... Давай, открой способность снова. Зажгись, не бойся. Я позволяю тебе это сделать, Острый. Не удивляйся так. Делай, что я сказал. Ты должен кое-чему научиться. Может быть, случившееся послужит тебе не только наказанием, но и дельным уроком. Давай же, поторопись. У меня ещё много дел, даже несмотря на то, что из-за тебя мы упустили клона», — рассказывал он Перцу. Хельсинг замер. Да что же он собирался сделать и как намеревался проучить нового помощника, если при этом ещё и заявлял, что это послужит ему уроком? Каким же Острый оказался идиотом, что позволил так с собой обращаться... Некоторое время Хельсинг больше ничего не слышал. Похоже, Перец послушался требования Диктора и предпочёл зажечься посильнее. Для чего бы это ни было... Хельс вновь сосредоточился. Столкновения в проекции было достаточно, чтобы он возненавидел Перца за всё, что он сделал: грубость, драки, омерзительное предательство, неожиданную атаку. И всё же, морально он по-прежнему не был чудовищем. А значит, испытывал интерес к тому, что произойдёт с бывшим Революционером дальше. Если только Диктор начнёт откровенно издеваться над ним, не оставляя никакой возможности сбежать или защитить себя, он должен будет что-нибудь сделать. Тогда, возможно, Острый хотя бы прекратит быть новой помехой на пути Революционеров к главной цели. Вдруг неожиданно... послышался душераздирающий крик! Очевидно, он принадлежал Перцу, но никак не Диктору. Он что-то сделал! Хельсинг прислушался так внимательно, как только мог. Шум, идущий из комнаты, напоминал дождь. Или же ту самую систему пожаротушения, как внутри проекции... Разумеется, Хельс склонялся ко второму варианту. Дождь никак не мог начаться в совершенно обычной комнате. Но он слушал дальше. Крики быстро прекратились. Осталось одно лишь шипение, напоминающее чем-то его собственное в некоторые моменты, когда он ненадолго утрачивал контроль над вампиризмом. Хельсинг не торопился покидать временное укрытие и проверять, что случилось с Перцем, но оттого становилось только интереснее. Что Диктор с ним сделал, если он закричал так, словно его пронзила тысяча шипов? Какую боль причинил? Учёный ведь... Очевидно, использовал воду, чтобы заставить Перца страдать. Он должен был что-нибудь сказать! «Больно, не правда ли? — вот и голос Диктора... — Так зажёгся, будто бы был готов превратиться в сплошное пламя без человеческого вида, а так закричал из-за обычной воды. Тебе ведь было неприятно, когда вода потушила твой огонь в проекции, не так ли? Увы, но ты не всесилен. У тебя есть слабости, особенно во время использования твоей силы. Достаточное количество воды — и твой огонь потухнет, а ты испытаешь боль. Твоя энергия уйдёт в никуда. И они легко смогут воспользоваться твоей слабостью, как только прознают о ней. Ты снова почувствуешь эту боль. Тем более если учесть, что ты овладел своей способностью далеко не в совершенстве. Поддашься ярости снова, попадёшься в водную ловушку — превратишься в беспомощного ребёнка, который боится обычной воды. Думаю, случившемуся удалось достаточно тебя проучить», — рассказывал он. Ну конечно, вода. Отличное спасение от огня... «Так значит... Обычная вода... И вот мои силы уже бесполезны, да? Энергия в никуда... Внутренняя сила уничтожится или что-то вроде того?» — расспрашивал Перец Диктора, попутно хватая воздух. Хельсинг и не подозревал, что тот выглядел куда хуже, чем представлялось ему. Стоял на коленях, опустив голову вниз. Всё тело дрожало и отказывалось слушаться Острого. У него не было сил даже подняться. Он так зажёгся — а потом на него дождём полилась вода. Сказал бы он, что его обожгло, словно огнём, но в случае Перца вода жгла сильнее пламени, которое ему больше не вредило. Диктор поступил по-настоящему жестоко. Знал, как почувствует себя Острый, а всё равно заставил его загореться в этой просторной комнате, где датчики стремительно реагировали на дым. Чтоб его!.. «Именно так. Когда ты не