Сломанные крылья

      После подслушанного разговора в хижине Свобода изменил своё мнение о многом из того, что думал раньше. До сего дня он предполагал, исходя из историй Сириуса и Люпина о своих студенческих годах, что шуточки Мародёров были безобидны, как у близнецов Уизли. Он бы никогда не подумал, что его отец, который, по словам Блэка, был хорошим честным человеком, оказывается, занимался школьной травлей, насылал проклятия на детей, а Северуса выбрал своей мишенью только потому, что тот существовал и был слизеринцем. Его передернуло от отвращения, когда он вспомнил, как Снейп рассказывал Хагриду о том, как Джеймс унизил его на пятом курсе, подвесив вверх ногами, чтобы окружающие увидели его подштанники, а затем заставил давиться мыльными пузырями. Скучно им было, видите ли.       Для Гарри отец всегда был этаким идеалом. Звезда квиддича, староста школы, красивая популярная личность. Он всегда ощущал прилив гордости, когда люди говорили, что он похож на Джеймса. Но теперь этот идеал был запятнан, нимб растворился, и выявился вполне себе приземлённый образ избалованного паршивца. Люпин как-то сказал ему, что родители Джеймса уже были в годах, когда он родился. Они души не чаяли в нём и, будучи богатыми, исполняли любое его желание.       «Прямо как с Дадли. Для дяди и тёти весь свет вертится вокруг него. Даже когда он хулиганит у них на глазах, они всё равно находят ему оправдания, типа это я начал первый, или он не с той ноги встал, или «наш Дадлик маленький чувствительный глупыш». Ха! У Дадли чувствительность только к жратве проявляется и ещё к тому, чтобы именно у него было больше всего игрушек и видео-игр. Наверное, так же с моим отцом носились и его родители, раз в школе он вёл себя прямо как мой кузен. Наводящий ужас король».       Свобода никогда особо не задумывался о поведении Дадли, о том, было ли оно неправильным или нет, пока не поступил в Хогвартс и не услышал, как другие дети рассказывали о своих родителях, братьях и сёстрах, особенно Рон и пара других гриффиндорцев. Часть его знала, что его родственники плохо обращались с ним, но что было, то было. Приходилось мириться. Но только в школе он осознал, насколько несправедливым было такое обращение. Он всегда злился, когда Снейп называл его испорченным высокомерным мальчишкой, таким же, как и его отец, считая, что профессор зельеварения просто хотел задеть его побольнее, говоря гадости об отце, которого он почти не помнил. Теперь он понимал, что профессор говорил правду. Джеймс не был идолом, которого ему обрисовали Сириус и Люпин. Он был баловнем, задирой, вечно вляпывался в истории, и сейчас Свободе было стыдно за его поведение. Он всегда думал, что отец был выше этого.       «Сириус тоже не блистал, если уж так подумать». Когда-нибудь, когда он, наконец, превратится обратно, они с крёстным поговорят о его «чудесных» школьных годах, и Гарри, уже зная события с точки зрения Снейпа, послушает, что сам Сириус скажет об инциденте в Визжащей хижине. Раньше он не придал этому значение, главной задачей для него было спасти Сириусу жизнь. Но сейчас картинка стала чётче, и он очень хотел знать, чувствовал ли крёстный себя виноватым за то, что чуть не убил своего сокурсника, пусть и из вражеского факультета?       «Что и говорить, оба вели себя мерзко. Интересно, что заставило их измениться? Может, мама прокляла их, пока они не стали просить пощады?» Лили с её взрывным характером ничего не стоило бы это сделать.       Хотя сама она тоже не оказалась ангелом. Той ночью у гостиной Гриффиндора она даже не дала Северусу высказаться и так разозлилась, что сломала их дружбу.       «Прямо как мы с Роном на третьем и четвёртом курсах. Мы вечно ссорились, потом не разговаривали друг с другом. Я терпеть этого не мог, но был слишком упрям, чтобы зарыть топор войны. Наверное, в этом я похож на неё. Но я бы, в конце концов, простил Рона, потому что он — мой лучший друг, хоть иногда и хочется его треснуть. Мама тоже должна была простить Северуса за то, что тот повёл себя как ублюдок. Ведь они были практически парой».       Затем в голову пришла другая мысль. «Но если бы она осталась с ним, Северус бы, наверное… нет, он ТОЧНО женился бы на ней. И я бы не родился». Но он тут же отмахнулся от этого. Как-то призрачно всё это на его вкус. Как сказал Снейп Хагриду, что сделано, то сделано. По крайней мере, позже Лили осознала свою ошибку и простила Северуса до того, как её убили. Свобода знал, что её прощение значило для одинокого волшебника, который искренне любил её.       Это, кстати говоря, отдельно шокировало юного анимага. Ему бы в жизни не приснилось, что сальноволосый профессор зельеварения способен любить. Причём любить настолько преданно, что даже смерть Лили не повлияла на его чувства к ней. Сия истина в полной мере показывала, насколько верным мог быть Северус, насколько глубокой была его любовь. Свобода сильно заблуждался, считая Снейпа холодным бессердечным человеком. Его мать бы с таким никогда не стала дружить, и никто настолько мелочный не хранил бы столько воспоминаний об умершей женщине и не вернулся бы на сторону света только из-за любви. Мелочных людей волновала лишь собственная гратификация.       «А? Гратификация? И где это я подцепил? Видимо, долгое общение со Снейпом сказывается. Скоро у меня будет словарный запас как у профессора».       У Рона, наверное, случится обморок, если когда-нибудь Гарри при нём так заговорит. От этой мысли ястреб, сидя на плече Снейпа, начал тихо посмеиваться. Вместо Гарри Поттера, мальчика-который-выжил, он будет известен как Гарри Поттер, мальчик-с-лучшим-словарным-запасом-в-Хогвартсе. Мерлин, как же он, должно быть, вымотался, если в голову приходят такие бредовые мысли.       Сунув голову под крыло, Свобода мгновенно уснул и не проснулся даже тогда, когда Северус осторожно снял его со своего плеча и усадил на спинку дивана.       Он проспал аж до восхода солнца, а, проснувшись, с большим аппетитом уплёл целого кролика, которого Северусу вручил вчера Хагрид.       Профессор зельеварения удивлённо вскинул бровь.       — Посмотрел бы на тебя кто-нибудь и подумал, что я морю тебя голодом.       — А? Ну, я просто был очень голодный, — ответил Свобода, чистя свои когти. — У тебя уроки, так?       — Да. Весь день. А ты чем будешь заниматься?       — Летать, спать, охотиться. Всё, как обычно.       Взгляд Северуса стал строгим.       — Не вздумай вляпаться во что-нибудь, ясно?       — Вляпаться? Кто, я? — ястреб невинно посмотрел на него, но с зельеваром такой номер не прошёл.       — Я не вчера родился. Обещай, что не будешь приставать к этой… женщине. Потому что я…       — К жабе, — услужливо подсказал Свобода.       Северус сжал губы в тонкую полоску, сдерживая улыбку. Хотя и был согласен с ястребом на все сто процентов.       — Потому что я не хочу, чтобы мне потом пришлось защищать тебя от Комиссии по обезвреживанию опасных магических существ, понятно?       Ястреб раздражённо фыркнул.       — Вечно всю малину обломаешь.       — Свобода. Или пообещай, что будешь вести себя хорошо, или я тебя привяжу и запру тут на весь день.       Краснохвост сердито зашипел.       — Ну уж нет! Ты не посмеешь! С твоей стороны это было бы… ужасно, Сев!       Одна только мысль о том, что ему не позволят летать, здорово нервировала.       — Тогда будешь вести себя, как я сказал, птенец. Мне бы не хотелось этого делать, но если ты нарушишь своё слово, то придётся, — предупредил Снейп. «Мерлин, я словно разговариваю с подростком, а не с животным. Наверное, совсем спятил. Хотя иногда он действительно напоминает мне сварливого подростка». Он устало потёр глаза. «Должно быть, я — единственный волшебник, которому выпало нянчиться с ястребом как родителю с ребёнком. Мерлин, помоги мне!»       Свобода насупился.       — Ладно. Обещаю. Не обязательно сердиться, Сев.       Профессор слегка улыбнулся.       — Сердиться? О, птенец, ты ещё сердитым меня не видел. Поверь, ты и не захочешь.       В этом ястреб был уверен. Он уже знал, каким был Снейп, когда был раздражён, и в ближайшее время не горел желанием испытать на себе острый, как лезвие, язык зельевара. Северус при желании мог душу вывернуть двумя-тремя едкими замечаниями. Язык был его самым мощным оружием — это Гарри, к сожалению, узнал на собственном опыте.       Погладив его напоследок по спине, профессор зельеварения открыл входную дверь и подбросил ястреба в воздух.       — Лети, мой друг. Увидимся за обедом.       На мгновение зависнув над ним, ястреб издал клич на прощание, а затем улетел. Проводив его взглядом, Северус направился в классную комнату, где его ждала группа по подготовке к ТРИТОН.

