Грозовая ведьма

      30.              Глубокий, самодостаточный, эгоистичный интроверт, не страдающий приступами альтруизма, с некоторой долей безуминки и авантюризма.       Если бы кто-то додумался описать Верде всего одним предложением, его содержание было бы примерно таким. Говоря откровенно, профессор не нуждался в чужой компании, его увлекала наука и только наука. Он и в мафию-то пошёл только для того, чтобы спокойно заниматься своими исследованиями.       Также Верде несмотря на стереотипы, преследующие гениальных безумцев в любом обществе, прекрасно осознавал извивы своего характера, делающие его… не слишком приятным собеседником и человеком в целом. Профессор давно смирился с таким положением вещей и не собирался что-либо предпринимать для внесения изменений в устойчивую систему. В конце концов, ему это нисколько не мешало.

      Одиночество кажется наказанием лишь поначалу. Потом им начинают наслаждаться.

      Учёному вполне хватало общения с заказчиками, редкими коллегами, чей уровень разума пусть и не дотягивал до его, определённо считался приемлемым для ведения работы. Редкие встречи с Аркобалено и семейством Джиглио Неро также входили в список того, что исчерпывало его нужду в социальном взаимодействии.       Тем страннее оказалось, что по возвращении в прошлое…

      ...Дева Мария, как звучит-то!..

      ...в груди поселилось странное чувство, смутное ощущение недостатка чего-то. Нечто, не облекаемое в привычные слова и математические формулы, заставляло оглядываться в лаборатории, ступать громче, чем привык, замирать у пустующей комнаты.       Верде знал, кого ищет в углу лаборатории, почему привычно наливает две кружки молока и набирает полное блюдце песочного печенья с кокосовой и шоколадной стружкой, почему регулярно, с точностью швейцарских часов, отрывается в полночь от расчётов и экспериментов, чтобы поднять голову и, нахмурившись, чутко прислушиваться к происходящему - не гремят ли выстрелы на полигоне. Бесполезное, конечно, занятие, во всех его убежищах стоит прекрасная звукоизоляция, и, взлети на воздух хоть весь тир, вряд ли получится услышать что-то, кроме воя сработавшей системы оповещения. Правильнее было бы посмотреть по камерам наблюдения, но… привычка.       Аркобалено Грозы всё прекрасно понимал и не мог не чувствовать раздражения.       Казалось бы, прекрасное время - столько данных для новых исследований, столько знаний… да, в конце концов, он был мёртв! Какой прекрасный материал! Сколько можно проанализировать, свести в таблицу, проверить! Кто вообще может похвастаться возрождением после весьма болезненного опыта умерщвления?       По этому поводу можно было бы написать толстенный научный талмуд, если бы его волновали такие непрактичные материи, как философия о высокодуховном.       Но нет же! Он сидит и страдает какой-то непродуктивной… фигнёй.       И это при условии, что вопрос можно решить кардинально.       Верде глубоко вздыхает и раздражённо идёт на кухню, чтобы заварить себе нестерпимо сладкий макиато. Сам. Последнее время его не устраивает, как это делает кофейный робот. Можно было бы попытаться его настроить, но за последнюю неделю он успел уже убедиться, что как бы ни старался, а выходило всё не то. Что уж тут…       Вообще-то, он мог бы решить все проблемы одним действием, но были объективные причины, почему он этого не делал.       К сладкому кофе тут же нашлось печенье. Песочное с шоколадной и кокосовой крошкой. Ну, кто бы сомневался. Даже не заметил, когда машинально делал заказ. Может, тогда не ограничиваться одним перекусом? Чего мелочиться? Стоит поужинать. Но сначала кофе.       Нелогично, но ладно.       Сделав маленький глоток, учёный призадумался. Сейчас он вполне мог найти Гретту. Не мгновенно, конечно, но предзнание позволяло вычислить место, в котором девочка - теперь уже действительно девочка, всего лишь двадцать лет, - укрылась вместе с Талботом. Уж ту гору, что едва не обзавелась приставкой “супер” к внезапно дарованому Бьякураном статусу “вулкан”, он запомнил хорошо.       А раз Дель-Спиро учится у этого человека, то даже без памяти на десять лет вперёд гражданской в полной мере не является. Как минимум, о Пламени она знает. Хороший повод заглянуть на огонёк, обвешать защитной аппаратурой и проконтролировать безопасность.       Чисто из благих побуждений.       Память, правда, подкидывала воспоминания о характере девочки, а здравый смысл и логика обещали море незабываемых впечатлений, если он поступит именно так. Нет, разумеется, никаких истерик и подростковых бунтов, диверсий или разрушений. Просто укоризненный взгляд, который, вот странность, был неизменно действенен.       За собой или Реборном Верде таких способностей не замечал, значит, навык приобретён по женской линии.       “Вот уж никогда бы не подумал, что в моём возрасте меня будет укорять взгляд какой-то малолетней девчонки”, - мрачно подумал учёный. - “Это даже у Луче через раз выходило”.