используешь силу, она тебе не вредит, ведь твоё собственное пламя с ней не соприкасается. Если постараешься, то достигнешь и такого контроля над силой, что более-менее научишься не реагировать на воду. Знаешь, как для тушения пожара явно недостаточно маленького дождика. Ты же научился атакам. Научился направлять пламя в цель. Но твоя ярость берёт над тобой верх, и ты начинаешь разрушать всё вокруг. Только представь, что случится, если тебя атакуют обычной водой, когда ты весь будешь гореть? У них получится совсем обездвижить тебя, если не убить. И если ты не хочешь, чтобы это произошло, запомни то, что случилось сейчас. Если же предпочитаешь страдать от боли — с моей стороны или с их — это твои проблемы. А теперь поднимайся, и я отведу тебя в твою комнату. Здесь тебе больше нечего делать», — холодно, сухо высказался Диктор. Перец с трудом поднялся, тихо всхлипывая. Сражаться с Хельсингом и показывать ему, как он на самом деле силён, было так захватывающе... А теперь вся радость от борьбы ушла, сразу после того, как Диктор жестоко ранил его. Обычной водой! Довольно логичная, но просто унизительная слабость. Не хотелось бы Острому и дальше показывать себя в таком свете. Он хотел отомстить Революционерам за то, что они сделали, за наказание Шрама, за то, как Хельсинг бесцеремонно выбросил его из штаба, а теперь только узнал о своей нелепой слабости! Солнечный свет для вампира-Хельсинга? Ерунда! Избежать его было даже проще, чем обыкновенной воды. Если бы Бобы только узнали, как легко на самом деле от него избавиться, могли бы даже пушки не брать. Зачем, если достаточно вылить на Перца ведро воды, а он уже закричит от жгучей боли? Можно было бы и научиться неуязвимости к воде, но Диктор предупредил, что она не будет полной. Да и научиться по щелчку пальцев Перец не мог. «Это просто... несправедливо», — сквозь зубы пусто пробормотал он, и вместе с учёным они направились к выходу. Хельсинг торопливо закрыл дверь, за которой прятался, но, к счастью, не издал никакого лишнего шума. Диктор и Перец начали уходить всё дальше. Теперь всё встало на свои места. Бывший Революционер действительно овладел способностью управлять огнём, но вместе с тем обрёл и существенную слабость. Стал излишне чувствителен к воде во время использования собственного пламени. Как иронично: пока Хельс, будучи вампиром, боялся огня, Острому следовало испытать страх совершенно противоположной вещи. Он бы посмеялся, да только ничего смешного всё равно не видел. По-прежнему его интересовал один вопрос, самый главный: откуда всё-таки у Перца взялась эта способность? Не мог же Диктор свободно наделить такой невероятной силой одного из множества клонов. Ещё и столь вспыльчивого, что тот бы легко сжёг всю фабрику. Что-то здесь было явно не так, да только что? Хельсинг уже знал некоторых Бобов с особенными способностями. Вампира, которого ему совсем не хотелось вспоминать. Флэша с его невероятной скоростью. Из-за первого он и сам теперь обладал определёнными силами, но они всегда являлись частью вампиризма! Флэша же разогнали до невообразимой скорости, и каким-то образом это позволило ему самому использовать её, без дополнительного транспорта. Впрочем... А не было ли это так же странно, как появление огненных способностей у Перца? Разогнавшись до скорости звука, Флэш мог бы и погибнуть. А он не только выжил, но ещё и научился самостоятельно передвигаться так, что даже вампир не мог с ним сравниться. Может быть, Диктор вложил этим клонам силы изначально? Но зачем же, зачем... Что скрывал этот загадочный садист и являлся ли полным садистом, если наделял Бобов такими возможностями? Хотелось бы Хельсу разобраться во всей этой запутанной ситуации, но возможности свободно скитаться по фабрике и всматриваться в каждую бумажку, чтобы найти ответы, у него не было. Перец наверняка и вовсе не знал, что происходит, а согласился поработать на Диктора в очередном порыве ярости после изгнания. Сам учёный тем более ничего не сказал бы клону — только убил бы его, завидев в его попытках поговорить замечательную возможность лишить Революционеров очередного члена команды. Оставалось разве что дожидаться вечера, а потом обсуждать услышанное с остальными, в штабе. Возможно, Шрам ещё мог рассказать что-то о Дикторе. По крайней мере, то, что ему самому удалось узнать. Но что-то подсказывало Хельсингу, что о целях этого странного учёного не знает даже лидер Революционеров. Впрочем... Кое-кто всё же мог знать. Голову Хельсинга посетила безумная идея.

