Что ты видишь в темноте?

Когда президент Соединенных Штатов выходил из офиса президента в сопровождении своей свиты, на улице моросил мелкий промозглый зимний дождь, который и дождем нельзя было назвать, но внимательная и обходительное сопровождение участливо организовало целый бункер из черных больших зонтов, чтобы достопочтенный президент не промок и не замарал свой элегантный темный костюм. Участливая свита распахивает перед достопочтенным президентом двери машины, чтобы он мог, не ощущая никаких внешних препятствий и неудобств с комфортом примоститься на мягкие сидения бронированного лимузина. Хлопок двери — и в один миг кортеж отправляется прямо, помпезно, оглашая фарами сырые и словно исполосанные грязными разводами улицы Нью-Йорка. О как президент ненавидел эту помпезность, этот холеный костюм, эти бронированные стены автомобиля, эти фары и даже вспышки фейерверка в районе моста в его честь. Они казались Роланду Крейну откровенной задумкой сумасшедшего. На кой черт ему все эту сдалось? Скажите на милость, зачем, когда все это в один миг взорвется, всего буквально через несколько часов, если договор не состоится? Зачем весь этот бред тщеславного сумасшествия, если через час не станет ни этой улицы, ни этого моста, ни промозглого дождя, ни выкриков пьяных на улице, грязно ругавшихся, расплескивая пиво из бутылок и размахивая ими вслед удалявшемуся в кортеже президенту («и поделом мне» — промелькнуло в голове президента с седовласыми прядями в голове). Не будет споткнувшегося о бровку полуторагодовалого малыша, горько кричавшего от боли. Мир не дождется никогда солнечного рассвета, рассекающего тьму лучами, дарящими надежду и силу жизни. Не будет ни зеленого цвета, ни голубого, ни белого, ни розового. Будут вечный багрянец и вечная пустыня. Не будет больше темноволосый мальчик в Центральной городской больнице просить миссис Эшли пересадить его в коляску и пододвинуть к окну, чтобы он мог выжидать своего кумира-отца, подъезжавшего на своем помпезном кортеже к зданию, и махать ему из окна палаты. Президент Роланд Крейн больше не ощутит на своей груди прижавшуюся голову единственного сына, которую он так хотел поцеловать в макушку, но всегда сдерживал этот порыв. И не потому, что не хотел и не любил. А потому что безумно хотел и любил больше всего на свете. Потому что неизменно мучившая совесть из-за ее смерти, в которой он неизменно винил только себя, и из-за загруженности на работе, не позволявшей ему чаще видеться с сыном, диктовала ему убеждение, что он недостоин ни ее памяти, ни сына, и данное убеждение разверзало еще большую пропасть между ними, заставляло его быть более сдержанным в проявлении своих эмоций, а мальчик, напротив, так нуждался в них! Если разобраться, по малодушию своему он сам эту пропасть выкопал. Сегодня, за два часа до саммита, можно было бы все исправить, возможно, поездка в больницу к сыну стала бы добрым предзнаменованием и перевернула эту чудовищную вселенную с ее ядерными войнами. Ведь кто знает: может, от малых дел зависят масштабные, мировые перевороты, но мы не придаем им значений? Может, есть сила, которая соизмеряет эти несоизмеримые, казалось бы, на первый взгляд вещи и проводит связи между разными полюсами? Но поздно. Утонченный лимузинный бункер мчится дальше. Багряные блики фонарей, улетающих со скоростью назад, барабанили упорно размазанные противным дождем непробиваемые окна автомобиля. Багряные блики слились в одну молниеносную вспышку. Вот оно — сейчас начнется — светопреставление. Но автомобиль набирает скорость и почему-то не замедляет ход на конце моста, где образовалась непролазная пробка, а едет со скоростью света, растворяясь в багряных бликах и проезжая сквозь ряд машин, не ощущая никаких физических препятствий и ограничений. Кортеж въезжает в длинный темный туннель. Убаюканный мыслью о неизбежном, президент едет дальше, полусонно поглядывая в окно, в котором пробегают