Десять необдуманных решений

В комнате должно было быть тепло и спокойно, а главное безлюдно. Но жизнь очередной раз решила напомнить, что не мне писать ей правила. Стоило лишь открыть дверь, как глаза наткнулись на стоящую спиной ко мне фигуру. Я даже не успела осознать, как разочарование сменилось напряжённостью, беспокойством и смятением. Мужчина не спеша, будто бы находился на выставке, повернулся к очередному произведению искусства. Окинул растерянным взглядом, чуть приподнимая брови и приоткрывая рот в немом непонимании. Я провела рукой по влажным волосам, чувствуя как растёт внутреннее напряжение. — Я подумал и решил, что Паркер действительно хороший парень, — тихо прокашлявшись сообщил Старк, не переставая разглядывать меня, — и вы можете затевать свои милые подростковые романы. — Под конец предложения тон мужчины стал более тихим, будто бы тот начал сомневаться в сказанном, а взгляд его показался даже растерянней, чем несколько мгновений назад. Я стояла в недоумении глядя на мужчину, ворвавшегося со своей нелепой новостью в мой порвавшийся в некоторых местах мир. Он выглядел настолько нелепо, будто бы заметив мой растерянный вид, намеренно его игнорировал. — Переоденься и спускайся на ужин, — коротко бросил Старк, не дождавшись от меня никакой реакции, и так и не изменившись в лице вышел из комнаты. Хотелось бросить чем-то тяжелым в закрывшуюся за мужчиной дверь, хотелось пробить ту стену вокруг него, из-за которой он боялся или банально не хотел обращать внимание на моё состояние, буквально умоляющее о поддержке. Я подняла взгляд к потолку, перебирая в голове все известные способы, чтобы успокоиться, но в итоге становилось только хуже. В дверь постучали, и мне было абсолютно не важно, кто стоял за ней, видеть не хотелось никого. И потому я лишь отвернулась к стене, стаскивая с кровати тонкий плед. Хотелось уснуть, чтобы хоть на несколько часов оказаться вне этого мира, чтобы забыть о проблемах, провалившись в состояние, когда ничего не имеет значения. Только вот жизнь сегодня явно была против любых моих планов, даже моим попыткам погрузиться в сон помешал повторившийся стук. Я резко подняла голову, от накопившегося раздражения сжимая челюсти. Стоило мне подойти к двери, как стук вновь повторился, только с противоположной стороны, заставив меня в недоумении нахмуриться, но послушно развернуться. Пытаясь заглянуть куда-то под оконную раму, я медленно шагала в нужном направлении, и из головы стремительно утекало всё, что заботило всего несколько мгновений назад. Звук повторился, когда я уже подошла вплотную к стеклу и теперь изо всех сил старалась высмотреть нарушителя моих плаксивых планов. Стряхнув с себя остатки кислого настроения, решая, что пореветь смогу и потом, я осторожно открыла окошко, сразу же зажмурившись из-за потока прохладного ветра врезавшегося в лицо. Внимательнее посмотреть по сторонам, и по мере сил заглянув вниз, я лишь пожала плечами с некой долей разочарования и с необъяснимым желанием вновь пойти и безудержно рыдать, накрывшись одеялом с головой. И когда я уже всерьёз готова была воплотить в жизнь свою замечательную идею, в окне появилась знакомая голова с растрёпанными от потоков ветра каштановыми прядями. Все другие чувства разом вытеснил страх, отчего я мигом бросилась обратно к окну с широко раскрытыми глазами и плохо скрываемым беспокойством на лице. Но Питер и не думал падать с огромной высоты, он легко подтянулся на руках и забрался внутрь комнаты, заставляя сделать шаг назад, освобождая побольше места. — Питер… — Выдохнула, прикрывая глаза, но мгновенно раскрывая их вновь, чтобы убедиться в отсутствии любых увечий на теле нежданного гостя. Предмет же моего беспокойства спокойно сидел на полу, заглядывая в моё лицо, и ловя полный немой тревоги взгляд, и вставать не собирался. Потому я опустилась рядом с ним, только сейчас замечая красно-синий костюм, в который вырядился Паркер и уже знакомые мне браслеты-оружия на запястьях. — Я тебя напугал? — Рассматривая меня, начал Питер, до конца не восстановив дыхание. — Прости, — искренне произнёс он, подавая мне руку и помогая подняться на ноги. — Что ты здесь делаешь? — Оглядываясь на всё ещё открытое окно, поинтересовалась я, — и можно было зайти через дверь? — Прости, — повторил Паркер виновато и тут же бросился закрывать окно. — Ты злишься? — Неожиданно для меня вымолвил парень и взглянул так пронзительно, что на короткое мгновение я зависла, не имея возможности отвести глаз от его лица. — На тебя? — Вопрос наверняка был глупым, на кого же мне ещё злиться, кроме как через окно ввалившегося в мою комнату Паркера. Но тот не ответил на вопрос, лишь резко повернулся, и приподняв брови произнёс. — Хочешь покажу одно место? Я понятия не имела, о чём говорит Питер, что за место имеет в виду и к чему в принципе шёл разговор, но искренность в его глазах в очередной раз заставила довериться.