***

Время всё шло. Вечер становился всё ближе, но солнце всё ещё не ушло, чтобы Хельсинг мог свободно вернуться в штаб. Он бродил по фабрике, стараясь не натыкаться на дронов, кукол или Диктора с Перцем, но ничего полезного уже не находил. Однако Революционеры по-прежнему ждали его и переживали. Не знали, жив ли он вообще или уже погиб там. Вампира на фабрике поджидало ещё больше опасностей, чем обычного клона! Ультрафиолетовые лучи от дронов, проекция, где Диктор мог включить что угодно, как и солнце, разные приспособления... Учёный и вовсе мог удостовериться в том, чтобы Хельсинг покинул фабрику раньше времени и сгорел на улице! Никто бы не хотел этого, но все знали, что и такое возможно. Диктор не испытает жалости к клону. Никогда не испытывал к ним ничего подобного... Больше всего беспокоился Эль-Бобо. Сидел в комнате, в одиночестве и ждал этого светлого момента, когда Хельсинг вернётся, зная при этом, что он может и не наступить. Терпел, но ни с кем не разговаривал. Даже новый Боб в штабе не заставил его расслабиться. Позабыть о грусти, вернуть оптимизм, подружиться с новичком? Ничего у него не получалось. Да и сам Ховен явно не желал общаться с Революционерами. Эль огорчался всё больше, и взбодрить его могло только появление Хельсинга. Вечер приближался, а на улице темнело. Но он никак не мог предугадать, в какой именно миг Хельс выберется с фабрики и побежит обратно в укрытие. Несмотря на все свои страхи и воспоминания о словах Хельсинга про вкус его крови, Эль-Бобо готов был броситься за ним, отыскать его, обнять и рассказать, как он испугался, когда тот не вернулся вместе со спасённым клоном. Наверняка Хельсинг хотел бы этого. Чтобы Эль прекратил трусить и только рассказывать клонам оптимистичные небылицы. Чтобы он занялся делом. Сделал нечто стоящее. Спас кого-то хоть раз. Конечно, когда-то тореадор вместе с КБ и Джеймсом отправился за уже изгнанным Перцем, но они пришли уже после опыта. Да и вылечил Острого именно лидер. Справиться с Флэшем Эль-Бобо тоже не смог — всё это также сделал Перец. И Перец же в одиночку спас Зомби. Совершил такой подвиг, с каким бы Эль никогда не справился. Ну а Хельсингу удалось спасти Ховена, пусть он и задержался на фабрике сам. В то же время Эль-Бобо, похоже, ничего толком и не добился. Только постоянно получал повреждения. Попадал в беду. Старался всех осчастливить и не преуспевал в этом. Хотелось бы ему быть похожим на Хельсинга, который даже в виде вампира справлялся с самой разной работой и пересиливал себя, только бы не подвести команду. Потому что сам Эль... только подводил её. Как и другие, даже новичка он заинтересовать не смог. Шрам закончил показывать музыканту штаб, и того совсем не впечатлило увиденное. Стоило догадаться... Ховен едва согласился проживать здесь дальше. Наверное, только потому, что у него не было выбора. Либо отправляться на пустошь, в сторону свалки с горами грязи, либо оставаться здесь. Разумеется, он выбрал наиболее приятный вариант. Лидер успел предоставить ему отдельную комнату. Стоило бы поселить музыканта вместе с Элем или Зомби, но он понял, что оставшихся членов команды будет лучше распределить друг с другом, а ему выделить временно одиночное место. Увы, но даже так, даже со всеми рассказами о Революции Ховен, который не переставал настаивать на том, чтобы звали его Робертом, абсолютно не