***
— Грейнджер, мы тебя видели, — грубо пихнула её локтем Паркинсон, так что даже Гермиона, дёрнувшись от неожиданности, опрокинула стакан тыквенного сока, залив свой конспект по Истории магии. — Мы не знали, что вы встречаетесь с Блейзом там. Подняв на них свой ошарашенный взгляд, девушка прикусила язык. Не хватало ей ещё подобной сцены, да на глазах преподавательского стола. Нет, спасибо, увольте! «Может быть, если молча выслушать все их вопли, они отстанут?» — Как ты посмела вчера оскорбить нас?! — уперев руки в боки, искренне возмутилась Астория, барабаня отполированными ноготками по тонкой талии. — Идём с нами! — вступила Милисента, так и не дав ей возможности ответить. Схватив Гермиону за руку, она буквально сдёрнула ту со скамьи и потащила за собой. — Похоже, ты не понимаешь, так что мы заставим тебя понять! Последний раз взглянув в сторону гриффиндорского стола и не заметив за ним никого, кто мог бы ей помочь, девушка неожиданно для самой себя обратила глаза к столу слизеринцев. Конечно же, Блейза там не было, но, как известно, надежда умирает последней. Когда они вышли из замка, Гермиона всё ещё светилась спокойствием и уверенностью, ведь её волшебная палочка, заблаговременно убранная ещё утром во внутренний карман мантии, была наготове, но вот когда слизеринки потащили её в сторону Запретного леса, нервы всё же сдали. Выхватив из кармана древко из виноградной лозы, она бросила парализующее заклинание в Милисенту, и пока та ещё не начала принимать бесплатную грязевую ванну, скинула мантию с плеч, чтобы та не мешалась, и бросилась наутёк. На улице давно похолодало, и осенний промозглый ветер забирался под одежду, мурашками рассыпаясь по коже. Гермиона со всех ног бежала обратно к стенам замка, не замечая ни холода, ни мелкой мороси, бьющей ей в лицо. Не заметила она и резкой жгучей боли в спине, сделав ещё пару шагов, перед тем, как её тело, последний раз содрогнувшись в болезненной агонии, рухнуло прямо в грязь. Когда она очнулась, то обнаружила себя привязанной к стволу дерева. Отсюда виднелась хижина лесничего Хагрида, потому Гермиона и сделала вывод, что далеко от Хогвартса они не ушли. Очевидно, эти трусливые идиотки побоялись зайти вглубь Запретного леса, но всё равно, несмотря на это, сумели добиться своего: вокруг не было не души. Дрожа от холода, промокшая до нитки и с лицом, покрытым уже чуть подсыхающей на ветру грязью, Гермиона попыталась пошевелиться, но сразу поняла — зря. Проклятые верёвки, крепко обхватывающие её запястья и талию, только сильнее затянулись, теперь причиняя ей жгучую боль. — Ну и чего вы добиваетесь, притащив меня сюда? — осипшим голосом выкрикнула она, по-злому исподлобья глядя на слизеринок. — Хи-хи, — противно посмеялись Пэнси и Астория, угрожающе нависая над ней с палочками в руках, когда как Милисента, стоя чуть поодаль, пыталась с помощью чар придать себе более или менее божеский вид. Гермиона могла бы и позлорадствовать, но, искупавшись в луже, сама выглядела не лучше. — Посмотрим, будешь ли ты такой же дерзкой, когда увидишь это, — самодовольно заявила Астория и сунула ей в лицо какой-то журнал, перед этим заблаговременно выудив его из глубокого кармана мантии. — Подожди, у грязнокровки же всё лицо в грязи! Так она ничего не увидит, — с лживой заботой заметила Пэнси и, направив на неё кончик палочки, произнесла: — Агуаменти! В лицо Гермионы брызнула струя холодной воды. Практически ледяной. Мощным потоком она заливала глаза и нос, так что девушке пришлось мотать головой, боясь просто-напросто захлебнуться. Из-за резких движений верёвки стянули её руки ещё сильнее, и Гермиона жалобно застонала, кашляя и выплевывая воду. — Это новый выпуск «Спеллы», — пояснила Астория, когда Пэнси, наконец, закончила эти свои водные процедуры. — И что? — тихо произнесла Гермиона, не в силах больше