***

      Обещание, данное Северусу, Свобода, конечно же, не собирался нарушать, но ведь были и другие способы устроить Амбридж сладкую жизнь. Пора было начинать первую фазу подпольной войны. Он устал находиться в стороне и ждать, пока другие расшевелятся. С того момента, как он узнал, что директор манипулировал им, он чувствовал себя шахматной фигуркой. Хотелось доказать Дамблдору, что нет, он не был и никогда не будет чьей-то марионеткой.       Вначале ему надо собрать информацию об этой любительнице розового: когда она ест, какое у неё расписание, скольких студентов она уже успела достать своими нововведениями. В общем, он примерит роль Северуса. Роль шпиона. Влетев в парадный зал, он обнаружил там Филча, который вывешивал там ещё один декрет. И там было написано следующее:

Декрет об образовании № 24

По приказу Высшего инквизитора упраздняются все спортивные команды, клубы и кружки по внеклассным занятиям.

      Свобода зашипел от ярости.       «Мерлин, да она чокнутая! Она что, пытается вызвать бунт? Зачем, чёрт побери, она запретила внеклассные занятия и спорт? Как нам иначе развлекаться?! Она что, хочет, чтобы мы целыми днями зубрили, пока глаза не начнут косить?»       Он даже не хотел представлять, как эту новость воспримут команды по Квиддичу.       В этот момент Филч заметил его и злобно потряс молотком.       — Кыш отсюда, глупая птица! Лети ловить мышей!       Свобода издал мягкий крик, выражая тем самым, что сторож его раздражает, и тот чуть не свалился с лестницы, решив, что ястреб собирается напасть на него.       Миссис Норрис, неопрятная черепаховая кошка Филча, тут же угрожающе зарычала.       — Оставь моего хозяина в покое, ястреб!       — О, расслабься, котёнок! Я ничего и не собирался делать. Смотри шерсть не растеряй! — отбрил Свобода, уже лениво удаляясь прочь от этой парочки.       Прижав уши, кошка злобно прошипела ему вслед:       — Когда-нибудь, птица, мы посмотрим, что быстрее: мои когти или твой клюв.       — Ага. Продолжай мечтать, лохматик, — пропел на прощание краснохвост и припустил вниз по коридору, к кабинету по Чарам. Из двери как раз выходили шестикурсники Слизерина и Хаффлпаффа. Студенты приглушённо, но в то же время с жаром обсуждали новость дня.       — Это просто несправедливо по отношению к нам! — горестно простонала высокая слизеринка.       — Я вообще сомневаюсь, что это легально, — прошептал мальчик из Хаффлпаффа. — Где это слыхано, чтобы запретили Квиддич? Или плюй-камни? Или клуб по астрономии?       — А как насчёт общества по Гербологии? — проныла другая девочка. — Что опасного в том, чтобы изучать процесс ухода за садом или волшебные растения?       — Она даже закрыла клуб дебатов, — сердито встрял слизеринец. — Нет ни одного закона, который бы запрещал дискуссии. Ненавижу её, — очень тихо сказал он. Другие согласно закивали.       — Досадно, но что мы с этим сделаем? — со вздохом сказала симпатичная блондинка из Хаффлпаффа. — Даже директор вынужден перед ней отчитываться.       — А как же Попечительский совет? Они несут ответственность за школу и не отчитываются ни перед директором, ни перед кем-либо ещё, кто руководит школой. Зато Высший инквизитор отвечает перед ними, — твёрдо сказал тёмноволосый слизеринец. — Министерство может поставить на эту должность, кого хочет, но это не значит, что она вправе делать всё, что ей вздумается.       — Откуда ты это знаешь, Оуэнс? — спросил зеленоглазый хаффлпафец с красными волосами.       — Мой отец барристер, вот откуда. И он состоит в Попечительском совете. Я сегодня же напишу ему, сообщу о том, что тут происходит. Это ненормально, с нами не должны так обращаться, мы платим немалые деньги, чтобы учиться здесь, и образование мы должны получать первоклассное. С тех пор, как эта фурия стала преподавателем, я почти ничего не освоил по Защите, а ведь именно в этом году нас должны были научить действительно полезным проклятиям и контрпроклятиям.       — Но я слышал, что по её приказу почту проверяют, — озабоченно сказал другой слизеринец. — Ничего из того, что она не одобрит, не будет отослано.       Оуэнс фыркнул.       — А ты поверил? Такие вещи против закона. И это бы заняло всё её время, так что я сомневаюсь в этом. Но на всякий случай я сделаю несколько копий. Как бы то ни было, попечители узнают об её так называемых декретах об образовании. Уверен, они не придут в восторг.       — Очень надеюсь, что сработает, — сказал коротковолосый хаффлпафец. Разделившись, студенты отправились на следующие занятия.       Свободе идея очень понравилась, в этом отношении слизеринец никогда не разочарует. Он искренне надеялся, что всё получится, и Попечительский совет как-то надавит на Амбридж. Но из опыта он также знал, что колёса бюрократической машины часто тормозят, поэтому решил внести свою лепту, дабы ускорить процесс. А именно — бесить эту ведьму так, чтобы она, в конце концов, сама ушла.       Пошныряв вокруг окна кабинета директора, которое, к счастью, было открыто, Свобода проскользнул внутрь. Амбридж там не было, а сидящий на своей жердочке Фоукс поприветствовал его радостной трелью.       — Здравствуй, Свобода! Что привело тебя сюда? Альбуса сейчас нет, слава Мерлину — этой индюшки тоже. Если бы мне ещё хоть немного пришлось наблюдать за тем, как она пускает слюни на свои кошачьи блюдца… меня бы прямо на её розовые туфли стошнило.       — В следующий раз пусть стошнит, Фоукс. Вообще-то я тут не из-за них. Я здесь, чтобы устроить вышеупомянутой индюшке — прикольно звучит, кстати, — сюрприз.       Всегда мягкий ласковый взгляд феникса стал лукавым.       — Ох, не должен я потакать нарушителям правил, малыш, но в этот раз… изощряйся, как можешь, ястреб! Я буду в дозоре.       — Спасибо, Фоукс! В другой раз я бы на такое не пошёл, но с ней надо что-то делать.       Он с отвращением обвёл взглядом кабинет. Нда, как же тут всё изменилось.       