Долг Короля

      Утро для Торина наступило еще глубокой ночью. Тщетно он пытался заснуть в эту ночь. Мысли не давали покоя. Не соврала ли она ему? Не пытается ли заманить в какую-то ловушку?.. А если все это правда… то почему он еще в себя не пришел? Это слишком долго… понятно, что некоторые раны долго заживают, есть и такие, что и нескольких лет для полного выздоровления требуют, да только гном уже в себя должен прийти…       Бесполезно провалявшись в поставленной для него кровати несколько часов, он поднялся на ноги. Тихонько заглянул в спальню. Оин ушел к себе, заключив, что с Аниэ все в порядке и все, что ей нужно это хороший отдых.       Она спокойно спала, подложив под щеку руку, и даже улыбалась во сне. Торин не сразу смог отвести от нее взгляд. В тусклом свете единственной лампы он не видел ее шрам, прикрытый к тому же рукой, а только нормальную половину лица, не укрытую волосами, как обычно… почему ей так важно было дождаться от него признания, что он больше не винит себя в смерти племянников, чтобы сказать, что один из них жив?..       Кто она такая и зачем делает все, что делает?..       Он попытался отвлечься мыслями об Аниэ, чтобы не думать о Кили, но у него это не очень получилось. И он решил пройтись по Горе, надеясь отвлечься на что-нибудь еще.       Он сходил в конюшню, между прочим, и застал конюха уже на ногах. Того тоже отчего-то так кстати, мучила бессонница. Так что Торин сразу приказал ему подготовить для него и Аниэ – двух пони повыносливее. И весь скарб в поход дня на четыре. И велел сделать это тайно. Он не хотел огласки и лишней надежды для Дис, если она узнает, что он куда-то уехал, то допросит Двалина, а тот может и сболтнуть про Ведьму…       Нет, того не нужно.       Четыре дня, конечно, много… подумал, погодя Торин. А раньше трех дней им никак не обернуться, так что совсем тайно и не получится. Торин решил Двалину письмо написать. Вернулся к себе в покои и написал. Это отняло у него еще с четверть часа. А на улице еще не светало. И Аниэ еще спала. Нет, ей нужно хорошо теперь отдохнуть, чтобы они смогли быстро ехать да долго. Так что он ее будить не собирался. Даже если она в полдень сама встанет. Значит в полдень. После ее припадка нужно немного поберечься. А то неровен час, она и вовсе не сможет ехать…       Потом он снова вышел в коридор и прошелся по уровням, проверяя, как работают стражники, расталкивая и отчитывая тех, кто вздумал прикорнуть на посту. Он не заметил, как оказался у покоев Дис. Они находились в другой части Горы. И он здесь был всего несколько раз, проверяя как проходят ремонтные работы. Уже устроенные покои он ни разу и не видел. А ведь покои Дис после еще Сигрид обустраивала… Торину неожиданно даже интересно стало, чем она так могла их обустроить, чтобы Дис согласилась принять подобный подарок от людской девушки.       Зайти к ней что ли?       В подобный час, пока не рассвело?       Удачнее времени тебе не выбрать?       Впрочем, уже светало. Коридор потихоньку наполнялся бледным светом, попадающим в световые колодцы.       Торин замер перед ее комнатой в полнейшей нерешительности, как вдруг он отчетливо услышал смех за закрытой дверью. Его рука легла на ручку двери и повернула ее еще до того, как он успел о чем-то подумать.       Покои Дис, как и его собственные покои – состояли из двух комнат – гостиной и спальни. И теперь в гостиной у столика с накрытым и давно остывшим чаем их сидело двое.       Комната была обставлена действительно красиво. В больших вазах стояли свежие цветы. Мебель была выкрашена в нежно-зеленый цвет, и изобиловала разными тканями с вышивкой, тесьмой и кружевами. На Дис и самой было темно-зеленое изумрудное платье, отделанное тончайшим кружевом.       