сопротивляться. Она того и гляди потеряет сознание от боли, какое уж тут ехидство. — И что?! — мерзко передразнила её Паркинсон. — Ты совсем дура? — Зачем вы его мне показываете? — ослабшим голосом устало уточнила она, вдруг услышав, как громко стучат от холода собственные зубы. Ночью её наверняка будет лихорадить. Слизеринки пролистали журнал до маленькой самодельной закладки в виде серебряного дракона, на что Гермиона почему-то обратила внимание, и, переглянувшись, глупо кивнули друг другу, видимо, решив, кто будет читать первым. Начала Пэнси: — Впервые во Франции титул «Мисс Юность» забрала восходящая звезда из Великобритании Дафна Гринграсс, 16 лет. Бывшая студентка всемирно известной Школы Чародейства и Волшебства Хогвартс была вынуждена переехать во Францию в связи со стремительным взлётом модельной карьеры и в настоящее время проходит обучение в Академии магии Шармбатон. — Её отец, — то есть наш отец, — внесла ясность Астория, поправив статью, — владелец компании «Гринграсс и партнёры», поздравил дочь с победой. В интервью новая «Мисс Юность» объявила, что возвращается в Хогвартс. — Здесь и фото есть, — с наигранной радостью добавила Паркинсон и сунула журнал ей под самый нос, благодаря чему Гермиона неплохо смогла разглядеть страницу. «Восходящая звезда», коей окрестили Дафну Гринграсс, и вполовину не была так же хороша, как можно было представить по описанию в журнальной статье, а намного, намного красивее. Гермиона сразу обратила внимание на её спокойный, внимательный взгляд. Её карие глаза напоминали ночное небо, придавая лицу оттенок загадочности. Казалось, эта девушка всегда знает, чего хочет, и что бы ни случалось, никогда не показывает и тени волнения. На фотографии она была запечатлена с большим букетом белоснежных роз, так ярко контрастирующих с тёмно-каштановой гривой её волнистых волос. Она изящно махала фотографу и её движения были спокойными, неспешными. Потом лёгкая улыбка тёплым светом разливалась по всему её лицу, оно преображалось, на щеках появлялись трогательные ямочки, а в глазах загорались яркие звёзды. А в конце Дафна посылала воздушный поцелуй, заставляя сердце каждого читателя биться немного быстрее. «Эта девушка так удивительна и обворожительна…» — не смогла не подумать Гермиона, но Пэнси тут же отвлекла её, ткнув волшебной палочкой ей в щёку, обращая всё внимание на себя: — Она та, кого так долго любит Блейз. — Вдох. — И скоро она вернётся в Хогвартс. — Выдох. «Ты случайно не знаешь, есть ли разница во времени между Великобританией и Францией?» Слова Блейза сначала мутным воспоминанием всплыли в её голове, потом медленно сложились в цельную картину, словно найденные недостающие пазлы, и наконец резкой болью вдруг ударили прямо по вискам. Вот почему он был таким странно счастливым и непохожим на обычного себя: его любимая возвращается в Хогвартс. Шок понимания, отразившийся на её мокром, обветренном лице, привёл слизеринок в неописуемый восторг. — Ну, что? — ядовито улыбнулась Астория. — Ты думаешь, у тебя есть шанс против моей старшей сестры? — В чём дело? — продолжая буравить острым древком её щёку, ухмылялась Пэнси. — Потеряла дар речи? — Что случилось с твоей вчерашней дерзостью? — чуть ли не по-змеиному зашипела младшая Гринграсс, и без того совершенно не похожая на свою старшую сестру внешне, становясь теперь полной её противоположностью: до жути страшной и ядовитой. — Аха-ха-ха, — раздалось громогласно, и даже Милисента, не принимавшая до этого участие в диалоге, в конце концов, бросила колдовать над своей грязной формой и поспешила присоединиться к всеобщему ликованию. «Я должна что-нибудь сказать… Но у меня просто нет слов». — Поняла? — гоготала Паркинсон, либо специально, либо случайно — тут уже не разберёшь, внезапно порезав Гермионе щёку. По палочке потекла тонкая струйка крови, и на секунду