впечатлялся сказанному. Шанс исправиться у него всё ещё был, но мог ли музыкант им воспользоваться? Наверняка лидер надеялся, что Эль поможет ему открыться... Тореадор бы выговорился Зомби, да тот тоже был чрезмерно взволнован. Почему-то думал, что в проекции именно с Перцем сражался сейчас Хельсинг. Снова спрашивал у Ховена, кого именно он видел. Тот лишь отвечал: «Увы, я не разглядывал это существо. Никакого точного ответа дать не могу». Всё тот же высокомерный тон и отстранённость... Они никак не помогали делу. И вот, Зомби тоже боялся, тоже беспокоился, тоже терялся и сомневался во всём. Эль-Бобо боялся просто подойти к нему. Знал, что не сможет поддержать и в итоге сделает только хуже. Качал головой, думал, как подойти к Зомби поближе, но в итоге оставлял это дело. Он совсем не находил себе места. Всё думал: Хельсинг должен был взять его с собой на эту миссию! Вместе они бы справились куда лучше, куда быстрее. Противостояли бы любому огненному существу и спаслись, не забыв про клона с эксперимента! Это было бы так здорово. Но так нереалистично... Эль-Бобо ведь даже потерял свою шпагу на Революции. Когда Шрам атаковал его, уверенный, что бьёт куклу, он выронил оружие. Забирать его, когда тореадор был ранен, а Джеймс убит, времени попросту не оставалось. Теперь Эль-Бобо приходилось управляться пушкой, как и многим другим клонам. Лидер заверил его, что сделает новую шпагу, но раньше он занимался разработкой устройства, которое восстанавливало клонов из кристаллов, а потом разбирался с делами в команде. В итоге Эль, судя по всему, ждал новую шпагу напрасно. Шрам был слишком занят для этой работы. Но он всё понимал. Никто и не должен был забрасывать важные дела из-за обычной шпаги. Тореадор пусто улыбался. Что-то странное происходило с ним, и он не мог это описать. Вечный оптимизм покидал его, пропадал, оставляя вместо себя сплошной чёрный негатив. Он поплёлся к выходу. Быть может, Хельсинг был там? Вот, со временем уже совсем стемнело. Фабрика растворилась в темноте, и Эль-Бобо никак не мог её разглядеть. Только ближние небольшие кучи мусора ещё виднелись. Из штаба шёл неяркий свет. На улице было холодно. Дул лёгкий ветер. Но стоило только Элю отойти от Революционеров, как вокруг пропал какой-либо шум. Он стоял в абсолютной тишине. Никаких голосов клонов, никаких дронов вдалеке, никаких признаков жизни вокруг, будто все Бобы неожиданно погибли, а дроны беспричинно разбились. Эль вздрогнул от одной мысли о том, что он остался один. Самая страшная вещь для него... Она не должна была сбыться! Эль-Бобо заставил себя расслабиться. «Всё будет в порядке. Хельсинг вернётся. Вот-вот вернётся. И мы разберёмся, что делать дальше», — говорил он себе. Эль пригляделся. Ему показалось, или... Нет, точно! Он увидел чей-то силуэт, который стремительно двигался к убежищу. А двигаться настолько быстро мог сейчас только Хельсинг. Это точно был он! Тореадор вновь вздрогнул, а с глаз тихо потекли слёзы. Он ринулся навстречу Хельсу. Должен был первым увидеться с ним и рассказать о том, как испугался. Только бы не столкнуться! Иначе из-за своей скорости Хельсинг по случайности оттолкнёт Эля слишком далеко. Да только имело ли это значение? Эль-Бобо всё равно бежал вперёд, пока Хельс его не заметил. Ему пришлось постараться, чтобы вовремя замедлиться, а вот тореадор ни замедляться, ни останавливаться не торопился. «Эль! — воскликнул Хельсинг. — Постой!» — попросил он, но только в последний момент тот попытался остановиться. Вместе с тем окончательно затормозить не успел и Хельсинг. Постарался, но в итоге они с Эль-Бобо всё-таки неприятно столкнулись. Хельсинг вовремя схватил его и потянул к себе, чтобы он не упал на землю и не ударился. Обнял Эля даже раньше, чем тот успел сделать это сам... Тореадор добродушно усмехнулся, а затем и вовсе рассмеялся, не сдерживая слёз. Хельс вопросительно поглядывал на него, пока наконец не отпустил. Его взгляд не