Наши жизни полыхают в золоте

Семья. Мори ведь даже не знала, что такое семья. У неё не было возможности узнать, почувствовать. Отца детская память показывала лишь набором цветов: черного, желтого, зеленого и голубого, и неясных силуэтов. Казалось, это уже фантазия нарисовала образ великого воина и мудрого советника. Мама запомнилась немногим больше — голосом, поющим колыбельную, и нежностью рук. Попечение Трандуила Мори даже вспоминать не хотела — холодность и отчужденность ни коим образом не могли заменить семью. Эльфа с Леголасом часто мечтательно представляли, каким было бы их детство, будь лесная королева жива.    Мори очень не хватало маминых советов, папиных сказок. Из неё с самого детства воспитывали лишь подданную своего королевства, гонца, придворную даму, забывая об остальной жизни. Эльфа знала этикет, учтиво отвечала владыкам, раскланивалась со всеми. Знала тропы леса, его хитрости, лечебные травы. Знала слабости троллей, знала, как защитить себя, как чистить и править оружие. Знала свое дело и эльфов, но по итогу не представляла, как вести себя с гномами. С гномом.  Мори ведь даже не знала, что такое любовь. Ей не довелось почувствовать ни материнской, ни отцовской любви, так, как ей теперь понять, что это такое? Несмышленая эльфийка. Торин прав. Мори не понимала, как быть дальше — после того, как этот умудренный невзгодами и закаленный боями узбад сорвал с её губ первый поцелуй. Она, раскрасневшись, тогда без слов сбежала на беорновские луга, даже не обернувшись, и оставила Торина путаться в догадках.  Как крики стихли, тут послышался скрип двери и тяжелые шаги Двалина.  — Ну так решил, значиться? — басисто ухмыльнулся друг. — Да ни балрога я не решил! — вспыхнул Дубощит и грозой двинулся в дом.  Так и просидели они, тяготясь каждый своими думами: Мори, потерявшись в благоухающей траве, Торин в шуме гомонящего отряда.  Ночь укрывала землю, закрывала сном любопытные глаза, а бодрствующих погружала в таинство сумерек. Подгорный король не спал, сидел на ступенях крыльца и курил, сверля взглядом зажигающиеся на темном полотне звезды. Составить компанию своему узбаду вышел Балин.  — Фрерин так любил звезды, — с мрачной болью отозвался Торин. — Постоянно рассказывал, где какая. Болтал без умолку, как Кили, а я сейчас смотрю на них и ни одну не помню.  — Эльфы чтят свет звезд, — ненароком произнёс Балин. — Уверен, она расскажет тебе про них, — Дубощит горько усмехнулся — друг всегда был прозорлив. — Бильбо находил её, зарывшуюся в цветах позади дома.   Торин в усмешке закатывает глаза и встаёт, кивнув Балину. Что ж, наверное, не мешает почтить память брата, вспомнив звезды.   Он находит её в траве, отстраненно разглядывающую ночное небо. Эльфа, кажется, вовсе не замечает гнома и потому испуганно дергается, когда тот подходит совсем близко. Мори нервно садится и порывается встать, но Дубощит просто ложится рядом, принимаясь вглядываться в разбросанные по небу алмазы.  — Мори, расскажи, пожалуйста, про звезды, — мягко звучит его голос. Эльфа растеряно оглядывается на узбада и, не заметив усмешки, возвращается на место.  — Ну, кхм, — поежившись, она наконец собирается с мыслями. — Самая яркая — это Хэллуин, холодом светит. Не особо её люблю. В ту ночь, когда я ввалилась в домик Бильбо, я постоянно видела лишь её сияние. А вон там бабочка раскинула крылья. Это созвездие Вильварин. Правее — это круг Анарримы, Пламенный венок. Вот, в другом углу орёл Соронумэ расправился. Однако мне милее всех свет Гиль Эстель, добрый свет. Свет надежды, доброе предзнаменование.  А Торин слушал её и забывался в мягком голосе с эльфийским акцентом. С ней было спокойно, по-домашнему уютно и тепло. Сердце сурового узбада таяло, выбираясь из вековых льдов. Отчего-то не верилось, что через пару недель они расстанутся навсегда.  — Я рад, что мы повстречались и договорились расстаться в Лихолесье. Надеюсь, нам ещё доведется встретиться, — с теплом признаётся Дубощит, заставляя эльфу встретиться с ним глазами.  — Глупо просить тебя не идти в Эребор, да? — безнадежно шепчет эльфа, награждаясь пронзительно-понимающим взглядом. — Я ещё в Имладрисе подумала, что Торину Дубощиту больше некуда вести бравый отряд, но мне отчаянно не хотелось верить в это.  — Почему?  — Мне будет больно вас терять.  — Мы отвоюем Одинокую Гору, верь в это, — кивнул подгорный король. — Верю, — слабо улыбается Мори. — И верю, что мы ещё встретимся. — Menu gamut khed*, — выдыхает Торин. Эльфа бегает глазами по его лицу в надежде понять и, кажется, понимает, когда его губы мягко накрывают её, с трепетом целуя.  

