Долг Короля

      Он вошел в комнату другим гномом. Королем. Без бремени и долга, без развороченной в кровь души. Он собрал себя по кусочкам и склеил. Он вернул Родину. Не только своему народу, но и самому себе. И теперь он не просто был должен – он _хотел_ ей править.       В те несколько часов, что он ходил по Эребору, он придумал не один проект по улучшению жизни гномов, перестройки, реконструкции – новой жизни.       Он очнулся только, когда коридоры замка опустели, и гномы разошлись по своим покоям. И сам поспешил к себе.       Аниэ ждала его. На ней было надето кроваво красное платье. Его кричащий цвет спасал только строгий покрой. Без выреза, воротник стойкой, не очень пышная юбка и длинные широкие рукава, перехваченные на запястьях тонкими белыми лентами.       В волосах тоже были белые ленты. Вплетены в одну косу сложного плетения.       Торин даже ахнул, на нее глядя.       Аниэ не любила подобные наряды, может только в далеком прошлом, когда была еще совсем девчонкой, она любила наряжаться и вплетать в волосы ленты, но все это ушло вместе с той жизнью. И с тех пор одно единственное платье – все, что у нее было. Когда оно становилось непригодным для носки, в нем появлялись дырки, она просто надевала поверх него еще одно. Иногда что-то отрезала и подшивала, но по большей части ей было все равно, что носить. Она старалась выглядеть как можно менее привлекательно.       После того, как Торин переодел ее и помыл, после того, как дал имя, ее отношение к одежде не поменялось. Ей пришлось смириться, что ее лохмотья были сожжены, но уходя от Торина навсегда (не ожидая, естественно, что это «навсегда» будет таким коротким), она не думала, что когда-нибудь наденет новое платье. Платья Тауриэль она была вынуждена носить по той же причине – старое было порвано волком. Но ее не трогало то, что подол был просто обрезан и совсем не подшит.       И когда уже здесь Тауриэль принесла ей гномьих платьев, она даже не рассматривала их, надевая. Ей было все равно.       Но что-то изменилось, когда Дис сегодня принесла ей на выбор три платья. Случай был важный – Торин собирался представить свою невесту народу. Поэтому и платья были красивыми и достойными не просто невесты короля, но и будущей королевы.       – Примеришь? – спросила Дис, раскладывая их на кровати в ее комнатке. – Нужно выбрать, какое лучше.       – Пусть Торин выберет,– безразлично кинула она.       – Торин? – Дис усмехнулась. – Конечно, доверься в выборе платья мужчине! Он ведь вместо платья на тебя соболиную шубу напялит… Милая, ты сама должна выбрать. На днях (имелось в виду, когда Торин придет в себя и перестанет шарахаться от своего народа – Дис еще не знала, что ровно в это время, Торин как раз и переставал шарахаться) я отведу тебя к портнихам. Нужно будет нашить тебе полный гардероб. Торин! – снова всплеснула она руками,– кто же будет доверять выбор Торину?!       – У него такой плохой вкус? – с улыбкой спросила Аниэ.       – Не настолько, раз он выбрал тебя. Но выбор платья я бы ему доверила в самую последнюю очередь. Так что давай-ка, милая, раздевайся, да меряй.       – Оставьте, я сама чуть позже… у меня голова что-то кружится, я посижу немного.       И она опустилась в кресло.       – Конечно, конечно, милая,– засуетилась Дис. – Может, тебе воды дать? Или за Оином позвать?       – Нет, ничего не надо. Я просто немного устала.       Дис посидела с ней еще недолго. Но у нее были дела, и она с сожалением ушла. Все же, она хотела посмотреть, как на Аниэ будут сидеть все три выбранных ею платья.       Аниэ же нарочно выдумала это головокружение. Она не хотела примерять платья перед Дис. Как уже было сказано, сама она себе платья не покупала сто лет, не примеряла и даже… не смотрела в зеркало.       И теперь, ей почему-то стало важно увидеть себя в новых платьях первой. Без посторонних глаз.       И едва Дис ушла, она тут же бросилась к столу и пошире раскрыла стоящее там зеркало. Оно было большим и если отойти на несколько шагов назад, можно было разглядеть себя в полный рост.       