Долг Короля

      Суд над гномом пришлось отложить. Когда за ним пришли, то нашли его без сознания в тюремной камере и его отнесли в лекарские палаты. Оин заключил, что у него какая-то странная лихорадка, основанная на нервном истощении. Оказалось, что за месяц до того у него умерла мать. Сам он был еще очень юным – ему едва ли было сорок лет.       На общем собрании гномов, Торин так же объявил, что свадьба будет через две недели. И следующая за свадьбой неделя, по всем традициям считается благословенными днями – а значит, можно будет засвидетельствовать всех желающих пожениться.       После чего он взял Аниэ на руки и пошел с ней обратно к своим покоям. Гномы, мимо которых он проходил почтительно склоняли головы и говорили положенные одобрительные слова – желая счастья, мира, любви будущей невесте и своему королю.       Может, в глубине души им и было тяжело смириться, что их король берет в жены – не чистую девушку, а Ведьму, но это была его воля, и против нее было мало противопоставить одно свое желание или не желание.       Король Торин Дубощит вернул гномам их Родину. И уж свое счастье он тем заслужил в полной мере.       Да и смотря на Ведьму теперь, язык бы ни у кого не повернулся назвать ее Ведьмой. Она выглядела молодой и прекрасной. Только если пристально приглядеться, можно было увидеть отметины старого шрама у нее на щеке.       Торин опустил Аниэ на кровать в ее комнатке и сам без сил опустился рядом с ней. А потом, притянул ее к себе и лег, укладывая ее себе на грудь.       – Все, кажется, прошло неплохо,– осторожно проговорила она.       – Лучше, чем я ждал. Жаль только суд пришлось отложить. Эта болезнь теперь не кстати… судить здорового гораздо легче, чем больного.       – Но к суду ведь он поправится.       – И все равно. Но я об этом потом подумаю. А пока…       – Что пока?       Торин выбрался из-под нее и, наклоняясь к ней, поцеловал ее в губы. Он почувствовал вкус соли и, поцеловав ее щеки, только убедился в этом. Все ее лицо было залито слезами, которые теперь просто высохли. Как странно, он не заметил, когда она плакала. Он был слишком занят, разговаривая со своим народом, что больше ничего не видел.       – Тебе нужно умыться,– сказал он, обрывая очередной поцелуй. – И переодеться… негоже мять такое красивое платье. Я помогу.       Он снял с нее украшение и, аккуратно положив его в коробочку, саму ее поставил на стол. На этом туалетном столике перед зеркалом лежала лишь расческа и стоял флакон с розовой водой. Он обернулся к ней – ей не нужно было дополнительных средств – к которым прибегали другие гномки (в тех же покоях Лим, он видел много разных баночек на подобном столике), Аниэ была красива сама по себе. У нее были ярко черные ресницы и брови, отчетливо выделявшиеся на ее лице, вместе с алыми пухлыми губками.       Румянец на щеках иногда рисовали с помощью свеклы, но ей уж точно этого не нужно было. Стоило Торину приблизится к ней и расшнуровать ее корсет, как ее щеки сами по себе вспыхнули алым. Он помог ей снять это платье и повесил его в шкаф. Он отметил какое белоснежное на ней было надето белье, помогая надеть простое, домашнее платье.       Только оказавшись в этом платье – темно-зеленого глубокого цвета, совершенно простого покроя и ткани, Аниэ выдохнула с облегчением. Торин только улыбнулся на это. Расплел ее косу, убирая белые и красные ленты, и оставил ее волосы свободно лежать на плечах. После чего он отнес ее в купальню, где она сама уже умылась.       У них еще было немного времени до обеда, и они провели его, лежа на королевской кровати и самозабвенно целуясь.       После обеда, как еще утром просил распорядителя Эребора Торин, в его покои пришли слуга для него и служанка для Аниэ. Кир и Кира. Они были братом с сестрой, не очень юного возраста, крайне серьезные и получившие только положительные отзывы с предыдущих мест работы. Кроме того они оказались какими-то дальними родственниками Бофура, поэтому распорядитель и выбрал их.       – Тебе настолько неприятно помогать мне переодеваться, что ты нашел ее? – прошептала Аниэ на ухо Торину, увидев свою служанку.       Торин хмыкнул и так же ей на ухо ответил.       – Переодеваться она тебе поможет, но вот раздевать тебя через две недели буду только я.       Аниэ густо покраснела и, пытаясь скрыть смущение, спрятала лицо за чашкой чая.       – В наши покои разрешается входить только вам,– между тем озвучил Торин их слугам. – Однако же прежде чем зайти в спальню – нужно постучать. Обо всех пришедших гномах докладывать. Посетители должны ожидать в коридоре разрешения войти. Это не касается членов королевской семьи или моих друзей – гномов моего отряда. Их сразу можно провожать в гостиную комнату. Из прочих слуг сюда без особого на то повода не разрешается вход никому. Уборка и прочее входит в ваши обязанности. Вам будут выделены для проживания соседние с этими покои. Там как раз две комнаты. Это будет удобно. Первым делом, распорядитесь, чтобы от моей кровати был проведен звуковой сигнал до ваших покоев. Дневные часы один из вас обязательно должен находиться здесь. Это, кажется, все.       – Да, ваше величество,– поклонились Кир и Кира. Они были очень радостные, что честь быть слугами короля и будущей королевы досталась им. И их молодость совсем не смущало прошлое Аниэ. Они даже не поняли толком из-за чего весь этот сыр-бор и такой откровенный разговор короля с их народом. Впрочем, его откровенности они удивились и поразились. И может даже по новому – с большим восхищением и уважением – после этого посмотрели на своего короля. А вместе с ним и на его невесту, что так стойко прошла через этот далеко как не простой разговор.       