Спор, Желание, Вино

— Эй, Александра! — вырвал меня из размышлений голос Торфинна. — Долго тут торчать будешь?        Я непонимающе уставилась на парнишку, который смотрел на меня исподлобья.        — Я что-то должна сделать? — уточнила я, пытаясь вспомнить, куда должна была идти.        Торфинн лишь раздраженно фыркнул и плюхнулся рядом со мной, затем, почти на автомате, взъерошив свои волосы рукой, продолжил:        — Сколько ты ещё тут будешь, ну, с нами?        Я не знала ответа на его вопрос, да и старалась об этом не думать — лишняя причина головной боли. Никто, кроме Аскеладда, этого не мог знать, а он, в свою очередь, молчал, как партизан.        — Это зависит не от меня, Торфинн.        — Я так и думал, — голос парня звучал ровно, весьма удивляя меня своей несвойственностью. — Кинжалы или лук?        — Что? — немного недоумевающе спросила я.        — Осваивать будешь: если ты ничему не научишься, умрешь быстрее, чем тебя отпустит плешивый! — почему-то возмущенно прошипел он.        Кинжалы отпали сразу, — я даже с дротиком совладать не могла, лук казался более располагающим, но все равно не внушал сильных надежд.        — Предположим, лук.        — Хорошо, — поднявшись со своего места, сказал парень. — Я сейчас буду тренироваться сам, позже подходи туда, — парень указал на сожжённый дом, находившиеся на окраине деревни, по правую сторону от дома было поле, по левую — лес.        — Торфинн, зачем тебе эта лишняя возня?        — Ну… ты заботилась обо мне, будет жаль, если ты умрешь, — довольно сбивчиво проговорил парень, посмотрев на маячащих неподалёку воинов.        Было видно, что говорить подобные вещи ему не нравилось. Я давно заметила, что для него чужды проявления заботы, в обычном понимании, но он был этого не лишён.              

***

      

— Да, что ты делаешь, идиотка?! — буквально рычал Торфинн. — Я же показывал тебе, нет, ты все равно зачем-то выгибаешься!        — Оно само так выходит, я не замечаю, — немного растерянно ответила я. Хоть я и отличалась неплохой выдержкой в стрессовых ситуациях, рычащий викинг, хоть и подросток, меня пугал. Я была готова провалиться под землю, проклясть себя за то, что согласилась, но все же продолжила говорить: — это не так просто.        — Вот когда тебя убьют, будет тебе просто! — не унимался парень.        Меня будто бы облили водой. В мгновение ока страх ушёл, на его место явилась горечь. Почувствовав ком в горле и подступающие слёзы, я посмотрела в сторону поля. Чтобы унять гнетущую боль в грудной клетке, я постаралась сосредоточиться на окружающей меня природе. Зацепившись взглядом за какой-то куст цветов, я стала его рассматривать.              «Острые листья, увядающие цветы, так… это расторопша что ли?»        Торфинн продолжал что-то говорить, но его голос для меня звучал фоновым шумом. Мне потребовалось какое-то время, чтобы взять себя в руки. Мой взгляд вернулся обратно к Торфинну. Сделав глубокий вдох, я шагнула в его сторону.        — Торфинн, каждый день, просыпаясь в вашем окружении, я жду чего угодно: меня могут убить, изнасиловать, продать. Если ты думаешь, что я забыла об этом — ты ошибаешься, — говорила я, продолжая идти на парня. — Ты, взяв в руки кинжал, сразу мог убивать или защищать? Какой ценой тебе это далось, как быстро ты к этому пришёл? Ты помнишь это?        На лице Торфинна заиграла растерянность: будто бы на мгновение он куда-то провалился. Его взгляд стал отрешенным. Я остановилась и наблюдала за ним.        — На сегодня хватит, — наконец ответил он, — завтра продолжим.        Договорив, парень махнул рукой куда-то в сторону, явно намекая, что я буду мешать ему тренироваться.        «Он явно что-то вспомнил, возможно, это связано с его отцом».              

