Волшебники краше цветов

Пытаясь проглотить вставший поперёк горла ком, Гермиона бежала по коридору, испуганно озираясь по сторонам. Какой-то жалкой пары недель явно было недостаточно для того, чтобы начать уверенно ориентироваться в таком огромном замке, и девушке ничего не оставалось, как признать свою беспомощность. Сбавив шаг, она бессмысленно побрела дальше, а когда поняла, что вконец потерялась и опоздала на занятия, остановилась и чуть ли хныча от бессилия, попыталась взять себя в руки. Новый мир, не так давно распахнувший перед ней свои двери, оказался вполне приветливым и даже милым с ней. Конечно, шестнадцатилетняя первокурсница была главной новостью, и её имя вот уже две недели к ряду не сходило с языков не только студентов, но и всего преподавательского состава, но чем дольше это продолжалось, тем большую неловкость она испытывала. Гермиона с самого первого дня старалась заслужить доверие преподавателей, внимания которых добиться было не так уж и сложно: её голова даже за последней партой возвышалась над всеми другими головами в классе, притом ещё и рука вечно устремлялась в потолок. Учиться среди одиннадцатилеток оказалось проще простого и, войдя в раж, Гермиона загорелась мыслью догнать пятый курс, на который и должна была поступать в этом году, если бы не её магические способности, что не соизволили проявиться вовремя. Прислонившись плечом к холодной стене, девушка перевела дух, успев к своему удивлению изрядно вспотеть. Осматриваясь по сторонам и борясь с желанием сдаться, признав своё полное поражение этому чёртовому замку, она с облегчением вздохнула, увидев неподалёку винтовую лестницу, которая наверняка вела на смотровую площадку. Это значило, что Гермиона находилась как раз у подножия Астрономической башни, в которой по средам у первокурсников проходили занятия по астрономии. Собираясь уже направиться назад по пути, что она мысленно проложила, довольная своей удачливостью, Гермиона уверенно сделала шаг, но тут же замерла, когда плавная тоскливая мелодия коснулась её ушей, просачиваясь сквозь воздух откуда-то сверху. В доме Грейнджеров было пианино, благодаря чему в музыке она разбиралась довольно неплохо. До поступления в Хогвартс Гермиона училась играть на инструменте несколько лет, практикуясь чуть ли не каждый день, и только сейчас с сожалением поняла, что безумно соскучилась по музыке. Припоминая, какое произведение сыграла перед самым своим отъездом, — им определённо была «К Элизе» Людвига ван Бетховена, — она неожиданно заметила, как грустная скрипка почему-то стала звучать всё громче и громче. Скорее интуитивно догадавшись, нежели осознав умом, что невольно начала подниматься по лестнице, заворожённая нежностью этой печальной мелодии, девушка остановилась буквально в пяти шагах от её создателя. Темноволосый, широкоплечий смуглый парень с высокими скулами и раскосыми глазами сидел на ступеньках, прислонившись к каменной стене. Он не мог её видеть: его веки были прикрыты, а длинные пальцы легко, невесомо сжимали смычок. Трогательная музыка безмятежно разливалась от струн его скрипки, будто мелкая рябь озёрной глади в безветренный день. «Если бы только такие мгновения могли длиться вечно…» — подумала девушка, позволив себе лишь минуту, чтобы насладиться моментом, а потом осторожно повернула назад и спустилась по ступенькам, не смея более нарушать духовного уединения этого загадочного незнакомца. Тогда Гермиона ещё не знала его имени, но спустя месяц, когда разговоры о ней, наконец, стихли, и всё в школе вернулось на круги своя, ей представилась возможность познакомиться с ним, пусть и не лично. Впервые она услышала о Слизеринском трио от Джинни Уизли. Она почему-то решила взять её под своё крыло и быстро сдружилась с ней, будучи на три курса старше, и на год младше. Возможно, Джинни её просто пожалела, наблюдая за тем, как Гермиона в одиночку ест свои обеды и завтраки, потому и подсела к ней в Большом зале где-то на второй неделе учёбы. Уизли была единственной девочкой среди целой уймы старших братьев и потому, вероятно, тоже порой могла чувствовать себя одиноко. То, что она однажды рассказала о слизеринцах из Инспекционной дружины, чуть ли не повергло Гермиону в шок. Созданная Долорес Амбридж специальная организация студентов, которая была призвана поддерживать порядок в школе, напротив этот порядок злостно нарушала. Винсент Крэбб, Грегори Гойл, Кассиус Уоррингтон, Грэхэм Монтегю и другие ходили по коридорам, надменно задрав носы и снимая баллы по поводу и без. Гермиона не могла понять, почему Амбридж, временно заменяющая профессора Дамблдора на посту директора, позволяет им такие вольности, но Джинни поделилась с ней своими подозрениями и на это счёт. Очевидно, пока профессор Дамблдор поправлял своё здоровье, отправившись за границу, Попечительский совет, состоящих из представителей самых влиятельных и богатых семей Магического Сообщества, прибрал Амбридж к рукам, иными словами купил её с потрохами и наказал ей дать своим отпрыскам ещё большее влияние и статус, которые и до этого у них имелись в достатке. Из этой серо-зелёной массы выделялись