Аниэ медленно сняла с себя платье. Следом и все белье. Она стояла нагая посреди комнаты и очень пристально смотрела на себя в зеркало.       Она смотрела в зеркало в последний раз, наверное, перед тем как это случилось. Никогда после, она не рассматривала себя. С тех пор она лишь мельком могла глянуть на свое отражение, но по большей части совсем не глядела. Ей было неинтересно. Но теперь все переменилось. И она чувствовала эту перемену.       Почувствовала, когда Дис сказала, что не Торину выбирать ей платья. А ей самой.       Шрамы уже совсем зажили на ее груди. Возраст оставил малый отпечаток на ее теле. Казалось, все эти годы, она словно провела во сне, и теперь на нее из зеркала смотрела молодая гномка, какой она была.       Ей по фигуре можно было дать лет сорок. Только волосы были с широкой проседью.       А шрамы на лице тоже почти прошли. Испарились чудесным эльфийским способом.       Она даже несколько пожалела, что Торин ее уже видел – когда грел после дождя. Но, впрочем, он быстро укутал ее в полотенце и точно что не рассматривал.       Это ему еще предстоит.       Она с удивлением разглядывала себя – действительно красивую гномку, так что ей даже стыдиться было нечего. Да, она не сможет подарить Торину ребенка, но хотя бы это тело – оно было достойно короля. Пожалуй, да.       Можно немножко весу только набрать. Она слишком уж сильно исхудала за время болезни. Поэтому, она дала себе зарок кушать хорошо все время до свадьбы – даже если у нее и не будет аппетита.       Она закрыла глаза, представляя рядом с собой Торина. Пытаясь угадать его реакцию на ее тело. И в этом полумечтанье-полусне, она вдруг увидела его взгляд.       В нем по-прежнему не было пошлости и томной страсти. Да, теперь в нем разгорался огонь желания, но этот огонь был замешан на любви, и от него не было ожогов. Только тепло.       Как тепло было от этого взгляда.       И как ей захотелось, чтобы он сейчас же оказался здесь и в самом деле посмотрел на нее. Но потом она посмотрела на свою ногу, перемотанную камнебинтом и в бандаже. И выдохнула.       Нет уж, не теперь.       И она поспешно надела первое попавшееся из трех принесенных Дис, платья.       Платье было красным. И другие она мерить уже не стала. Понимая, что это именно оно. Строгое, но прекрасное.       Она сняла его только, чтобы надеть обратно все белье, а потом заплела себе волосы в сложную ступенчатую косу, разбавляя седины белыми лентами. Так, что сразу было даже не понятно, что кроме лент в ее волосах есть и другой белый цвет.       Ей жгуче хотелось понравиться Торину. Ей хотелось, чтобы он никогда-никогда не пожалел, что выбрал ее. Пусть она не может еще полюбить его – и неизвестно сможет ли когда-нибудь – она может и будет ему верной и преданной, благодарной и нежной. Он ее король, он – гном, который ее полюбил и выбрал.       Выбрал, из всей той грязи, в которой она жила. Увидел в ней то, что не видели другие. Ее душу. Какая невозможная, раздирающая на части нежность наполняла ее, стоило ей о нем подумать. О том, что он отрекся от возможности стать отцом и родить наследника – ради нее.       Как прекрасно было чувствовать себя любимой. И хотелось сделать ему хоть что-то приятное.       Естественно она завтра пойдет с ним и на суд над тем гномом и на суд его народа. И сделает для него все, что угодно…       – Аниэ! – выдохнул Торин ошарашено,– ты выглядишь… потрясающе.       – Не я, а платье,– лукаво улыбнулась она ему, вставая с кресла и медленно подходя – за день, она уже так находилась, что изрядно устала таскать этот деревянный бандаж. Он заметил тень усталости на ее лице и сам подошел к ней ближе, поддержал ее за талию.       – Мне кажется, не нужно так долго носить этот костыль. Тебе нужно больше покоя. Тауриэль сказала, что дней за десять все должно срастись… потом побегаешь.       – Хорошо, я буду носить его не так долго. Только, когда ты уходишь по делам, в остальное время я назначаю тебя, Торин – король под Горой – носильщиком меня,– она легко рассмеялась, и Торин подхватил ее смех. А потом помог ей дойти до кресла и усадил в него.       – Ну-ка, давай его снимем,– и Торин поспешно опустился на колени перед ней и закатал подол ее платья. Так что она даже не успела среагировать. А потом густо покраснела. Как не краснела, пожалуй, никогда.       Он отвязал бандаж. И Аниэ поняла, как на самом деле без него хорошо. Камнебинт хотя и был назван камнем – а тяжелым не был.       Торин аккуратно опустил ее платье на место и поднялся.       – Какое изумительное платье. Ты в нем выглядишь, как настоящая королева.       – А, по-твоему, как, я – ненастоящая?       Торин покачал головой с теплой улыбкой.       – Тебя долго не было. Что надумал?       – Я понял… нет, я принял то, что ты мне сказала. Я ведь действительно считал своим народом только тех, кто пошел со мной… но почему они пошли, а не пошли другие?.. Я наконец-то понял и это. Для них я был больше чем король… для них я друг. Будь я им только король и они бы не двинулись с места. Ну так и оставим все как есть – их друзьями, народ – народом. Я ведь эту Гору не для того возвращал, чтобы бросить ее на произвол… нет, чтобы вернуть гномам Родину. Всем.       Аниэ протянула ему руку, и он ее пожал.       – Но какое же чудо-платье,– не сдержался он снова.       – Это не платье, а я.       Она поднялась на ноги и обвила его шею руками, заставляя наклониться к ней. И когда он это сделал, она поцеловала его в губы…       Они остановились, только когда к ним постучали. Это Дис принесла им поздний ужин. Аниэ не хотела есть, но памятуя свой зарок, ела с аппетитом, и, глядя на нее, Торин тоже хорошо ел. Платье, чтобы ненароком не испачкать, Аниэ сняла и теперь сидела в теплом халате. Но в волосах ее остались ленты, а на щеках все еще играл румянец.       – Мы справим свадьбу через две недели,– сказал Торин, приступая к чаю. После ее сегодняшнего поцелуя, он окончательно уверился, что спрашивать ее о том согласна ли она выходить за него замуж теперь бессмысленно.       – Но ведь через две недели свадьба Дис и Двалина.       – Должна была быть, но есть некоторые традиции… сначала следует женить короля. Неделя после этой свадьбы считается благословенной для заключения браков. Так будет даже лучше. Женю Дис и Двалина на третий день. А после и всех остальных гномов, что изъявят желание.       – Это ведь значит, что у тебя будет много работы.       – Не так уж много.       – И все равно… тебе придется покидать меня.       – Придется.       – Жаль,– протянула Аниэ, и Торин внимательно на нее посмотрел и даже отставил чай.       – Я хотела с тобой поговорить… – она закусила губу. Можно было и вовсе ни о чем не говорить. Но честнее было все же сказать. Тем более теперь, когда он объявил о дате их свадьбы.       – Да? – нахмурился Торин.       – Не хмурься,– улыбнулась, словно солнышко. И лицо Торина само собой разгладилось, вместо морщин на лбу, губы расплылись в улыбке. – Улыбка тебе больше к лицу… так вот… раз через десять дней я смогу ходить сама, значит, на свадьбе я смогу с тобой танцевать… но это не то…       – А я не против с тобой танцевать.       – И я не против… только я сто лет не танцевала. Ничего уже не помню. Но я не о том хотела сказать. Я просто… я знаю, что после того, что случилось… после того, как меня чуть не убили здесь, ты… я переселилась в твою комнату, потому что ты не считал нужным ждать свадьбы… и я благодарна тебе,– поспешно выговорила она, видя, что Торин хочет что-то сказать,– благодарна, что несмотря на это, ты все же сдержал свое обещание.       – Не стоит.       – Но что будет после свадьбы?       Торин поднялся на ноги и, подвинув стул, сел ближе к ней.       – Аниэ, этого не будет до той поры, пока ты не будешь готова. Я люблю тебя, и желаю тебя – это правда. Но я желаю получить тебя всю без остатка, а не лишь твое тело в твоем смирении. Поэтому я лучше прожду целый год, чем нарушу данное тебе тогда слово. Свадьбу нужно справить сейчас, но это ничего не меняет.       – Целый год?       – Сколько скажешь.       Аниэ посмотрела прямо ему в глаза. Они были такими же теплыми, как в ее мыслях раньше. И она договорила то, что собиралась сказать с самого начала.       – Две недели, Торин. Я хочу стать твоей в ночь нашей свадьбы.