изменился, но затем он посмотрел, как Эль-Бобо вытирает слёзы. Очевидно, он намеревался сказать что-нибудь хорошее, но растерялся из-за их столкновения. «Эль, зачем ты побежал ко мне? — в итоге Хельсинг первым начал диалог. — Я бы легко добежал до штаба и поговорил бы с тобой так. Ты мог не беспокоиться. Как видишь, я совсем не пострадал». — П-прости, — чуть дрожащим голосом извинился Эль. — Просто я очень за тебя испугался. Думал уже, что ты... Что ты не выберешься с фабрики. Новенький сказал, что ты там боролся с каким-то огненным существом, а ты говорил, что огонь для вампиров ещё опаснее, чем для людей. И... И вообще, там ведь Диктор и дроны. А если бы ты не выбрался, я не знаю, что бы я делал! Новичок бы не смог тебя заменить! — признался он. — Ну, ну, не переживай. Я ведь пообещал, что не стану рисковать и не пострадаю. А если бы я отправился наружу сразу после этого сражения, то сгорел бы. И я не рисковал. Выжидал вечера на фабрике. Поэтому со мной всё хорошо. Разве что жажда вернулась... — Хельсинг всеми силами постарался звучать дружелюбно, чтобы не показаться Элю чёрствым. — Если что, я поделюсь кровью. Не думаю, что новичок с его характером готов это сделать в первый же день появления в штабе, — признался тореадор. — Вот как... Да, я заметил его высокомерие. Впрочем, сейчас мне не до него. Команда должна кое-что знать. И это действительно серьёзно, — всё дружелюбие Хельса исчезло. Он вновь звучал слишком строго. — На фабрике я столкнулся с Перцем. После изгнания он перешёл на сторону Диктора. А ещё почему-то научился управлять огнём. Уверен, это всё не просто так. Не мог Перец с лёгкостью взять и открыть в себе эту силу. Здесь что-то не так. Но теперь он представляет для нас серьёзную угрозу. — Так значит, Зомби был прав... — Эль-Бобо тут же потускнел. — Он предполагал, что это Перец. Но такого не может быть! Помогать Диктору, управлять огнём... Н-нет! Даже Перец на такое не способен! И... И неужели мы теперь никак их не победим? — закричал он. — Когда Перец использует силу, у него появляется существенная слабость. Вода. Диктор успел проучить его за то, что чуть было не сжёг проекцию. Если потушить его собственный огонь, он испытает боль. Утратит энергию. Но будет серьёзно страдать. — Это ужасно... И нам придётся вот так бороться с Перцем? Рисковать быть сожжёнными, а потом причинять ему боль обычной водой? — испугался тореадор. — К сожалению, да. Возможно, мы сможем убедить его хотя бы бросить Диктора и найти свой путь. Потому что то, что происходит сейчас... происходить просто не должно, — когда Хельсинг произнёс эти слова, они наконец дошли до штаба. — Потом продолжим это обсуждение. Пока расслабься немного. Незачем нагружать себя на ночь. Потом не уснёшь. А тебе следует набираться сил, особенно если хочешь поделиться кровью. Эль-Бобо побрёл в сторону своей комнаты. Вернее, той, которую он теперь делил с Зомби. Шрам ведь посоветовал им жить вместе, чтобы совсем не разбредаться... Но ему просто не верилось. Перец стал работать на Диктора! Открыл в себе способность управления огнём! Его можно было победить обычной водой, но по словам Хельсинга она причиняла Острому ужасную боль. Слишком жестоким был этот способ борьбы! Однако Эль-Бобо знал, что иначе тут не справишься. Бобы сражались за жизнь, преодолевали трудности, готовы были избавиться от врагов... Но и Перец не всегда был их врагом! Эль принимал то, что он перестал быть частью команды, но осознание того, что теперь им придётся причинить Острому такую боль, заставляло хвататься за голову от отчаяния. Что за ужасное и неизбежное будущее... Почему же на этого клона никогда не действовали разговоры? Тем временем Шрам и Зомби приветствовали Хельсинга. Радовались тому, что он не пострадал и вернулся невредимым. Но и он не спешил так скоро рассказывать им о происшествии с Перцем, пусть и знал, что лидеру и тому, кто раньше считал этого Боба своим кумиром, столь важная