***

Минуты полёта по небу над городом я помню не очень хорошо, возможно потому что осмелилась открыть глаза только когда почувствовала приближение твердой почвы. Мы приземлились в месте смутно похожем на негустой лес или на древнюю, заброшенную усадьбу. Первые несколько мгновений я просто наслаждалась шумом деревьев, свежим воздухом и каким-то необъяснимым спокойствием, что излучало от себя это место. Питер стоял где-то за моей спиной, дожидаясь пока я достигну состояния, в котором смогу выдавить из себя хоть пару слов. Ждать пришлось совсем недолго. — Зачем мы здесь? — Нехотя отрываясь от созерцания легко покачивающихся из стороны в стороны деревьев, спросила я и взглянула на Паркера. — Это заброшенный парк, — убирая руки с перил разваливающейся беседки, в которой мы и стояли. — Ты злишься, — уже утвердительно проговорил Питер, поворачиваясь ко мне и глядя серьёзным взглядом. — Здесь можно покричать, — пожал плечами парень на мой удивлённый взгляд. И по его лицу я точно могла сказать, что он делал так совсем не редко, потому и поделился авторским способом выпускания пара. Но я не злилась на Лэнса, со злобой всё было бы куда проще, но нет. Я чувствовала привязанность к этому человеку, которую тот оборвал, следуя короткому, фальшиво героическому порыву. Мне хотелось открыть Лэнсу глаза, убедить в глупости его намерений. — Мне нужно не просто проораться, — тихо пояснила я уже вслух не двигающемуся с места Питеру, — мне нужно, чтобы меня услышали. — А если пострелять в деревья представляя на их месте того, в кого действительно хотелось бы стрельнуть паутиной? — Выдвинул своё предложение Паркер, и я сразу же задумалась. Залепить Лэнсу рот клейкой субстанцией, чтобы тот хоть на минуту заткнулся и дал высказаться мне. Вот от такого я бы точно не отказалась, а потому слегка прищурившись, кивнула ждущему моего решения парню. Питер не стал терять времени; помог мне забраться на одно из деревьев, усадив на весьма широкую и прочную на вид ветку, затем сел рядом, снимая шутер со своего правого запястья. Твердая кора щекотала ладони, пока я со всей внимательностью высматривала первое дерево, в которое пущу липкую пулю, в то время как Паркер переместил руку за мою спину, наверное, чтобы я случайно не слетела ветки, а это безусловно, ещё как могло случиться. — Вытяни руку, — демонстрируя сказанное, начал Питер, — прицелься и нажми. — Снаряд легко вырвался из браслета, влетев в напротив стоящее дерево и размазался по нему в круглую кляксу. — Теперь ты. Я повторила первые два пункта, а затем мысленно высказала дереву, то есть Лэнсу, всё, что не успела сказать при нашей встрече. Получилось очень даже неплохо, может стало чуточку легче и спокойнее, но я уже не хотела прекращать эту импровизированную стрельбу по мишеням. Я увлеклась настолько сильно, что не сразу заметила, как фразы, предназначенные Лэнсу, из мысленных превратились в реальные и теперь слетали с губ параллельно с вылетающей из шутеров паутиной. Сам же Питер спокойно сидел рядом, так и не убрав руку из-за моей спины, он перестал смотреть куда-то вглубь редкого леса и взглянул в моё лицо. Я опустила пульсирующую руку на колено, встречаясь с сидящим совсем рядом Питером глазами и пытаясь заглянуть в них как можно глубже. Всё замерло в тот момент, перестали щебетать вокруг птицы, смолкли шумящие деревья и ветер, даже кузнечики, как по команде, прекратили свой треск, будто бы проявляя интерес к происходящему на ветке. Глаза Питера приближались с каждым тянущимся целую вечность мгновением, всё ближе казалось его тёплое дыхание. Я до последнего не отрывала взгляда от его глаз, перед тем, как легко прикрыть веки, почувствовав осторожное касание к краешку собственной губы и последовавшего за ним, более уверенного, но всё ещё аккуратного порыва. Рука Питера совсем естественно переместилась на талию, бережно притягивая ещё ближе, ещё теплее и невероятнее, чем я могла бы предположить. На лице Питера отражался вселенский трепет, он улыбался своими глазами, блеск которых, казалось, освещал всё его лицо. Я точно не до конца ещё осознала случившееся, но никакие мысли в голову не пробирались, место было занято заполнившим каждую щель, бесконечным счастьем и того же сорта трепетом. Однако, выражение лица Паркера недолго сохраняло безмятежность, он вдруг нахмурился, сжав кулак, на котором болтался шутер, и с опаской стал оглядываться по сторонам. Я даже не успела спросить, в чём же дело, как характерный треск любезно объяснил всё сам. Летели вниз вместе, а вот до земли почему-то долетел только Питер, в то время как я болталась на тонкой нити паутины, которая вскоре решила восстановить справедливость. Зажмурив глаза, поджидая встречи с твёрдой поверхностью, я даже удивилась мягкому приземлению на траву возле Паркера. Тот широко улыбнулся, а затем и вовсе начал тихо посмеиваться, добиваясь ответной реакции с моей стороны. Теперь никакие внешние заботы не казались столь нерешаемыми и мрачными, они остались где-то вне того места, где я имела счастье находиться сейчас, где ничего не имело значения, кроме Питера и его счастливой улыбки.

