Монетка

            

Nirvana — You know you're right

      Гриммджоу оскалился. Лоли отшатнулась.       — У тебя зубы в крови. Рука… Сам разодрал?       — Ну типо. Надо перевязать.       — После того, как я открыла дверь, стена кидо упала сама собой, — Лоли, перевязывая его руку, поминутно оглядывалась на проем.       — Подождал бы совсем немного…       — Понимаешь, затрахался ждать, — процедил он. «И постепенно сходить с ума от вида полумесяца, белых стен и теней!». К его шоку, Лоли улыбнулась.       — Это не ко мне вопросы.       — Тогда задам конкретно тебе: с чего помогать вызвалась?       — Обязана, — она подняла взгляд.       — Тебе, Гриммджоу, в большей степени. Но и Улькиорре тоже. Но не этой твоей Иноуэ.       — Не называй ее "этой".       — Сам не цепляйся к словам, — она туже затянула повязку из его же рубашки, а Гриммджоу поморщился.       — Я… Так ей завидовала, — прошептала она через пару мгновений, а он приподнял брови.        — Все крутились подле. Даже ты.       Гриммджоу показалось, что она вкладывает какой-то особый смысл в слова.       — И что с того? Влюблена ты в меня, что ли? — он хмыкнул.       — Врагу такого не пожелаю, — она поднялась.        — Ах да, Иноуэ мне враг. Как хорошо, что некоторые вещи неизменны.       — Но ты все равно помогаешь.       — Тебе и Улькиорре, но не ей. Да, она излечила меня, но какая в этом заслуга, если лечит всех подряд? — Лоли подняла бровь над единственным глазом. Вместо левого — осколок и пустота.       — Заметь, она сделала это против моей воли, — Гриммджоу чуть улыбнулся.       — Это в привычках у принцесс, — фыркнула Лоли.        — Привлекать к себе внимание, нарушая правила. Ты думаешь, она с тобой отношения не из-за этого строит?       — Нарываешься.       — Да. Хочется напоследок и нарваться, знаешь ли.       Гриммджоу промолчал, понимая, о чем она. Айзен не простит такое. Тюрьмой не ограничится, ведь Лоли — лишь его бывший фрассион, а потом и бывший фрассион Улькиорры. Всего лишь.       — Улькиорра, как ты? — Лоли рассмотрела его с головы до ног. А он спокойно размял запястье.        — Способен держать дзампакто.       Лоли отдала дзампакто без торжества, словно те были ножами для резки. Впрочем, и ситуация к помпезности не располагала.        Гриммджоу принял ножны. Руки задрожали от приятной тяжести. Закрепив на поясе, достал с шелестом. Ухмыльнулся.        «Я вновь целый». Перебросил из руки в руку, поднял и разрубил воздух. Скосив взгляд на Улькиорру, увидел, что тот также закрепил на поясе, но «играться» с дзампакто не стал.       — Рассказывай, как достала.       Лоли произнесла одними губами: «Харрибел». Гриммджоу, вдохновленный освобождением, взял слово.       — Я к Иноуэ. Есть смысл вытягивать Тию?       — Она сказала, что останется, — Лоли поморщилась.       — Понял.       — Я попробую улизнуть. Но на грунт с вами не пойду, — и, словно убеждая саму себя, помотала головой.       Заметив, что Улькиорра будто не с ними, Гриммджоу нахмурился. В тот миг, когда его сообразительность могла помочь, он словно отсутствовал.       — Встретимся у южных ворот, — Лоли встала вполоборота.        — Удачи.       И не взглянув на их общий кивок, пропала, прокрутив на руке браслет.       «Значит, или Гин отдал, или у Меноли забрала. Запутанно».       — Иди, Гриммджоу.       — Чего-чего? А ты что?       — Я задержу Айзена. Гриммджоу потерял дар речи на несколько мгновений. А когда обрёл, повысил голос.       — Ты и в камере вниз головой висел?! Улькиорра помотал головой.        — Я давно так решил.       — Да с чего, сука, вдруг?!       — Потому что у меня есть преимущество, которое я могу использовать и без звания Эспады. Их взгляды скрестились. А потом и дзампакто. Гриммджоу тихо зарычал.        — Ты подумал о своей подружке, а?       — Подумал. Ты можешь сказать ей, что я умер, защищая вас.       — Идиот!       — Почему?       — Дважды идиот!       — Ты несколько раз спасал меня. Пришел мой черед. Гриммджоу сердито выдохнул и надавил на дзампакто сильнее. Улькиорра не двинулся.       — Пойми, я успел испытать множество эмоций. От гордости до отчаяния. От счастья и вновь до приевшейся печали. Я хорошо прожил вторую жизнь.       — Ох, блять, да что за оправдания! — Гриммджоу убрал дзампакто в ножны. И плюнул бы в безразличное лицо, чтобы оно стало хоть как-то, худо-бедно, но отличаться от ровности пола. Удержался.       — Делай, что хочешь. Главное, не передумай в последний момент, понял?       — Понял, — и отвернулся с тенью улыбки.       Гриммджоу придушил бы. Форменный эгоист и нигилист (он запомнил это слово только потому, что связал его как раз таки с Улькиоррой) решил пожертвовать собой. В то мгновение, когда в нем нуждались.       Но просить, а уж тем более умолять не в привычках Гриммджоу. «Сколько говорил, что у Иноуэ в друзьях придурки, а мои не лучше».       Гриммджоу поднял взгляд в небо. Необычайно синее, с фиолетовым отливом, а облака полупрозрачные, дымчатые. Луны не видать, да и звёзд тоже. Словно и они испугались приговора Айзена, побоялись заключения, спрятались за горизонтом.        Он словно шагал внутри головы, таким громким казался звук. Шаг. Ещё один. Гриммджоу Джагерджак проживал вторую жизнь. С дзампакто.       Наблюдал небо без преград, не через окно с решеткой. Горло не сдавливало кидо. Реяцу не дробило кости давлением. Ненадолго.       «Нойтра» — Гриммджоу развернулся, вытаскивая дзампакто на ходу. Не зря — металл встретил металл.       — О, кто-то потрепал раньше меня? — он кивнул на повязку. Гриммджоу прищурился.       — Молчишь… — Нойтра отвёл косу и ушел назад прыжком, мягко приземлился.       — Копишь силы? А впрочем, неважно. Давай без дзампакто, а? — Нойтра положил его на пол, не спуская взгляда и не забыв о плоскозубой улыбке.       — Хочется чего-то новенького.       Гриммджоу сделал то же. Отступил. Удар в висок прошел мимо. А пустота закричала, что от Нойтры надо держаться подальше. Разница в четыре номера не исчезла. Нойтра едва пригнулся. Гриммджоу сделал шаг, нанес удар ребром ладони. Целился в гортань. Потерю в скорости из-за смены номера не учел — получил удар сначала в бок, потом в низ живота. А ведь чуть выше — пустота.        Шагнуть в сонидо не дали — Нойтра схватил, не вырваться. Однако он вывернул руку, осознавая — если схватит, не отпустит, а будет планомерно добивать в живот. Скорее всего коленом. А когда Гриммджоу растеряется, закончит ударом по шее. Учитывая потерянную крепость иерро, Гриммджоу мог его и не пережить.       Ощущение беспомощности разогрело родную злость. И несмотря на тонкую струйку крови, идущую изо рта, он принял стойку. «Из-за такой хуйни на ногах не стою. Иноуэ, хорошо, что ты этого не видишь».       — Всегда поражался твоему упрямству.       — Завидуй молча. Ну? И заметались двумя черно-белыми всполохами, неся за собой разрушение и грохот.       Гриммджоу из этой схватки хорошо запомнил, как целился в глазную повязку Нойтры, прямиком в осколок. Он не думал, как выжить. Он думал, как убить.       Серия ударов, такая, что контратака и защита не помогут, не подходила. И при этом Гриммджоу понимал, что времени немного. Как и выносливости. «Он отвлекает меня. Задерживает» — он поднялся в воздух прыжком, попробовал сбить Нойтру ударом ноги. Планировал сломать позвоночник следующим ударом, а потом, а потом…        Ему не хватило совсем чуть-чуть. Нойтра с улыбкой схватил за лодыжку и перебросив через себя, впечатал в пол. Из Гриммджоу вышибло воздух, а камень раскололся. Он зашипел, но с бульканьем под конец. В глазах заплясали луны Уэко-Мундо. Но Нойтра не добил. Поставил ногу на лопатку без нажима.        — Быстро.       — Да ну, — у Гриммджоу не было времени на отчаяние — возможно, лимит исчерпал ещё в камере.       Он перевернулся, зажёг серо в руке, а свободной сжал носок ноги Нойтры. Они словно поменялись местами — теперь Гриммджоу напрягся и отправил на пол. Желая хотя бы обжечь, не сумел — в напряжённой борьбе серо ушло рядом с головой.       Когда оказались на ногах, энтузиазма поубавилось у обоих — и дыхание сбилось, да и вот, с рассеченного лба капает. Так повторилось несколько раз — в один момент Гриммджоу и забыл, куда шел.       За эти пару раз они успели: отбить атаки серо друг друга; Гриммджоу выбил сустав плеча Нойтры, поэтому левая рука повисла, а сам Нойтра прокусил палец противнику.       — На четыре цифры опустился…       — Я твой стиль наизусть знаю, Нойтра, — Гриммджоу сплюнул слюну и кровь в сторону.       — Да? Гриммджоу отступил вправо в сонидо: коса оставила внушительный след в стене.        Криво усмехнулся. И, подобрав дзампакто, приготовился.       Вокруг Гриммджоу появилось синее сияние — он применил давление в открытую. Жаль, что на Нойтре это не сработало. Их снова развело в стороны.       Нойтра, раскрутив над головой косу на цепи, бросил. Гриммджоу едва успел отскочить — мог лишиться руки. Нойтра выбил дзампакто. Гриммджоу не стал перехватывать — ударил Нойтру ногой в грудь, сбил с толку. Ненадолго — пропустил удар в лицо, но сумел, щурясь, выставить руку.       Зажёг красное серо. Ударил в грудь, свалил и наступил на выбитое плечо. Нойтра скривился, подавил крик, но взгляд не отвел. Гриммджоу задержал дыхание. Ошибиться нельзя.       Он мог поклясться, что время сбилось с прежнего хода. Остановилось.       Он зажег следующее. Гран Рей. Злость, сплетаясь с негодованием, нашла выход.       — Как…       — Крови достаточно, — оскалился Гриммджоу и выпустил. Красное ушло в стену, поднимая шум, пыль и прочее — будто их было мало за предыдущие минуты сражения. Синее — в грудь.       «Получилось». Конечно, не стоило надеяться, что дыра не зарастёт. Но время он выиграл.        «Получилось» — теперь можно было дышать — Нойтра, обоженный, свалился без чувств. «Я ударил двумя серо сразу. Не знаю, как, но ударил» — он потянулся за монеткой и едва смог удержать ее в руке — так нагрелась.       Гриммджоу, приподняв подбородок, взглянул на поверженного. Подкинул монетку и поймав, вернул на место. Выдержав должное, позволил себе согнуться и отплеваться кровью.       Качнувшись, упёрся плечом в стену. Фыркнул. «Да уж, ебать» — его пробило на нервный смех. «Сейчас только к Иноуэ и идти». Он стёр кровь со лба. Нойтра приподнялся на локтях, а       Гриммджоу из последних сил поставил ногу ему на плечо, надавил. Тот вернулся к полу и зарычал.       — Лежи. Может, прибежит Заэль, подберёт. Он взглянул загнанным зверем. И вдруг забился, свернулся калачиком.       Гриммджоу изумился, без преувеличения: двухметровый Нойтра, Квинта Эспада, мало того, что проиграл ему, так и не мог принять проигрыш, находясь при второй смерти.        Он что-то невнятно шептал, а Гриммджоу не стал разбираться. Покачал головой, решив, что извечный соперник окончательно и бесповоротно помешался. И отойдя, почувствовал спиной ненавидящий взгляд.        Шел не быстро. И уже на достаточном расстоянии от зала услышал дикий крик, от которого встало бы сердце. Но у Гриммджоу его не было, поэтому он продолжил путь, отмечая его своей и чужой кровью.       Отбитые ребра, рассеченный висок и мелкие, но неприятные порезы. И что-то жрало пустоту изнутри, будто мелочная неуверенность — как теперь с таким иерро сражаться? Как сражаться, будучи девятым по силе?       Эти вопросы вызывали больше беспокойства, чем раны. Вероятно, потому, что раны заживут (и Иноуэ в этом поможет), а вопросы останутся. И приведут к новым. Гриммджоу нервничал.        И, надо заметить, устал от этого.