информация нужна ещё сильнее, чем Эль-Бобо. Он не знал, с чего начать. Как объяснить им, что произошло с Острым. Как заставить Шрама понять, что в этом случае мгновенное убийство — точно не выход. Как успокоить их. И как сообщить о своей идее, самой безрассудной и ненадёжной, что вообще возникала у Хельсинга. Зомби мог принять многое. Но вот Шрам... Лидер был куда более серьёзен и строг. Хельс уважал в нём эти качества. Но такая нестандартная ситуация, как становление Перца их врагом, требовала крайних мер. Шрам уже объяснил ему, что решил поселить Эль-Бобо и Зомби в одной комнате, а самому Хельсингу предложил жить с ним, как новому главному помощнику. Он отстранённо кивал. Эта информация сейчас не несла для него никакой ценности. Даже более важными он видел расспросы Зомби: «А что там было в проекции? Новичок сказал про огненное существо! Скажи, это был Перец? Он стал нашим врагом? Он теперь опасен?» Как Эль-Бобо и говорил, Зомби догадался. Но подтвердить его догадки вот так легко, будто бы ему не было до этого дела, Хельсинг не мог. Возможно, ему стоило дождаться собрания и уже там рассказать им всё подобающе. В самый подходящий момент. Именно поэтому сейчас Хельс извинился и заверил обоих клонов в том, что он устал после нахождения на фабрике и должен утолить жажду. А Эль-Бобо согласился послужить сегодняшней жертвой вместо новичка. Шрам догадывался, что всё не так просто, но давить на Хельсинга не стал. Хельс вернулся к Элю. Тот сидел на кровати, явно расстроенный после всего услышанного. Может быть, и не стоило вовсе сейчас прикасаться к его крови... С другой стороны, тореадор сам предложил это. Хельсинг ни о чём его не просил. «Эль? — позвал он его. — Настаивать не стану, но ты готов поделиться кровью? Если нет, не страшно. Я попрошу другого. Не хочу лишний раз тебя тревожить», — спокойно разъяснил он. Тореадор немного приободрился и неуверенно улыбнулся. Раз уж он пообещал Хельсингу кровь, отказываться сейчас было бы очень грубо. Эль подошёл к нему поближе и позволил вновь прикоснуться к его шее. Всё равно Хельс не стал бы выпивать больше необходимого. Эль-Бобо это знал. Верил в это. По крайней мере, хотел. Когда его позитивная картина мира рушилась, он желал сохранить веру хоть во что-то. Например, в хорошего друга. Он стал терпеть. Не такую уж и сильную боль причинял этот укус. Эль-Бобо давно начал привыкать. Ну а Хельсинг всегда оставался внимательным и не позволял себе совершить что-то плохое. Переборщить с кровью. К сожалению, слабость всё равно успела подступить. Её тореадор никак не мог избежать. Но совсем скоро Хельсинг отстранился. Ноги Эля задрожали, и тот помог ему устоять на земле. «Не волнуйся, я в порядке», — заверил он Хельсинга, но тот всё равно усадил его на кровать. Ночь уже приближалась, и тореадору не помешало бы поспать. Особенно после очередной жертвой кровью. Хельс представлял, как сильно он испугался. Как боялся больше с ним не увидеться. Наверняка чувствовал себя так же, как сам Хельсинг в те моменты, когда вредил Элю и беспокоился о нём. Надеялся, что всё пройдёт, что он будет в порядке и выживет. «Тебе лучше поспать, — предложил Хельсинг Эль-Бобо. — С этой слабостью сегодня ты уже ничего не сделаешь». Тот закивал. После такого трудного дня он действительно хотел поспать и забыть о проблемах. Хельс вернулся, он не пострадал, а в команде появился новичок, пусть и слишком высокомерный. Конечно, теперь команде угрожал управляющий огнём Перец, а победить его можно было только причиняющей ему боль водой, но и это не значило, что всё потеряно. Сон помог бы отвлечься от всех негативных мыслей, Эль был в этом уверен. Он снял личную одежду и поудобнее устроился в кровати, где незамедлительно закрыл глаза. Ну а Хельсинг поглядывал на него, уже даже не зная, зачем. Вид добродушного Эль-Бобо почему-то успокаивал. Позволял и самому Хельсу отвлечься от пережитых проблем. Эль немного поглядел на Хельсинга, но