Против моей воли!

      Несмотря на свой статус магистр Карвис жил небогато. Более того, помещения, которые он определил под своё жилое пространство, находились непосредственно в здании академии. Знал я это из памяти предыдущего Луи, да и то, откопал сии ценные сведения далеко не сразу. Пацан попадал сюда исключительно за звездюлями и возвращаться за добавкой никогда не спешил. Ну а до того, как у парня прорезался дар, жил он в городском доме мага, которому тот полагался по статусу. В тот период они с отчимом вообще практически не виделись, но это так, к слову. Лишняя информация, чтобы занять мысли пока иду к старику. Так сказать, сдавать и сдаваться.       — Ты что с девочкой сделал, балбес?!       Наблюдать престарелого бодибилдера в ночном колпачке и с голым торсом было действительно странно, но мне было сильно не до того, чтобы восхищаться торсом и эстетическим вкусом отчима.       — Вот сам у неё и спроси, что я с ней такого сделал, что припёрся среди ночи к последнему человеку, к которому вообще мог пойти! — рыкнул я в ответ, затем без спросу отодвинул магистра от дверного проёма и положил пребывающую в прострации подругу на диван, после чего направился к выходу под ошалелый взгляд Карвиса.       — Луи, я…       — Ты пыталась устроить переселение душ с помощью тёмного ритуала. — Севшим голосом, не оборачиваясь перебил я девушку. — Сейчас ничего не говори, береги силы.       А вот, как изменился в лице Карвис, мне было видно очень хорошо. Тот заметил, что я заметил и проглотил все возмущения, которые только могли появиться в его голове.       — Ты сейчас куда? — осведомился он.       — Обратно. Книга с описанием действия изрядно обгорела, и я не сообразил её подобрать, попробую восстановить и принести сюда. Можете убедиться, что с Айлой всё в порядке?       — Разумеется.       — Тогда я пойду.       — Стой, — окликнул он меня, уже на середине лестницы, ведущей к его апартаментам, — сам-то ты как?       — Нормально.       С книгой провозился до самого утра. А что? Не так-то просто представить себе в деталях процесс обратный горению, а уж чтобы быстро его воплотить… В общем, как смог, книгу подшаманил (буквально, блин), благо в том подвале не было ветра. Вместо огня пришлось в прямом смысле выжигать собственные силы, возвращая прах к изначальному состоянию, но и так не все слова удалось восстановить.       Когда вернулся, солнце уже светило вовсю, в покои архимага прошёл безо всяких происшествий, никого не встретив. Айлы на диване уже не было, так что я бросил книгу на подушки, приземлился рядом сам и на минутку закрыл глаза.       Как и прошлые ночи мне снилось время, проведённое с Айлой. В этот раз был момент, в котором она за что-то беззлобно отчитывала того Луи за то, что тот в очередной раз не сделал домашнее задание и припёрся к ней за помощью. Точнее, банально хотел списать и теперь вилял перед ней хвостом, активнее самого преданного пёселя. Та изображала из себя оскорблённую невинность, а затем они вместе делали его задание. И таких воспоминаний у того Луи было просто несметное количество. То они ходят за покупками, то веселятся в трактире, а то косячат на лабораторке. И вот воспоминаний-то тысячи, а эмоций… только сожаление. Моё сожаление от осознания того, на что девушка пошла, чтобы вернуть всё на круги своя, тех прошлых чувств мне, естественно не передалось.       Проснуться получилось далеко не с первой попытки, да и то, получилось только из-за ощущения постороннего присутствия, которого у меня отродясь не было ни в том мире, ни в этом.       Когда же удалось продрать глаза, то первое, что я увидел — это светящийся священной магией посох настоятельницы. Увидев, что я открыл глаза, настоятельница успокаивающе улыбнулась и усилила воздействие. Ощущать на себе её магическое воздействие было сродни массажеру для головы, ну тому, который выглядит, как облысевший веник из железных спиц с шариками на концах. От него ещё собаки в экстаз впадают. Невидимые, но осязаемые катышки, едва надавливая на кожу катаются в волосах, а лёгкая приятная судорога сводит мышцы вдоль позвоночника, почти щекотно. Не неприятно, но спокойно не усидишь. Дыхание сбилось и я принялся отфыркиваться, стараясь сдержать смех. Процедура продолжилась ещё какое-то время, показавшееся мне вечностью, но, в конце концов, настоятельница Дженни убрала руку и облегчённо выдохнула.       — Ты в полном порядке, малыш.       — Могли бы просто спросить, тётушка.       — А Айла?       — Тоже, — улыбка сошла с лица верховной жрицы. — Очень талантливая и упорная девушка. Провела ритуал без единой ошибки, иначе последствия ждать себя не заставили бы.       — Да уж. Если за дело берётся Айла… — сон всё не шёл из головы. — Почему у неё не получилось?       — Этот ритуал был рассчитан на одержимых духами или демонами. Айла купила книгу у тёмных эльфов Восточного Анклава. Слышал о них?       — Да… что-то читал. Вроде около трёхсот лет назад их целым кланом выдавили на поверхность родственнички, думали, люди добьют, а те не будь дураками пошли на контакт и обосновались на Валлийских Предгорьях, тогда ничейных. Сейчас живут обособленно, редко торгуют и ещё реже путешествуют. Тёмных мало кто любит здесь, под солнцем.       — Всё-таки ты действительно очень сильно изменился, — улыбнулась тётушка. — Стал таким начитанным.       Почувствовав прилив краски к щекам, откашлялся.       — Ну так что там с ритуалом?       — Его разработали специально для изгнания потусторонних сущностей из захваченных разумных. Очень полезный и весьма распространённый ритуал для тех, у кого к подобным вещам кровная предрасположенность. А не сработал он потому, что ты это тело не захватывал, оно твоё, ты просто в него вернулся. Мы знали это с самого начала, а вот девочка…       — А вот девочка успела полюбить того оболтуса и не смогла свыкнуться с переменами… — печально закончил я.       — Да.       — Не наказывайте её, ладно?       — Хорошо, Луи, как скажешь.       Настоятельнице надоело стоять над моей тушкой, и она присела на диван рядышком.       — Луи, а ты не помнишь, до того, как ты изменился… тот ты… любил её?       — Хотел бы сказать, что не помню, но нет… не любил.       — Вот как?       — Там… сложно. Если начистоту, то тот Луи был конкретным придурком и… он просто не думал о ней в таком ключе. Скорее всего, просто не созрел для подобных чувств. Айла же всегда была рядом и он к ней так привык, что даже не замечал её красоты. Не поверите, тётушка, ни единой пошлой мысли в её сторону! — фыркнул я, кляня себя за чрезмерную откровенность.       — Ну а… скажем… Мелисса?       — Та же беда. Все мысли в сторону «Я стану героем!». Даже по пьяни! Бесит!!!       Настоятельница, видя мою экспрессию, прижала ладонь к губам и мелодично расхохоталась.       — Ну давайте, смейтесь.       — Прости-прости, не хотела задеть твоих нежных чувств.       Хотел было возразить, что испанский стыд — не есть нежное чувство, но запнулся от резко пришедшего на ум всего ассоциативного ряда, связанного со словом «Испания», и неприязненно поморщился. Давно со мной такого не было. Да и смысла в этом нет, просто лишний персональный способ заработать мигрень. Вот зачем мне здесь знать, что такое Коррида?       — А сейчас? — отсмеявшись, тётушка Дженни с любопытством посмотрела на меня.       — А сейчас мне вообще не до того. Особенно в свете событий этой ночи. Да и вообще, к чему вам знать мои… э… предпочтения? — почему-то её внимание к моей персоне кажется всё более и более странным. Я бы даже сказал, навязчивым.       — Просто женское любопытство.       — Я слишком недолго в этом мире, чтобы размышлять на такие вещи. Пока что мне интересна только магия, а потом, когда сколько-нибудь пооботрусь в культурном плане.       — Ты говоришь, как Карвис когда-то.       — Это плохо?       — Он до сих пор один.       — А… постараюсь не доводить до такого.       И снова мне в награду звучит смех.       — Ладно, пойду поговорю с девочкой.       Настоятельница поднялась со своего места.       — Не надо. Лучше со стариком. С Айлой я должен разобраться сам.       На том и порешили. Тётушка легко стуча каблуками по паркету покинула комнату, ну а я остался сидеть на диване, пытаясь вникнуть, на что подписался.       Девушка полулежала в кровати в гостевой комнате мага. Чёрная накидка лежала на стуле, сама же Айла оставалась в своём любимом фиолетовом платье и смотрела пустым взглядом сквозь очки куда-то вперёд. На её коленях лежал чародейский посох, что, кстати, показательно. Мой они, после выверта с драконом, отобрали первым делом.       Видеть Айлу такой было больно. Подойдя к кровати поближе я, было, открыл рот, но девушка меня опередила.       — Я слышала ваш разговор с настоятельницей. — дрожащим голосом проговорила девушка, коснувшись пальцами посоха. Ну да, простенькое заклинание стихии ветра.       