Навстречу Тьме

      Морана, ещё не раскрыв глаз, шарит ладонью по кровати рядом с собой в поисках мужа, но находит лишь складки постели и холод. В богах смерти слишком мало тепла, чтобы растрачивать его куда-то ещё, кроме друг друга. Нега вчерашней ночи ещё ломит кости, и Моране совершенно не хочется вставать. Но в дверь спальни стучат. Настойчиво, пусть и деликатно. Морана лениво разрешает прислуге войти и, с трудом отбросив тяжёлое одеяло, тут же обнимает себя за плечи. В ней всё-таки чуть больше тепла, чем в Кощее, так что холод Нави нередко царапает её обнажённую кожу.       Пока мавка суетится по покоям, заменяя сгоревшие ночью свечи, Морана успевает облачиться в мягкое чёрное платье с высоким горлом, привести в порядок растрёпанные волосы и обернуться к прислужнице с целым списком поручений.       Начинается день.       Впрочем, в Нави он мало отличается от ночи. Разве что кромешная тьма рассеивается холодным тёмно-серебристым сиянием чёрного солнца и становятся различимы очертания тёмного леса слева от дворца, бесконечные полупрозрачные души, текущие по Калиновому мосту и находящиеся в ожидании своей судьбы.       Первым делом Морана спускается в обеденную залу, где на длинном столе уже стоят мёд, кубки красного вина, украшенные черепами, и мясо с кровью. Раньше всё это переносилось на стол сразу после того, как ей, Кощею или ещё кому из Нави поднесут требу. Но сейчас люди (за редким исключением) совершенно забыли о богах — приходится высылать в Явь нечисть и заставлять покупать продукты там.       Морана чинно усаживается за стол и делает глоток вина, после чего жестом подзывает к себе мавку.       — Мне нужен новый костюм, — прицокивает, сделав ещё глоток, и мотает головой: — Нет. Мне нужно три платья разной длины. И костюм. Все белого цвета.       Мавка вооружается пером и чернильницей и, робко присев на самый край стола, выцарапывает на куске бумаги ещё по-старославянски пометки портным. «Тебе очень идёт белый», — восхищение в голосе Кощея ласкает душу, и Морана уже представляет, как будет блистать в новых одеждах перед супружником. И руки тянутся к прялке да игле, но Морана вовремя одёргивает себя.       Она правительница Нави. В первую очередь — нечисть. Затем — мертвецы.       В рабочем кабинете Мораны картотека, где информация о судьбе каждой прибывшей души, ожидающей суда. Рядом со стеллажом — камин: робко пляшет златое пламя в белом мраморе; а на каминной полке череп из слоновой кости. Поправив причёску и меховую накидку, Морана усаживается за рабочий стол и позволяет распахнуть парадную дверь. Тут же в неё беззвучным потоком тумана вливаются главы нечисти. Главы разных кланов марух, прекрасная мавка (руководит дворцом и подвластными Моране мавками), предводитель волкодлаков, представители всякой мелкой домашней нечисти. Морана ещё помнит времена, когда она могла созерцать всю нечисть и раздавать приказы каждому лично. Но с тех пор штат слишком сильно разросся.       — Значит, ночные марухи, — Морана, даже не присаживаясь, отдаёт команды своим главным прислужницам, — всё, как и прежде. Следуйте за зарубками Кощея. И приводите сюда тех, кому больше нет места в Яви. Марухи домашние — следите за домочадцами и сверяйтесь по спискам. Лишних смертей не допускать. Лишних заболеваний, по возможности, тоже…       Ночная маруха снимает голову, отдавая честь своей царице, и удаляется. Домашняя маруха недовольно сопит с полминуты, но потом тоже растворяется с фирменным похихикиванием. Опустившись в кресло, Морана пробегает взглядом по заботливо оставленным Кощеевым подсказкам и раздаёт поручения оставшейся нечисти.       А потом взмахом руки позволяет начать приём мертвецов. Остро наточенный серп лежит в ящике стола.       Души едва не сшибают Морану с ног своей чернотой и мощностью. Они, хоть и тихо, но умудряются галдеть, смеяться, а кто-то даже шутить по поводу нынешнего положения! Всё это мешает принимать решение, и Морана думает, как раньше было легко. Кощей со своими слугами выходили в Явь лишь ночами, лишая жизни и заранее зная, куда определять этого человека.       Люди были абсолютно подчинены богам.       Сейчас всё иначе. Люди научились блестяще обходиться без богов. Сами устраивают войны, сами создают болезни, сами ослабляют контроль за опасностью — сами несут катастрофу на их землю. А разгребать всё приходится им, богам. Люди же вновь становятся слабыми, беспомощными, абсолютно подчинёнными высшей воле. Умерев, они не сразу получают по своей вере, как желали, а прежде предстают перед ней, Мораной. И вновь, как тысячи лет назад, умоляют о приятной судьбе.       Впрочем, голос их всё равно не имеет никакого влияния на божества.       Морана за пару часов успевает принять вчерашние нераспределённые души и свежепреставившиеся. Всего около дюжины тысяч. После чего решительно захлопывает двери и поднимается из-за стола. Сполоснув руки в ледяной воде от чернил, ставящих последнюю точку в судьбе человека, Морана торопится в мастерскую.       Такую рукодельницу, как она, ещё поискать.       Морана с юности, ещё когда была просто дочерью Сварога и Лады, отличалась лёгкой рукой. Нити из-под её руки выходили шёлковыми и невесомыми, узоры на платьях — переливающимися и зачаровывающими; обереги, вышитые её рукой, были прочнее кольчуги. Но Морана не остановилась на этом. Она изучала новое. Ей стали подвластны все виды вышивок — и крестом, и гладью, и Якобинская, и бисером, и лентами.       А сейчас Морана, проигнорировав прялку и клубки нитей в корзине, с интересом рассматривает прихваченный из Яви набор для алмазной мозаики. Говорят, будто бы это красиво и интересно.       — Попробуем, — пожимает плечами Морана, и голос её прокатывается звоном по комнатке.       Через несколько часов Морана признаётся: ей это нравится. Нравится, как в полумраке переливаются пластмаски, и она уже представляет, как будет блестеть настоящий хрусталь. «Или можно повытаскивать витражные стёкла…» — она с горькой усмешкой откладывает в сторону щипчики и подходит к окну.       Всполохи Смороды по-прежнему играют на стенах дворца, подле Дремучего леса, как обычно, мечутся тёмные силуэты воинов, душ, волкодлаков. Не отворачиваясь от созерцания своих владений, Морана окликивает стоящую под дверьми мавку и приказывает принести ей перо и бумагу.       Надо бы написать несколько приглашений. Да передать Кощею список продуктов. А то хорошее вино уже подходит к концу. «Наверняка, волкодлаки подворовывают — больше некому, — усмехается Морана, касаясь пером белоснежной бумаги, явно тоже притащенной из Нави. — С кем и с чем приходится работать…»       Впрочем, Морана не удивляется. В Нави всё, как всегда. Тихо. Холодно. Одиноко.