непролазные густые джунгли, усеянные светящимися прозрачными цветами, грибами, лианами, цеплявшимися за бампер, двери, шины машины, задерживая ее движение, но при этом автомобиль продолжает двигаться дальше, прыгая по кочкам, пням, выступам гигантских корней деревьев. Президенту пришелся по душе зеленый тропический туннель, сквозь верхние непролазные ветки которого не могли пробиться хищные багряные обжигающие лучи. Но автомобиль оказался слабее сил природы, могущественной хваткой веток дубок захватившие колеса автомобиля, не пропуская дальше. Президент силой толкает дверь и погружается в мягкий мох, который под его ногами утопал глубоко и мягко, и он словно шагал по подушке. «Папа, папа! Я знал, что ты приедешь! Ты самый лучший папа на свете! Ты знал, куда надо ехать!» «Уилл, сын мой!» — непутевый отец протянул руки к темноволосому худощавому мальчику, сидевшему на корне дуба, обвитого ядовито-салатовыми светящимися лианами. «Папа, неправда ли здесь удивительно? Зачем больничные белые стены и суетящиеся тетеньки в халатах, когда лилии могут отлично заменить мне больничную койку. И здесь так здорово, кругом растут грибы». «Уилл, прости меня, прости! Я виноват! Я…» — отчаянно воскликнул мистер Крейн, всхлипывая. Но мальчик словно не замечал ни отчаяния отца, ни его сдавленного всхлипывания. «Папочка, пожалуйста, не уезжай сегодня никуда. Здесь так здорово! Или… давай устроим саммит здесь? Я буду твоим лучшим советником. Ведь я тоже король, папа, — умолял Уилл. — Ты будешь мною гордится!» «Папа, в те грибы-коробочки я завернул подарки тебе и маме, — продолжал говорить о своем мальчик. — Папа, позови маму. Мы будем все вместе праздновать. Мы ведь позовем нашего друга — Златовласого Короля?» Уилл потянулся к грибам-коробочкам, но лианы крепко опутали его ноги. «Никак не могу достать. Пожалуйста, освободи меня, чтобы я мог ходить». Он хотел сделать шаг навстречу сыну, но мох заставлял его вязнуть в мягкой земле. Вдруг в небе за покровом густых веток деревьев вспыхнул багрянец. Мистер Крейн вздрогнул, подняв лицо к небу. «Уилл, прости меня. Если я не поеду сейчас, то мы никогда не сможем быть вместе, все закончится, ты понимаешь меня?» — взрослый сильный мужчина больше не в силах был сдерживать рыдания. Внезапно Уилл впервые посмотрел отцу прямо в глаза. «А все уже закончилось, папа». Красные вспышки пробились и стали молотить землю, обжигая зелень и превращая лес в пепел. Мальчик стал отчаянно дергаться, пытаясь освободиться от пут лиан. «Папа, папочка, спаси меня, освободи, прошу тебя, не оставляй меня здесь, мне страшно!» Мистер Крейн бросился вперед, но земля, покрытая мхом, все так же беспощадно протягивала его обратно. Он не в силах был смотреть, как лианы еще крепче охватили без того слабые ноги Уилла и потащили навстречу пламени. «Я не могу до тебя дотянуться, мой мальчик. У меня не получается!» «Тогда позови маму. Она сможет мне помочь. Мамочка, вон она!» — взгляд мальчика устремился в сторону пламени. Мистер Крейн хотел повернуться в ту сторону, куда смотрел Уилл, но пепел ослепил его, погружая сознание в духоту и тьму. — Роланд, Роланд, что с тобой? Проснись! — чья-то рука трясла его за плечо. Роланд глубоко выдохнул, будто все время сна его держали за горло, а сейчас отпустили, и в полусонном состоянии резко схватил руку, которая будила его. — Уилл! — Что? Роланд, это я, Эван. Пелена ночных химер развеялась, и Роланд увидел перед собой своего протеже Эвана, профиль которого в полусонном состоянии накладывался на образ другого ребенка… — Эван, прости. Я сильно кричал во сне? Эван взволнованно всматривался в лицо друга. — Тебе приснился ужас? — участливо поинтересовался Эван. — Да. Который час? — спросил Роланд, оглядывая по сторонам внутреннюю часть дерева, в котором ночевали по очереди он и Эван, и окончательно осознал, где он находится. — Почти три часа утра. — Ах да, моя смена. Спасибо, что разбудил. — Если ты хочешь, я могу