Есть любовь, похожая на тень: Днем у ног лежит — тебе внимает,  Ночью так неслышно обнимает…

***

Хоббит, которому неспокойно спалось во владениях великана-медведя, взглядом проводил Кили с Фили, что спешили творить свои черные дела, и устало перевернулся на другой бок.   На небе вовсю светила круглобокая луна. Братья-принцы в тиши спящей природы держали путь к лугам Беорна. Их дядя столько всего сделал для своего народа, не жалея себя. Воспитал их, заменил отца. И его племянники искренне хотели, чтобы Торин обрёл свое счастье — он был достоин его, как никто другой. А ещё они знали, какой Дубощит упрямый и суровый, и потому считали своим долгом помочь.  Мори заснула на плече Торина, тот приобнял её, и, наверное, никогда ещё Фили с Кили не видели дядю таким безмятежным. Переглянувшись друг с другом, они уверенно кивнули и приступили к задуманному, ловко пропуская черные пряди между пальцев.  Когда с делом было покончено, братцы вернулись в дом, думая, какая их накроет кара. Сошлись на том, что в ближайшие пару дней им предстоит нести ночной дозор, и быстро заснули, решив отсыпаться, пока есть возможность.  Беорн расхаживал огромными лапами на границе леса и все думал, что эта смышленая эльфа забыла в компании гномов. 

***

Мори проснулась от грохота в доме — словно что-то упало и тут же все стихло. Она подорвалась было туда, однако ничего не вышло. Гонец зашипела от боли, потерла заболевшую голову и удивленно нащупала косу. Пока эльфа пыталась понять, что произошло ночью, Торин по-хозяйски сгреб её в охапку и прижал к себе, продолжая спать. На удивление оказалось удобно и она было позволила себе ещё поспать, но уже на грани яви и сна вспомнила про Беорна.  — Торин, — шепча, начала она, — Торин, — уже громче протянула, — Торин! Орки! — узбад подскочил мигом, потянув за собой ойкнувшую эльфу. — Мори? — грозно сощурился тот. Гонец виновато пожала плечиками. — Прости, но нужно вставать. Я не могла тебя разбудить.  Дубощит хмыкнул. Он всегда просыпался чуть что, а тут… Надо сказать, чувствовал он себя просто прекрасно.  В доме послышалась ругань. Торин начал подниматься, чем заставил Мори вскрикнуть. Удивленно обернувшись, он сам зашипел от внезапной боли. Синий и зеленый взгляды в изумлении встретились на косе цвета вороного крыла с редкими серебристыми нитями седины.  — Это что? — округлила глаза эльфа. — Повод наказать моих племянников, — раздраженно выдохнул Дубощит. Гонец согласно кивнула.  Кое-как поднявшись на ноги, они пошли к дому, постоянно задевая друг друга и касаясь плечами. Мори отчаянно краснела. Хлопнула парадная дверь, из-за угла, чертыхаясь, появился Двалин. Подняв глаза, он увидел пропавшую парочку, из-за которой все и переполошились, и расплылся в улыбке.  — Торин, венчальная коса не так выглядит, — ехидно протянул вояка. Мори, подавившись воздухом, закашлялась и, стараясь вовсе не смотреть на гномов, наткнулась взглядом на другую мощную фигуру, что следила за ней.  — Беорн, — бедственно улыбнулась гонец, почти воя. Хозяин дома глумливо кивнул ей, приближаясь. Эльфа потянула Торина за руку, заставляя повернуться и прекратить препираться с другом. — Позволь поблагодарить тебя за твое гостеприимство, попросить прощения за неудобства и представить предводителя отряда гномов, Торина Дубощита.  — Двалин, быстро зови всех, — не сводя глаз с оборотня, приказал узбад.  — Я бы хотел поговорить с Мори наедине, — недовольно сказал оборотень. — Как только, так сразу, — кивнула эльфа, показав на их с узбадом общую проблему. Медведь неоднозначно хмыкнул.  На поляну заднего двора вывалился весь отряд. Бильбо боязливо прятался в тени мага. Заметив гонца, он облегченно выдохнул. Фили с Кили же умело прятались от прожигающего дядюшкиного взгляда. Беорн грозно отмахнулся от всех услуг гномов и произнёс: — Если она готова за вас поручиться, то я готов выслушать вашу историю.  Мори уверенно кивнула, заглянув медведю в глаза. Тот кротко склонил голову и грянул: — Что вам нужно?  Пусть знакомство и вышло кривым, зато действенным. Торин договорился с Беорном о провизии и пони. Гномы с одобрения оборотня позволили себе передохнуть в мирных владениях три дня. После этого Гэндальф принялся, прогуливаясь, рассказывать хозяину дома об их приключениях. Посмеиваясь, Двалин за шкирку приволок Торину племянников, принявшихся расплетать свое творение. Под взглядом, что прожигал принцев, неуютно стало даже Мори.   — В наказание — ближайшую тренировку Фили бьётся одним мечом без своих любимых близнецов и ножей, а Кили — топором, — прошелестел Торин. Двалин понимающе кивнул — лишить воина его любимого оружия — неплохая плата за детскую выходку. Вояка даже поежился, представив, что он вдруг останется без своих топоров.  — Но папа всю жизнь бился двумя клинками! — совсем по-мальчишечьи возразил Фили. Мори даже удивилась — старший всегда держался удальцом.  — А дядя Фрерин не обходился без лука! — возник Кили. — И ни тот, ни другой в половину не были такими обалдуями, как вы! — выругался Дубощит. — Зато оба не меньше нас хотели твоего счастья! — в один голос заявили братья. Эльфа, потупившись, ждала возможности сбежать.  — И что же вы хотите за свою благодетель? — едко прищурился узбад. — Мы были готовы неделю дежурить ночами, — сознался Кили.  — Торговаться со мной вздумали? — холодно поднял бровь подгорный король. — Ночами вам вредно не спать, раздолье для глупых действий открывается. Я все сказал. С последним его словом распались все прядки, державшие Мори, и она, едва себя помня, кивнула узбаду и, больше не оборачиваясь, скрылась со двора. Двалин хохотнул, отправив поникших принцев в дом.  — Забавная она. Ты совсем запугал маленькую эльфу, что она так сбегает от тебя?  — Это она от тебя сбегает, старый дурак.  — От старого дурака слышу! — басовито смеется вояка, вызывая смешок друга. 