***

Этот день прошёл, навсегда оставшись в моей памяти и засевший греющим лучиков в глубине души. Питер теперь, казалось, улыбался ещё лучезарнее, а обнимал ещё крепче. И я была уверенна, что в его голове таким же образом засело то путешествие в заброшенный парк, по крайней мере, яркий синяк на его ноге приветливо сиял уже на следующий день. Однако, эйфория от светлых и тёплых воспоминаний о проведённых с Паркером часов, как то ни было печально, рассеивалась буквально на глазах, утекала, словно песок сквозь пальцы, оголяя скрытые под ней проблемы. Так, сидя на кровати, я начала осознавать, что создала лишь иллюзию решения ситуации с Лэнсом, когда на самом деле, всё оставалось, как и прежде. Меня более не одолевала смертельная тоска по фотографу и его сумасшедшим предложениям, не подступала и горькая обида, я лишь хотела разъяснить все непонятки между нами двоими. А после этого пусть уезжает куда хочет, я хотя бы буду спокойна, что в порыве одолевающего чувства вины, тот не бросится с какой-нибудь скалы. А с его любовью к плохим концам и драматичности, Лэнс действительно мог такое сотворить, я бы даже не удивилась найдя у себя под подушкой прощальное письмо с просьбами забыть и простить. Внезапно я вдруг осознала всю возможную реальность своих мыслей, и тогда медленными шагами начал подкрадываться страх. Я обвела взглядом комнату, натыкаясь на странного вида бумажку на письменном столе. Выдыхая, и уже начиная мысленный сеанс самоуспокоения, я начала подходить к объекту собственного интереса, пытаясь разглядеть, что же написано на этом сложенным аккуратным прямоугольником листочке. Руки как-то волнительно подрагивали, в голову лезли самые ужасные догадки, которые распространялись с особенным усердием, стоило только узнать в левом нижнем углу конверта размашистую подпись Лэнса. Сердце билось настолько часто, что создавало ощущение миниатюрного моторчика в груди. Я отвернулась, нащупывая содержимое конверта. Пальцы наткнулись на знакомую глянцевую поверхность и острые уголки готовой фотографии, и я выдохнула с облегчением. Мирно улыбаясь, я вытащила снимок, и в тот же момент стала всматриваться в него настолько тщательно, насколько только было возможно. Перевернув фото, я с удивлением заметила заключённую в нарисованную от руки рамочку пометку: «Это самая искренняя фотография, сделанная мной за всю жизнь». За этим следовали слова уже вне рамочки, и написанные более небрежно и как бы нетерпеливо: «Хотя постой, я походу перепутал фотки, самая искренняя эта вторая, а эта так себе». Я нахмурилась, залезая в конверт в поисках ещё одной фотографии, которая к слову там действительно оказалась. Теперь передо мной лежало два снимка, на одном мы с Паркером сидели в обнимку на веточке, словно две переросшие птички, в моих глазах весело блестели лучи солнца, или то было безграничное счастье, отразившееся в них. На второй же фотографии мы оба летели вниз, навстречу земле, с неподдельным испугом на лицах. Я бережно взяла в руки одну из фотографий и прикрепила её рядом со снимком, где сидела у Паркера на плечах. Я даже не успела заметить, как казавшийся нелепым напарником по фотосессии стал настолько близким и понимающим человеком. Второй снимок я аккуратно уложила в ящик стола, мягко улыбнувшись какими-то мимолетным тёплым мыслям в голове и прикрыв глаза, чтобы лучше чувствовать окутывающее со всех сторон счастье.