Единственной знакомой вещью, которую он здесь нашёл, оказался письменный стол. Стулья Дамблдора были заменены на парчовые кресла с узором в виде розовых бутонов, между ними стоял маленький столик с кружевной скатертью, некоторые портреты были перевешаны в другое место, а вместо них висели тарелки с кошками. Ну всё прямо как в викторианской чайной, не хватает только самого чая, сэндвичей и горничной в кружевном фартуке и чепчике.       Приземлившись на стол, он начал с интересом просматривать лежащие там бумаги. Среди них оказалась копия Пророка, заголовок на первой странице гласил: «Амбридж вытягивает учебное заведение из болота!» Сразу под ним красовалась фотография Амбридж, которая стояла на парадной лестнице Хогвартса, помахивала палочкой и улыбалась Фаджу.       «Вот загнули! Она и ЕСТЬ болото».       Внизу уже мелким шрифтом была напечатана статья, воздающая хвалы Фаджу за назначение Амбридж и критикующая Дамблдора за то, как он руководил школой всё это время. Хотя Свобода был всё ещё очень зол на директора, он не мог не признать, что под руководством Альбуса школа была в десять раз лучше. Он бы точно не додумался закрыть все студенческие сообщества и клубы.       «Хмм… Что у нас тут? Письмо министру. Значит, ты отчитываешься перед ним каждую неделю? Очень жаль, но придётся тебе писать это заново».       Сжав в когтях недописанное письмо, Свобода кинул его в камин. Дальнейшие его действия прошли в том же духе, и скоро вся корреспонденция Амбридж была уничтожена. Но на этом ястреб не остановился. Опрокинув чернильницу, он переломил надвое все перья и разнёс в пух и прах розовую подушку на стуле директора.       «Вот! Может, это заставит её на время расхотеть писать что-либо. Фоукс, не имеешь желания пока полетать по окрестностям? А то она обвинит во всём тебя, когда явится».       Фоукс кинул взгляд на разгром на письменном столе и довольно пропел:       — Отличная мысль, Свобода! А если реально хочешь её вывести из себя, обратись к нашим совиным родственникам. В один прекрасный день Амбридж обнаружит, что письма она послать не может, да и получать не получает. Потому что они либо таинственным образом пропали, либо задерживаются…       — Какая изумительно-коварная идея, Фоукс! Спасибо! — Свобода был просто в восторге.       Издав победную трель, феникс, сверкнув роскошным хвостом, вылетел в окно. Свобода скоро последовал его примеру и полетел к совятне.       К своей величайшей радости он обнаружил там Хедвиг. Та вначале ошеломлённо ухнула, затем принялась рассматривать своего волшебника-анимага, между делом отчитывая его.       — Слава ветрам, ты в порядке! Ты хоть ЗНАЕШЬ, как я волновалась? Глупый мальчишка! Где тебя НОСИЛО?       Свобода попытался незаметно откочевать подальше от совы, но Хедвиг не вчера вылупилась. Взяла и ущипнула за шею.       — Ой! Хедвиг, остынь! Мне очень жаль, но я ударился головой, потерял память и сломал крылья. Я вот совсем недавно вспомнил всё.       — Ха! Значит, ты совсем недавно вспомнил, кто Я для тебя, и что я, может быть, беспокоюсь, мистер? — она снова ущипнула его.       — Ау-у-у! Хедвиг, ну пожалуйста! — скрючившись, он хотел было слететь с оконной рамы, но большая снежная сова не дала ему этого сделать и, сердито шипя, припёрла к стенке. Свобода решил не воевать с ней, не хотелось ненароком ранить Хедвиг.       — Из всех безответственных идиотских идей, которые тебе когда-либо приходили в голову, Гарри Джеймс Поттер, эта просто переходит все границы! — не унималась сова, немилосердно клюнув его, когда он решил попробовать возразить. — Как тебе взбрело в голову превратиться без учителя? Ты же мог погибнуть!       Не желая в итоге остаться лысым, Свобода мудро решил, что будет лучше, если он просто позволит Хедвиг побушевать. Съёжившись на подоконнике, он то и дело вздрагивал от громких пронзительных криков негодования. Ему бы никогда в голову не пришло, что его сова будет так переживать. Он всегда думал, что с ней и так всё будет хорошо, ведь иногда они неделями не видели друг друга.       Наконец, перестав шипеть, она отвесила ему неслабый подзатыльник крылом, а затем ласково проурчала:       — Ну, лучше поздно, чем никогда. Что, собственно, привело тебя сюда, птенец?       Свобода боязливо покосился на неё.       — Если скажу, снова налетишь на меня? — морщась, он отряхнулся.       — Зависит от того, что ты скажешь.       Нервно сглотнув, ястреб обратился к другим совам, которые до сего момента весело наблюдали за тем, как Хедвиг его «воспитывала».       — Что вы думаете о Высшем инквизиторе?       Половина совятни разразилось криками отвращения.       — Гадкая старая индюшка!       — Четвероюродная сестрица птицы Додо!       — Она нас ни капли не уважает, называет передвижными почтовыми ящиками, ни на что более не годными!       — Она говорит, что у птиц нет мозгов! — злобно прошипел сыч-эльф.       — Она — худшее, что могло произойти со школой, — добавил виргинский филин, щёлкнув клювом.       — Я с вами согласен, — довольно провозгласил Свобода. — В общем, как вы смотрите на то, чтобы помочь мне заставить её собрать вещи и свалить отсюда?       На несколько мгновений в совятне наступила мёртвая тишина.       А затем все совы заухали и зашипели, желая знать, что именно им надо сделать, чтобы выжить Амбридж из их школы.       — Ну, начнёте с того, что не будете вовремя доставлять ей почту. Или вообще перестанете доставлять. А ещё она до смерти боится летающих существ… подобных нам… — злорадным голосом проинформировал их Свобода.       Птицы слушали его очень внимательно. Затем одна очень старая сова, матриарх совятни по имени Серафина проухала:       — Птенец прав. Может, мы и посыльные волшебного мира, но мы служим из любви и чувства долга, а не потому, что нас для этого тренировали. Долорес Амбридж забыла сей маленький факт. Думаю, пора ей напомнить. Кто «за»?       Поднялся единогласный шквал совиных криков.       — Все согласны, значит. Прекрасно. Да начнётся бунт!