подменить тебя, Роланд, а то ты, наверное, плохо спал из-за кошмаров, — предложил Эван. — Нет-нет, Эван, спасибо. К тому же, мне сейчас просто необходимо развеять остатки ночного кошмара. Прости, если испугал тебя. — Все в порядке. А… а кто такой Уилл? — последний вопрос сорвался с губ случайно. Мальчик не смог сдержать любопытство. Роланд присел, потирая лоб и глаза, перед глазами все еще отчетливо мелькали страшные образы сна. — Мой сын… примерно твоего возраста… — Роланд не планировал вдаваться в подобные откровенности, это получилось случайно, но он не сожалел о том, что проговорился Эвану. — Вы очень с ним похожи. Последние слова Роланд произнес в непонятном для него самого порыве, после чего покинул ночное укрытие, оставив Эвану пищу для размышлений. Эван подозревал, что у Роланда в том мире была семья, но он не знал, что у него был сын одного возраста с Эваном. Роланд впервые поделился с Эваном фактом из его личной жизни. Да, он не вдавался в подробности, не описывал свои переживания, но и эту степень проявленного доверия Эван глубоко ценил. Вероятно, Эван что-то значил для Роланда, раз сравнил его с собственным сыном, и данная мысль приятно грела мальчика, привязавшегося к своему старшему другу больше, чем к старшему брату, хотя одновременно Эван сочувствовал Роланду всей душой.

***

Роланд впервые за долгое время пребывания в этом мире увидел подобный кошмар во сне, связанный с его близкими. Вероятно, он был навеян таинственной и немного устрашающей атмосферой в лесу ночью, располагающей к подобным химерам. Роланд с удовольствием сменил Эвана, так как опасался вернуться в мучительный сон, и, на удивление, сон отбил напрочь у него желание спать. Следующая смена закреплена была за Эваном, но Роланд уговорил Эвана, с готовностью поспешившего сменить друга, подежурить с мальчиком за компанию уже до утра и заодно поискать поблизости пищу на завтрак, так как из провианта у них ничего не осталось, а впереди им предстоял еще неблизкий путь назад в палаточный городок, представлявший временно их новое государство. Утром в лесу дышалось свежо, легко, а пышнозелёные лесные укрытия украсились тоненьким золотистым серпантином из рассветных лучей, умудрившихся все-таки пробить брешь сквозь лиственный плотный покров, и свежей росой, выступившей на прозрачных пудрово-розовых с серебристо-сиреневым отливом лилиях. Роса на цветах была размером с кулак. Роланд ладонью черпнул росу и поднес ко рту: роса по вкусу была нежно-сладкая, освежающая, как сладкая газировка в его мире, только без газа, искусственных подсластителей, красителей и прочей химии. Это был вкус самой жизни. После одного глотка росы Роланду показалось, будто не только его тело наполнилось бодростью, но и мысли, сознание стали свежими, легкими, как у младенца. Ему пришла в голову мысль набрать этой росы для всех в фляги, так как запасы воды у всей команды тоже практически полностью исчерпались. — Доброе утро! — поприветствовала Аранелла, которая только что вышла из укрытия и с видимым упоением щурилась на яркий свет в лесу. — Между прочим, существует поверье, что роса, собранная в Лесу Нира на рассвете, обладает особыми целебными свойствами. Она избавляет от тревожности, наваждений страха, кошмарных снов, улучшает сон и даже заживляет раны. Но ее целебные свойства длятся только на рассвете, поэтому нет смысла набирать росу во фляги с собой. Она ничем потом не будет отличаться от обычной родниковой воды. — Доброе утро, Аранелла! — Роланд повернулся навстречу Нелле. — Почему ты так рано встала? Ты не дежуришь, а сейчас только шесть часов утра. — По-моему, шесть утра — отличное время для пробуждения, чтобы день был длинным и плодотворным, не правда ли? — ответила Аранелла. Подобрав полы туники, она осторожно переступала тоненькие кристально-голубые ручейки, которые текли из водоемов с небольшими водопадами из горных изгибов по краям леса. — Но ведь и твоя смена дежурства