***

Мори находит Беорна у озера, что полнится в тени деревьев водами горных ручьев. Вода там ледяная.  — Я всегда считал тебя неглупой эльфой, — заглядывает медведь ей в глаза. — Что ты забыла в компании гномов? — А я всегда считала тебя мудрым оборотнем, — досадливо отвечает гонец. — Я не понимаю, почему все так не любят гномов.  — Они алчны и слепы. Зарылись в свои пещеры и не видят ценность жизни тех, кто слабее их.  — Ты ведь не знаешь их. Гномы недоверчивы, скрытны, да, но стоит завоевать их доверие, и они станут для тебя самыми верными друзьями. Они скрылись в тени пещер и закрылись от мира, потому что этот мир отвернулся от них. Эти ребята спасли мне жизнь, и я помогаю им, ибо в том вижу свой долг.  — Хм… Красиво говоришь. Значит, ты задумала провести их через лес? — Да. — Глупое решение. Ты подумала, что будет, если Трандуил узнает, что ты сделала? — Я думала о нём столько, сколько он в жизнь обо мне не вспоминал. И я устала от этого.  — Что ж, будь по-твоему. 

***

Мори просидела у озера до самого заката после того, как друг ушёл, и была безумно рада тому, что её никто не тревожил — разве что изредка пролетавшие пчелы-добряки Беорна. Мысли вихрились от хоббита, которого скоро придётся оставить бравой компании, к попытке осознания своих чувств. Узбад упрямо, как настоящий, не оставлял дум. Почему вообще ей, трандуиловской эльфе, вздумалось называть его узбадом, что в жизни, что в мыслях? Кому-кому, а ей он точно узбадом не был. От гномов привязалось, должно быть. Мори улыбнулась — да уж, точно от гномов, которые ватагой притопали к ней в сердце, короновав там Торина. Она верила в то, что они ещё встретятся. Она верила ему.  Тут тишину закатных лучей прервали веселые голоса, приближающиеся к эльфе, заставляя вынырнуть из обволакивающих мыслей. — Наконец-то мы нашли тебя! — обрадовался Кили. — Двалин, озеро здесь! — окрикнул наставника Фили, — Беорн предложил затопить баню, нужно только воды натаскать, — объяснил он Мори, та понимающе кивнула.  — Аккуратно только — вода ледяная, — предупредила гонец, вставая на ноги. — Насколько ледяная? — тут же любопытно потянулся в озеро Кили.  — Варда, нет! — воскликнув, одёрнула она гнома уже у самой кромки. Лучник обиженно насупился, а Мори останавливая его, сама навернулась с крутой части берега в воду с головой. Фили неприлично выругался на брата и поспешил к эльфе. Дыхание у неё перехватило, тело переставало слушаться. Черноволосая еле выползла на гальку. Её передергивало от холода.  — На… наст….о...ко…, — зубы стучали. Кили замотал Мори в плащ. Фили сверху накинул свой. Братья потащили её в дом.  — Чтоб вас! Что вы успели натворить?! — грянул Двалин, встретивший троицу на поляне. — Там вода в озере ледяная, — виновато потупился Кили. Фили укоризненно ткнул брата. Вояка выругался и полез за своей флягой, содержимое которой держалось в строгой тайне от молодых гномов.  — Пей, тебе согреться надо, — сунул он Мори флягу под нос и, пока та не успела вдохнуть ядреный запах, щедро влил настойку в горло. Дыхание опять перехватило. — Выдыхай, — объяснил Двалин. Эльфа с трудом задышала. Горло горело, тепло разливалось внутри, взгляд затуманивался. — Чего встали?! Давай быстро в дом её! — прикрикнул он на братьев, подопнув Кили.  