будто испугавшись своего порыва, она быстро отняла древко от её лица и встала напротив. — У тебя ничего не получится со Слизеринским трио! — Словно приговор. — Мы принадлежим к разным классам, — добавила Астория, гордо задрав подбородок, потом вынула закладку и, аккуратно убрав ту в карман мантии, швырнула журнал прямо ей в лицо. — Так что забудь про свою глупую любовь! — Если ты всё поняла, то поспеши покинуть эту школу! — Вдобавок ко всему уже сделанному и сказанному Милисента ещё и больно пнула её по коленке, и девушка тихо вскрикнула, тут же закусив губу. На её глазах выступили капельки слёз, и она с силой зажмурилась, попытавшись их спрятать. «За что? — Ей хотелось кричать, но изо рта вылетал лишь задушенный хрип. — За что такой удар… Блейз? Любовь? Я не влюблена!» Они бы сколько угодно могли дразнить, бить, пинать, резать и поливать её холодной водой — Гермиона вытерпела бы всё, что задумали эти подлые завистливые гадюки, но они оказались не так глупы и целились наверняка. В самое сердце. — Аха-ха-ха. Получила? — поддержали Милисенту подруги, и тоже уже хотели было замахнуться, но со стороны Хогвартса послышался громкий злой выкрик. — Эй, вы! — От неожиданности и того, что их практически застали на месте преступления, слизеринки со страхом обернулись, чуть ли не подпрыгнув на месте. — Кто вам дал разрешение это делать?! Наверно, из-за сильной усталости, по сути измождения, досады и уязвлённой гордости, Гермиона не сразу узнала его голос. Она надеялась, что это был кто-то из профессоров или тех, кто хоть как-то смог бы помочь ей: возможно, профессор Снейп или сам лесничий Хагрид, или даже Филч, — но долго гадать ей не пришлось. — Драко! — пискнула Пэнси и попятилась назад, а Гермиона, устало подняв на него глаза, непроизвольно задержала дыхание: она не знала, чего ожидать. Малфой в действительности выглядел злым: его губы крепко сомкнулись, а ноздри расширились, из них от холода валил пар. На макушке светлые волосы были взлохмачены, а у лба свисали сосульками, с которых капало в три ручья, должно быть потому, что дождь усилился, чего под густой пожелтевшей кроной она не ощутила. Через плечо у него был перекинут шарф в слизеринских цветах, а в одной руке он держал… её сумку? Быстро окинув Гермиону ледяным взглядом, он резко вздёрнул другую и указал на однокурсниц пальцем: — Единственный, кто может над ней издеваться, это я! — процедил сквозь зубы Малфой, угрожая. — Завтра с совиной почтой вы получите красные карточки! — Не-е-е-ет! — завизжали слизеринки, всерьёз за себя испугавшись, и не придумали ничего другого, как поджать хвосты и немедленно сбежать, да так быстро, что Гермиона и осознать не успела, что под этим чёртовым деревом осталась с ним один на один. Тяжело вздохнув, Малфой подошёл ближе. Казалось, сейчас он проклянёт её, ударит или просто посмеётся, но… — Ты в порядке? — осторожно, почти нежно, спросил он. Положив сумку на землю, Драко вынул из кармана мантии палочку и уверенно произнёс: — Релашио! Крепкие верёвки, что причиняли ей сильную тянущую боль, к которой она, надо сказать, даже почти смогла привыкнуть, тут же ослабли и растворились в воздухе, а Гермиона почувствовала, наконец, как сильно затекли её спина и руки. Пальцы, будто исколотые иголками, настолько замёрзли, что она не смогла сжать их в кулаки, и, приложив к груди раскрытые ладони, вся сжалась, дрожа от холода. Драко присел перед ней на одно колено, и наложил ещё несколько заклинаний, благодаря чему ранка на её щеке затянулась, и она ощутила едва уловимое тепло. Но согревающих чар явно было недостаточно, поэтому, стянув с себя шарф, он быстро намотал его на Гермиону, закутав её плечи и шею до самого носа. Она не могла поверить в происходящее. Казалось, всё это было каким-то безумным сном или даже бредом её замученного подсознания. Хотя, в таком