прошла. Кошмары? — после секундой паузы спросила Аранелла. — Откуда ты знаешь? — Роланд удивленно взглянул на девушку. — Разве я так громко кричал во сне, что всех разбудил? — Нет, по крайней мере я ничего не слышала. Просто мне кажется, кошмары вполне могут быть одной из веской причин, по которой ты не спишь с трех утра. — А я думал, ты прорицатель, — пошутил Роланд. — Наверное, не без этого. Хотя все же я не прорицатель — в буквальном смысле этого слова, — рассмеялась Аранелла. Она сразу принялась за дело: встав на цыпочки, она зацепилась одной рукой за ветку дерева над ручьем, а второй срывала фиолетовые заливные яблоки (Роланд перестал уже удивляться экзотическим «инопланетным» плодам). — Нелла, Роланд, вы здесь! Всем доброе утречко! — на «огонек» прибежала и Шанти, которая не любила отсиживать или спать где-то в стороне, зная, что рядом происходит какой-то «кипиш». Зевнул и потянувшись, она начала баловаться, тыкая пальцем в подымавшиеся из ручья пузыри. Пузыри из ручья образовывались благодаря розовому маслу, выделявшемуся через корни некоторых цветущих деревьев. Масло по консистенции напоминало жидкое мыло кремового цвета, которое пенилось, попадая в воду, или на руках, если его растереть, и также обладало приятным утонченно-сладким, но не приторным, ароматом, поэтому его использовали в косметическом, парфюмерном и фармацевтическом производстве при изготовлении мыла, разных кремов, духов, лекарств. — Шанти, и ты уже не спишь. Я так понимаю, все на ногах, и можно приступать к делам? — произнес Роланд. — Еще не все. Папаша все еще отсыпается. И лучше его не будить — мой вам совет. А то ненароком своей дубинкой в целях самозащиты может треснуть, — хихикнула Шанти. — Ну так, не со зла, конечно. Ой, Нелла, у тебя что-то в голове светится, ха-ха! — вдруг заметила пиратка, когда ее взгляд остановился на Аранелле. Аранелла энергично покачала головой, чтобы скинуть с себя непонятный объект. — Да, у тебя что-то в волосах запуталось. Тихо, не двигайся, — подтвердил Роланд, спокойно подойдя к Аранелле и высвободив мягкие пряди волос из-под цепких лапок насекомого. — Смотрите, какой необычный жук, — Роланд выставил Аранелле и Шанти на обозрение ладонь, на которой красовался жук, размером с ноготь, обладавший отполированным ослепительно-золотистым панцирем. — Это же Золотой Жук, — произнесла Аранелла. — В буквальном смысле золотой? — поинтересовалась Шанти. — Да. Но суть не в этом, — лицо Аранеллы приняло озадаченное выражение. Тем временем Золотой Жук расправил крылья и пулей улетел. — О, нет, он улетел! — взволнованно воскликнула Аранелла. Лицо ее стало напряженным. — А почему тебя так это взволновало, Аранелла? — спросил Роланд. — Это не просто Золотой Жук. Это очень редкий вид жука, который водится в Лесу Нира. Его можно заколдовать и использовать в качестве шпиона. Золотого Жука добыть невероятно трудно, он стоит колоссальное состояние. -Тебя волнует, что мы упустили сорвать куш? Кстати, а это мысль. Мы бы могли преподнести такого жука в дар Старейшину Ниру в обмен на его расположение и согласие использовать лес, — подхватила мысль Шанти. — Нет, не это меня волнует, — покачала серьезно головой Нелла. — Ты переживаешь, что за нами могут шпионить? Но, мне кажется, не стоит переживать. Мы нашли этого жука в Лесу Нира, на его родине, на природе. Вряд ли его смог кто-либо успеть заколдовать. Если за нами и шпионят, то это может быть Крысолеон, но сейчас нам не стоит его бояться так, как раньше: у нас есть законная государственная власть, святой защитник, собственные суверенные земли. За границами Коронелла Крысолеон не имеет права охотиться за Эваном, — успокоил Аранеллу Роланд. — Хотя на чеку быть надобно. — Ой, вы слышите! Возле укрытия какой-то шум! — заметила Шанти. — Там же Эван! Скорее! — воскликнула Аранелла и бросилась навстречу шуму. Роланд и Шанти поспешили за ней. Возле деревьев, служивших ночью укрытием, Эван в одиночку