***

      Утром за завтраком Амбридж заметила, что её копия Пророка отсутствует. Стоит также упомянуть, что, вернувшись вчера в кабинет, она чуть пар из ушей не пустила, увидев царящий там хаос. Портреты хором клялись, что никого не видели и ничего не знают, а Финеас Блэк хитро намекнул на Пивза. Но как, скажите на милость, накажешь полтергейста?       Оглянувшись на других преподавателей, она отметила, что у Минервы была её личная копия, так же, как и у Флитвика, Спраут и Снейпа.       — Кхе-кхе! Минерва, не будете ли вы так любезны одолжить мне свою копию Пророка, когда закончите читать? Моя собственная, похоже… куда-то пропала, — нахмурившись, пробормотала Амбридж.       — Правда? Какая жалость, — промурлыкала Макгонагалл. — Хорошо, я одолжу вам газету, Долорес. Как только закончу читать, — и она принялась лениво поглощать свой завтрак, не спеша просматривая газету.       Северус, многозначительно посмотрев на неё, усмехнулся. К тому времени, как Минерва даст Амбридж газету, вся еда остынет.       И так продолжалось всю неделю. Скоро Амбридж обнаружила, что, когда посылала письмо, оно либо вообще не доходило, либо доходило в более чем нечитаемом виде, либо с большой задержкой. Та же ситуация обстояла и с письмами, которые посылали ей самой. Ей приходилось лично доставлять письма учителям Хогвартса, в которых были изложены очередные изменения в связи с новой политикой в школе, что, конечно, изрядно раздражало. В один прекрасный день она ввалилась в совятню с несколькими копиями письма для Фаджа и приказала, чтобы половина совятни доставила их министру.       — И чтобы всё было сделано вовремя, ясно вам? Иначе в этом замке станет на несколько гаргулий больше! Поняли?       Совы демонстративно повернулись к ней спиной.       — Это ещё что? Идите сюда, я сказала, и отнесите письма министру!       Но птицы даже не шевельнулись.       Амбридж топнула каблуком.       — За работу! Живо! Или… — она угрожающе помахала палочкой.       И тут совы, все как один, внезапно развернулись к ней, и на Амбридж уставилось около тридцати пар янтарных глаз. Более чем недружелюбных. Раздалось шипение, затем совы расправили крылья.       Разинув рот от страха, Амбридж попятилась назад.       — Гадкие глупые создания! Не приближайтесь!       Дружное уханье. И совы накинулись на неё, свистя крыльями.       Разнёсшийся по замку вопль ужаса услышали даже в подземельях, где третьекурсники как раз учились варить зелье от болей в животе.       Услышав крик, Северус вскинул бровь.       — Сэр, что это за шум? — спросила девушка из Рейвенкло.       — Наверное, ветер, — ответил Снейп и жестом приказал ей продолжить добавлять в котёл измельчённую лаванду, подумав, что крик Амбридж мог бы посоперничать даже с криком самой банши.       На этом совиные козни не закончились. Амбридж скоро поняла, что ей лучше не высовываться из замка без зонтика. По каким-то необъяснимым причинам её розовые мантия и шляпа стали любимой мишенью для птиц. В итоге вся она оказывалась обрызгана птичьим помётом. Таким вот образом проявляла к ней свою вежливость стая сов во главе с одним чертовски хитрым ястребом. Они продолжали преследовать её и тогда, когда она поспешно бросалась в укрытие.       — Чёртовы птицы! Из них надо сделать чучела и запечь в пироге! — пожаловалась она Филчу после очередного кошмарного полудня. Тот только покивал головой. Он был единственным из коллектива, кто радовался присутствию Амбридж в школе, ведь та пообещала, что позволит ему наказывать гнусных маленьких паршивцев так, как они того заслуживают.       Совы ещё взяли в привычку крутиться под её окнами поздно ночью, ухая и крича до самого утра. Три ночи спустя, в течение которых Высшему инквизитору Хогвартса так и не удалось сомкнуть глаз из-за этого, она додумалась наложить на окна Заглушающие чары.       Недосып, естественно, не прибавил ей хорошего настроения, что вылилось в снятие баллов и раздачу отработок за малейшую провинность, например, даже за то, что кто-то на неё косо посмотрел. Позже у Гермионы отбоя не было от студентов, обращающихся к ней за настойкой растопырника, дабы унять боль в кровоточащих руках, а один первокурсник из Слизерина набрался смелости и попросил её у Снейпа. В результате сей поступок обернулся сущим благом — Северус тут же захотел узнать, зачем его студенту понадобилась эта настойка.       — Вас кто-то проклял, мистер Мелроуз?       — Э-э-э… Нет, сэр. Не… совсем, — повесив голову, пролепетал мальчишка.       — Тогда для чего вам нужен растопырник, молодой человек? — нахмурился декан Слизерина, созерцая своего ученика строгим цепким взглядом. И заметил, что тот завёл за спину правую руку. — Почему вы прячете руку, Мелроуз?       — Просто так, сэр, — мальчик закусил губу.       — Вовсе не надо лгать мне, Джонатан. Покажите руку.       Сглотнув, Джонатан сделал, как было велено.       — Сэр, простите! Я не хотел получить отработку с профессором Амбридж! — прохлюпал он, зная, как Снейп огорчался, когда кто-то из его змеек умудрялся набедокурить.       — О чём вы гово… Проклятье, Мелроуз! — воскликнул Северус, взяв в руки кисть мальчика и присмотревшись повнимательней. — Кто это сделал? Кто?!       Мелроуз шмыгнул носом, и на его глаза навернулись слёзы.       — Профессор Амбридж, сэр.       Взгляд зельевара стал тёмным, как ночь.       — Амбридж применила к вам кровавое перо?       — Я… Она заставила меня писать строчки чёрным пером, — признался Мелроуз. — Две сотни строчек. Когда я закончил, моя рука стала вот такой, сэр! — на тыльной стороне его ладони были вырезаны слова: Я не буду дерзить своему учителю. — Вы можете что-нибудь сделать, профессор Снейп? Ужасно жжёт.       — Конечно, могу. Пойдёмте, — Северус провёл ученика в свою лабораторию и призвал пустую чашу, фиал с зельем и кувшин с водой. Наполнив чашу водой, он вылил в неё настойку растопырника и помешал. — Погрузите сюда руку на десять минут, Мелроуз. Боль пройдёт, рука не будет опухать. Чёртова садистка!       Взяв кусок пергамента, он начал быстро что-то писать.       — Что ты делаешь, Сев? — спросил сидевший всё это время на его плече Свобода.       — Документирую данный инцидент, — мягко сказал Снейп. — Если их окажется больше, я смогу передать их Попечительскому совету на рассмотрение, и вместе с тем — петицию об увольнении Амбридж.       — Правда, сэр? — Мелроуз смотрел на своего декана с надеждой во взгляде.       — Правда. Учитель не смеет применять к студентам кровавое перо. Такие вещи запретили ещё много веков назад.       На следующий день почтовый ящик профессора зельеварения был забит письмами от студентов Слизерина с жалобами на Амбридж и её мерзкое перо. Были там и письма учеников с других факультетов.       Аккуратно сделав копии, Снейп написал письмо в Попечительский совет, требуя, чтобы было проведено расследование. Письмо было отправлено с Серафиной.       Два дня спустя Амбридж получила послание, в котором говорилось, что такие дисциплинарные методы, как кровавое перо, неприемлемы, и что теперь за ней будут следить. Это письмо ей доставили вовремя — Свобода предупредил сов о том, что оно будет содержать.       Позже Фоукс сообщил, что Амбридж, прочитав письмо, буквально воздух в кабинете загрязнила своими ругательствами.       — Совершенно недостойное поведение для леди. Я чуть не совершил самосожжение.       Но Амбридж не так-то просто было сломить. Она твёрдо намеревалась сохранить власть в школе. Разъярённая тем, что её, по её мнению, оклеветали, она решила отыграться на преподавательском составе, устраивая учителям жёсткие проверки.       Трелони, которая не обладала такой гибкостью, как её коллеги, пришлось очень туго. Амбридж нервировала её, то записывая что-то в блокноте, то покашливая в свой носовой платок.       — Можете предсказать мне, чем я буду заниматься сегодня вечером, Сивилла? Ну же, госпожа ясновидящая, не думаю, что вам составит труда поведать, что я буду есть сегодня на ужин, — самым своим ядовито-сладким голосом произнесла она.       Трелони уже находилась на грани.       — Я… Ничего! Вы ничего не сможете съесть.       — Разве? Почему?       — Э-э… Потому что… — прорицательница сжала пальцами ткань многочисленных шарфов на шее. — У вас будут… проблемы с желудком!       Амбридж одарила преподавателя фальшивой улыбкой.       — Как интересно! Посмотрим, сбудется ли. Настоящие предсказатели не лгут.       — Конечно, — слабым голосом пролепетала Сивилла, покрывшись холодным потом.       Тем вечером Амбридж поужинала с большим аппетитом, а на следующее утро триумфально поднялась в башню Трелони и заявила ей, что она — шарлатанка, неспособная ничему научить, и что она уволена.       — Вы некомпетентны и бесполезны, я не позволю вам тратить моё бесценное время и пятнать репутацию этого заведения! — проговорила Долорес, злорадно поблёскивая глазами. — А теперь извольте собрать вещи и убраться отсюда!       — Пожалуйста, мадам! — всхлипывала Трелони. — Хогвартс — мой родной дом! Мне некуда больше идти! Прошу вас, дайте мне ещё один шанс!       — Нет, — приторно произнесла Амбридж. — У вас пять минут, Сивилла.