***

             Чтобы отвлечься от неудачного урока, я взяла корзину в доме, который временно стал моим, и направилась в лес.              «Единственный сильный иммуностимулятор, что я знаю — чёрная бузина, остальные либо слабее будут, либо тут не растут. Хм, а если найду красную… ее ягоды являются сильным слабительным, хе-хе**».        Я представляю насколько комично выглядела, когда ехидно смеялась около красного куста, потирая руки.        Собирая ягоды, я почувствовала сильную боль в ноге. Несмотря на то, что прошло несколько дней, боль временами усиливалась настолько, что я была готова верещать. Я смогла доплестись до поваленного дерева, чтобы немного перевести дух, а затем направиться назад.              «Почему я не могу вспомнить ни одного природного анальгетика? Даже природный антидепрессант вспомнила, кстати, здесь не помешает, но…»        Я услышала треск веток под чьими-то ногами, где-то совсем рядом. Оглядевшись, я увидела приближающийся силуэт. Сначала моя душа отправилась в путешествие до пяток, затем, увидев, что это Бьёрн, вернулась назад.        — Умеешь же ты пугать, а! — выдохнув, сказала я.        Бьёрн лишь пожал плечами, но затем не удержался и заглянул в мою корзину.        — Запасаешься? Это для лечения или еды? — зная меня, Бьёрн всегда уточнял содержимое моей корзины. Временами мне казалось, что он просто пытался запомнить, чем я лечу их. Ведь было ясно, что я с ними не навсегда. «Да-а-а, Бьёрн, для лечения…» — Красными буду обрабатывать раны, чёрные можно есть, но только вареными. Сырые тоже можно, но они должны быть полностью созревшие, иначе будет отравление. Я помню, как в детстве наелась их… Мухоморы, ты что, берсерк? — удивлённо произнесла я.        — Ты знаешь, кто это? — не менее удивлённо спросил он.        Какое-то время мы ошарашено смотрели друг на друга.              «Черт, надо думать прежде, чем что-то нести! Случай с Аскеладдом ничему не научил».        Немного поразмыслив, я пришла назад к своей легенде. На англичанку я уже явно не тянула, да и какая им была разница, откуда родом их знахарка.        — Я слышала, что к князьям иногда принимали на службу берсерков. Люди говорили, что перед боем они едят мухоморы, поэтому неистовы в бою.              «Игорь слишком много рассказывал про них. Временами, я не знала, куда себя деть от его словесного потока».        — Откуда ты?        — Англичане сначала думали, что я одна из вас, — улыбнувшись краешками губ, произнесла я. — Из Ладоги.        — А, русич. Есть что-то такое, но это и неудивительно: многие оставались в Новгороде, да Ладоге. Они вступали в княжеские дружины, заводили семьи, в тебе вполне может течь наша кровь, — сказал он, разглядывая меня. — Что с твоими руками?        — А, ну, Торфинн учил стрелять из лука, — сказала я, сжимая и разжимая руки. — Ничего, быстро заживет, я постараюсь.        — Перчатки тебе нужны, чтобы руки так не портились. Посмотри в доме старейшины, у него дочери были, наверняка для них что-то такое покупал.        — Для стрельбы?!        — Да нет же, обычные перчатки из кожи, они сойдут.        — Хорошо, я посмотрю, спасибо, — я невольно улыбнулась.        — Торфинн слишком вспыльчив, чтобы быть учителем, попроси Атли или Ухо. Про Вульфа говорить не буду, ты скорее отправишься к предкам, чем попросишь его о чем-либо. Аскеладд вряд ли захочет возиться.        — А почему другие захотят? — недоверчиво спросила я. Меня терзали сомнения, что кто-то из них захочет учить какую-то девицу. — Может кто-то и не захочет, но часть согласится. Мы не такие звери, как ты думаешь. — Вы меня чуть не убили, а потом я вас, — еле сдерживая нервный смех, ответила я. — Это был противный, но ценный урок. Скажем так, та часть, что не пила, определено была тобой довольна — ты им подарила новый повод для шуток и золото. — Золото? — Если с тебя мало толку или ты делаешь много ошибок, твою награду уменьшают — это наше правило. — А ты? — почти не думая, произнесла я.        — Ну, я тоже могу тебя научить стрелять. А, ты… Раздражала первые дни, убить хотелось. Ты слишком уж этим поступком напомнила вторую жену моего отца, но, понаблюдав за тобой, я понял, на кого из моего прошлого ты действительно похожа. — Спасибо за помощь и эти слова, — ответила я и подумала: «Надеюсь, этот кто-то был хороший для тебя».        Бьерн указал на мое лицо и изобразил сильное удивление, а затем рассмеялся так громко, что сидевшие неподалеку птицы с криком взмыли в небеса.                     