Неловко.       — Скажи… — по щекам девушки вновь побежали слёзы. — Луи… тот Луи меня действительно не любил?       — Нет, прости. — осторожно сел на угол кровати. — Но он явно считал тебя больше, чем другом. Просто… понимаешь, помимо того, что до высоких чувств парень ещё не дозрел, это вообще фундаментальная проблема всех мужиков. Мы очень часто не ценим то, что рядом. Считаем это своим по умолчанию. Привыкаем иметь это что-то или кого-то под боком.       Девушка шмыгнула носом.       — Я была для него недостаточно смелая, да? Не предпринимала решительных шагов, да?       — Не берусь судить, — неуверенно пожал я плечами, — но у меня твой поступок, если честно, вызвал восторг.       — Что?! — Айла вытаращилась на меня. — Восторг?!       — Я не шучу и не издеваюсь. Пойми правильно, — поднял я руки, останавливая её, — пойти против всех до конца, невзирая ни на какие последствия — это поступок. Сильный поступок. Я бы спасовал.       — Значит, ты не сердишься?! — блин! В глазах столько надежды!       — Этого я не говорил.       — Но…       — Айла, когда ты творила всю эту дичь, мне было больно и страшно. — Тяжело вздохнув, начал объяснять я неприглядные моменты происшествия. — Я буквально чувствовал, как из меня вынимают душу. Как ты вынимаешь её из меня, приковав цепями к камню. Так что да, твой поступок я оценил, но это не значит, что он пройдёт для нас обоих бесследно. Ты ведь это понимаешь?       Новые дорожки слёз из-под блеснувших очков были мне ответом.       — Скажи… ты сможешь когда-нибудь простить меня, Луи?       — Да. Определённо. Но не прямо сейчас.       Девушка шмыгнула носом и, переместившись ко мне вплотную, повисла на моей шее. Вот только я дёрнулся, будто от удара тока. Не сильно, но она почувствовала. Чтобы совладать с собой и обнять девушку в ответ у меня ушло целых десять секунд.       — Потребуется время, чтобы это пережить.       — Я… поняла. Прости.       

***

      Происшествие с Айлой не прошло для меня бесследно. Стал ли я после этого параноиком? Нет. Определённо нет, но засыпать стал куда дольше. Каждый раз, касаясь головой подушки я знал, что следующие шесть-восемь часов буду жить прошлой жизнью человека, которого уже нет. Человека, которым меня хотят и не могут видеть хорошие люди. И ладно бы это был какой законченный мудак, моя совесть и не почесалась бы, но каждый раз, погружаясь в чужие воспоминания я осознавал, что тот Луи, пусть и со своими заблуждениями, ленью, местами откровенной дурью… он был счастливее меня, такого умного и просветлённого человека двадцать первого века. У него были друзья, его чувства, желания и стремления были настоящими. И его опыт был реальным, прикладным, а не тем, что я почерпнул из книг, сидя летом дома, отгородившись от всего мира стенами книжных переплётов. Да даже сейчас, по сути, повторяя все свои действия из прошлой жизни я… живу! А он?       В голову постоянно лезло выражение, смысл которого раньше ускользал от меня: за себя и за того парня. Вот то, чем я являюсь сейчас — это за кого? И, казалось бы, ответ был очевиден днём: конечно же за себя, но всё менялось с наступлением ночи. Можно было попробовать заглушить тревоги известными действиями, но алкоголь был слишком коварен, чтобы я мог доверить ему свои печали. Так что пара кружек, как ежедневная норма против паразитов — не более.       В обычной же жизни… колом встало всё. Учёба не шла, на тренировки с Джини я благополучно забил вот уже неделю как. Благо додумался припереться к ней по графику, но после пары зуботычин был отправлен домой до того момента, как утрясу свои проблемы, раз уж делиться ими с друзьями не желаю. Что же до этих самых проблем, то… Сор из избы выносить не стали, так что всё что произошло между мной и Айлой в эту злополучную ночь, останется нашим с ней маленьким секретом. Ну а та на следующий день вернулась в городской особняк своего отца. Уважаемый купец как раз был в городе и идею воссоединения с дочерью воспринял очень даже положительно. Ему о произошедшем рассказывать не стали, пусть тут Айла сама разбирается. Было заикнулся по привычке поработать носильщиком, как всегда, но девушка наняла бригаду грузчиков и управилась со своими пожитками за полдня.       