случае, она наверняка вообразила бы себе Блейза, благородного и внимательного джентльмена, а не Малфоя, жалкого и злобного мерзавца с презрительным взглядом, от которого по-обыкновению по коже пробегал холодок. Но сейчас именно этот его взгляд вдруг смягчился и выражал теперь самое настоящее беспокойство и заботу. Именно его, Драко-чтоб-его-Малфоя, запах вместе с шарфом окутывал её с головой, даря заветное тепло и успокоение. Не в первый раз на её глазах выступили слёзы, но Гермиона более не могла прятать их, и крупные капли покатились вниз по лицу. Впитываясь зелёной шерстяной тканью, они быстро высыхали на ветру, но на смену им тут же появлялись новые, ещё более сильные и обжигающие. — Не плачь. Это не похоже на тебя, — приложив ладонь к её щеке, мягко попросил Драко. После исцеления на её коже ещё какое-то время оставалась небольшая красная полоса, и, обратив на это внимание, он непроизвольно провёл по ней большим пальцем, но потом, явно смутившись, быстро отнял ладонь, поднялся и отряхнул брюки. — Ты можешь встать? Держи, — по-джентльменски подав ей руку, он посмотрел ей прямо в глаза. Ледяные океаны с россыпью самых настоящих айсбергов на радужках глядели на неё грустно и даже немного виновато. Обычно в них предчувствовался какой-то глубокий и таинственный мрак, но сейчас синевато поблёскивающий белок под изогнутыми, слипшимися от дождя ресницами показался ей яснее чистейшего апрельского неба. Погружаясь в глубину его глаз, как в трансе, Гермиона потянулась к нему и даже почти коснулась его руки, но какое-то время продержав с ним зрительный контакт, вдруг опомнилась и окончательно пришла в себя. — Нет! — вскрикнула она, жёстко оттолкнув от себя парня. — Что это ещё такое? Чего-чего, а такой прыти и живости он никак не мог ожидать от девушки, которая ещё пару минут назад была привязана к дереву, а сейчас выглядела, словно старая побитая собака: вся промокшая и дрожащая от рыданий и промозглого ветра. Поэтому от неожиданно сильного толчка Драко сделал два быстрых неуклюжих шага назад и, запнувшись о тяжёлую, набитую учебниками сумку, загремел прямиком в лужу. — Ты что творишь?! — ошарашенно воскликнул он, осматривая свою форму, покрытую теперь брызгами и ошмётками грязи. — А чья вина в том, что со мной так обращаются?! — закричала Гермиона. — Твоя, идиот! — Держась за дерево, она с усилием встала с сырой земли и, едва не споткнувшись о корни и собственнолично не присоединившись к слизеринцу и весёлому плесканию в луже, всё же смогла устоять. Обиженно скрестив руки, она прислонилась спиной к дереву, чтобы наверняка не потерять равновесие. — Какое я имею к этому отношение?! — Драко резко вскочил на ноги и с ненавистью пнул эту чёртову злосчастную сумку. — Я увидел, как девчонки куда-то потащили тебя из Большого зала, не знаю, зачем. Поэтому-то на всякий случай и пошёл следом за вами, но меня отвлекла Амбридж. Я пришёл, как только смог, чтобы спасти тебя! — Тебя никто об этом не просил! — с чувством заявила она и потянулась за своей сумкой, но Малфой, перехватив её за запястье, дёрнул девушку на себя. — Никто во всей школе не может мне возражать, — крепко обхватив её за талию, шепнул он ей в самое ухо, а потом чуть отстранился и в свойственной ему манере хмыкнул Гермионе прямо в лицо. — Потому что все они трусы! — Она вызывающе заглянула в его глаза, да так яростно и угрожающе, что ему пришлось сдаться и уступить ей. Гермиона снова оттолкнула его и, подняв, наконец, сумку, повесила её на плечо. — Почему я тебе не нравлюсь? — вдруг искренне спросил он и даже приложил к груди ладонь, вероятно, из-за убеждённости в своей бескомпромиссной исключительности. — Скажи мне, есть ли в целом мире хоть кто-нибудь такой же идеальный, как я?! Она едва не задохнулась от возмущения. Его высокомерию и уверенности в собственном превосходстве не было