отчаянно старался отразить удары громадного гриба, габаритами вмещавшего двух Зоранов. Гриб нападал на короля, крутясь вокруг своей оси, сшибая все на своем пути и испуская ядовитые гнилые споры, вызывавшие сильный кашель и удушье. Но бешеный ядовитый гриб составлял только полбеды: подступиться к нему мешали крылатые существа флоры (видовые родственники сильвий), крысопуз и мелкие грибочки, больно жалившие и тоже испускавшие яд. — Если есть возможность… не дышите! — дала указание Аранелла, прикрывая рот и нос рукавом и кашляя. — Исчерпывающее указание, — прокомментировал на бегу Роланд, одной рукой стараясь прикрывать нос, а другой сбивать мечом мелкие грибочки, коловшие больно в ноги. Аранелла занялась крысопузом и флорами, «вальсируя» ловко среди них, орудуя своим неизменным кинжалом. Сбив мелкие грибы, Роланд, наконец, пробрался к Эвану, который был в полуобморочном состоянии, надышавшись спор. — Шанти, буди скорее Зорана! Аранелла, забирай Эвана и помоги ему. Я и Зоран справимся с этими! Нелла, сзади! — Роланд сбил одним рывком флору, подступавшую к Аранелле со спины, когда та поспешила к Эвану. Разъяренный преждевременным пробуждением и вмешательством монстров Зоран был как никогда кстати и напоминал жуткого великана, барабанившего молотом по грибу, словно готовя отбивные. Вместе Зоран и Роланд быстро одолели облаву. — Мда, все-таки не зря мы ночью дежурили, как не крути, — заметил Зоран. — А то хорошо бы нам надавали по щам. — Папаша, вот если бы ты еще не дрых, как забитый кабан… — недовольно протянула Шанти. — Вообще-то то было мое законное время сна, так что отвяжись, Шанти. — А что с Эваном? — Шанти вспомнила об Эване, который приходил в себя в объятиях Аранеллы. Лицо у него было бледно-зеленое. Он пытался что-то сказать, но хрип в горле мешал. — Роланд, ты случайно не набрал росы в флягу? Нам бы она сейчас пригодилась, — обратилась Аранелла к Роланду. — Набрал немного. Вот. Аранелла дала Эвану выпить росы. Через несколько минут Эвану стало легче, зеленая бледность отступила и он мог говорить. — Я надеюсь, споры эти не смертельные? — спросила обеспокоенно Шанти, стоя склонившись над Эваном. Было видно, что она переживала за Эвана не меньше, чем Аранелла и Роланд. — Нет, — Аранелла покачала головой. — Но могут вызвать сильные обморочные состояния, осложнения, а то и болезни. Ничего хорошего. — Я уже в порядке, не беспокойтесь за меня, — наконец-то заговорил Эван уже ровным голосом. — Мне намного лучше, и мы можем продолжать. — Ты абсолютно уверен, парень? Ты все еще зеленый, как огурец, ваше высочество, — прогремел Зоран. — Абсолютно уверен, — кивнул Эван. Через полчаса, подождав, пока Эван окончательно придет себя, и позавтракав жареными на костре светящимися вешенками (которые после приготовления теряли свои светящиеся свойства), Эван, Роланд, Аранелла, Шанти и Зоран отправились добиваться аудиенции у Старейшины Нира в пещере, плотно устланной толстым мхом и листьями, где располагалась его «лесная резиденция». Вход патрулировали те самые трое лесных жителей, которых безуспешно беженец-повар Уиллоу пытался уговорить пропустить к Ниру. — О, это же те самые пришельцы, которые вчера отвадили назойливого сильвестрона от нас! — заметил последователь Нира своим товарищам. Эван и его команда поравнялись со входом, и Эван засвидетельствовал свое почтение лесным жителям. — Доброго времени суток, путники! — отозвался главный последователь Нира. — Мы вас помним и очень вам признательны за вчерашнее. Вы нас буквально спасли. Уиллоу просто достал. Чем мы можем быть вас полезны? Вы тоже пришли к старейшине Ниру? — Да, — подтвердил Эван. Главный последователь Нира переглянулся со своими товарищами и утвердительно кивнул. — Я думаю, вас уж точно можно пропустить. К тому же, вы здорово выручили нас. Прошу, проходите, пожалуйста! Последователи Нира расступились, и Эван с друзьями направились через горный скалистый проход, пока не