***

      Северус завтракал с Минервой, Альбусом и остальными преподавателями, когда Свобода на всех парах влетел в зал и закричал:       — Северус! Амбридж только что уволила Трелони и собирается выкинуть её из замка.       Зельевар вскочил на ноги.       — Снова эта проклятая фурия!       — Северус, что случилось? — всполошилась Минерва.       — Свобода сказал, что Амбридж хочет выгнать Трелони из школы, — ответил профессор зельеварения.       Минерва побледнела, затем, бросив что-то явно нелестное на шотландском языке, буквально вынеслась из зала.       Северус перевёл взгляд на директора — вид у того был уставший.       — Что теперь, Альбус?       Дамблдор встал, лицо его выражало смирение и скорбь.       — Я мало что могу с этим сделать, только помешать Долорес выкинуть Сивиллу на улицу. Всё же я пока что хозяин в этом замке.       Кивнув, Снейп последовал за Альбусом.       Свобода с неохотой признал, что доволен тем, что Альбус в кои-то веки решил вмешаться. И пока Амбридж плевалась от злости, Минерва и Северус отвели Сивиллу обратно в её башню.       Все студенты, которые присутствовали в парадном холле и видели, как Амбридж насильно толкнула Сивиллу к лестнице, швырнув вниз и её чемодан, сейчас сердито переговаривались между собой, украдкой бросая на инквизитора убийственные взгляды. Трелони, может, и была пародией на учителя, но она точно не заслужила такого жестокого обращения.       — Да молчала бы она! — рыкнул Снейп. — У неё самой компетентность ограничивается лишь министерским протоколом. Пей, Сивилла, и ради Мерлина, не мешай туда слёзы.       — П-прости, Северус! — Сивилла сделала большой глоток чая.       Минерва строго посмотрела на него, и зельевар вздохнул. Что поделать, успокаивать кого-то не было его стезей. Выудив из кармана платок с вышитым на нём знаком Слизерина, он протянул его плачущей прорицательнице.       — Ладно тебе, Сивилла, это ведь не конец света. Кстати, у тебя сейчас будет уйма времени, чтобы использовать своё Внутреннее Око и предсказать возможную смерть Долорес.       Трелони ужаснулась.       — Северус! Я бы никогда… хотя, возможно, я могу сделать исключение… только в этот раз… — сделав ещё глоток, она промокнула глаза платком. А Снейп, поймав взгляд Минервы, усмехнулся. Не было сомнений в том, что следующие несколько дней Сивилла проведёт в обществе своего кристального шара и карт.       — Минерва, ты не помнишь имя того кентавра, который занимается предсказаниями по звёздам?       Минерва задумалась.       — Ты имеешь в виду… Фиренза?       — Да. Как думаешь, он не откажется заявиться в замок?       — Он не против людей, в отличие от других представителей его клана. Северус, ты же не… Ты всерьёз предлагаешь назначить Фиренза на должность учителя прорицаний?       — Почему нет? Он как раз отличная кандидатура.       — Но… Долорес… ненавидит полу-людей!       — И? — протянул профессор, коварно сверкая взглядом. — Она сама уволила нашу местную предсказательницу. Если новый учитель не совсем будет… соответствовать её вкусам, то пусть пеняет на себя.       — Какой же ты злой человек, Северус Снейп! — хмуро произнесла Минерва. Затем просияла. — Я готова тебя расцеловать!       Снейп резво отпрянул.       — Мерлин, женщина, сдерживайся немного!       Минерва и Сивилла ухмыльнулись друг другу, затем декан Гриффиндора поднялась.       — Ну что ж, сообщим Альбусу о твоём предложении. Если будем действовать быстро, Фиренз появится в замке уже завтра.       И профессора ушли, а Сивилла мечтательно уставилась в пустую чашку, воображая, какая судьба постигнет Высшего инквизитора. Стоит ли говорить, что варианты были один кошмарнее другого?