трое слизеринцев. Драко Малфой, Теодор Нотт и Блейз Забини. Они не были похожи на других представителей Инспекционной дружины, а Блейз, кажется, и вовсе не числился в списке её членов. Но несмотря на это, Слизеринское трио, как их негласно прозвали, что до создания дружины, что после, продолжало внушать всем студентам какой-то необыкновенный благоговейный трепет, граничащий со страхом. Никто не смел не то что бы спорить с ними, а даже косо смотреть в их сторону, а Джинни в шутку назвала любой контакт со Слизеринским трио словом «табу», чтобы ни у кого вдруг не возникло никаких серьёзных проблем, если кто-то осмелится неосторожно чихнуть в их присутствии. Гермиону, которая хотела, чтобы её школьная жизнь была мирной и спокойной, подобное табу устроило, и она согласилась с подругой, вняв её предупреждениям. Вспомнив об этом, она почувствовала, как по спине неожиданно пробежали мурашки, будто из-за предчувствия грядущих неприятностей. Отогнав лишние мысли, Гермиона продолжила читать учебник по Защите от Тёмных искусств для третьего курса. Она любила читать во внутреннем дворе школы потому, что вечно шнырявшие вокруг старшекурсники и играющие в плюй-камни ученики младших курсов ужасно отвлекали её, тем самым заставляя ещё больше сосредоточиваться на тексте и лучше усваивать информацию. Но сегодня дело почему-то не клеилось, и Гермиона раз за разом переключалась с книги на разговоры окружающих. — О, ты приобрела новую сумку? — ахнула слизеринка с длинными светлыми волосами и чуть вздёрнутым аккуратным носиком. «Вероятно, Астория Гринграсс», — решила Гермиона. — Да, в «Твилфитт и Таттинг». Она стоит пятьдесят галлеонов! — не упустила шанса похвастать девушка с каре. «Пэнси Паркинсон, — вспомнила она. — Боже, сколько? Пятьдесят галлеонов?! — мысленно возмутилась Гермиона. — Да у мадам Малкин можно за два галлеона купить лучшую сумку, да ещё пару кнатов останется!» — Я видела такое чудесное платье в этом магазине! Попробую уговорить отца купить мне его, — поддержала разговор Астория, кокетливо отбросив прядь волос в тот момент, когда мимо неё прошёл старшекурсник с Когтеврана. «Не слишком ли она юна для кокетства?» — Я так завидую вам! — воскликнула их однокурсница и по совместительству подруга по Инспекционной дружине с плотным телосложением и тяжёлой челюстью. «А её, должно быть, зовут Милисента Булстроуд», — определила Гермиона и снова уткнулась в учебник. Нудные разговоры богатых девиц мало её увлекали, ведь будь у неё лишнее средства, то она предпочла бы потратить их на книги, а не на ненужные тряпки, которые уже в следующем месяце могут выйти из моды. «Пятьдесят галлеонов! Подумать только…» — не унималась она. Хоть Грейнджеры в общем-то и не были бедны, многое себя позволяя: и отпуск за границей, и хорошую машину, — но в сравнении с некоторыми чистокровными волшебниками оказалось, что финансовое положение магглов трактуется как «чуть ли не бедственное», и «бедняжки того и гляди пойдут побираться». Эти слова, принадлежавшие Пэнси Паркинсон, Гермиона не так давно в точности передала Джинни, на что та лишь пожала плечами, ответив: «Не обязательно тратить сотню галлеонов на мантию из элитного магазина, если можно купить другую, попроще, но ничуть не хуже, да ещё и всего за шесть». Гермиона закусила губу. Всё же некоторые чистокровные волшебники умели жить по средствам и не кичились богатством, но, к сожалению, таких было меньшинство. — Эй, как отвратительно! — недалеко от девушки, шагах в тридцати, неожиданно развернулась какая-то глупая сцена, и она поднялась с места, чтобы определить причину всеобщих волнений, прокатившихся по внутреннему двору. В этот самый момент Джинни нашла её глазами, и подруги встретились чуть поодаль от собирающейся толпы, обменявшись приветственными кивками. Громкий рассерженный голос продолжал бессмысленно сотрясать воздух: — Ты запачкал мои брюки! — Мне жаль! Мне жаль, — причитал пуффендуец, имя которого девушки не знали. — Прости! — Неужели снова? — вздохнула Гермиона и неосознанно сделала шаг вперёд, из-за чего Джинни тут же напряглась и тревожно окликнула её, будто боясь, что она собирается заступиться за второкурсника. — Гермиона? Ты чего? — уже шёпотом добавила она. — Если бы все проблемы решались извинениями, то Инспекционная дружина была бы не нужна, — гордо бросил Драко Малфой, белобрысую макушку которого Гермиона наконец распознала. «Как я и думала, Слизеринское трио». — А взгляни на ботинки! Ты же вытрешь эту пыль? — Гермиона закатила глаза. Этот Малфой, очевидно, начал издеваться над ребёнком просто из-за плохого настроения, ну или чтобы лишний раз показать своё превосходство, например, а теперь же из-за пустяка умудрился довести второгодку до слёз. — И чего ты хнычешь? Минус десять очков Пуффендую, и больше не попадайся мне на глаза! В маггловской школе она не раз сталкивалась с бандами, которые вечно делили между собой пространство и влияние на новичков, но все они и в подмётки не годились этому Слизеринскому трио, состоящему из сыновей богатых и влиятельных семей. В Хогвартсе они были источником самоуправства и настоящего бесчинства, прикрываясь