      Впрочем “какой-то” неверное слово, ведь так?

      Помимо этого, явиться к девочке “в гости” вот так, без приглашения, но с претензиями, будет неправильно. Во-первых, невежливо, — а он всё-таки не Реборн, чтобы быть настолько наглым и считать такое в порядке вещей. А во-вторых, ну, кто он ей сейчас? Она и не помнит ничего.       Не было для неё того времени в убежище, и молока с печеньем тоже не было. Не летали по мановению руки синицы под потолком, не разлетались манекены от красных лучей, срывающихся с тонких, музыкальных пальцев, не превращались лабораторные мышки в тапочки, а мензурки в хомячков.       И, наверное, это к лучшему.       Ну, что он может ей предложить, кроме чашки с молоком да печенья на блюдце горкой? Гретта не из тех, кого интересует власть, деньги и выгода. В её глазах цвета луговой травы во время августовской грозы в полях он видел своё любопытство, окороченное твёрдой рукой принципов и воли. Что ей мафия? Что ей пламя?       Ей интересен блеск ограняемых камней, изгибы металлов и чёткие линии гравировки. Ей любопытна медицина, как средство приложения сил.

      Талбот нашёл себе поистине благодарную ученицу…

      Тянуть такую в мафию… почти грешно. Хотя и не ему рассуждать о грехах.       С другой стороны, о ней уже многие знают — слишком уж сильно она засветилась в будущем, слишком уж ярко проявила себя и на многое повлияла. Одной Вонголы было бы достаточно, чтобы начать нервничать — девчонку не оставят в покое, ведь потенциал уже оценён. Да и не берут Аркобалено в ученики посредственностей. Вкупе с ученичеством у знаменитого в узких кругах мастера — Гретта Дель-Спиро один из самых лакомых кусочков нынешнего поколения мафиози.       И то, что о мафии она пока не знает, вряд ли кого-то остановит. Захотят втянуть — никакая Омерта не поможет. Тот же Емицу многое даст, чтобы девица принадлежала Вонголе. В идеале — принесла кому-нибудь сильных наследников мужского пола.       Так что надо что-то решать и чем скорее, тем лучше. Но кажется, впервые, весь его интеллект пасует перед задачей. Сомнения и совесть, вроде бы давно уснувшая беспробудным сном коматозника, скребутся в грудной клетке.       Допив приторно-сладкий кофе, - опять перестарался, - Верде со вздохом ставит кружку в посудомоечную машину, и несмотря на внешний вид, стариковский походкой плетется в спальню. Он подумает об этом завтра и примет окончательное решение...       На следующее утро на рабочем столе в его лаборатории каким-то образом появляется семестровый табель с оценками некой Гретты Дель-Спиро, из Лондонской медицинской академии.       А поверх лежит кокетливая записка:       "Придурков, явившихся по мою душу, буду сдавать тебе на опыты и оставлять у входа".       Ему бы озаботиться безопасностью и сигнализацией вроде как секретной лаборатории, но губы сами собой расползаются в весёлой усмешке.       Аркобалено Грозы лучше кого бы то ни было знает, что его дочь как кошка: гуляет сама по себе, приходит и уходит, когда пожелает. И если каким-то образом всё же сохранила память о будущем на десять лет вперёд, то беспокоиться не о чем.