***

      Кентавр Фиренз в самом деле согласился заменить Трелони, к величайшему неудовольствию Амбридж. Но с этим она ничего не могла поделать, ведь право назначать учителей на должность всё ещё закреплялось за директором школы, и поскольку особого выбора не было, Фиренз был принят. Амбридж всеми силами старалась избегать златоволосого кентавра, громогласно заявляя, что ей не по душе лошади и народ такого сорта.       Между тем Свобода продолжал свою кампанию против Долорес. Неожиданную помощь ему в этом оказали близнецы Уизли, у которых тоже имелся зуб на инквизитора Хогвартса. Их приколы обычно не обходились без навозных бомб, воды и фейерверков. Наказания на них вообще не действовали, поэтому старая мымра решила, что снова возобновит жёсткие телесные наказания, включающие хлыст.       Свободе случайно удалось услышать, как она бормотала об этом, спускаясь в комнату Филча. Стоило ей только вытащить документ из кармана, как Свобода камнем упал вниз и, вырвав пергамент из её руки, улетел.       — Ха! Получи, мерзавка!       Схватившись за сердце, Амбридж пронзительно заверещала, затем погрозила кулаком вслед улетающему ястребу.       — Гадкая птица! Ненавижу! Ненавижу их всех!       На шум вышел Филч, узнать, что произошло. Долорес оскалилась и рассказала ему, как птица удрала вместе с её заявлением.       — Теперь мне придётся составлять новое, — раздражённо пробурчала она, словно набычившаяся школьница, которую лишили сладкого.       Свобода также подключил к делу Пивза, и каждый раз, когда Амбридж проходила мимо, тот устраивал бедлам, издавая вульгарные звуки и распевая самодельные куплеты. Свобода вспомнил об одном фильме, который смотрел когда-то давно, и рассказал о нём полтергейсту. После этого на протяжении трёх дней всякий раз, когда Амбридж покидала порог своего кабинета, Пивз затягивал песню из мюзикла «Злая».

— Идёт злая ведьма запада! Динг-донг! Злая ведьма, динг-донг! Беги, лети, прячься, от проклятий скорей спасайся!

      Песня была такой заразительной, что студенты даже начали тихонько напевать её на занятиях, в том числе и Крэбб, пока Драко не пригрозил, что слепит ему заклятием губы на пару дней, если тот не прекратит.       Тем временем Свобода узнал, что Гермиона, Рон, Джинни, Невилл и кучка других ребят со всех четырёх факультетов сошлись в трактире «Кабанья голова», где Гермиона с помощью Аберфорта наложила Протеевы чары на несколько кнатов и сиклей. Таким образом она теперь могла тайно призывать всех посвящённых в дело в Выручай-комнату, где они планировали проводить занятия по ЗОТС.       Выбрав несколько защитных заклинаний из библиотечной книги, Гермиона пыталась научить других пользоваться ими.       — Уверена, Гарри бы справился лучше, чем я, — пожаловалась она как-то раз Рону. — У него всегда была страсть к Защите.       — Ты хорошо справляешься, — сказал тот. — По крайней мере, мы учимся чему-то, чего не скажешь об уроках Амбридж.       — Но будет ли этого достаточно? — взволнованно спросила юная ведьма. — Гарри, в отличие от меня, знал кучу заклинаний, умел вызывать Патронуса. Ох, как я хочу, чтобы он вернулся, Рон!       Парящий над ними Свобода грустно вздохнул.       «Прости, Гермиона. Но потерпи ещё немного».       — Ага, знаю. Чувствую, случилось что-то очень плохое. Даже в газетах стали писать об этом.       Гермиона вздохнула.       — Думаешь… думаешь, это хорошая идея? Назваться Отрядом Дамблдора?       — Конечно, это отличное название. Джинни молодец. Дамблдор всё-таки великий волшебник.       Свобода издал звук отвращения.       Профессор зельеварения мрачно оскалился. Несмотря на все их с Минервой усилия, мальчишка словно в воду канул.       «Или ястреба среди голубей» — подумал Свобода, почувствовав болезненный укол вины. «Я должен уже решиться на что-то. Но как выбрать, если в результате всё равно пострадаем мы оба? Иногда… иногда я жалею, что просто не выпрыгнул из окна в ту ночь. Тогда не пришлось бы мучиться ни ему, ни мне. Ну, ладно. Как-нибудь, да справлюсь».       Боязливо покосившись на Северуса, он подумал о том, сможет ли тот простить ему его обман.