подступившее желание спать брало над ним верх. Кажется, он хотел что-то сказать, но не успевал, погружаясь в сон. «Хель... си...» — попытался назвать он имя Хельса, но сил не хватило уже и на это. Тот замер на миг. «Хельси». Прозвучало так нелепо и глупо, но вместе с тем немного забавно. Ещё раз проговорив его в голове, Хельсинг... тихо посмеялся. Кажется, раньше ему совсем не приходилось этого делать. Никогда ему не удавалось искренне посмеяться. Но попытка Эль-Бобо сквозь сон произнести его имя вдруг заставила Хельсинга это сделать. Какая разница, если никто всё равно не видел и не слышал? Иногда, только иногда, в такие спокойные моменты, когда почти всё плохое осталось позади, а рядом с ним находился только близкий человек, возможно, и он мог позволить себе немного посмеяться. Чтобы отвлечься от проблем, как это делал сам тореадор. Немного расслабиться и разрешить себе ощутить хоть что-то позитивное. Он осторожно погладил Эля по голове, чтобы не разбудить. Но затем Хельсинг затих, а его улыбка начала спадать, пока совсем не исчезла. Нет, он не должен был отвлекаться на шутки. Он узнал чрезвычайно важную информацию, но при этом предпочёл умолчать о ней. Умолчать о своём плане. Хельс развернулся и стремительно направился к остальным Революционерам. Пока не стало слишком поздно, они должны были узнать. Он не смел отвлекаться на Эль-Бобо сейчас. Твёрдо направлялся прямо к лидеру, чтобы попросить его созвать остальных. Или хотя бы позвать только Зомби. Кого-то, кто согласился бы выслушать всю информацию. К счастью, Шрама и Зомби он нашёл быстро. Они переговаривались в коридоре. Послушал бы он, о чём, да только сказал себе, что теперь уже не будет отвлекаться от главной задачи. — Шрам, Зомби, я всё же должен кое-что вам рассказать. Извините, что задержался. Всё же эта информация представляет для нас особую важность. Шрам, согласится ли новичок пойти на собрание? — Насчёт собрания не знаю, но он уже находится в нужной комнате. Сидит там, разглядывает всё вокруг. Однако не думаю, что сейчас он проявит интерес к нашим словам. Тем не менее... Пойдём. Зомби, ты тоже не отставай, — тихо приказал Шрам. — Да, да, я иду... — сухо произнёс тот, а совсем скоро все трое добрались до комнаты собраний, где сели за стол. — Ну так что там было, на фабрике? Известно что-нибудь про Перца? — Простите? — вдруг прервал диалог Ховен. — Вы собираетесь что-то обсуждать и даже не попросили другого человека выйти на это время? Вы хоть что-нибудь знаете о манерах? — демонстративно возмутился тот. — Знаешь, что? Замолкни, — нагрубил ему Зомби. — Ты теперь член команды, и эта информация будет для тебя такой же полезной, понял? Отставь свой выпендрёж и слушай Хельсинга, который тебя спас и без которого ты бы оглох или вообще сдох в огне, — выпалил он. — Омерзительное поведение... — всё, что ответил ему музыкант. — Зомби, не нарывайся, — потребовал от него Шрам. — У нас нет времени на ссоры. Хельсинг, что ты всё-таки хочешь нам сказать? Как я понял, пока ты находился на фабрике, ты успел узнать что-нибудь полезное? — Да. Когда я пытался спасти этого клона, на нас напали. Очевидно, вам уже известно про то, что некое существо там управляло огнём. Что ж, спешу огорчить: это было не просто существо. Зомби, к сожалению, ты прав насчёт него. Это был Перец. Он управлял пламенем и намеревался сжечь меня. Я чудом не получил повреждений, — рассказал Хельс и тут же увидел, как Зомби потускнел и опустил голову. — Однако я подслушал их с Диктором разговор. У Перца есть слабость. Когда он использует силу, против него хорошо сработает обычная вода. Если она потушит его собственный огонь, ему самому же будет больно. Так мы сможем его ослабить. Я не знаю, придётся ли нам убить его или мы заставим его найти свой путь в жизни, но сейчас он представляет для нас серьёзную угрозу. И нам лучше запастись водой, чтобы противостоять ему. — Перец... — сквозь зубы произнёс Зомби, сжимая