Дома Мори напоили горячим чаем и, как только первые дрова прогорели, отправили в баню. После долгих скитаний, гоблинских подземельев, изнурительных пробежек от врагов это было блаженством. Эльфа, прекратившая чувствовать себя женщиной на третьей неделе после ухода из Имладриса, вдоволь наплескалась и отстирала одежду от месяца путешествия. Она блаженно закатила глаза, вдыхая запах душистого мыла и чистой кожи, прочесывая пальцами мокрые волосы, надевая свежую рубашку. Все это сопровождалось густеющим в голове туманом. Что только у Двалина в этой настойке? Мори вышла на крыльцо и довольно потянулась. Свежий воздух опускавшихся сумерек чуть отрезвил эльфу, но весь успех тут же исчез в тепле дома. Торин столкнулся с гонцом в дверях, та просияла: «Баня — прелесть!» и легкомысленно обойдя его, упорхнула голыми ногами к остальным. Дубощит нервно сглотнул и вышел на свежий воздух. Гномья компания потупилась при виде такой эльфы. Ори с Кили покраснели. Бофур с Фили присвистнули. Бильбо совсем смутился. Беорн неодобрительно посмотрел на Двалина и пошёл укутывать неразумное создание в длинное одеяло. Мори, совершенно не желавшая отправляться спать, но благосклонно принявшая одеяло, лишила оставленный Оркрист перевязи и затянула той одеяльную накидку. Платье вышло что надо.  Вскоре мужчины смылись в баню. Беорн предупредил, что запрёт ворота и пойдёт проведать обрыв у Мглистых гор. Гэндальф засобирался с ним. Мори осоловело кивнула, устраиваясь в хозяйском кресле. Перед глазами плясали огоньки из печи. Тюкнувшись лбом о собственные колени, она подняла голову, не понимая, сколько прошло времени. В дом ввалился отряд Дубощита. Сон сняло как рукой. Эльфа расплылась в улыбке.  — Я так соскучилась! — воскликнула она, влетая в мужскую компанию.  — Это моё? — страдальчески посмотрел Торин на Двалина, показывая на перевязь.  — Это эльфийское, так что она связь с родным чувствует. А вообще, знаешь, да, оно всё — твоё, — усмехнулся вояка, кивнув на Мори.  — То-о-орин, — счастливо протянула та, вешаясь узбаду на шею. Тот в ужасе посмотрел на Двалина. — Два-а-алин, — эльфа потянулась второй рукой к вояке.  — Э, нет, дорогая, тебе и Торина хватит, — гном мягко направил её обратно к Дубощиту. Эльфа совсем не расстроилась и принялась лепетать что-то узбаду.  — Да что там у тебя в этой настойке?! — возник Фили.  — Дать? Нашёл, на кого вешаться? — насмешливо поднял брови вояка. Принц недовольно поджал губы.  — А спорим, завтра у Мори косица появится? — непонятно откуда вынырнул Кили. — Да прекрати, дядя не станет. Она же спьяну всё, — отмахнулся брат.  — Зато как настойчиво! — восхитился Нори. — Ну так, узбад у нас крепкий, все стерпит, — парировал Глоин. — Но не каменный же, — пожал плечами Бофур. Гномы посмотрели на него и понимающе закивали, собираясь облегчить долю своему командиру. — Мори, а может, споёшь? — участливо отвлек эльфу тот. Гонец обернулась, оставляя Торина, и уселась прямо на пол, перебирая в голове знакомые ей песни. Потом вдруг распахнула зеленые глаза и закивала головой, поднимаясь на ноги. Первые слова соскользнули с губ, Бофур подхватил мелодию.