предела, и это бесило в нём поболее всего остального. — С чего бы начать? Ах, да. — Гермиона вздохнула поглубже и приготовилась к гневной тираде, которая уже давно ждала своего часа: — Я ненавижу твоё бахвальство! Я ненавижу твою уродливую причёску! Я ненавижу твою чванливость! Я ненавижу тебя, потому что ты просто невыносим! Я ненавижу твои змеиные глаза! Я ненавижу в тебе всё! Проходя мимо, она специально задела его плечом, но Малфой, ошеломлённый её резкими словами, не обратил на это внимания и просто стоял на месте, как вкопанный, с застывшей на лице непроницаемой маской и пустым взглядом. — Ты за это ответишь! — Опомнившись, напоследок он злобно крикнул ей в спину ещё что-то, но звук его голоса растворился в шуме дождя, так и не достигнув цели. «Боже, я в шоке! Да что с этим парнем? — Чуть хромая, она ещё не скоро добралась до стен замка, так что времени обдумать произошедшее было предостаточно. — И его глаза… — Вспомнив, какими ясными и искренними они ей показались, Гермиона чуть не рассмеялась из-за своей наивности. — Добренький Малфой, что за абсурд? Разве он не понимает, что он и есть причина всех моих бед?! — К счастью, по пути она сумела разыскать свою палочку там, где слизеринки её оглушили, и была несказанно этому рада, но Драко Малфой всё равно продолжал занимать её мысли. — Это было так неожиданно. Он даже видел, как я плачу». Спустя пару дней, Гермиона всё ещё продолжала думать о нём, хотя, скорее, о том, что наговорила ему тогда. Как бы странно это ни звучало, но успокоившись, она даже начала чувствовать вину, что не поблагодарила его, ну вот хотя бы за то, что он принёс её сумку, или, например, одолжил свой шарф. Сначала она хотела выбросить его, но не смогла побороть саму себя и решила, что чужую вещь обязательно надо вернуть. Только когда и как именно, вопрос оставался открытым. Читая во внутреннем дворе школы учебник под названием «Йоркширские йети» за авторством некого Златопуста Локонса, Гермиона не заметила, как к ней подошёл кто-то со спины. — Эй, книжный червь-девственница! — слизеринец облокотился на её плечо, и Гермиона, благодаря этой неудачной шутке, тут же узнала в нём Теодора Нотта и расслабилась. — Прошу, прекрати меня так называть, — отложив книгу, она немного пододвинулась, чтобы парень смог сесть рядом. Погода за эти дни разгулялась, и студенты проводили последние тёплые деньки на свежем воздухе перед тем, как осень окончательно вступит в свои права. — Выпей со мной, согрейся, — весело сказал Тео, звонко брякнув стеклом бутылок прямо у неё перед носом. — Алкоголь? Средь бела дня? — Гермиона испугалась и быстро огляделась по сторонам: вокруг было полно народу. — Разве ученикам разрешено пить? — Глупая! Это сливочное пиво, — засмеялся Нотт и отдал ей одну бутылку. — Только одному пить скучно. Уж лучше с тобой, чем вообще без девушек. Гермиона смущённо кивнула и сделала пару глотков. Сладкий напиток со вкусом карамели, лёгкой солёной ноткой, едва уловимым ароматом рома и сливочной пенкой наполнил её приятным теплом. Теперь понятно, почему он так нравился Полумне, что она даже носила ожерелье из пробок от сливочного пива на шее. Вспомнив милое чудачество подруги, Гермиона улыбнулась. Наверно, со стороны они с Тео выглядели настоящими друзьями, наслаждающимися обществом друг друга. Хотя технически они даже не были приятелями. «Это так странно. О чём нам говорить?» Она могла бы спросить, почему он сейчас с ней, а не с друзьями или другими слизеринцами, на худой конец, или почему он вообще решил заговорить с ней, учитывая все ранние обстоятельства, но, заметив краем глаза у проходящей мимо них пятикурсницы в руках какой-то модный журнал, Гермиона задала другой вопрос, от мысли о котором в груди заныло сердце. — Правда, что Дафна Гринграсс возвращается из Франции? — Что? — переспросил Тео, вероятно, до