Инспекционной дружиной, обязанности которой не выполняли или выполняли, но лишь в угоду себе. Проходя мимо пуффендуйцев, ещё пару минут назад мирно игравших в плюй-камни, а теперь виновато опустивших головы, Малфой с силой пнул по заколдованным камушкам, которые, вероятно, и были причиной поднявшегося шума. — Драко, ты им испортил всё, — будто с обидой надув губы, в шутку произнёс Тео, перепрыгивая через разноцветные камушки. «Я не могу поверить в это! — внутренне возмутилась Гермиона, заскрежетав зубами. — Всего лишь из-за нескольких пылинок на его брюках он…» Вероятно, заметив её убийственный взгляд в спину Драко Малфоя, Блейз подошёл к ней совсем близко. Девушка на мгновение испугалась его неожиданному появлению напротив себя, но быстро успокоилась, увидев, как он наклоняется за заколдованным камушком, отлетевшим в её сторону. Он медленно поднялся и вернул его на место, на одно лишь мгновение встретившись с ней взглядом. Вот они, те самые мурашки. Холодком пробежав по коже, как если бы она неосторожно зашла в ледяную воду, они покрыли собой даже её шею, и Гермиона готова была поклясться, что не смотри он настолько пристально ей в глаза, то наверняка заметил бы их. — Блейз, оставь это! Пошли, — окрикнул его Нотт. «Что это было? — смутилась Гермиона, смотря вслед слизеринцам. — Блейз Забини… Оказывается, его глаза такие глубокие. Они… они похожи на чёрный гранит…» — Хорошо, что этому второгодке так повезло, и он легко отделался. Он мог стать мишенью для издевательств всей школы, — спустя пару минут заговорила Джинни, когда они ступили на лестницу, ведущую на седьмой этаж. — Да? — засомневалась Гермиона, резко остановившись. «Легко отделался? Едва ли», — но не успела она произнести это вслух, когда Джинни в один прыжок обогнала её на три ступеньки и заглянула ей в лицо. — Эй, мы ведь подруги? — насколько тактично это вообще было возможно поинтересовалась она. — С чего ты это спрашиваешь? — удивилась Гермиона. — Когда подобное случается, — начала Джинни, — я волнуюсь, что, возможно, у меня нет ни одного настоящего друга в этой школе. — Как ни пыталась, Гермиона никак не могла уловить смысл её слов и, заметив это, она продолжила: — Когда кто-нибудь становится объектом издевательств, все с удовольствием его обижают или же просто не вмешиваются, и конечно, я сама когда-нибудь стану одной из них. Изгоев. — Я не такая, — мягко заверила её Гермиона. «Неужели, она подумала, что я смогла бы издеваться над кем-то по указке слизеринцев! Да я каждый раз закипаю, как чайник, когда происходит нечто подобное… Стойте, но как же её братья? Неужели они не вступятся за неё?» — уже хотела было спросить она, но Джинни заговорила снова: — Иногда я думаю, что только я считаю нас друзьями… — Её лицо было практически не читаемо. Возможно, она не хотела показаться трусихой, а возможно, всё было слишком сложно, чтобы вдаваться в объяснения и подробности. — Джинни, это не так! Я тоже считаю нас друзьями, — с чувством заявила она, прижав руку к груди. «Посмотри же, я говорю от сердца!» — Правда? — уточнила девушка, излучая неподдельную искренность. — Да! — «Что я должна была сказать в такой трогательный момент? Я и сама думала о тех же вещах». Джинни, казалось, заметно повеселела, побежав вверх по ступенькам. Этот разговор помог им обеим вздохнуть свободнее, и девушки единогласно перевели его в более мирное, в эмоциональном плане, русло. — Гермиона? Послушай, я знаю, тебе ещё нельзя ходить в Хогсмид, — заметила Джинни, обернувшись. — В «Сладком королевстве» продают очень вкусные пирожные. Хочешь, я куплю тебе парочку? — Она была до такой степени в приподнятом расположении духа и так увлеклась этой мыслью, что не заметила ступеньку-ловушку. Опытные студенты их просто перепрыгивают, а неопытные, какой ещё недавно была и сама Гермиона, или же невнимательные, какой сейчас оказалась Джинни, — частенько проваливаются по колено и не могут освободиться без чужой помощи. — Джинни, осторожно, ступенька! Джинни! — в последний момент закричала Гермиона, но тем самым только оказала подруге медвежью услугу. Она резко дёрнулась и, не успев схватиться за перила, полетела вниз. Как однажды сказала профессор Макгонагалл, лестницы Хогвартса полны сюрпризов. Они соединяют различные этажи замка и могут перемещаться по собственному желанию. В один день они могут привести тебя в одно место, а в другой — в другое. Двигаясь по ним, человек может из одной части замка очень быстро оказаться в совершенно противоположной. Вот и сейчас, оступившись в двух шагах от седьмого этажа, Джинни неожиданно очутилась на три пролёта ниже, а Гермиона за это время только и успела, что ахнуть. Она стремглав побежала вниз, молясь, чтобы Джинни ничего не сломала и никак не покалечилась, а когда подруга оказалась в зоне её видимости, у Гермионы и вовсе сердце упало в пятки. — Ой, мой копчик! Гермиона, ты не могла бы мне помочь? — Хотя в уголках её глаз и застыли по паре маленьких слезинок, в общем Джинни казалась слишком весёлой для того, кто только что чуть не сломал шею. Она ещё не знала, что пережила это неловкое падение практически