***

       Ранним утром я решила выползти потренироваться. Наверное, мне просто не хотелось быть совсем неумелой в глазах Медведя.        Трава была покрыта росой, отчего подол моего платья немного намок, создавая неприятное ощущение при касании ног. Лицо и руки колол прохладный воздух, освежая, напрочь отгоняя остатки сна. Я немного поежилась, покрепче сжимая лук и колчан. Дело шло к осени.        — Ну почему мимо? Черт!        — Так рано встаешь, — прозвучал знакомый голос.        — Почему вы все возникаете из неоткуда? — явно возмущалась я.        — Потому что ты слишком увлечена стрельбой и не обращаешь внимания на то, что вокруг тебя. Никогда не забывай про окружение, — спокойно рассуждал Аскеладд. — Если так продолжишь, то через несколько дней не сможешь натянуть тетиву.        — О чем ты?        Мужчина встал за моей спиной, и я, почувствовав жар его тела, немного встрепенулась. Ощущение тепла было усилено контрастом с холодным воздухом.        — Тише ты, я тебя не убивать собрался, — совсем невозмутимо произнес он. — Ты слишком перенапрягаешь шею, и это сказывается на твоих руках: в последний момент они начинают дрожать, поэтому меняется траектория полета стрелы.        Аскеладд аккуратно коснулся шеи и плеч, слегка надавливая, чтобы я их немного расслабила. Затем, сильнее прислонившись ко мне, он взял лук одной рукой, поверх моей, другой — опустил мой локоть. От этого движения по спине пробежали мурашки. — Если хочешь выжить в лесу, ты должна уметь охотиться. — Зачем мне лес, если я с вами, — как можно спокойнее ответила я. Аскеладд тихо посмеялся и сказал:        — Ты его слишком поднимаешь, — его голос звучал слишком близко. Я почувствовала, как щеки предательски вспыхнули, а в пальцах появилось легкое покалывание.        Я случайно выпустила стрелу до того, как Аскеладд что-то сказал. Зажмурившись, я мысленно себя отругала. Ещё какое-то время Аскеладд стоял, прижимаясь ко мне.        — Ничего, попробуй ещё раз, — проговорил он, немного отстраняясь от меня.        Я почувствовала отдаляющееся тепло Аскеладда. В душе что-то заныло, непроизвольно хотелось потянуться за ним.        — Хорошо, я сейчас, — немного сбивчиво ответила я.        Сходив за стрелами, которые, к моему счастью, недалеко улетели, я вернулась назад. В этот раз я пыталась следовать советам Аскеладда, но все равно выходило что-то ужасное. Его присутствие сбивало меня.              «Хорошо, что меня будет учить Бьёрн. Аскеладд хоть и спокоен, как удав, но он выводит меня из равновесия в два счета».        — Теперь ты не дотягиваешь тетиву. Ещё, твои ноги, слишком большой разброс, — сказал он, немного толкая меня в ногу, чтобы я ее передвинула.        Неудачно сдвинув конечность, я дала большую нагрузку на больную ногу. Приглушенный писк. Потеряв равновесие, я чуть не шлепнулась на землю, но Аскеладд вовремя меня подхватил под руку. Я хотела уже прошипеть что-то от боли, но столкнувшись с небесно-голубыми глазами мужчины, мои мысли рассеялись. Все до одной. Я падала в холодный омут, забыв, как дышать. Он говорил неприятные вещи, это время и его деятельность были страшными, но… что-то с ним было не так. С самого начала он смотрел на меня холодно или жестко, но не… жестоко. Не как Вульф. Аскеладд, отстранившись, продолжал рассматривать мое лицо. Я отвернулась в сторону упавшего лука, стараясь скрыться от его изучающего взгляда.              «На горло себе наступлю, но ничего не покажу. Ведь тогда ты найдёшь ещё один способ, как управлять мной».        Я молча нагнулась собирать стрелы. Нога по-прежнему ныла.        — Держи, — сказал он, протягивая мне стрелы, что я успела выпустить до «падения». — Подожди ещё три дня: тебе нет в этом сильной нужды, а со здоровой ногой быстрее освоишь. Торфинн никуда не денется.        — Меня не Торфинн учить будет.        — Да? — удивился он. — Я видел, как вы занимались, точнее, слышал.        Я насупилась, вспоминая окончание урока с парнем.        — Он очень вспыльчивый, я попросила Бьерна, — сказала я, садясь на поваленную иву.        Аскеладд прищурился, посмотрев на меня, но промолчал. Мне оставалось только гадать, что за черти плясали у него в голове.        Сидеть было неуютно, я чувствовала острую необходимость спасать свою задницу от возникающего стокгольмского синдрома. От навязчивых мыслей стала трещать голова. Я нервно потерла переносицу и глаза, будто бы это был способ ее унять.        Через секунду меня осенило:        — Ива, кислота, аспирин! — вскрикнула я.        Аскеладд от неожиданности округлил глаза. Я не знаю, что его удивило больше: мои слова, как громко я это прокричала, или то, что их лекарь вдруг стал драть кору.        — Я тебя иногда не понимаю.        — О, Аскеладд, это у нас взаимно.        В ответ он лишь изогнул правую бровь и негромко хмыкнул.