Зверь из глуши

Последнее, что он помнит перед смертью, — это дождь. Первое, что он чувствует после рождения, — ветер. Энкиду хочет моргнуть и протереть глаза, но их нет, как и рук. Грубо говоря, у него сейчас вообще ничего нет. Огромный монстр из божественной глины имеет только лапы да жалкое подобие головы, увенчанное рогами. И имени у него нет. А эти странные звуки «эн-ки-ду» всего лишь полустертые отголоски сна. Пустое эхо воспоминаний, которое стремительно мутнеет, не позволяя сосредоточиться на чем-либо. Глина не может хранить воспоминания, поэтому безымянный монстр лениво мотает головой и поднимается на четыре лапы, чтобы пойти вперед. За ветром. Или животными. Или, может быть, за Солнцем. Ему в общем-то все равно, куда идти и идти ли вообще. Где-то наверху поют птицы, и монстр понимает их. Мимо проходит одинокая лань, испуганно косящая взглядом. Он тихонько бодает её в бок, посылая образ: — Мир-друг-не-враг-защита-природа. Животное останавливается, настороженно обнюхивает его черными ноздрями, прежде чем отправиться куда-то по своим делам. Создание из глины медленно бредет следом, не имея цели. Ему незнакомо понятие времени. Еще пару часов назад монстр ощущал мир совершенно по-другому, а теперь путается в собственных лапах, пока где-то внутри кружат последние осколки воспоминаний. Это странно. Это все портит. Это ему не надо. Он мотает головой, врезается в камень и остается так стоять. Почему-то этот камень… что-то напоминает. Теплые скалы-стены у странных пещер-домов в огромном лесу из камней. Разве бывает лес из камней? Монстр снова мотает головой и бредет дальше. Животные вокруг обходят его стороной, совсем не так, как странные двуногие существа-люди, которые… Которые что? Ему же не с чем сравнивать? Что такое сравнивать вообще? Что-то съедобное? Земля под лапами теплая, а внутри холодно. Или жарко? Или так холодно, что жарко? Ему это не знакомо, поэтому он просто идет вперед. Куда-то туда, где не будет странных снов-осколков-воспоминаний, рождающих изнутри непонятные желания. Что такое желания? Создание из глины бесцельно бродит по пустошам следом за животными. День сменяется ночью, а затем снова днем, и так много раз. Солнце приятно греет, рождая непривычное состояние принятия-радости-удовольствия. Ночь темна, и откуда-то из глубины появляется желание яркого-теплого-горячего света-огня-на-ветках. Чтобы дул ветер и была ночная прохлада, а рядом двигались-кружились-танцевали странные двуногие животные-люди и вожак-золотая-шкура-кровавые-глаза громко рычал-фырчал-смеялся. Монстр, правда, не понимает происходящего. Мыслей нет, и невозможно выразить ту горько-сладкую смесь ощущений внутри, что рождает взгляд на знакомое звездное небо. Ему хочется… чего-то. Пойти куда-то. Найти что-то. Что-то важное, как далекий зов-голос из странного леса-камней. Но леса из камней не бывает, верно? Монстр бесцельно бродит по пустоши, иногда заходит в воду, пересекая реку. Из отражения на него смотрит-не-смотрит безобразная глиняная кукла без глаз, носа и рта. Вся покрытая пылью, она кажется абсолютно потерянной в этом мире. Почему? Что с тобой не так, кукла? Проходят года, и с каждым днем внутри всё громче-ярче звучит далекий зов. Создание надолго замирает, глядя-не-глядя куда-то вперед, туда, куда его тянет. В странный несуществующий лес-из-камней, где находится что-то важное. Монстр тратит несколько смен дней-ночей на то, чтобы добраться до камней-скал-стен, где много двуногих животных-людей. Они испуганно горланят-кричат-разговаривают, пытаясь тыкать в него острыми палками. Ему все равно. Глиняное создание медленно бредет туда, где возвышается самая большая скала-пещера-дом. Туда, где звучит зов. Такой громкий-яркий-нужный. Дети и женщины разбегаются с его пути, пока стражники пытаются задержать «врага» и не пустить к зиккурату. У них, конечно, ничего не получается, сколько бы мужчин не вставало на пути. — Госпожа, куда вы, госпожа? — причитают жрицы, когда царица стремительно спускается по ступеням вниз, навстречу монстру. — Госпожа, это опасно! Куда же вы, надо прятаться! Она нетерпеливо отмахивается от возражений и смело встает на пути, прикладывая ладонь прямо на морду глиняного создания. Оно замирает, недоуменно склоняясь к женщине. — Что ты здесь делаешь? — требовательно спрашивает царица. — Поиск-желание-найти. — Что? Ещё рано! — Непонимание. Поиск-зов-нужда. Странно-непонятно-непривычно. Потерян. — Мама? Что это? — раздается детский голос из-за спины женщины. Она испуганно охает и поворачивается к сыну, но он, кажется, в полном восторге и не понимает опасности. Светлые волосы растрепаны, должно быть, мальчик опять промчался по ступеням, убежав от охранников и нянек. — Гильгамеш! Тут опасно, ты должен вернуться обратно в храм! — приказывает Нинсун и поворачивается обратно, не сводя взгляда с глиняного монстра. — Заберите его отсюда, немедленно! — кричит она на жриц, в нерешительности замерших неподалеку. — Светлая-шкура-кровавые-глаза? — недоуменно склоняет голову монстр, прежде чем стремительным движением обойти женщину и уткнуться мордой в ребенка. — Поиск-успех-радость. — Э, — удивленный Гильгамеш с опаской прикасается ладошками к пыльной глине. — Что? — Радость. Много-лун-зов-нужда-поиск. Непонятно-странно-желание зов-поиск встреча-успех-радость. — Гильгамеш, отойди от него, — царица пытается оттащить сына от монстра, но, кажется, они оба против. — Но, мама! — недовольно возражает мальчик, в противоречие Нинсун сильнее обнимая глиняное создание. — Он такой, ну… Он не навредит. — Гильгамеш! Это монстр из глуши! — Теперь нет, — улыбается ребенок, поглаживая ладошкой теплую морду. — Теперь он будет жить с нами.