Уроки любви

Окрыленные счастьем любить и быть любимыми, они не замечали времени, они не замечали происходящего вокруг, они не замечали ничего, кроме взглядов друг друга. Это воскресшее после пятилетней разлуки чувство затянуло молодых людей в свой омут с головой. Стремительно, трепетно, необратимо… Прошло несколько месяцев. В дождливый Петербург в осеннюю ненастную пору Бельские не спешили. Было принято решение вернуться в столицу к Рождеству. Анна понимала, что отъезд домой разлучит ее с Сергеем, но противостоять обстоятельствам не могла, а потому решила не думать о плохом и наслаждаться той радостью, что дарует ей судьба. Встречи с Муравьëвым не были частыми. Точно так же, как и пять лет назад: редкие балы, приëмы. Иногда Алексей Григорьевич приглашал молодого человека на ужин. Однако Сергей и Анна с завидной регулярностью обменивались письмами, которые лишь подтверждали абсолютное единение их душ. Визит Муравьёва был неожиданным. Алексей Григорьевич был занят разбором корреспонденции, а Екатерина Павловна еще не успела довершить своего утреннего туалета. Встретила гостя Анна. Она, точно крохотная птичка, выпорхнула откуда-то из глубин комнат и, удерживая платье тонкими пальцами, торопливо спускалась по лестнице. Зрелище... воистину очаровательное. Сергей был убежден в этом, а потому не мог сдержать теплой улыбки. — Серëжа, — с нежностью пролепетала она, оказываясь рядом. Муравьёв-Апостол коротко усмехнулся, наблюдая за тем, как девушка озирается по сторонам. Сергей и Анна условились обращаться друг к другу без напускной официальности, по-крайней мере, наедине, естественно, Екатерине Павловне и Щербатову, то было неизвестно, наверное, именно поэтому сейчас княжна так забавно пыталась удостовериться в отсутствии посторонних. Молодой человек, взяв ее руку в свою, в знак приветствия осторожно сжал тонкие пальчики. — У меня к вам серьезный разговор, Анна Григорьевна, — помолчав несколько мгновений, произнес Муравьёв-Апостол. Дела в Северном и Южном обществах обстояли весьма и весьма странно. Действия обществ по-прежнему оставались несогласованными, поэтому Сергей, воспользовавшись «паузой», решил наладить ход дел сердечных. Еще с минуту он молча вглядывался в черты лица Бельской, чем вызвал искреннее беспокойство девушки. Его официальный тон, долгое молчание — безмерно пугали княжну. Чего ей ждать? Чего опасаться? — Я знаю вас очень давно. Знаю, несмотря на те расстояния и годы, что разделяли нас. Быть может, вы посчитаете то смешным и глупым, но даже не видя вас, я помнил вашу мягкую улыбку, невообразимость вашего взгляда, шелк ваших волос… Помнил и понимал, кто ответственен за сохранность моего сердца. Я не бросаю слов на ветер. Будьте покойны… В своей жизни я любил лишь дважды. Моя первая любовь — Россия, вторая — вы. Моя душа верна своим привязанностям, а потому я хочу спросить вас… Примете ли вы мои руку и сердце, примете ли вы мою фамилию? Анна Григорьевна, согласитесь ли вы стать моей женой? Эти слова отозвались в сознании Анны тысячей колокольчиков, щебетом сотен птиц, мелодией любви, звонкой песней счастья. Сердце гулко ударяется о грудную клетку, его биение так стремительно, что, наверное, трудно подчинить удары какому-либо счëту. Волнение. Волнение всюду. Оно оседает на кончиках пальцев, оседает на губах, оседает в легких, из-за чего становится трудно дышать. Бельская опускает взгляд. Опускает взгляд не потому что хочет подумать, не потому что хочет собраться с мыслями. Нет. Оно просто не может поверить в то, что все это невообразимо прекрасное происходит с ней. Всё как в сказке… Наконец Сергей вновь видит ее голубые глаза, которые, кажется, затуманены пеленой слëз. — Я… Да… Боже мой… — едва различимо шепчет она. В это мгновение Анна казалась Сергею такой очаровательной, такой нежной, такой родной… Она то с любопытством смотрела на него, то отводила взгляд в искреннем смущении. Она не понимала, куда деть