этого летавший где-то далеко в облаках. — А, да. Похоже на то. — Дафна очень привлекательная, я видела её портрет. — Гермиона немного замялась. Она не знала, насколько выбранная ею тема разговора приемлема, и хочет ли вообще Тео с ней говорить. Но, выпив, вероятно, не первую бутылку, он явно был не против поболтать. — Да, моя мама упомянула, что она стала лицом нового бренда одежды, и теперь её лицо красуется на обложках практически всех модных журналов. Неудивительно, что Блейз последнее время ведёт себя странно, — пожал плечами Нотт и сделал ещё один глоток. — В каких они отношениях с Дафной? — осторожно спросила Гермиона и затаила дыхание. Хотела ли она вообще знать ответ на этот вопрос или ей просто нравилось мучить себя? — Дафна — первая любовь Блейза, — просто ответил Тео. — Ещё тогда, когда мы учились на первом курсе, мы узнали, что мать Блейза чересчур строга к нему. Даже мы с Драко боялись приходить к нему в гости. А ещё его мать известна как «чёрная вдова», которая была замужем семь раз, и каждый супруг этой дамочки умирал при таинственных обстоятельствах, оставляя ей приличное наследство. Так как Блейз единственный сын, она воспитывала его в строгости. Может быть, поэтому он так на себе и сосредоточен, — снова пожал плечами Нотт и продолжил: — В детстве он был очень замкнутым и никому не позволял быть рядом с ним, даже сейчас у него иногда бывает такое. Когда мы с Драко играли, он один сидел в углу. Его глаза были безжизненными. Мы не знали, что с ним делать. И вдруг появилась Дафна. Гермиона закусила губу. Ей было одновременно и сложно, и интересно слушать его рассказ. К тому же она видела их детское фото в кабинете Нарциссы Малфой, потому-то и смогла так живо представить себе полную картину. — Она играла с ним в плюй-камни, читала сказки Барда Бидля, готовилась к экзаменам и даже ездила вместе с ним отдыхать на море. Так, шаг за шагом она вытянула Блейза из его скорлупы, — светился Тео, вспоминая. — Дафна необыкновенная девушка. Все считали, что Блейзу нужно было показаться целителю, но Дафна добилась от него улыбки. А потом на четвёртом курсе она уехала по обмену во Францию. «Моя голова раскалывается, — думала Гермиона, нервно барабаня ногтями по стеклу, — Как будто в ней молот и наковальня, — и явно не алкоголь послужил этому причиной». На языке ещё оставался карамельный привкус, но к горлу уже подступил едкий, противный ком. Она лезла не в своё дело и её тошнило от этого. — Так или иначе, свои чувства Блейз никогда не афишировал, — сказал Тео, заканчивая свой рассказ и одновременно с ним бутылку сливочного пива. — Кто знает, что произойдёт, когда они снова встретятся.***
Вечером Гермиона шла из библиотеки и, хотя она и выпила бодроперцовое зелье в тот же день, как вернулась со встречи со слизеринками, сегодня почему-то снова чувствовала себя нехорошо. «Что со мной происходит? — Она вяло брела по коридору, лениво переставляя ноги. Её голова кружилась, а глаза слезились. — Я почти не стою на ногах». Вряд ли это были жар, простуда или какой-то вирус, бродивший по школе и заставляющий всех студентов чихать и кашлять. «Бодроперцовое зелье» мадам Помфри действовало моментально, и несмотря на небольшое побочное действие: у тех, кто принял настойку, где-то часа три из ушей валил дым, — работало безотказно. Гермиона подозревала, что именно могло повлиять на её самочувствие, но до последнего отказывалась в это верить. Достав из кармана мантии диктофон, с помощью которого они с Джинни продолжали поддерживать связь, девушка нажала на кнопку записи и, сглотнув вязкую слюну, тихо произнесла: — Я не влюблена… — Она не планировала передавать сообщение подруге и сделала его для себя. Но для чего бы ей понадобилась в будущем эта запись, Гермиона пока не знала. Сейчас ей просто необходимо было произнести эти слова вслух. — Посмотри, это