Я нашла в кармане у судьбы Каменный цветок у каменной стены. Страха нет, разлуке вопреки Оживлю цветок потерянной любви. Заболели чувства мечтой, Я теряю время: любовь за спиной.

Торин поначалу даже отпустил свои страдания, завороженно позабывшись в чудесном голосе. Когда эльфа втянула Бильбо в танец, Двалин смекнул, что просто так все это не закончится, и ретировался. 

Камень на сердце. Слёзы предвестье. Стою у стены В руках тишины.

Себе в поддержку хоббит хватает краснеющего Ори — больше ни до кого не дотянулся. Фили с Кили, хитро переглянувшись, решили поддержать друга (ну и дяде помочь). 

Мир вокруг становится светлей, Чувства потесней, с каждым днём родней. Счастье ждёт, и мы его найдём. Оживлю цветок, я солнечным дождём Напою надежду мечтой. И согрею сердце горячей слезой.

Выдохшись, Бильбо нашёл момент и ускользнул к Балину и Дори за стол, где невероятно душисто разливался запах ромашкового чая.   

Камень на сердце. Река без воды. Из камня цветы В руках у любви.

— Ты сколько влил в неё?! Эльфы же долго не пьянеют! Двалин! — негодовал Торин, косясь на развернувшееся представление. — Ну, — протянул тот, — Значит, досталась тебе какая-то неправильная эльфа, — пожав плечами, друг отодвинулся, заметив две хитрые пары глаз и четыре загребущие руки. 

Совсем одна… В чём моя вина? Я тебе верна… Загляни в глаза… Без любви нельзя… Я — твоя спина.

На лирический конец неразлучники подтолкнули эльфу обратно к Торину. Мало ли, перепутает ещё… — Камень на сердце, — выдохнула она узбаду в губы, попав к нему в руки. Кили и Фили сложились от смеха. Дубощит нервно сглотнул, сжимая зубы и молясь Махалу, чтобы тот дал ему сил пережить эту ночь. — Торин, — расплылась эльфа в блаженной улыбке, осознав, чьи руки её так крепко держат, и мягко обняла каменного узбада. Тот рассеяно обнял её в ответ. Гонец затихла.  — Мори?  — Ты меня совсем не любишь, — проскулила вдруг та, заходясь слезами.  — Заключительная часть, — шепнул Двалин, кивнув, и утопал, чтобы не мешать.  — Совсем не ценишь, — всхлипнула она. Гномы начали расходится по своим делам, продолжая краем глаза поглядывать на узбада с эльфой. — Уйдёшь в Эребор и никогда меня больше не вспомнишь. А я вот… я вот тебя забыть не смогу.  — Так, ну-ка пойдём, — вздохнул Торин. Застывшую Мори пришлось поднимать на руки — по-другому та не слушалась. Ноги привели его туда, где сегодня он собирался ночевать. Бережно уложив засыпающую эльфу на сено, подгорный король посмотрел в затуманенные изумрудные глаза. — Давай, ты спишь, а я люблю? — более глупой фразы Дубощиту, кажется, за всю свою жизнь не доводилось ещё говорить. Однако Мори робко, казалось, даже осознанно, улыбнулась и смиренно закрыла глаза. Торин облегченно выдохнул и, сев рядом, устало откинулся на деревянную подпорку. С кошкой Двалин явно погорячился, — думал он, разглядывая свернувшуюся эльфу, — максимум котенок.  И тут этот котенок нагло пленил его руку, нежно обнимая, а чуть погодя гонец вовсе доверчиво прижалась к теплому боку. Король мысленно взвыл. Он, матерый узбад, хотел её, трандуиловскую эльфийку, как проклятый. Как мальчишка.  — Ох, Торин, доведешь ты девчонку, — насмешливо покачал головой Двалин, спустя время найдя Дубощита.  — Она меня уже довела, — промычал тот. Друг сочувственно похлопал его по плечу. 

***

Ближе к полуночи, выпутавшись из эльфийских ручек, Торин уселся на скамью и закурил. «Забудешь тебя! — покачал он головой, припоминая, в чем винила его эта удивительная черноволосая, и вздохнул, — так решил, значиться…»