остановились в обильно освещенном ярко-зеленом оазисе в основной и финальной части пещеры. Посреди пещеры располагался своего рода трон, роль которого исполнял перевернутый вверх дном корень дуба, покрытый мягким мхом и обросший зелеными листьями, размером с зонтики. Пространство вокруг корня-трона было заполнено родником с чистой, постоянно обновляющейся водой, в которой солнечные лучи, попадавшие сквозь широкое отверстие в скале, отражались на зеленых стенах пещеры дополнительными источниками света. На стенах пещер и на полу росли и прекрасно себя чувствовали трава и голубые камыши на продолговатых стеблях. Приемная Нира была, наверное, одним из самых освещенных уголков леса. На троне, посредине корня, под зеленым листом отдыхал Старейшина Нир — типичный представитель лесного народа, с таким же, как у растения, телом, только выглядел он как седовласый старец, с более длинными пожелтевшими жесткими волосами. Нир смахивал на козла с длинным подбородком, острой длинной бородкой и длинными ушами. На голове красовалась плетеная шапка из веток и листочков, представлявшая, вероятно, символ власти над лесным царством. Когда пожаловали Эван и его команда, Старейшина Нир неохотно открыл глаза, сонно и сладко зевнул и потянулся. — Кто ко мне пожаловал? — все еще не открывая глаз, произнес Нир. — Здравствуйте, достопочтенный Старейшина Нир. Мы пришли… Мы пришли просить разрешения у вас на использование дерева, — Эван начал переживать, поэтому без лишних предисловий озвучил просьбу. — Что-что? — глаза Нира вылупились и стали размером с медные монеты. Сон мигом улетучился, и он, несмотря на старость, легко плюхнулся на свои ватные ноги вниз. — Объяснитесь. — Простите, пожалуйста, но нам нужно дерево для строительства нового королевства, — глубоко вдохнув, еще раз ответил Эван. — Это что-то новенькое! Вы хотите, чтобы я выделил дерево на строительство нового королевства? Что это за новое королевство такое?! — выкрикнул лесной старейшина, возбужденно размахивая ватными ручками, затем сложил руки на груди и строго произнес: — Знаете, молодые люди, когда приходите с просьбой, то нужно и честь знать! — А что не так? — спросил Роланд. — Просьбы, касающиеся дел государственных, требуют непосредственного присутствия короля собственной персоной, — Старейшина Нир закатил глаза. — Так это я, — сказал Эван. Нир с негодованием посмотрел на Эвана. — Как же, как же! Мальчишка, да еще в сопровождении вожака пиратов. Ну и вас не назовешь шибко презентабельными, — Нир пренебрежительно-оценивающим взглядом пробежался по Роланду, Аранелле и Шанти. — А что не так с моей персоной, старик? — Зоран сердито сжал кулаки, едва сдерживая непредсказуемый порыв. — Я бы, может, больше поверил, что вы король, — Нир кивнул в сторону Роланда, — но никак не этот маленький сильвестрон. Приведите мне короля — тогда и поговорим, — старик был непреклонен. — Ну так это я, — повторил Эван, ища зрительной поддержки Роланда и Неллы. — Он говорит правду. У него даже святой защитник есть, — вступился Роланд. — Да-да, вот он я! Ура, ура, обо мне вспомнили наконец-то! — запрыгал на месте Мило. — Что? Не может быть! — ахнул Нир при виде маленького живого солнышка, но взял себя в руки и снова напустил на себя важный вид. — Обычно короли стремятся показать себя, их за версту видно. А ты какой-то… недостаточно статусный. Эван был задет последними словами и грустно склонил голову. — Неужели я настолько непохож на короля? — Эван выглядел в самом деле очень расстроенным. Тут Шанти не выдержала и перебила Аранеллу и Роланда, которые хотели вступиться за Эвана, и сжала яростно кулачки. — Да разуйте глаза скорее! Перед вам бывший король Коронелла. Из-за государственного переворота он потерял власть, семью, но он не сдался! Он прошел длинный опасный путь, столкнулся с опасностями, которые вам тут и не снились! — Роланд и Аранелла давали знак Шанти остановить возмущения, но Шанти не обращала внимания