же Блейз Забини, — впереди послышался чей-то голос. Подняв глаза, она увидела двух когтевранок, остановившихся у окна, чуть поодаль от неё. Блейз сидел на подоконнике, по обыкновению свесив одну ногу, а второй подперев подбородок. В руках он держал свежий выпуск то ли «Спеллы», то ли «Ведьминого досуга». — Он что, целует журнал? — смутилась одна из когтевранок и быстро потащила другую дальше по коридору. Гермиону они даже не заметили, а у неё тотчас же перехватило дыхание. «Это не моё дело», — отчитала себя девушка и уже было прошла мимо, но Блейз её окликнул. — Это снова ты? — Спрыгнув на пол, он небрежно бросил журнал, и Гермиона, скосив взгляд, увидела её. Дафну. — Это только моё мнение, но ты можешь подхватить заразу, целуя обложки журналов. На них полно микробов. — «Возможно, кто-то просто забыл его здесь, а он подобрал и даже поцеловал его». С ноткой высокомерной правильности в голосе она чуть подняла подбородок и неодобрительно фыркнула. На что парень мгновенно отреагировал жёстким взглядом, но промолчал, вынудив её продолжать: — Глупо становиться безумцем только потому, что возвращается твоя первая любовь. «О нет, я не смогла сдержаться», — внутренне завопила Гермиона, кляня свой длинный язык. Она подумала, что разозлит или, что хуже, навсегда оттолкнёт его от себя, но следующей реакции точно никак не ожидала: взгляд Блейза вдруг смягчился и стал лукаво подозрительным, а сам он облокотился на стену и, скрестив руки на груди, спросил: — Скажи, а я тебе нравлюсь? Гермиона удивилась настолько молниеносно и наповал, что невольно раскрыла рот и стала выглядеть, очевидно, до смерти комично, раз Блейз запрокинул голову назад и от души громко рассмеялся. — Да кому ты нравишься?! — разозлилась она, закрыв рот и надув губы. Конечно же, он просто подтрунивал над ней и спрашивал невсерьёз. Но через секунду прекратив смеяться, парень тут же доказал всё серьёзность своих намерений: схватив Гермиону за руку, он притянул её к себе и поцеловал. Прямо в губы. Поцелуй вышел быстрым, смазанным и немного грубым. На несколько секунд они встретились глазами на расстоянии, ближе которого уже просто не могло быть, и она подумала, что, пожалуй, в его чёрных зрачках можно и в самом деле утонуть. Как в глубине Чёрного озера на дне его глаз будто бы плясали водяные гриндилоу, и, заворожённая их танцем, Гермиона не могла пошевелиться. Напоследок Блейз выдохнул, густым горячим воздухом опалив её лицо, отчего она вся зарделась и, попятившись назад, споткнулась о выступ каменной плиты и упала на пол. — Разве ты не этого хотела? — самодовольно сказал он, вызывающе, почти нагло смотря на неё сверху вниз. Она не могла поверить в то, что перед ней действительно был Блейз. Это как будто вовсе не он. Не тот сдержанный и благородный принц из сказки, которую она придумала себе сама, а самый настоящий слизеринец сродни Драко Малфою и его приближённым. — Так ты… и есть настоящий Блейз Забини? — Гермиона всё ещё сомневалась, но развенчивать её опасения он, казалось бы, даже и не собирался. — А ты симпатичная, когда выглядишь такой удивлённой. «Он только играет со мной. Как противно! — злилась она, отряхивая юбку и смотря парню вслед. Он поцеловал её, чтобы преподать ей урок или просто подшутить? — Зачем он вывел меня из равновесия? Я даже не могу представить, что он мог мне нравиться, — вдруг запнувшись на этой мысли, она ударила себя ладонями по щекам, чтобы прийти в себя. С неё хватит. — Но… то, что было в его глазах. Я не могла пошевелиться…» Переведя взгляд на журнал, который по-прежнему брошено лежал на подоконнике, Гермиона снова посмотрела на Дафну.***