себя, как себя повести и как действовать далее, поэтому лишь взволнованно оправляла кружево на рукаве платья. Муравьёв не мог вот так просто наблюдать за ней. Его переполняла любовь, его переполняло желание приласкать, согреть, защитить… По велению эмоций он заключил девушку в объятия. — Это согласие… Господи… Я счастливейший из смертных. Анна промолчала и лишь спрятала улыбку где-то у него на груди. Ведь она знала, что именно она счастливее всех. Сергей и Анна не собирались держать свои намерения в тайне. Получив согласие возлюбленной и уняв бушующий ураган эмоций, Муравьёв, не теряя времени, направился к матери Анны. Короткий выдох. Екатерина Павловна смотрит на него не то с хитростью, не то с подозрением, точно она уже знает о предмете разговора. Игнорируя подступающий к горлу страх, Сергей на одном порыве сердца произносит короткое, но такое важное предложение: — Я прошу руки дочери вашей. Молчание. Долгое молчание, кажущееся подполковнику невыносимым, тяжелым. Муравьëв-Апостол не мог примириться с тем, что его судьба, его счастье зависело от кого-либо, кроме него самого, однако… в подобных случаях выбирать не приходилось. А Бельская продолжала испытывающе смотреть на молодого человека. Муравьёв-Апостол богат, знатен, красив, молод, умен, он не позволяет усомниться в своей честности и прочих прекрасных свойствах его души. Завидный жених, был бы одним из первых, если бы… Если бы не его опальное положение. Здесь, на юге, в провинции ему некуда расти, а значит и Анне будет уготована судьба скромной жены провинциального офицера… Екатерина Павловна не была слепа. Она видела то робкое чувство, что с каждым днем расцветало в душе ее дочери. Княгиня также видела и знала того, кто являлся «вдохновителем» сего плода. Еще месяц назад женщина узнала, что, несмотря на все заслуги Муравьева, несмотря на все поданные прошения, его просьба вернуться в столицу была отклонена и даже в отпуске ему было отказано. — Сергей Иванович, я не хочу вас обидеть или упаси Бог оскорбить, но… поймите меня, стоит вопрос о счастье и благополучии моего единственного ребёнка. Сердце Сергея пропустило удар. Ужели отказ? — Я вижу, что вы и моя дочь не безразличны друг другу. Вы достойный во всех отношениях человек, и я знаю, что в вашей власти сделать Анну счастливой, но… Я бы хотела поставить одно условие. — Условие? — недоуменно переспросил Муравьёв. — Брак будет возможен лишь в том случае, если вы добьетесь своего возвращения в Петербург. Сергей молчал еще около минуты. Сколько прошений уже было отклонено? Возможно ли вообще его возвращение в столицу?.. Возможно, если только… — Я обещаю вам, что вернусь в Петербург в ближайшее время. Анне казалось, что разговор длится уже целую вечность. Она то сидела, то вставала, то металась из угла в угол. Тяжесть ожидания и неизвестности вот-вот бы раздавили хрупкую девушку, но… наконец появился Сергей. В один момент она оказалась подле него, испуганно вглядываясь в его лицо, выражение которого казалось ей печальным. — Что она сказала? — негромко пролепетала Бельская. Сергей глубоко вздохнул, словно испытывая свою невесту на стойкость и силу духа. Какая жестокая шутка… — Она… благословила нас, — произносит он и наконец дарит княжне улыбку. В одно мгновение в душе девушки взрываются миллионы красочных фейерверков. Не помня себя, Анна крепко обнимает Муравьева-Апостола, словно желая выразить этим простым жестом степень своего счастья. — При условии, что я вернусь в Петербург, — чуть тише добавляет Сергей, несколько отстраняясь от Бельской. Глаза Анны вновь отразили беспокойство. Муравьёв уловил это. Нет-нет, не сейчас. Он хочет, чтобы она была счастлива, хочет сберечь ее от волнений, тревог, неуверенности. Сергей осторожно проводит рукой по ее щеке и заправляет за ухо выбившийся из ее прически локон. — Я буду с тобой. Я обещаю тебе. Она верит ему. Ей достаточно этих слов. А Сергею... Сергею достаточно ее улыбки.