Дом, в котором... он кричал стихами

Смотреть на тебя — словно заново оживать. тебя увели на праздник, но лишь тебе не велено пировать. проживать муки людей, вопреки всему выживать, сгорая дотла. и лишь твои перья чернее чем тьма… но она мне мила больше, чем твой алый огонь, которого только тронь и вонь от копоти застилает зрачки. однако, кто-то однажды сказал мне, что в самой непроглядной мгле живут светлячки, как маячки озаряющие все вокруг, как и ты, мой друг. этот круг закончится лишь тогда, когда станет паром вода, когда огонь навсегда потухнет, упорхнёт и ухнет о том, что теперь ты и я один дым. хотя слыл немым. смешно. грешно содрогаются мои члены, набухают вены, готовые ринуться в бой — за тебя я порву любой ум, который посмеет двинуться на мой пепел, оставленный твоею рукой в подарок. иногда мне хочется вдохнуть его заместо всех тех марок, которые лизал в туалете и улететь. рядом с тобою кажется, что никогда на свете со Смертью мне не сидеть и не поседеть от старости влюблённым с гранённым промозглым Городом — всегда расти, всегда гореть, хотеть чего-то, потеть над крупицами прыжков и историй, которые соткали Дом… ты говоришь, что тебя оставили «на потом», они, как бычок затушили и забыли, после всех обещаний, что говорили в пылу страстей, а ты разгоралась, как пожар, сверкая, словно немая мать согревая их лёгкие, как детей. мои. я помню, тогда ты была краше всех небесных огней., а сейчас… говоришь, что устала творить чудеса, что не сможешь вернуть мне мои глаза, ты говоришь, что закончилась навсегда… скупым ты говоришь это ртом, но проникает в тебя глубже моя вода — привык разговаривать я с твоим горящим нутром, уходя в небо с тобою, как дым. и, знаешь, Копоть, для детей нет никакого «потом»: пройдут унылые дни, законченные часы и старческие года — временной закон, но маленький мальчик будет помнить твой жар всегда.