— Посмотри! Дафна такая красивая! — громко, чтобы Гермиона наверняка её услышала, пропела Пэнси, показывая подругам разворот в очередном выпуске «Спеллы». Да уж, завтрак определённо не задался. Ну почему столы двух противоборствующих факультетов стояли по соседству? — Я хочу стать такой же, как моя сестра! — взвизгнула Астория, практически над ухом. Приспичило же слизеринкам сесть прямо сзади неё. — Она отличается от сорняка, который мы знаем, — намекнула на неё Милисента, и Гермиона, не выдержав, повернулась к ним и закатила глаза. «Я знаю это лучше, чем кто либо ещё. А?» — Не успела она ответить им что-то колкое, как в поле её зрения попал… — Малфой? На её оклик парень нехотя обернулся и, даже немного покраснев, остановился прямо напротив, между ней и слизеринками. Его причёска круто изменилась и теперь его волосы были зализаны гелем назад. — Что это ты сделал? — недоумённо произнесла Гермиона, указав пальцем на его голову. — Просто зачесал волосы, — нервно пожал плечами Драко. — И я сделал это не потому, что ты сказала! Я просто хотел измениться, — начал оправдываться он. — А такую причёску я носил на втором курсе. Не пойми неправильно. — Ничего себе! Выглядит так здорово, — задумчиво протянула девушка, благодаря чему он тут же приободрился. Эта новая старая причёска его явно смущала, но вместе с этим так же явно и шла ему. — Правда? — Драко ухмыльнулся, почесав за ухом. — Ну, потребовалось полфлакона геля, чтобы волосы так держались. Они могли бы и дальше вести эту непринуждённую беседу, наверно, первую на её памяти более или менее приятную, без громких слов и взаимных оскорблений, но Тео, неожиданно резко подлетевший к Малфою сбоку, нарушил их планы. Рассмотрев друга, тот смешно расширил от удивления глаза и сказал: — Ого! Да ты похож на куриное яйцо! — Аха-ха-ха! — не удержалась Гермиона, и они с Тео оба разразились заливистым смехом, что аж в глазах защипало. Даже слизеринки, всё это время сидящие позади и греющие уши, сдавленно захихикали. Внезапно Нотт дёрнул рукой и ладонью разлохматил его волосы, чему Малфой даже не успел помешать. — Так лучше, — буркнул он и стремглав бросился бежать, чтобы не влипнуть в неприятности и не оказаться, например, превращённым в морского ежа. — Проклятый Тео! — закричал Драко, весь красный то ли от злости, то ли от стыда, ведь, надо признаться, сходство с яйцом было подмечено весьма удачно. — Он за это заплатит! Эй, прекрати смеяться! — обратился он к Гермионе, чуть ли не обиженно насупив нос. Она давно так искренне и от души не хохотала, даже забыла каково это, когда из глаз слёзы ручьём, а живот того гляди надорвётся от смеха. Она смотрела на Малфоя, такого забавного, разозлённого и безуспешно пытающегося спасти свою причёску, и видела в нём самого обычного парня. Не было его привычных аристократических замашек, не было надменности и злобы, был просто Драко. Когда Гермиона подумала о том, что надо бы поблагодарить его и отдать шарф, Тео вернулся и весело крикнул на весь Большой зал: — Чуть не забыл, Дафна приехала! «Дафна Гринграсс! — Она даже не заметила, как ноги сами понесли её за слизеринцами, которые весёлой громкой толпой отправились встречать сокурсницу. — Она вернулась из Франции». — Дафна. — Блейз уже стоял в вестибюле, когда тот только начал наполняться студентами. Кивнув, парень сделал шаг ей навстречу. — Блейз. — Она тепло ему улыбнулась и тоже сделала шаг. Какое-то время они просто молча смотрели друг на друга, а потом девушка сорвалась с места и бросилась к нему на шею, крепко обнимая. — Я так соскучилась по тебе! — проговорила она, тяжело дыша, потом чуть отстранилась и, закрыв глаза, потянулась к его лицу. Как только они соприкоснулись губами, отовсюду тут же раздались одобрительные возгласы и свист. Блейз и Дафна целовались у всех на виду, а Гермиона буквально замерла на месте. Как звон разбивающегося стекла, бокал, который ты неосторожно задел локтем, а тот полетел вниз и разбился на миллион мельчайших осколков о каменный пол, её сердце громко ударилось о грудь и затихло.