без последствий, благодаря лишь тому, что приземлилась далеко не на каменный пол. — Джинни… Позади тебя, — замерев на последней ступеньке, проговорила Гермиона, едва разжимая губы. — Позади? — Она медленно повернула голову, наконец-то ощутив под ладонями чью-ту напряжённую грудную клетку. Драко Малфой, разъярённый, как бык, и красный, как рак, растянулся на полу, будто собираясь принять солнечные ванны. Уизли свалилась на него, словно снег на голову, и он даже на шаг не успел отойти, чтобы не стать её случайной жертвой. Своей тощей задницей она приземлилась ему прямо на живот, выбив из него воздух, а затылком заехала ему по челюсти, вконец оглушив. Но даже в таком комичном положении он умудрялся своим напыщенным аристократизмом во взгляде внушать страх. — Слезь с меня! — Он оттолкнул от себя девушку и, держась за живот, поднялся на ноги. Тео, которому посчастливилось не оказаться на месте друга, не смог сдержаться, и его смех прокатился по всему лестничному пролёту, звоном раздавшись в ушах. Малфой бросил на него свой зловеще холодный взгляд, и Нотт закрыл рот рукой, насильно заставляя себя не смеяться, но, даже несмотря на это, преуспел довольно паршиво, продолжая сдавленно посмеиваться. — С тобой всё в порядке, Драко? — спросил Блейз, положив ладонь ему на плечо, на что тот отмахнулся сухим: «Я в норме», и снова обратил внимание на Джинни. — Теперь у тебя будут большие неприятности, — бросил он угрожающе. — О, что же нам с тобой сделать… — Мне жаль, прости меня, — откликнулась девушка. Она старалась сохранять самообладание, но по дрожащим рукам, которые Джинни сжала в кулаки, было очевидно, что она чуть ли не в ужасе из-за этой случайной оплошности. — А ты смелая, — хмыкнул Малфой, осматривая её с головы до ног. Почувствовав, как кожа будто бы покрылась мерзкой слизью от взгляда слизеринца, Джинни опустила голову. — Я не специально, — себе под нос произнесла она. — Можешь ничего больше не говорить, ты знаешь, что тебя теперь ждёт. — Драко развернулся на пятках и, кивком сообщив друзьям, что они уходят, начал спускаться по лестнице. «Что… Что это значит? — Гермиона перевела глаза на Джинни. — Она же бледная, как полотно! Нет, Малфой, это уже слишком», — решила она, и ноги сами понесли её за ним вниз по ступенькам. — Минуточку, разве она не извинилась? — обогнав его, Гермиона выставила вперёд руку, чтобы Малфой случайно не налетел на неё: настолько стремительно он сбегал. — Пожалуйста, извини её! Драко резко посмотрел в её лицо. Впервые за всё то время, что она пребывала в Хогвартсе. И весь его вид выражал глубокое презрение к её персоне, как если бы она была мелкой букашкой, дерзнувшей махнуть крылышками слишком близко к его начищенным ботинкам. Он непременно знал, кто она такая, ведь вся школа гудела о её поступлении, но предпочёл притвориться, что первый раз в жизни видит её. — А, пример дешёвой дружбы между нищими, — пренебрежительно сделал он вывод, широко ухмыльнувшись Нотту, на что тот одобрительно усмехнулся, хотя, очевидно, Тео был готов смеяться с чего угодно, только бы дали повод. «Мерзкий отвратительный грязный таракан!» Гермиона едва сдержалась от того, чтобы не пустить в ход нецивилизованный маггловский метод разрешения споров. Она не собиралась терпеть унижения от этого выскочки, в конце концов, её учили постоять за себя, поэтому девушка чуть оттолкнула его ладонью, которую по-прежнему держала напротив его груди, но Драко даже не шелохнулся. Только его ровные брови поползли на лоб, выдавая его искреннее удивление. — Ты рассердил меня, большой Лягушиный Король! — грозя пальцем, будто малому ребёнку, выговорила она. — Лягушиный Король? — не понял он, наклонив голову вбок. — Я сама придумала это выражение. Сложила из двух пословиц: про лягушку, сидящую в колодце и не знающую об океане, и короля, которого прославляют лишь в его королевстве. — Гермиона даже запыхалась, громко, как из пушки, выстреливая этими колкостями. — Поэтому «Лягушиный Король». И эта фраза отлично характеризует Слизеринское трио и тебя! — А? — Малфой жёстко клацнул зубами, Нотт прекратил хихикать, и даже Забини, до этого хранивший на лице безмолвное спокойствие, нахмурился. — Вы слоняетесь вокруг, оглядывая всех свысока, только благодаря состоянию родителей. Сам ты не заработал ни кната. — Гермиона уже не могла остановиться. Накипевшая из-за несправедливости неприязнь вырвалась из неё, ярким пламенем сжигая последние крупицы благоразумия. — У тебя нет никакого права так себя вести, так что закрой свой рот! «Чёрт!» Выдав всё, как на духу, Гермиона почувствовала, как просыпается голос разума. Что она наделала? Девушка обернулась на Джинни, лицо которой выражало не просто шок, а самый настоящий ужас. Остальные студенты остановились, чтобы посмотреть на эту сцену, и теперь, казалось, весь замок затаил дыхание, утонув в гнетущем молчании и ожидании следующих слов Малфоя. Но он, как назло, решил всех разочаровать и, усмехнувшись напоследок, прошёл мимо неё. «Я хотела мирно существовать, старалась не выделяться», — чуть ли хныча внутри от собственной тревоги, вздохнула Гермиона. Шестнадцатилетняя