Навстречу Тьме

 Чернота.   Расползлась повсюду, растеклась по миру, так что нет ничего более, кроме непроглядной темноты. Она закрывает взор бескрайней пустотой. Застилает все ароматы запахами смрада и гари. Заглушает слух протяжным душераздирающим воплем. Вяжет рот металлическим привкусом крови. Стелется под кожей обжигающим смертоносным холодом – чернота внутри.  Морана покачивается на нетвёрдых ногах. Босые пальцы ломит стылый каменный холод. Сквозь мрак слабо видится мир. Лишённый красок, застывший – опрокинутый. Люди, скорчившись, грязно ругаются, дочерна отогревают дома и пытаются пробиться в равнодушные сердца друг друга. Колотятся рыбы о толстый лёд. Тёмная кровь звериных битв ручьями стекает по сверкающим снегам. Посевы гибнут от чёрных полчищ саранчи, стрекочущей совсем близко – на смутно знакомых тёплых грубых руках.  Всё происходит циклично и единовременно. И отчего-то трепещет на кончиках Мораниных пальцев.  Морана не понимает. Рваные мысли носятся по кругу, гудят, как рог Стрибожий, путаются и опрокидывают друг друга, как его молодые ветра, и бьют в виски.  Морана вспоминает всё. И беспечное веселье, и усталые предостережения, и стремительный смерч, и когтистую лапу, сжимающую горло до удушения. Как наяву Морана видит своё отражение в чёрных вертикальных змеиных зрачках: хитро оплетённая цепями, сотканными из жгучей ненависти и самого кромешного мрака, она захлёбывается ядовитым зельем, насильно вливаемым меж её губ.  Сила, доселе невиданная, колышется и жалобно просится прочь – так что пальцы сковывает инеем. Однако отпустить её Морана не смеет. Слабо сжимает пальцы в кулаки и жмурится, лишь бы не видеть того, что случилось с миром её руками.  Морана всегда несла непогоду. Холода, метели, сугробы и льды её были красивы, изящны — искусно сотканные едва ли не лучшей рукодельницей трёх миров. Люди приветствовали её с почтением и добродушным ворчанием и немедленно начинали считать дни до первых проталин. Никогда её зима не заметала дома по самые окна, никогда её льды не душили всё живое, никогда люди не пытались выжечь её кострами.  Никогда прежде не пила земля столько горьких слёз.  Морана пытается сделать шаг, вырваться прочь из этого круга, но путы, до того тонкие, что невесомые, сильнее стягивают её. И нежная кожа вспыхивает жгучими ссадинами.  – Не торопис-сь, Морана. У нас-с ещ-шё много дел… – кольцами извивается в тёмном углу Скипер Змей, и звякают о металл его когти. – Важ-шных дел. Твоих любимых…  Немые уста распахиваются в беззвучном протесте. Поперёк горла встаёт вдруг тягучий ком дыма. Морана захлёбывается в клубящихся тенях, как в глубокой воде подо льдом. Глотнуть бы воздуха, устремиться бы вверх – да невозможно. И голова гудит перезвоном сотен чужих мыслей. Они воспевают её, Морану, чьи нежные руки по локоть в людской крови и страданиях, они увещевают, что страх и тьма – единственный способ заставить себя уважать. Морана хочет отмахнуться от них, заглушить – тщетно.  Морана пленница. И даже мысли её отныне не ей принадлежат – Злу.  – Отчего ж ты всё забытьс-ся не мож-жешь?.. – ворчит Скипер Змей, и тускло сверкает лезвие ритуального кинжала во мраке.  Сквозь звенящую тишину слышно, как ударяется вязкая кровь о металл.  Морана заперта в собственном теле, поросшем змеиной коростой и пронизанном жилами тьмы. Зло пускает корни в её душе, сливается с силой спокойно-холодной. Тьма сплетается с её судьбой. Когти Скипер Змея вновь стискивают её нежное лицо, и он потчует её своею силою: она горчит на языке кровью, застывает внутри корками льда. Мир гаснет. Не видно крови. Не слышно слёзных мольб и боли. Отчаянный вопль, бесконечно звучащий в сознании, набирает силу. Груди рвёт от нехватки воздуха. Это хочет кричать Морана. Хочет сорваться с привязи и обрушиться бесконечной зимой на головы виновных. На Скипер Змея. На сестёр. На братьев. Жаждет разорвать оковы.  Ибо она ведь не невольница Зла – она дочь Сварога и Лады, она богиня благородной зимы.  То лишь жалкий миг прозрения…  Члены слабнут, дотлевает в груди гнев, яростный крик становится тишиной. Её несёт сперва по каменным коридорам, а потом босые ноги царапает колючая вьюга. За её спиной слышен шелест тяжёлых подолов – за ней следуют сёстры. Такие же прислужницы зла и бесчинства, как Морана. Куда они следуют, одному Скипер Змею ведомо. И не посмотреть. Не спросить. Не понять. Не договориться.  Морана бессильна. Безвольна.  Беспощадна.  И мысли угасают.  Только случайные слёзы скорбно застывают в уголках невидящих очей.