***

      Это произошло тогда, когда намечалась очередная встреча членов ОД. Инквизиторский отряд, созданный самой Амбридж, по её приказу патрулировал коридоры ночью. И один из его членов наткнулся на Мариэтту Эджком, студентку Рейвенкло, которая была неравнодушна к Драко Малфою. Мариэтта как раз направлялась в Выручай-комнату на тайное собрание ОД, хотя сама она всё больше убеждалась в том, что эти занятия бесполезны, да и риск огрести проблем был велик.       Заметив расхаживающего по коридору Драко, она решила остановиться и поговорить с ним. Слизеринец неимоверно привлекал её своей красотой, образованностью и изысканными манерами.       Драко прекрасно знал о чувствах девушки — они были буквально написаны у неё на лбу — и ради забавы иногда оказывал красотке знаки внимания.       — Привет, Мариэтта. Куда собралась в такое время?       — Да никуда, в общем-то, — девушка кокетливо отбросила назад прядь волос. — Решила отдохнуть от учёбы, подышать свежим воздухом. А… ты что здесь делаешь, Драко?       Слизеринец пожал плечами.       — Смертельно скучаю.       Что-то тут нечисто. Девица определённо куда-то шла, но не хотела говорить, куда именно. Драко знал, что в школе происходит что-то странное. Что-то, связанное с Уизли и Грейнджер, и не только с ними. Словно гончая, он явственно чуял заговор. Окинув хитрым взглядом Мариэтту, он сразу заметил, как она нервно мяла пальцами ткань мантии и закусывала губу, думая, что он на неё не смотрит.       «Что-то творится, и она принимает в этом прямое участие. Или я не Слизеринец».       Приблизившись к ней, он прошептал:       — По крайней мере, я скучал до того, как ты появилась, Мариэтта. Давай пройдёмся немного, — и, взяв её за руку, повёл по коридору.       — Но, Драко, я…       — Что? Ты ведёшь себя так, словно опаздываешь куда-то.       — Нет, конечно, нет! Просто… неважно… — она покраснела.       Но тут хитрый Драко полностью покорил её, пообещав, что через два дня пойдёт с ней на свидание в кафе мадам Паддифут, если она расскажет, куда направлялась.       — Н-но я ведь уже сказала, Драко. Никуда я не шла!       — Ну-ну, не надо лгать мне, Мариэтта. Лгуньи не в моём вкусе, — он притворно нахмурился. — Скажи мне правду, или же… в Хогсмид вместо тебя со мной пойдёт Пэнси.       — Нет, пожалуйста! Драко, нет! — в отчаянии взмолилась Эджком. Она мечтала быть девушкой Драко, она не может допустить, чтобы всё сейчас рассыпалось в прах. — Я… я скажу… Но пообещай, что пойдёшь со мной в Хогсмид.       — Хорошо, — быстро согласился он, а затем склонился к ней и поцеловал.       Мариэтта от восторга чуть не лишилась чувств.       — Я скажу… Я шла на собрание…       — На какое собрание?       — По ЗОТС… — мечтательно промямлила девчонка.       Драко ухмыльнулся.       «Так и знал!»       — И кто ещё там должен был быть?       — Какое это имеет значение? Поцелуй меня ещё раз, Драко.       Раздражённо вздохнув, он исполнил просьбу.       — Вот. Теперь расскажи остальное.       И она рассказала. Тем самым предав своих друзей ради влюблённости, которая всё равно не выльется ни во что. Ведь Драко не собирался сдерживать обещания.       — Змея! Гадкая, коварная, подлая змея! — гневно закричал Свобода, который до этого как раз возвращался из совятни, но, заслышав голос Малфоя, решил проверить, чем тот занимается. Оказалось, хорёк всё узнал про ОД.       Он в ярости бросился на слизеринца, который, завопив от испуга, выхватил палочку и быстро наколдовал щит.       Ударившись о магическую преграду, Свобода отлетел назад, яростно махая крыльями, чтобы не врезаться в стену.       Мариэтта взвизгнула.       — Чокнутая птица! Что ты делаешь?!       — Тупая девчонка! Что ТЫ делаешь?!       — Чёрт бы тебя побрал, ястреб! В один прекрасный день я возьму и убью тебя! — прорычал Драко и попытался наслать на птицу Жалящее проклятие, но промахнулся — Свобода сумел увернуться.       Тут по коридору раздался цокот высоких каблуков, а затем — слащавый голос Амбридж.       — Мистер Малфой, что происходит? Филч сказал, что слышал какие-то крики.       Обернувшись, Драко довольно улыбнулся.       — Профессор Амбридж, нам с Мариэттой надо вам кое-что рассказать.       Грубо выругавшись, ястреб понёсся отсюда прочь. Он должен успеть предупредить друзей! Но как, если он, чёрт побери, не знает, где находится эта Выручай-комната?!