первокурсница с самого начала стала белой вороной. Только цель поскорее освоить магию наполняла каждый её день смыслом, и она уж точно не собиралась наживать себе врагов. Но этот день, как она посчитала, навсегда всё изменит. Чуть позже вечером Гермиона помогала мадам Пинс в библиотеке. Девушка настолько часто наведывалась сюда, что профессор предложила ей присоединиться к другой девочке любительнице книг, и они вместе могли бы подменять её по вторникам и пятницам, а взамен получали бы неограниченный доступ к школьной литературе. Гермиона была только рада помочь и с благодарностью согласилась, вскоре познакомившись и со второй помощницей. Ей оказалась четверокурсница с Когтеврана с очень милым и необычным именем. Полумна Лавгуд была немного странной девочкой, она любила читать журналы вверх тормашками и говорить о мозгошмыгах. — Взгляни-ка на это, Гермиона, — сказала Полумна, выполняя незнакомое движение палочкой. — Это заклинание, с помощью которого можно проверить свои эмоции. — Ярко розовой вспышкой оно осветило лицо Гермионы, а потом забилось красным огоньком над самым кончиком её носа. — Что-то не так, Гермиона? — нахмурилась Полумна, верно истолковав значение этого огонька. — Что-нибудь случилось? «Как же легко в мире магов вывести человека на чистую воду», — грустно подумала она, но вместе с тем удивилась, что Полумна ещё ни о чём не слышала. Она рассказала ей всё, как запомнила, и Полумна, выслушав внимательно её рассказ, пожала плечами: — В этом вся ты, Гермиона, — заключила когтевранка. — Я жалею об этом. Я очень старалась не выделяться, — ковыряя ногтем корешок учебника, вздохнула девушка и, опомнившись, тут же прекратила портить школьное имущество. — Дело в том, что ты имеешь светло-голубой оттенок, а это говорит о высоких духовных идеалах, — просто отметила Полумна. — Такие люди, как ты, очень благородные и самоотверженные. Они готовы пожертвовать собой, чтобы помочь близкому человеку. Ты никогда не робеешь, и что бы ни произошло, всегда готова протянуть руку помощи. — «Удивительно, — подумала она, — эта девочка умеет читать человека даже без магии». Полумна ещё раз взмахнула палочкой, но теперь указала на кончик собственного носа, и над ним замигал фиолетовый огонёк. — А что значит фиолетовый свет? — нахмурилась Гермиона. — Не знаю, — ответила Полумна. — Нужно ещё поработать над заклинанием. — Ты сама его создала?! — восхитилась Гермиона, на что когтевранка, кивнув, пожала плечами, будто говоря: «Ничего особенного». — Вау, просто вау, — подытожила она и замолчала. Спустя минуту, чувствуя, что ещё морально не готова отпустить этот диалог, Гермиона всё же решила добавить: — Знаешь, таких людей, какой я сама стала сейчас, я ненавидела больше всего. Я закрывала глаза на многие вещи, чтобы защитить себя. Но это Трио просто ужасно, а их лидер Драко Малфой хуже всех! Может, для меня было самой большой ошибкой поступить в эту школу? — Ну, они хороши собой и богаты, — снова легко пожала плечами когтевранка, тем самым вызвав у Гермионы удивлённый возглас, больше похожий на писк: — Полумна! — Что? Все так говорят. — Гермиона никак не ожидала услышать подобного от девочки, которая сама, насколько она знала, часто бывала мишенью для всевозможных нападок, поэтому и не восприняла всерьёз её слова, приняв их за плохую шутку. — Пусть снаружи они и могут отлично выглядеть, но внутри грязнее навоза, липкие и скользкие. Отвратительно! — Гермиона сморщила нос и отряхнула юбку, будто испачкавшись от собственных слов. — А ты уверена в том, что они все такие? — вслух задумалась Полумна, чем вызвала у неё мгновенную реакцию: — Конечно! — повысила голос Гермиона, но перед глазами неожиданно возникло лицо Блейза Забини. Его глаза… — Хотя подожди-ка, один из них… Нет, это моё разыгравшееся воображение. — Она смутилась из-за собственных глупых мыслей, а когда вновь собралась с силами оторвать взгляд от книжного корешка, то увидела, как Полумна вверх ногами читает «Придиру». «И всё же она такая странная», — улыбнулась Гермиона. На следующий день за завтраком она неожиданно получила конверт. Хоть совиная почта всегда работала исправно, но сегодня, очевидно, дала сбой: Гермиона не ждала никаких писем. На конверте не было ни единого опознавательного знака и к тому же оно было не запечатано, поэтому она решила одним глазком взглянуть на его содержимое. «Что это? Красная карточка?» — Гермиона вытащила её из конверта, и сидящая рядом Джинни поперхнулась тыквенным соком. Вечный гул Большого зала понемногу начал стихать, и вот уже все студенты замолкли, обратив на неё внимание. Красная карточка — объявление войны от Слизеринского трио. — Джинни? — Гермиона повернула к ней лицо в надежде, что она махнёт рукой на эту неудачную слизеринскую шутку, и они продолжат завтрак за разговорами о каких-нибудь глупостях. Но Джинни, округлив глаза, неосознанно отодвинулась от неё, а потом и вовсе отсела, уткнувшись в свою тарелку. Гермиона почти протянула к ней руку, но громкий смех остановил её, задребезжав где-то слева за спиной. — Вот как легко приходит конец дешёвой дружбе, — прекратив натужно