Она не была еще старой. Горе добавило седины ее волосам, но красоту ее не смогло стереть. И Торин даже залюбовался на свою сестру. Он так давно ее не видел, он не говорил с ней уже сотни две лет по душам… их последний разговор состоялся за месяц до начала его похода. После она, обиженная тем, что он и Кили с собой берет вместе с Фили, не разговаривала с ним совсем. И только благословить их вышла в самый последний день.       А ведь они были очень близки. Особенно после смерти ее мужа. Муж ее был славным гномом, но уж больно рано погиб. Свое безрассудство Кили у него взял. Тот тоже всегда пускался на авантюрные и рискованные предприятия… одно из которых и стоило ему жизни.       Рядом с ней, взяв ее за руку, сидел бравый воин Двалин. И сейчас он ни капли на воина не походил. На мальчишку походил. И то, как он поспешно руку отпустил, словно еще пытаясь что-то скрыть от короля, тоже было так по-мальчишески глупо. Словно само его нахождение здесь в столь поздний или уже ранний час не говорило само за себя.       Дис вся вспыхнула, но глаза ее не блеснули злостью.       Торин растерялся даже. Он был готов, что она тут же кричать начнет… да и права, наверное, была бы, но она не кричала. И ничего не говорила, вопросительно смотря на брата.       Двалин тоже молчал. Говорить очевидно полагалось тому, кто вторгся к ним в покои. К ним?..       Торин не смог сдержать улыбки. К ним. Разумеется, теперь уже точно к ним.       – Я, собственно, тебя искал, Двалин, – сказал он как будто между прочим. – Мне завтра с утра нужно уехать… в Лесное королевство. Ничего особенного. Я один поеду. Проследи, чтобы здесь все в порядке было.       – Один, твое величество? Но это… опасно это…       – Разве? До туда путь близкий. Ничего страшного со мной не случится. Это приказ. И он не обсуждается.       – Хорошо, я пойду. Распорядиться на счет лошади?       – Нет, я уже позаботился об этом. Ступай отдыхать. Час уже… поздний, – с нажимом в голосе проговорил Торин.       И Торин мог поклясться, что в этот момент, Двалин покраснел, смутился, смешался и действительно убежал, чтобы скрыть все это, да разве можно было скрыть любовь?..       Торин только хмыкнул, проводив его долгим взглядом. Но улыбка медленно сошла с его лица, и он сам в нерешительности остался стоять, где стоял – в двух шагах от входа. Чего он ждал? Того, что Дис прогонит его и теперь?       – Хорошо здесь все Сигрид устроила, – наконец, сказал – выдавил из себя он.       – Торин! – внезапно воскликнула Дис и бросилась к нему. Она упала перед ним на колени и, обняв его ноги, горько заплакала.       – Чего ты? Дис? – растерянно пробормотал он, отрывая ее за плечи от своих ног, но поднять ее с колен он не мог, тогда сам опустился рядом.       Она схватила его руки и покрыла их поцелуями.       Торин почувствовал, как у него голова кружится.       – Милая… Дис, милая моя! – он притянул ее к себе и обнял. У него самого по лицу скользили слезы.       – Ты прости… прости меня… прости…       – Мне не за что тебя прощать совершенно, Дис.       – Есть… я к тебе не пришла, когда ты умирал. Я гордость свою, обиду напрасную не смогла перебороть… а потом ты поправился… и я снова…       – Дис, я понимаю тебя. Ты потеряла двух своих…       – Ты тоже потерял! – горячо воскликнула гномка. – Как я была им матерью, ты и дядей им был, и отцом после их родного отца… прости мне все это время… что я плакала одна здесь, а не к тебе шла… я должна была сразу прийти к тебе, и чтобы мы вместе как теперь…       – Милая моя…       – Торин, брат мой… ты ведь все, что у меня осталось.       – У тебя теперь Двалин есть, – улыбнулся Торин.       – Да, есть… – Дис отстранилась от него и засмеялась сквозь слезы. – Как долго он все это скрывал… всю жизнь он, оказывается, меня любил.       – Он это и от меня скрыл. Я только недавно понял…       – Я поначалу думала, что так нельзя… что это предательство… но если бы они живы были – разве бы они не сказали мне…       – Что любовь – это прекрасно. И ты, прежде всех, ее заслужила. Так бы они и сказали. Ну, Кили бы, конечно, еще побрыкался называть Двалином отцом для порядку… но думаю, смирился бы…       – Да, брыкался бы… а Фили серьезно бы так проговорил, что-то вроде…       – «Дорогой наш отец, позволь выразить тебе всю нашу сыновью любовь»… – подхватил Торин.       – И мы бы смеялись все вместе, как теперь, – Дис замолчала. – Фили всегда был таким, с виду серьезным-серьезным, но как что-нибудь скажет, так Кили потом всю ночь смеяться мог… Да… теперь этого никогда не будет. Но… мы остались друг у друга, Торин… и нельзя… нет, нам нельзя это терять. Ты не виноват в их смерти! Мне просто сложно было сразу это понять… понять, что их нет. И я пыталась справиться с горем в одиночку. Но Двалин не дал мне в одиночку. И я поняла, что напрасно оттолкнула тебя…       – И я напрасно не пытался с тобой поговорить все это время.       – Когда тебе было? Ты был болен и снова болел… возьми меня с собой в Лесное королевство утром? Ты не поверишь, как хорошо я научилась держаться в седле, пока мы добрались сюда с Синих гор.       – А я-то думал, что с твоей боязнью лошадей, ты пешком всю дорогу шла.       – Какой там… так торопилась, что…       – Сегодня не могу. Я вернусь скоро. Тогда будем долго-долго с тобой говорить. И о Двалине и об Эреборе. Как он тебе, изменился сильно?       – Да я не помню его совсем… сказать по правде, здесь как-то душно. В Синих горах был простор, небо над головой, а здесь над головой камень. К этому привыкнуть надо… но камень этот словно живой… и в нем вся душа всех гномов…       – Всех, кто был здесь рожден и всех, кто умер…       – И наша с тобой душа была здесь… я это в самую первую секунду почувствовала, как вошла… что я дома.       – И я.       Светало. И Торин стал бояться, что Аниэ проснется и исчезнет. Сбежит. Он не запер свои покои и теперь об этом жалел.       – Но не дело это, сестрица, по ночам со своим кавалером смеяться! Я тебе как старший брат решительно это запрещаю! Что это за новости – светает, а он еще здесь? Вот женитесь как положено и потом…       – А ты уже не женишься?       – Может быть, женюсь, может и нет… я решил о том не думать. Для порядку попытался пару раз и довольно… но я теперь пойду, а ты ложись спать. И пока меня не будет, не наделайте с Двалином глупостей!       Дис рассмеялась.       Торин тоже коротко рассмеялся и, поцеловав Дис в висок, он ее покинул. И почти бегом поспешил в свои покои.       Уже вовсю рассвело. И в гостиной, слуга накрывал ему завтрак, как и было приказано – очень рано.       Торин прошел мимо него в спальню. Кровать была заправлена и пуста. В купели Аниэ тоже не было.       – Где она?       – Я как пришел, он ушла… сказала вы разрешили ей. А я подумал, раз стражника у дверей не поставили, да дверь не заперли, значит можно ей…       Торин с досадой стукнул кулаком по столу, так что тарелка одна соскользнула на пол и разбилась с громким звоном.       Торин выбежал из своих покоев и направился обратно в женскую половину. Он только боялся, как бы не забыть, где именно находится комната Аниэ – он только однажды там был – полторы недели назад, пытаясь найти хоть что-то, что могло бы указать на правду.       И молясь Махалу, чтобы она оказалась там.