После обеда Торин занялся делами. И несколько следующих дней прошли почти мгновенно.       Аниэ вместе с Кирой и Дис собирали для нее гардероб по новой – выбрасывая все неподходящее (исключительно по мнению Дис) и добавляя новое. Прямо в комнатку Аниэ прибыли портнихи, чтобы шить платья по ее фигуре и желанию. Везде были разложены ткани, кружева и украшения. Кроме всех прочих тканей, принесли и большой отрез синей – для свадебного платья. Это была действительно дорогая ткань, в меру тяжелая, с вырубленным на ней орнаментом и вплетенной в нее серебряной нитью, что заставляла ткань переливаться и сиять.       Занятая этим и другими приготовлениями, Аниэ не приходилось скучать и сидеть без дела.       У Торина тоже не было времени для праздных мыслей. Он лишь обедал с Аниэ, да проводил с ней недолгие вечера. Подготовка к свадьбе шла полным ходом. А также ему приходилось проводить собеседования для гномов, желающих вступить в брак в «королевские дни». На самом деле это была обязанность первого помощника, но сейчас Торин сам хотел говорить со своим народом.       Большинство пар, что приходили к нему, не проходили собеседования, и он отправлял их ожидать других благословенных дней. Но были и такие гномы, в чьей любви и преданности ему не приходилось сомневаться, стоило только посмотреть на них, как все было понятно.       К закату второго дня, он уже разрешил жениться пятерым парам гномов. А очередь желающих, кажется, даже не прорядела.       Пир ожидался колоссальный. Нужно было проверить, всего ли хватит. Запастись вином и пивом. И много чем еще.       Королевская охота была запланирована несколько раз, чтобы раздобыть свежей дичи. Замок просто кипел жизнью.              Аниэ проснулась утром от ощущения, что на нее смотрят. Она открыла глаза и увидела перед собой лицо Торина. Он мягко смотрел на нее, любуясь.       – Ты чего? – спросила она.       – Ты улыбалась во сне, что тебе снилось?       Аниэ задумалась.       – Ничего реального… какие-то мечты, воспоминания… мне снилось, что я танцую с тобой…       – О, мы будем танцевать. Я собираюсь танцевать с тобой до тех пор, пока ты не попросишь пощады,– он легонько постучал пальцем по ее носику.       – А может, это тебе придется просить пощады? Я в отличие от тебя сто лет не танцевала, у меня накопилось достаточно сил.       Они рассмеялись. Торин погладил ее по лицу, и Аниэ поймала его руку, поцеловала в открытую ладонь.       – Не думаю, что стоит все силы спускать на танцы,– продолжила говорить она серьезным голосом. – Иначе после в спальне, нам придется лишь обессилено спать.       – Ты сомневаешься в моих силах? Или в своих? – нарочито повысив голос, почти сердито спросил Торин. В глазах же его, однако, плескались смешинки. И смотреть на него, сохраняя серьезность, было достаточно сложно.       – В своих я не сомневаюсь, а вот тебе ведь уже двести лет… Седой старик,– добавила она с напускным вздохом.       Такого Торин уже не смог вынести, он повернул ее на спину и принялся щекотать и целовать. Он легко перехватил запястья обеих ее рук одной рукой, чтобы она не могла сопротивляться.       Задыхаясь от смеха, она пыталась как-то остановить его. Но не тут-то было.       – И кто после этого тут старик? – смеялся Торин и не давал ей ответить, целуя ее в губы.       – Прошу тебя, остановись…– кое-как смогла выговорить она и Торин неожиданно остановился.       – Просишь пощады?       – Пощади меня, о мой самый молодой в мире король…       – Только самый молодой? – Торин прищурился.       – И самый сильный.       – То-то же,– подытожил Торин, отпуская ее. – Впредь будешь думать, прежде чем сомневаться во мне! Уж поверь, меня хватит и на танцы и на все остальное!       С самым печальным видом, Аниэ вздохнула. Но только, чтобы в следующую секунду, рассмеяться вместе с Торином. Они снова легли на спину. Вставать еще было рано, и можно было себе позволить немножко поваляться без дела. Аниэ взяла в свои руки руку Торина и принялась рассматривать его ладонь, водя по ней пальчиком.       – Ты знаешь, люди придумали себе гадание по руке.       – По руке? Это как? – спросил Торин, незаметно (только думая, что незаметно) целуя ее в висок.       – Да, говорят, у них тут все линии жизни отмечены… линия любви, здоровья, самой жизни…       – Как-то это странно,– протянул Торин.       – У тебя тут два залома,– между тем проговорила Аниэ. – Это значит, что в твоей жизни было две любви.       Торин посмотрел на свою руку. Действительно два.       – Кто была первая? Я знаю, что ее унес Дракон…       – До того, как мы смогли разделить любовь. Долгие годы после я жил, свято храня ей верность. Вернее не так, я вбил в свою голову, что должен это делать. По большей части, не из-за нее самой – хотя я и сильно был влюблен в нее. Но чтобы не отвлекаться. Я запретил себе любить. И только вернув Эребор я… и то не сам, а с подачи Даина и Двалина подумал, что могу, наконец, полюбить… попытаться полюбить…       Аниэ поцеловала его руку, и прижала ее к себе. Торин теснее прижал саму гномку к своей груди.       – Сейчас,– прошептал он.       – Что сейчас?       – Я счастлив так, как никогда не был в своей жизни.       – Я тоже, Торин.