смеяться, бросил Малфой, проходя мимо гриффиндорского стола. «Ну, хоть в тарелку не плюнул, — вспоминая его кислую мину, подумала Гермиона, спустя десять минут заходя в класс Заклинаний. — Ничего, это ещё ничего. Я справлюсь». — Исчезни, уродина. Диффиндо! — Кто-то из первокурсников прямо на пороге бросил в неё режущее заклинание, и под всеобщий довольный вскрик оно прошлось как раз по её волосам справа от лица. Она инстинктивно дёрнулась от неожиданности, но даже и не подумала потянуться за палочкой. Она просто не могла и не стала бы нападать на детей. Гермиона уже готова была отбиваться от них всем, что под руку попадётся, но, заметив профессора Флитвика, они тут же притихли и быстро расселись по местам. — Что такое, мисс Грейнджер? Быстрее садитесь на своё место, — доброжелательно потребовал профессор, и Гермиона сию секунду выполнила его просьбу. Опустившись на единственное свободное место, она сразу же почувствовала, как ткань юбки начала пропитываться чем-то склизким и холодным. «Они ещё и парту вымазали? Вот же… Чёрт!» Так как «Экскуро» изучалось на втором году обучения, Гермиона ещё не до конца овладела им, но несмотря на это, всё же решила рискнуть. Прошептав заклинание и незаметно взмахнув палочкой под партой, она очистила юбку, мысленно обрадовавшись тому, что это ей удалось с первого раза, но потом потянулась убрать за ухо неаккуратно остриженный и теперь мешающий ей локон, и настроение снова упало на дно самой глубокой бездны. «Ничего, это ещё ничего. Я не собираюсь плакать, только не здесь», — раз за разом повторяла она и, зациклившись на этой мысли, так и просидела до конца занятия. Быстро поднимаясь по винтовой лестнице, Гермиона едва сдерживала слёзы, с каждой следующей ступенькой всё сильнее застилающие ей глаза. «Я не собираюсь плакать перед ними. Эта безрассудная слизеринская жестокость даже детей вынуждает становиться мерзавцами. Это всё их вина!» Думая о том, где бы могла остаться одна, Гермиона не заметила, как ноги сами понесли её к Астрономической башне. Ступенька за ступенькой в ней закипала беспомощная ярость и, не видя больше преград, наконец, вырвалась наружу, прихватив с собой пару ругательств и дождавшихся своего часа слёз: — Чёртовы уроды, горите вы все в аду! — остановившись, громко закричала Гермиона и бессильно ударила кулаком в стену. — Чёрт бы их побрал… — У тебя что-то с волосами, — буднично заметил парень, который как-то даже слишком удобно сумел устроиться на ступеньках. Он свесил одну ногу, а другую согнул в колене, чтобы подпереть ею подбородок. Рядом с ним лежала скрипка. — А? — «Блейз Забини! — Гермиона в один миг сделалась пунцово-красной от смущения. — Он слышал? Да конечно, он слышал!» — Что это? — снова спросил Блейз скучающе. — Ты пыталась подстричься? — Не изображай дурака! — разозлилась она, вбежав по ступенькам, чтобы не смотреть на него снизу вверх. — Мои однокурсники сделали это, и всё благодаря вашей тройке! Ну как, теперь вы довольны? — Она размахивала руками, активно жестикулируя, но не получив никакой ответной реакции, сдалась и обессилено присела на ступеньку. «Вот же непрошибаемый…» — Ты забавная, — внезапно по-доброму засмеялся он. «Определённо, без насмешки и не для того, чтобы унизить», — поняла девушка, и от этого ещё больше разозлилась или смутилась, — она так и не решила. — Это что здесь забавного? — возмутилась Гермиона, пододвинувшись ближе. «Что с этим парнем? Он же один из них… Мне абсолютно всё равно, но почему он разговаривает со мной?» — Мысли со спринтерской скоростью закрутились у неё в голове, и она не успела привести их в порядок, когда неожиданно начала думать о том, каким расслабленным он сейчас выглядит и «ого, какие у него длинные ресницы». Отвесив себе мысленный подзатыльник, она рискнула спросить, пока была такая возможность: — Слушай, а какие они, люди из Слизеринского трио? Ты выглядишь немного другим. — Бесполезно, — как отрезал он. — От меня ты ничего не добьёшься. — Блейз немного помолчал, а потом спросил, вероятно, тоже потому, что была такая возможность: — Ты не считаешь, что для твоего же блага лучше покинуть Хогвартс? — Ваша тройка уже выгнала кого-то таким же способом? — засомневалась Гермиона. — Я никогда не хотела учиться в этой школе, но у меня появились способности, и по правде говоря, не было особого выбора… — И что с того? — снова заскучал Блейз. — Меня это не касается. Другие люди меня не интересуют. — Поднявшись и прихватив скрипку, он бесшумно зашагал вниз, оставив Гермиону одну. «Как он мог такое сказать? Какой же дурой я была, считая его хорошим человеком!» Вечером, сидя у камина в пустой гостиной Гриффиндора, Гермиона читала учебник по Трансфигурации, уже третий на её памяти. К концу первого года обучения она надеялась сдать экзамены не только за этот, но и за три следующих года, поэтому каждую секунду своего свободного времени уделяла учебникам и зубрёжке. Она больше всего в жизни хотела пойти в следующем году на пятый курс вместе с Джинни и Полумной, поэтому так усердно старалась догнать их. Вспомнив о случившемся за завтраком и о том, какими испуганными тогда глазами