Вешать же свои проблемы на отчима не хотелось от слова совсем. Потому как даже тот Луи обращался к нему только за разрешением сделать что-то из ряда вон, да и то в ответ получал лишь хмурый взгляд и «Делай что хочешь». А с кем ещё мне было поговорить? С Айлой? Нет, по причинческим технинам. Леди Мелисса? Э… как бы… тут я сам виноват, да? Не хотелось бы её тревожить душевными терзаниями после праздника Майли. Но хуже всего то, что я даже теоретически не знал, как это побороть! Моё душевное состояние просто не вписывалось ни в один имеющийся у меня шаблон! Я был просто не в состоянии решить эту проблему разумными современными методами! Нужно было что-то… средневековое. Символическое. То, что исходило от сердца…       Вечернее солнце уже на четверть скрылось за горизонтом, диск светила уже изрядно порыжел и утопил всю округу в густом оранжевом мареве. Я стоял на берегу реки и думал о вечном. В руках было глубокое деревянное блюдо на котором в центре стояла небольшая свечка. Что я здесь делал? Сам не знаю. Назвать импровизированный от начала и до конца ритуал панихидой язык не поворачивался, да и хоронить никого не надо. Так, сказать о человеке пару добрых слов, да и пойти в трактир залить тоску. Кстати о трактире. Поставил блюдо на ближайший камень. Порылся в сумке, извлекая под свет заката венок из полевых цветов, горсть сухих веточек, трут, бутылку густого, как кровь и такого же красного вина, краюху хлеба, деревянный же стакан и стал укладывать импровизированный натюрморт. Цветы купил ещё утром, так что они уже успели подвялиться, стали мягкими, да и пахли уже не нектаром, а травой. А если вспомнить, какими глазами на меня смотрела девушка-торговка… Наверное, я сейчас очень глупо выгляжу со стороны. Ощущаю себя и того глупее, но дела своего не прекращаю. Зачем? Не знаю. Просто хочу.       Накапал свечкой в центр блюда и прилепил восковой столбик в получившуюся восковую кляксу, постелил венок по краям, рядом поставил стакан, откупорил бутылку, наполнил его почти до краёв…       — Луи?! — выдернули меня почти из медитативного транса очень удивлённым голосом.       Еле удержав тару на не очень ровной поверхности заозирался и с удивлением увидел в трёх шагах от себя рыжеволосую колдунью.       — Айла?! — никак не менее удивлённо осведомился я.       — Я… не хотела мешать… и… не думала, что ты будешь здесь. — опустила глаза девушка. — Но, что ты тут делаешь?       — Я? Да так… — говорить было неудобно, будто меня застукали за чем-то очень интимным. — Да вот… поминки устраиваю.       — Для кого? — не поняла девушка, явно вспоминая, кто в нашем окружении умудрился недавно преставиться.       Тяжело вздохнул, убедился, что «натюрморт» не сдует и повернулся к ней всем корпусом.       — Да… для себя. Во всех смыслах.       Удивление в глазах девушки сменилось недоумением. Она привычным жестом поправила очки-велосипеды, смерила представшую пред ней картину ещё раз и осведомилась:       — И как это должно работать?       — Ну, я постою тут со скорбным видом и ощущением, скажу несколько хороших слов о старом Луи, спущу этот импровизированный ковчег на воду и буду смотреть, как его уносит течение, предаваясь чужим воспоминаниям о былых деньках.       — Вот как. Но зачем?       — Не знаю. Просто хочу.       — Но зачем? — настаивала девушка. — Ведь ты… вернулся. Нет смысла тебя поминать, ты же здесь, вот он. Даже ритуал это подтвердил более чем прямо.       — А что, человек — это только душа, а тело — это только оболочка? — удивился я.       — А разве нет?       Усмехнулся. Потому что действительно много думал об этом всю предыдущую неделю.       — Тогда почему мы не помним своих прошлых жизней? Нет, Айла, по собственному опыту могу сказать, что это немного не так работает. — Смотрю в глаза девушки и вижу необходимость в пояснениях. — Мы устроены всё-таки немного сложнее. Человек — это всё что его окружает, весь опыт, который он прожил, все решения, которые он принял, вся память, которую он накопил, все эмоции, которые он пережил. Всё это определяет, кто мы здесь и сейчас. К этому списку можно добавить происхождение, внимание и заботу родителей, социальный статус и обеспеченность семьи, но это уже из другой оперы. Нас с тобой сейчас интересуют первые перечисленные мной позиции. Именно их-то я и утратил. Память при мне, да, но она в хаосе, эмоциональная составляющая полностью подавлена, призма восприятия иная, иной опыт, который я даже не помню толком, но который заставляет смотреть на вещи чуть ли не перпендекулярно… — в процессе объяснений я активно жестикулировал руками и закончил на выдохе, воздев руки к небу, полностью лишившись воздуха и тяжело вздохнул. — Просто измени в человеке пару означенных выше переменных — и перед тобой уже другой человек, живший другой жизнью. Душа та же? Да пожалуйста. А вот человек — уже нет. Так что я не душу помянуть сюда пришёл, а прошлое, если можно так выразиться.       — Я, кажется, поняла, что ты хочешь сказать. — Айла снова погрустнела и отвела взгляд.       — Хорошо. Наверное. — с сомнением выдавил я. — Составишь компанию?       — Конечно.       — Кстати, почему ты оказалась здесь?       — Ты сам показал мне это место. Давно ещё. И с тех пор я иногда сюда прихожу на закате. Подумать.       — Правда?       — Да.       Какое-то время оба глядели на воду, думая каждый о своём. Потом я всё же вернулся к процессу сооружения поминального алтарика. Рядом со стаканом вина положил краюху хлеба и разложил веточки, затем достал нож…       — Гхм. Э… Луи?       От неожиданности одеревенел. Шею в сторону раздавшегося женского голоса повернул чуть ли не с треском ломаемого сушняка.       Ну да. Все трое. Угрюмые какие-то, невооружённые. По крайней мере у Джини на поясе только одноручный клинок, а Мелисса без своего чекана. Она, кстати, меня и окликнула.       — И вы тут? — севшим голосом спросил я.       — Жанет увидела, как ты с мрачным лицом шёл к реке. Её даже не заметил.       — Наверное, теперь весь храм думает, что я пошёл топиться, а вы, леди Мелисса, побежали меня отпевать.       В ответ получил виноватую улыбку жрицы и смешки от плутовки и наёмницы.       — Будь спок, здоровяк, — преувеличенно бодро махнула рукой Миррель. — Мелисса запретила ей трещать об этом.       Джини фыркнула в кулак, выражая общее мнение по поводу действенности принятых жрицей мер, но от комментария воздержалась.       — Давно вы тут?       — Да как раз с тех пор, пока ты рассказывал Айле, привет, кстати, что такое человек. Загрузил, блин! Теперь всю ночь спать не буду, а завтра стану умной, прям как ты! — выдала Миррель и… не то, чтобы в её голосе было прям уж очень много ехидства на самом деле.       — Мы не будем мешать, — торопливо вклинилась Мелисса. — Можно просто поприсутствовать?       — Да, конечно. — ну а что, прогонять их что ли? Кое-как заставил себя вернуться к блюду. Плутовка и наёмница тем временем подошли к колдунье и о чём-то заговорили в полголоса. Мелисса же с любопытством уставилась на мои манипуляции. Ага. Встала над душой. — Это стало куда более смущающим, чем я себе вначале представлял.       — Извини.       — Да чего уж.       Наконец, веточки были уложены. Остался последний штрих. Достаю из-за голенища очень-очень острый нож и под удивлённые взгляды срезаю с затылка свой буйный хвост, к которому уже успел привыкнуть и привязаться. Уложил последний дар в блюдо, повторно поджёг свечу и более ни о чём не задумываясь поставил получившийся алтарик в воду. Убедившись, что конструкция не тонет, плавно оттолкнул её от берега.       Удивительно, но «кораблик» довольно быстро стал удаляться к центру реки и вдаль по течению. Какое-то время мы все молча провожали огонёк свечи. Блин, почему я не накидал на этот случай ни одного тезиса?       — Ну… тот Луи был довольно своеобразным парнем. — неуклюже начал я. — Избалованным, довольно грубым, нахальным — это да, но в нём не было гнили. Он, несмотря ни на что, был хорошим человеком. Наверное, будь он сейчас здесь с нами рядом, то мы бы подружились. Он бы заставил нас с ним подружиться. Но… Так уж получилось, что я вместо него и никто из присутствующих в этом, по большому счёту, не виноват. Покойся с миром, брат, а память твою я сохраню.       — Я тоже буду тебя помнить! — неожиданно для всех выкрикнула Айла, будто боялась, что огонёк её не услышит. — Всегда буду!       На глаза девушки вновь навернулись слёзы. Она тихо всхлипнула, резко развернулась и побежала в сторону города. Какое-то время провожал её взглядом.       — Как ты, Луи?       — Да пёс его знает. Всю неделю каша в голове. Надо толком выспаться, а там уже и смотреть что да как. В любом случае, спасибо, девочки, что пришли. Это было неожиданно, но приятно.       — А помяну-у-у-ть? — протянула Миррель, прервав Мелиссу и сбив меня с мысли окончательно.       Действительно, а почему бы и нет? В сумке есть вино, но на четверых его явно мало, а ещё я толком и не ел сегодня. Так что завершить день в трактире — не такой уж и плохой вариант.       — Ну… можно и помянуть.