руку в кулак. — Зачем же ты так поступаешь... Если мог бы всё ещё быть замечательным Революционером... — Однако это ещё не всё, что я хотел сказать, — подметил Хельсинг. — Может, вы об этом не подумали, но не кажется ли вам странным, что обычный клон, такой же, как и все остальные, вдруг стал обладать столь мощной силой? Даже если Диктор решил заиметь нового помощника, думаете, он бы стал награждать Боба, в котором видит только подопытного кролика, такой способностью? Перец ведь может так и его самого сжечь. Значит, возможно, способность была заключена в Перце изначально. Но почему? И почему именно в нём? Не думаю, что именно Перец тянет на звание особенного клона. Значит, у Диктора есть некие планы, некие цели, о которых мы не знаем, — высказался он, подмечая каждую мелкую деталь. — Это действительно странно, — согласился Шрам. — Но что ты теперь предлагаешь делать? — Шрам, мы можем сходить туда, где ты хранишь клонов, заточённых в кристаллы? Поверь, мне это очень нужно, — попросил тот. — Хм-м... Надеюсь, я могу тебе доверять. Пойдём. Остальные могут расходиться. Шрам и Хельсинг направились к нужному месту, а совсем скоро уже были там. Кристаллы осторожно хранились внутри одного из шкафчиков в мастерской лидера. Зомби тем временем удалился в свою комнату и, завидев там спящего Эля, постарался не шуметь. Ховен же так и остался в комнате для собраний. Спать он не хотел, так что не торопился вернуться в грязную тесную комнатку, которая теперь служила ему спальней. Для Хельсинга оба сейчас не имели большого значения. Он взглянул на два кристалла, что лежали в шкафчике. Светло-бирюзовый, который раньше являлся Флэшем, что первым предал команду, и грязно-серый — кристалл Вампира. Хельс поглядел на оба кристаллика ненадолго, а затем осторожно схватил первый, повернулся к Шраму и протянул его ему. — Он нам нужен. — Ты в своём уме?! — громко выпалил Шрам. — Разве не ты сам говорил, что следует внимательно думать, кого держать в команде? — Верно, это говорил я. Но у Диктора новый помощник, а он — единственный, кто может знать о планах этого безумца. К тому же, вряд ли они всё ещё ладят, чтобы он и дальше скрывал от нас информацию. И раз уж ты создал устройство, которое восстанавливает Бобом из кристаллов, используй его. Убежать мы ему не дадим, — с этими словами Хельсинг подбежал к двери и плотно закрыл её. — Даже если попытается, столкнётся с дверью и пострадает. Не думаю, что он настолько глуп. — Хельсинг... Я понимаю, что ты стал моим новым помощником. Но ты абсолютно точно уверен, что хочешь этого? Это слишком рискованно, — заявил Шрам. — Я это знаю. Как и знаю, каково это — не доверять другим людям и их идеям. Но на этот раз я прошу, чтобы ты доверился мне. Скорее всего он откажется вести с нами дружелюбную беседу, но тогда мы просто заставим его сказать правду, — заверил его Хельсинг. Шрам неуверенно кивнул. Идея Хельсинга оказалась действительно безрассудной. Но если с помощью предателя они могли хоть что-то разузнать о планах Диктора, возможно, рискнуть стоило. Лидер убедился, что Хельс в самом деле плотно закрыл дверь в мастерскую, а затем достал недавно созданное устройство. «Положи кристалл на землю и отойди», — потребовал КБ у Хельсинга, и тому осталось только послушаться. Бирюзовый кристалл оказался на земле, а через мгновение лидер прицелился специальной пушкой прямо на него, после чего... запустил её. Оба приготовились. Клон, который вот-вот мог ожить, не должен был никак им навредить. Вот он, появлялся вместо кристалла: обычный силуэт стандартного клона, та же одежда, но отличительные защитные очки. Перед ними предстал Флэш. Завидев Революционеров — и особенно Шрама — он попытался в страхе отбежать назад, но вместо этого только наткнулся на шкаф, где остался кристалл Вампира. — Вы! — с презрением воскликнул он. — Привет, Флэш, — поздоровался Шрам. — Не бойся, мы тоже не рады тебя видеть. Но нам нужна твоя помощь.