посмотрела на неё Джинни, Гермиона помрачнела. Она очистила юбку, заплела волосы в косу и стойко вынесла все оскорбления, выпавшие сегодня на её долю, но потерять подругу оказалось самым болезненным и страшным ударом. Засмотревшись на язычки пламени, с приятным треском жадно уплетавшими дерево в камине, Гермиона не заметила, как кто-то подошёл к ней со спины. Девушка дёрнулась, почуяв чьё-то глубокое дыхание на затылке, и резко обернулась на сто восемьдесят градусов, чуть ли не подпрыгнув на подушке дивана. — Джинни? — Я… Я знаю, что случилось в классе Заклинаний, — с сожалением вздохнула она, не отводя тяжёлого взгляда от её собранных в косу волос. — Мне, правда, жаль! Я… Я… Гермиона… — Джинни, уходи побыстрее. Если кто-то увидит тебя, будут проблемы. — Гермиона тепло ей улыбнулась и снова отвернулась к камину. Она всё понимала и не злилась на подругу и уж тем более не хотела, чтобы у неё были неприятности из-за её длинного языка. — Гермиона! — Джинни обошла диван и встала прямо перед ней, загородив собой камин. — Я никак не могла сцепиться с Малфоем! Его отец очень влиятелен, и у папы могут возникнуть проблемы на работе, если я… Я… — Она внезапно замолчала, осознав, что всего лишь пытается оправдаться, и закусила губу. — Гермиона, я хочу тебе помочь! — Не волнуйся за меня, я справлюсь, — отрицательно покачала головой девушка, подняв на подругу глаза. — Буду как сорняк, и поэтому не сдамся. — Она снова улыбнулась, и Джинни, глубоко вздохнув, опустила плечи, вероятно, не до конца ей поверив. Она достала из заднего кармана джинсов какую-то небольшую коробочку и предала её Гермионе, чуть задержав ладонь на её руке, поддерживая. «Что это?» — хотела было спросить она, но Джинни убрала руку и развернулась, быстро побежав по ступенькам в спальню для девочек. Гермиона проводила её взглядом, а потом рассмотрела эту коробочку, с удивлением признав в ней маггловский кассетный диктофон. «Что? Откуда?» — подняла брови девушка и нажала на треугольную кнопку. «Извини меня, Гермиона». «О, Джинни… Теперь я чувствую себя намного лучше, — прикрыла веки девушка, с лёгкой улыбкой облокотившись на спинку дивана. Этот день всё изменил, и в какой-то степени она была ему даже рада. — Настоящая я наконец-то проснулась. Пути назад уже нет». Гермиона резко открыла глаза, обеспокоенно посмотрев на циферблат наручных часов. Ударив себя по лбу, девушка быстро запихнула учебник и диктофон в сумку и побежала к выходу из гостиной. До отбоя оставались чуть больше двух часов, но библиотека работала только до восьми, а она обещала мадам Пинс зайти сегодня за Травологией. Студенты к этому времени обычно уже начинали расходиться по гостиным и спальням факультетов, поэтому Гермиона, передвигаясь по полупустому замку, смогла без происшествий добраться до библиотеки. Мадам Пинс встретила её грустной улыбкой и вместе с Травологией за второй курс сунула ей в руку ещё какую-то книгу. «Сильнодействующие зелья. Финеас Борн», — прочитала Гермиона на обложке и нахмурилась. Она не видела эту книгу раньше. «Неужели она из Запретной секции?!» — догадавшись, ахнула девушка и непонимающе посмотрела на профессора. Мадам Пинс лишь кивнула на закладку, которую оставила специально для неё, и, открыв нужную страницу, Гермиона увидела рецепт Оборотного зелья. «Ясно… С его помощью можно на некоторое время превратиться в кого-то другого и не привлекать внимания? Простите, профессор, но боюсь, оно мне не понадобится». Гермиона поблагодарила её и, убрав книги в сумку, собралась возвращаться в башню Гриффиндора. Сделав от библиотеки не больше десяти шагов, она почувствовала, что за ней кто-то следит. Волоски на её шее мигом встали дыбом, и она ускорила шаг, но преследователи окончательно сели ей на хвост, и уже с неиллюзорным ужасом, застывшим в груди чуть повыше желудка, Гермиона бросилась бежать. — Что вам от меня нужно? — закричала она, когда её окружили и зажали в угол. Их было четверо, и все из Инспекционной дружины: Крэбб, Гойл, Уоррингтон и Монтегю. — Мы хотим помочь тебе принять решение как можно быстрее исчезнуть из этой школы! — мерзко ухмыляясь, скороговоркой протараторил Монтегю и протянул к ней свои руки, и в этот момент в её голове будто бы щёлкнул рубильник. В момент опасности гипоталамус передаёт химический сигнал надпочечникам, тем самым активируя симпатическую нервную систему. Надпочечные железы выделяют гормоны, способствующие немедленной физической реакции, связанной с подготовкой всех мышц к повышенной активности, и всё это оказывает на организм сильное стимулирующее воздействие, кратковременно увеличивая скорость реакции и выносливость, а также повышая болевой порог. Иными словами реакция «бей или беги» во всей своей красе. Задействовав одновременно и руку, и плечо, и бедро, Гермиона замахнулась сжатым до боли кулаком и, вложив в удар весь свой вес, влепила его слизеринцу прямо в челюсть. Голова Монтегю завалилась назад, и, споткнувшись о свою же ногу, он рухнул на пол, вероятно, приступив к подсчёту звёздочек, посыпавшихся у него из глаз. — Не недооценивайте меня, ребята! — шипя от боли за разбитые костяшки, выкрикнула