Навстречу Тьме

      Морана шпилька за шпилькой освобождает густые чёрные волосы, и они волнами ниспадают на спину. Кощей отдаёт последние приготовления к завтрашнему дню. Морана вздыхает, снимая с безымянного пальца кольцо, и задумчиво вертит его в руках. Кажется, эта ночь будет наполнена не ими с Кощеем, а приготовлениями к работе. Смерть не любит спонтанности и неожиданности.       Морана вздрагивает, когда сильная рука обхватывает её поперёк живота и резко притягивает назад. Холодная рука опускается на шею.       — Ты обещала мне ночь, — шепчет Кощей, зарываясь носом в её волосы. — Пришла пора исполнять обещание. Мара…       Кощей шумно втягивает запах её волос, большой палец его очерчивает контур подбородка — Морану охватывает дрожь. Она пытается вывернуться, чтобы поговорить о приготовлениях, но рука на животе кажется оковами. Сдавливает так сильно, что из горла вырывается рваный выдох.       — Ты всё… Сделал? — дыхание прерывается, когда жёсткие подушечки пальцев выводят на шее причудливые завитки едва ощутимыми касаниями.       — И даже приказал не беспокоить нас всю ночь, — коварно мурлычет Кощей в ухо Мораны.       — Предусмотрительно, — она с лёгкой улыбкой наклоняет голову на бок, обнажая шею.       Больше не нужно слов. Кольцо с перезвоном падает на столик с украшениями из дрогнувших пальцев. Морана не глядя вычерчивает указательным пальцем змейку меж костяшек Кощея, а он отпускает её шею и осторожно, по одной, убирает оставшиеся на спине пряди волос. Кончики пальцев перебирают вдоль позвонков, спускаясь к застёжке подаренного им колье.       Губы Кощея осторожно касаются шеи Мораны. Рука соскальзывает с живота. Морана не двигается, позволяя супругу снять ожерелье. Металл вскользь касается шеи и груди, обжигая холодом. Кажется, что Морана соткана из чувства, пульсацией разрастающегося внизу живота. Она томно выдыхает, когда супруг медленными, но резкими движениями расстёгивает пуговицы платья, попутно лаская ладонью шею.       — Тебе очень идёт белый цвет, — оставляя нерасстёгнутыми лишь пару пуговиц, Кощей прижимается к Моране и вновь очерчивает большим пальцем контуры подбородка. А потом мучительно нежно проводит по нижней губе, чуть оттягивая её вниз.       Морана не может больше ждать.       Морана оборачивается и, не давая расстегнуть последние пуговицы, целует Кощея. У губ его любимый горьковатый привкус вина и дыма. Одна рука тянется к пуговицам его костюма. Гладкие тёмные шарики перекатываются под дрожащими от возбуждения и ожидания пальцами и покорно расстёгиваются, один за другим. Другой рукой Морана поглаживает его щёку, касаясь кончиками пальцев жёстких волос.       Кощей, расстегнув последние пуговицы платья, проводит ладонью по её щеке, спускается по шее и замирает на ключицах, забравшись под платье. Кожа Мораны покрывается мурашками, а дыхание застревает поперёк горла. Продолжая целоваться, со вкусом и жаром, медленно стягивают друг с друга одежду. Морана остаётся в исподнем полупрозрачном белом платье. Кощей в чёрной шёлковой рубахе.       Морана разрывает поцелуй, но не отходит от Кощея. Касается носом его носа и замирает на мгновение. Они оба дышат одинаково шумно, глубоко, размеренно. Его руки скользят по её плечам, спускаются к груди, перебирают рёбра, очерчивают талию и останавливаются на бёдрах. Кощей нежно сжимает их, собирая в кулак невесомую ткань сорочки. Морана хищно улыбается и, впившись пальцами в воротник его рубашки, вновь целует Кощея, плавными движениями увлекая за собой на роскошную кровать с балдахином.       В рассеянном сиянии свечей супруг кажется совершенно сотканным из тьмы. Морана стягивает с него рубашку, небрежно сбрасывая её на пол, и выгибает шею. Сердце стучит часто и гулко, когда Кощей нависает над ней и выцеловывает дорожку от губ к ложбинке между грудей. Кощей замирает. Морана судорожно выдыхает и закусывает губу в нетерпении, впиваясь ногтями в спину супруга.       Он понимает. И лёгкое платье соскальзывает вниз потоком нежного ветра. Морана остаётся обнажённой. Кощей осторожно прикусывает её затвердевший сосок, заставляя рвано выдыхать и в изнеможении упираться затылком в кровать. Кощей, облизнувшись, мучительно медленно, со вкусом целует вокруг грудей, спускаясь к самому лобку. Морана туго сглатывает, путается пальцами в его волосах, призывно вздыхает. А он вдруг прерывается, оставляет лёгкий поцелуй в уголке губ и ласково поглаживает по щеке, то ли мурлыча, то ли рыча:       — Мара… Как же я скучал…       — Я тоже… — Морана выдыхает, облизывая губы, а потом решительно обхватывает его шею руками, подаваясь вверх.       Больше не будет ждать.       Мягким, но властным движением она опрокидывает Кощея на спину и нависает над ним.       Бледный, раскинувшийся на тёмных простынях, на этот раз чётко освещённый тёплым красно-жёлтым светом, Кощей заставляет сердце вздрагивать и замирать. Морана тонкими холодными пальцами проводит по его носу, губам, спускается к яремной ямке и очерчивает прямую, спускаясь к прессу и ниже, и ниже…       Кощей вздрагивает, когда Морана быстрым поцелуем отмечает плечо и зарывается носом в его шею. От Кощея по-прежнему пахнет смертью, кровью и хладом могил. Но теперь роднее этих запахов для неё ничего нет. Они шумно дышат, терзая и лаская друг друга ожиданием. Опаляющими кожу выдохами, осторожными поцелуями, медленными касаниями.       Кощей перебирает волосы Мораны, а потом отпускает их и закидывает руку за голову. Морана накрывает его жёсткую ладонь своей. Пальцы переплетаются.       Они смотрят друг другу в глаза, шумно дыша в унисон, и чуть приподнимают уголки губ.       Боги смерти, холодные и неумолимые, тоже имеют право полыхать от чувств.       Властители Нави, жёсткие, решительные, особенно остро нуждаются в нежности и любви.       Кощей приподнимается на локтях, и его губы замирают в миллиметре от приоткрытых губ Мораны. Словно бы забыл, как целоваться. Морана касается своим носом носа супруга, а потом накрывает его губы.       Они целуются нежно, медленно, упоительно, готовые любить друг друга бесконечно. И жадно прижимаются кожа к коже.       Два бога сливаются воедино на кровати с полупрозрачным балдахином. Их размытые чёрные тени колышутся в красно-жёлтом сиянии свеч на серых стенах. Боги движутся ритмично и плавно. То ускоряясь, то замедляясь. Попеременно уступая друг другу главенство. Наслаждаясь каждым мгновением.