Ma cherie

В окно било солнце. Энди открыл глаза. Он не помнил, как перестал метаться по комнате, словно загнанный зверь, и вернулся в постель, зато ночные размышления были ярки, подобно острым кольям, они крепко засели в его черепной коробке, и он ничего не мог с этим поделать. Он кое-как побрился и оделся, и едва его нехитрый туалет был окончен, в дверь постучались. Энди слишком хорошо был знаком с этим стуком, поэтому даже не удивился, увидев на пороге мальчишку-посыльного. - Вас срочно вызывают в участок! - неловко выпалил юнец, смущённо глядя под ноги. - И тебе доброе утро! - саркастично обронил Энди, и старательно закрыв дверь (после ухода Ширли пришлось разориться на замок, ведь не запри он свою комнату, Беличеры растащили бы все его пожитки), послушно поплелся за мальчишкой. В участке его сразу же проводили к начальнику. Нервно подмигивая дергающимся от тика глазом, тот изложил ему суть дела. - Вы сослужили неплохую службу всему городу, думаю, это вам известно, Раш. Сейчас в связи с кризисом происходят сокращения, в том числе и в полиции. Я уважаю вас и ценю ваши заслуги, поэтому сумел договориться о том, чтобы вас оставили с жалованьем втрое меньше прежнего. Теперь к тому, что вам предстоит сделать сегодня. Мне действительно жаль, что так вышло, поэтому сегодня вы свободны от работы с митингующими. Вам нужно будет всего лишь навестить "пещерных людей": ходят слухи, что они что-то затевают. Разведайте, что к чему, напишите рапорт, и вы свободны. Энди не нашелся, что ответить, молча кивнул, и отдав честь, вышел. Это было слишком. Любому самопожертвованию есть пределы. Его предел наступил. Тем не менее, он решил всё-таки проверить, что происходит у "пещерных" - не ради службы, нет, из чистого любопытства. Спустившись в то, что некогда гордо именовалось нью-йоркским метрополитеном, он был одновременно удивлён и поражен в самое сердце. Как ни абсурдно это было, Энди любил свой город, сколь жалок и уродлив он ни был, и видеть его упадок было для него мучительно. Зрелище, представшее перед его взором, в самом деле было необыкновенно. Метрополитен напоминал руины, стены были расцвечены, где плесенью, где старыми граффити, местами на осыпавшихся сводах остались следы известки и плитки, среди этого буйства красок ярко выделялись несколько обогревательных элементов, тщательно оберегаемых от разрушения. Кое-где не было и стен, и поверх обвалившихся опор, некогда державших потолок, высились груды камней и наспех собранного мусора, сложенных сюда обитателями подземелий, опасавшимися обвала. Нью-йоркское метро никогда не отличалось простором, теперь же казалось удивительным, что там вообще могут передвигаться люди: тут и там высились груды самого разного барахла, стащенного сюда местными жителями. Сами "пещерные люди" выглядели ещё более жалко, чем их обиталище: худые, бледные, одетые в обрывки ткани, с уставшими, глубоко запавшими глазами, острыми скулами, многие были босы. Но несмотря на удручающее впечатление, которое производила представшая перед его глазами картина, Энди не мог не отметить, что все жители чистые, что было во всём городе огромной редкостью и считалось привилегией богачей. Не успел он оправиться от шока от увиденного, как перед его глазами возникло нечто ещё более невероятное. У опрокинутого вагона суетилась... Ширли! Её роскошные волосы были коротко острижены, она была одета в рваную мужскую футболку и джинсы, её нежная кожа была припорошена пылью, так как она что-то выгружала из лежащего на боку состава, её лицо и шея раскраснелись от напряжения, глядя на неё сейчас было невозможно вообразить её в шикарных апартаментах, и все же это была именно она. Энди был поражен. Ширли, та самая Ширли, которая сбежала от него к своим богатым "друзьям" буквально в паре метров от него, замотанная в жалкие тряпки, разгружает пыльный вагон, не щадя своих сил. Он хотел окликнуть её, и тут его наконец заметили местные жители. По тому, как быстро они образовали живую стену и грозно надвинулись на него, несложно было понять, что ему здесь не слишком-то рады. Энди быстро сообразил, что предъявить полицейскую бляху было бы не лучшим решением, и миролюбиво поднял руки. - Я безоружен. Я пришёл в поисках укрытия. Там, наверху жуткие беспорядки, и каждую минуту можно быть раздавленным, - быстро проговорил он, надеясь, что звучит достаточно искренне. Живая стена издала не то вздох, не то стон, и чей-то голос строго проговорил: - Идиоты. Неужели они не понимают, что сами себя толкают в пропасть? Что ж, мы за мир, и никому не отказываем в помощи. Можешь остаться, но не смей ни к кому приближаться. Держись на расстоянии нескольких метров, и никто тебя не тронет. После этого толпа на глазах развалилась, и через мгновение все вновь были заняты какой-то непонятной кипучей деятельностью. Энди торопливо отступил подальше от странных жителей подземных катакомб. Он не был уверен, что инцидент ему не привиделся, и голова у него шла кругом. Уж чего-чего, а обнаружить в метро хорошо организованное общество, до пугающего единое он никак не ждал. Он поискал глазами Ширли. Она словно в воду канула: сколько он ни вглядывался, нигде не было видно её сияющей бронзовой головки. Он медленно сполз на пол. " Что же стряслось с платьями, что ты носила раньше?..."