девушка и потянулась за палочкой, которая так неудачно покоилась, вероятно, где-то на дне её сумки. — Я не позволю таким, как вы, коснуться меня хоть одним пальцем! — Это будет интересно, — заржал Крэбб. — Взять её! — Это совсем не смешно! — вскрикнула Гермиона и, не успев дотянуться до палочки, рванула по коридору. Гойл на секунду сумел схватить её за косу, но она рывком дёрнула голову и, оставив в его мокрой ладони редкий пучок каштановых волос, помчалась дальше. Глазами она искала помощи в мелькавших мимо лицах: когтевранец, пуффендуйка, пара гриффиндорцев — все они либо делали вид, что не видят её, либо отворачивались, поджимая губы. «О, это совсем не смешно!» — с наворачивающимися на глаза слезами решила она. Небольшой выступ напольной плиты прекратил её внутреннюю агонию, и, зацепив его носком туфли, Гермиона полетела вперёд, вспахав коленками каменный пол. «Нет, нет, нет!» — Попалась! — заорал злющий до чёртиков Монтегю, сжав её предплечья. — Не прикасайся ко мне, придурок! — яро забрыкалась девушка, но Уоррингтон, до этого державшийся весьма холодно и не проявлявший к ней никакого интереса, грубо схватил её за голову и прижал к полу. Он был довольно привлекательным внешне и, очевидно, настолько же помешанным внутри, потому как такой жестокости от него Гермиона точно не заслуживала. Он вытащил из кармана палочку и, вспоров ею мантию, а заодно и джемпер с блузкой под ней, ткнул древком прямо ей в спину. — Что вы делаете? — раздался позади них негромкий, но твёрдый голос. — Забини? — растерялся Монтегю, выпустив из своей стальной хватки её руки. «Другие люди меня не интересуют, — вспомнила слова слизеринца Гермиона и в ужасе уставилась на него, лишь где-то на задворках сознания ощущая, как вечерний воздух холодит кожу, а острое древко упирается в спину. — Вот теперь мне конец». — Малфой попросил нас это сделать, — почему-то почувствовав потребность оправдаться, промямлил Крэбб, но Блейз пропустил его слова мимо ушей. — Отпустите её, — спокойно, но жёстко приказал он. — Но… — начал было пререкаться Гойл, вот только Блейз проигнорировал и его, добавив в голос столько пассивной агрессии, что казалось больше некуда: — Я же вам только что сказал, отпустите её. Уоррингтон поднялся и, бросив на девушку последний ненавидящий взгляд, развернулся, чтобы уйти. Остальные последовали его примеру и уже через минуту полностью скрылись из вида. В шоке Гермиона потянулась к своей сумке и, наконец-таки выудив из неё злосчастную палочку, прошептала негромкое «Репаро», но оно не сработало. «Точно, оно же действует только на твёрдые предметы», — вспомнила девушка и неуклюже встала с пола, придерживая мантию пальцами, чтобы она вконец не разошлась. — Спасибо, — со слезами выдохнула она, на что Блейз тут же не преминул сказать следующее: — Не пойми меня неправильно, я просто не люблю такие методы. — Он упомянул это как бы между прочим, но Гермиона буквально почувствовала, что его слова трактуются только как «пожалуйста» и никак иначе. «Я могу выдержать унижения или забыть про мои испорченные волосы, я буду идти вперёд! Но я абсолютно не знаю, как действовать в таких вот случаях», — думала Гермиона, с искрой восхищения смотря, как Блейз уходил. Следующим утром она проснулась в приподнятом настроении. До глубокой ночи практикуя вместе с Джинни новое заклинание, Гермиона ужасно не выспалась, но зато теперь была готова встретиться со своими самыми злейшими врагами — первокурсниками. Она даже рассмеялась от этой мысли, входя в класс. — Диффиндо! — снова бросил кто-то из толпы. — Протего! — молниеносно отреагировала она, и первогодки, все, как один, отозвались громким «ого!» — Неужели вы считаете, что я попадусь на одну и ту же уловку дважды? Будете ко мне лезть, мелкотня, — обещаю, я научу вас хорошим манерам! Занятие по трансфигурации пролетело незаметно, и Гермиона собиралась приступать к следующему пункту в своём незатейливом плане. «Что там у пятикурсников сейчас стоит в расписании? Зельеварение? Отлично». Спустившись в подземелья, она как раз успела застать выходящих из класса студентов и в два шага догнала известное Слизеринское трио. Распустив собранный на затылке хвост, так чтобы её неаккуратно обстриженная прядка была заметна, Гермиона подбодрила себя мысленным «Вперёд!» и окликнула Малфоя: — Эй! — На это он инстинктивно обернулся и тут же схлопотал по лицу. Звонкая пощёчина пришлась на правую сторону его челюсти, и Драко, схватившись за ушибленное место, опешил и чуть было не привалился к стене. — Ты называешь себя мужчиной, а сам пользуешься грязными методами! — громко заявила она, направив указательный палец ему промеж глаз. — Я же буду действовать в открытую! Это объявление войны! — Вытащив из кармана сумки красную карточку, Гермиона бросила её в Малфоя и, гордо запрокинув голову, бросилась наутёк, что никому другому, очевидно, никогда бы не удалось совместить. «Я сделала это! — пытаясь отдышаться, думала она, упав на диван в гостиной. — Я не знаю, что они сделают мне позже, но это… Это чувство такое приятное!» — Гермиона рассмеялась и благодарно кивнула подсевшей к ней Джинни.