на них предостерегающие сигналы. — И все ради того, чтобы подарить миру хоть лучик надежды! И почему он должен сдаваться только потому, что ваша циничность вас ослепляет, и вас волнует только его внешний вид? Эван хочет построить новое королевство, и он самый настоящий король, чтобы вы не говорили! Старейшина Нир был поражен речью Шанти и попятился от изумления. — Ого-го! Вот это драма! Получается, ты тот самый принц Эван, который, по слухам, погиб во время переворота? — Он самый. Прошу, Старейшин Нир, проявите по отношению к Эвану должное уважение, — мягко произнесла Аранелла. — Я ручаюсь за все сказанное здесь, потому что я лично занималась воспитанием его высочества и служила в замке Корнелла с малолетства. — Теперь я верю вам, мисс. Всем вам, — вежливо отозвался Нир. — Такому драматическому герою и помочь-то хочется, да вот только… Этот лес нынче конфискован Шестуном из Лая в качестве долгового залога. Старейшина Нир тяжело вздохнул. — Вы говорите о Шестине Ги из Лай Дзиня? — спросила Шанти. — Кто такой Шестин Ги? — поинтересовался Роланд. — Верховный астролог Шестин Ги — единоличный властитель Дай Дзиня, — объяснила Аранелла. — А «верховный астролог» у них — что-то вроде короля, — добавил Зоран. — Простите меня, ваше высочество. Небо мне свидетель, я бы дал разрешение вам на добычу древесины, но это невозможно, и боюсь, по моей вине. Шестун пригласил меня в Лай Дзинь сыграть в кости, а я взял и прихватил с собой все свои сбережения. Увлекся не на шутку и поставил на кон весь свой лес… И позорно проиграл его в придачу! — Нир виновато и грустно посмотрел на гостей. — Мда… Проделали такой долгий путь, чтобы узнать, что лес проигран. Проклятие! — выругался Зоран. — Успокойся, Зоран. Не нужно ругательств, — остановила Зорана Аранелла. — Можете не сдерживать его, мисс. Я заслужил ругательств в свой адрес. Такого олуха, как я, еще нужно поискать. Теперь какие-то типы из Лай Дзиня развешивают повсюду в лесу свои листовки и долдонят о выселении. Беда-беда! — Все понятно… Значит, листовки, которые мы видели на деревьях — информация о конфискации? — сосредоточенно обдумывая услышанную информацию, задал вопрос Роланд. — Вместо «Леса Нира» теперь «Лес Шестина Ги», — вставил Эван. — Но, черт побери, об играх в Лай Дзине регулярно ходят дурные слухи. Там сплошное мошенничество. Я люблю иной раз сыграть в кости, до в Лай Дзине не рискнул бы сам, — сказал Зоран. — А ведь правда! Все было очень подозрительно, когда я играл с Шестуном! — эмоционально подхватил Нир. — Правитель страны жульничает в игре в кости? Если это правда, выйдет большой скандал, — размышляя вслух, прокомментировал Роланд, его черные глаза зловеще блеснули. — Что ты задумал, Роланд? — спросил Зоран. — Старейшина Нир, позвольте предложить вам кое-что, — уверенно обратился Роланд к Ниру. — Мы заберем для вас лес назад у Шестина Ги. И, если у нас все выйдет, вы выделите для нас дерево. — Правда?! — Нир в надежде захлопал в ладоши. — Если вам удастся это сделать, я вам этого дерева сколько угодно предоставлю. — Договорились, — подытожил Роланд, пожав Ниру руку. — Ты ведь не против, Эван? — Нет, конечно! Да и старейшине Ниру хочется помочь, — чистосердечно ответил Эван. — У тебя есть план, раз ты предложил сознательно такой договор, Роланд? — спросила Аранелла, когда они покинули приемную старейшины Ниры. — Я в общих чертах представляю суть проблемы в Лай Дзине. А с вопросами по юридической части я на «ты», — ответил Роланд. — А какой у нас план на ближайшую перспективу? — задал вопрос Эван, который не до конца понимал, что задумал его друг, но был уверен в нем на сто процентов. — Друзья, предлагаю вернуться в палаточный городок, завершить и перепоручить государственные дела, на время пока нас не будет, как следует подготовиться и отправляться в Лай Дзинь, — сказал решающее и заключительное слово Роланд. — И надо быть готовыми задержаться в Лай Дзине на продолжительное время.