Joel Sunny — running up that hill (cover)

      Гриммджоу закрыл дверь. Хотел сказать, что мало времени, но Иноуэ, одетая в пододеяльник, словно отстранила внимательным взглядом. Стало неуютно. Сразу вспомнил, что бровь рассекли, палец прокусили, ребра отбили. Без синяков не отпустили. Да и с руки повязка слетела, обнажив сорванную вену.       Иноуэ раскрыла купол. Завернутая с головой, она, тем не менее, сделала работу безупречно. Гриммджоу размял руку и кивнул, одобряя качество лечения.       «А чего мы молчим?..» Иноуэ, встав на цыпочки, аккуратно обняла его, почти не прикасаясь. Он не обнял в ответ. Установки не трогать не сыграли особой роли: Гриммджоу всего лишь растерялся (но увидеть, как медленно сполз пододеяльник, сумел).       Пробыл в этом состоянии недолго — обнял, чуть приподнимая над полом и прижимая к себе так близко, как это было возможно. Словно хотел заполнить пустоту Иноуэ.       «На ней… Не платье» — Гриммджоу знал, какова эта ткань на ощупь — его форму сшили из такой же. То, в чем была Иноуэ, было из более нежного материала. «Какая мне разница, так то» — довольно трезво рассуждал он, хотя от близости не то что мурашки бежали — холодило затылок.        «Что-то новенькое. Как и ощущение от того, что это я ее обнимаю». Простояли они лишь несколько мгновений. «Нас разделяет только тонкая ткань» — он прикоснулся кончиком носа к шее и отметив, как участилось ее дыхание, чуть приоткрыл рот, вдыхая.        «Ничем не пахнет. Совершенно. Тем не менее» — он не осознал мысль, потому что потянулся поцеловать туда же. И если бы не голос Иноуэ…        — В-вы прощаетесь, да? Гриммджоу отстранился с неохотой.       — Здесь, — он скрипнул зубами.       — Решать тебе.       — Вы хотите сбежать, да? Со мной?       — Ну. И я бы не сказал, что у нас много времени на размышления и препирательства, — проворчал он. И прочитав в ее глазах десяток-другой вопросов об его, Улькиорры и Тии, самочувствии, выдохнул через нос.       — Если мы разойдемся здесь, эта информация тебе ни к чему. А если согласна — расскажу по дороге. Иноуэ чуть склонила голову, отерла веки. И только Гриммджоу приоткрыл рот, сказала.        — Они сами текут, я… Вполне соображаю, — и закусила губу.       Гриммджоу, просидев в заключении, начал чуть лучше понимать ее чувства. Пожалуй, она по-своему привязалась к ним. И оставить уже не могла. «Видимо, считает, что мы сбегаем… Что я предлагаю ей сбежать ото всех и в никуда».       Она не знала, что Тацуки уже втянута в дело, что на ее дом можно рассчитывать. «Может, и хорошо, что не знает. Это ж форменная глупость — Айзен навестит ее в первую очередь. До вынесенного приговора это был неплохой вариант.       «Но важнее всего — вырваться. Там будет видно» — кто будет эти перспективы видеть, учитывая, что та же Тия остаётся в Уэко-Мундо, а Улькиорра… «Может и вовсе погибнуть.»        Гриммджоу не думал об Иноуэ как о боевой единице исходя не только из чувств, которые питал, но и из объективности. «И останусь один. Снова».       — Нет, — со вздохом сказала она.       — Господин Айзен будет в ярости, начнет пытать господина Улькиорру или госпожу Тию. Может, доберется до Ичиго.       — Они разберутся, не маленькие. Твоих я бы не трогал хотя бы из жалости!       — Для начала говорите тише. Нас может подслушивать не только господин Гин, — она понизила голос.       — Ладно, ладно, — а он раздражённо согласился.        — Где там твои пиздю… друзья? На них я надеяться не собирался, но раз вспомнили. Отвлекли хотя бы, пока я открываю Гарганту. Если получится.       — Если получится?       — Иноуэ, не зли. Сдвинули с места Сексты, а Новена никогда Гарганту открывать не умел. Негасьон забрали после второй смерти фрассионов, а новых не… — он повысил голос вновь, и Иноуэ прижала палец к его губам.       — Тш-ш.       — Отгрызу. Она, тихонько вздохнув, убрала руку.       — Если не выйдет…       — Не делай так, черт возьми! На удивленный взгляд скрипнул зубами.       — Не загадывай, а делай. Я тоже этим страдаю, будто заразился, бесит! «Второго плана не было. Никто не додумался, нет, даже предположить не мог». Взоры сошлись. Гриммджоу увидел упрек и разозлился пуще прежнего.       — Что, что ты хочешь услышать? Вместо учебы стоило придумать другой план? Мне не надо было связываться с Тией, а с Улькиоррой в особенности? «Все, блять, проблемы у нас из-за женщин. Я, Улькиорра и Гин увязли… Не удивлюсь, если у Тии тоже какая-нибудь дамочка на примете. Мировой, сука, баланс».       — Не обобщайте, — нахмурилась она.       — Просто спросил. В глазах Иноуэ мелькнуло желание его прибить, кажется.       Она покачала головой, словно сама с собой спорила — на предмет прибить или разговора в целом, загадка.       — В ваших словах есть резон. И без меня вы далеко не уйдете.       — Ты вылечила меня. Могу уйти так далеко, как захочу.       — Я же не об этом. И поймав его непонимающий взор, поспешила добавить.       — Ну, и об этом тоже! Как так получилось? У вас губы в крови…       — Чтобы выбраться, я использовал Гран Рей Серо. Серо, усиленное кровью. Крови из прокушенной щеки оказалось мало, ну я и надорвал вену. Тогда хватило, — он оскалился, но вяло.       — А синяки? Ой! У вас и здесь кровь! Как я раньше не заметила… — Иноуэ потянулась к его виску и Гриммджоу интуитивно склонился, на что мысленно чертыхнулся. На прикосновение поморщился.        — По дороге к тебе с Нойтрой встретился. Результаты видела. Заметив во взоре ласку, Гриммджоу мгновенно огрубел, словно покрылся шипами и потёр висок.       — Эта чепуха, по-твоему, тоже лечения требует?       — Уже нет сил спорить с вами, — она отвернулась и подошла к шкафу. «Кажется, согласилась на побег. Со мной» — в голове даже посветлело от таких новостей.       — Я думаю, господин Гин что-то предпримет. Будет странным бросить нас… Хотя… Однажды он обманул надежды одной заключённой. Предложил спасение, а потом сказал, что шутит. Поняв, что собралась сделать, он повернулся спиной.       — Бред. Так закрутил, смысл бросать. Блять, не на том концертрируемся.       — Концентрируемся…       — Я отправлюсь к главному у местных синигами, пока шумно. Напомню о соглашении с Улькиоррой. Иноуэ, судя по звукам, активно копалась в вещах. При желании       Гриммджоу смог бы перевести взгляд. Но вместо этого скрестил руки на груди и нахмурился. «Есть веснушки на плечах или нет?» — он нервно облизнулся. «Если есть, расцелую каждую» — почувствовав покалывание в щеке, очень пожалел, что подумал об этом.       — Ну, — он посмотрел по сторонам, но на тумбочке Нойтра не притаился, Заэль из-под кровати не вылез, Ямми не застрял в окне. Тихо.       «Как-то противно здесь ночью» — пустоту словно заскребли кошки. «Возможно, виной обстоятельства, а не ночь».       Белые стены, ночь и свет полумесяца… Он снова почувствовал, как теряется, растворяясь в своей тревоге.       — Ну?       — Почти! Гриммджоу, недовольный, постучал по рукоятке дзампакто.       «Тошнит от моей порядочности. Можно глянуть, в конце-то концов. Мимолётно» — стоило Гриммджоу скосить взгляд через плечо, так неведомая сила развернула обратно. Он что-то пробурчал себе под нос.       — Знаете, я впервые слышу про главу местных синигами. Да и про них самих тоже.       — Расскажу, как выберемся.       — Я все. Идём? Гриммджоу не удивился школьной форме. Удивился своему желанию сглотнуть при взгляде на обнаженные до плеча руки.        Все вставало на свои места — вернётся в школу, будет доучиваться. В мире, что ему так чужд… Крепко взял за руку.       «Плевать, что дальше. Сейчас… Сейчас. Кожа такая же мягкая. И пальцы такие же тонкие» — Гриммджоу переступил порог, а по ощущениям шагнул в пропасть. Словно начал новую книгу, получил новую силу, нашел новый путь…       «И который я начинаю не в одиночку».       «Юбка короткая» — Гриммджоу поймал себя на том, что опять сглатывает. И не отводит взгляд от ее ног в чулках. «Слишком короткая».       — Идём ко мне, — он ускорил шаг и поровнялся. В один момент они разжали руки, словно побоялись, что в коридоре им мог кто-то встретиться.       — Зачем?       — Не ты одна хочешь переодеться, — он поймал взгляд и вздохнул.       — Полхакама в собственной крови, куда я такой пойду? «Не говорить же, что хочу забрать фотографию».       — И без рубахи…       — И без рубахи, — усмехнулся он.       — А вы расскажете мне…       — Улькиорра остаётся, чтобы задержать Айзена. Тия, наверно, ради того же… про Синигами. Местных. Их главу синигами не видел. С ними работал Улькиорра, планировал, как мы можем всей компанией съебать.       — Подождите… Господин Улькиорра в одиночку против господина Айзена?       — Да, — Гриммджоу не скрыл горечи.       — Сказал, что у него в запасе особый прием. Иноуэ сказала погодя.       — Я ему верю, но ведь… Наверное, вы правы — я слишком много сомневаюсь. Насчёт местных синигами… Как они могли помочь всем нам сбежать?       — Они подняли б восстание, тем самым отвлекая на себя внимание Айзена. За такую услугу Улькиорра обещал им Лес Меносов, у нас давно стычки по этому поводу.       — Изобретательно. А господин Улькиорра придумал, что нам делать при появлении на грунте?       — Да тут такое дело, — Гриммджоу замялся.        — Арисава твоя с Улькиоррой…       — Арисава с Улькиоррой что? — Иноуэ переспросила без угрозы. Но Гриммджоу все же пожалел, что начал этот разговор. «Впрочем, если нас внезапно, как и всегда, прервут, то выпутаюсь».       — Как мы с тобой. Иноуэ остановилась, словно напоровшись на стену. Возможно, стену из своего недоумения. Она свела брови и сделала неуверенный шаг.       — Так вот почему он отлучался. Выходит, Арисава отдала вам фотографию? Гриммджоу покачал головой, ускорился.       — Ты довольно легко поверила в их отношения. Почему?       — Потому что я всегда знала, что она одним взглядом привлечет любого парня. Ой, наверное, неправильно так говорить об господине Улькиорре… — она на секунду прикрыла рот пальцами.       — В общем, Арисава неотразимая. Гриммджоу ухмыльнулся.       — Наглая девчонка, вот и все.       — Вы познакомились? — Гриммджоу не выдержал прямого, любопытствующего взгляда, посмотрел на стену.       — Имел неудовольствие, — вспомнил он книжную фразу и остался доволен.       — Она действительно замечательный человек! Наверное, одна из немногих, кто заботится обо мне!       — Настолько заботится, что решила поселить нас у себя.       — А? — Иноуэ тряхнула головой, улыбнулась.       — Как много нового, я не справляюсь! Я… Не могу поверить, что такое может быть. Ее родители бывают в командировках, но не настолько часто, чтобы подселять без их ведома.       — Как понял, так и пересказал. Ты… Готова жить со мной? Иноуэ залилась. Он и позабыл, как выглядит этот здоровый румянец, придающий ее лицу особое очарование.       И ответила далеко не сразу, к тому же, в глаза не взглянула. Гриммджоу был рад этому: побоялся, что его щека примет одинаковый, схожий с иноуэвским, оттенок.       — Да, конечно, — и улыбнулась, скосив на него взгляд. А добавила со свойственной ей непосредственностью.       — Этот вопрос вселил в меня столько надежды и предвкушения! — и подключилась другая сторона ее личности: более сдержанная. Иноуэ вновь посмотрела в правый нижний угол. Улыбка погасла.       — И это неправильно. Пока вокруг сражаются, я не могу себе позволить думать о таком!       — Уже подумала. Поздно сожалеть, — чуть печально проговорил он.        — И… Может, передумает твоя Арисава. Невзлюбили друг друга. «Не хочу обсуждать с ней первую мою встречу с Муравьем. Разберемся позднее» — и краем сознания Гриммджоу понимал, что бесконечно откладывать не вариант.       — Сложно сказать. Знаете, у вас с ней есть общие черты. Гриммджоу поморщился.       Он был в корне не согласен, но не нашел, как это выразить. Иноуэ вдруг приложила ладони к щекам и часто заморгала.       — Если у Арисавы… Если у Тацуки отношения с господином Улькиоррой, то как ей объяснить, что с ним случилось? Точнее, что может случиться… — пролепетала она взглянула на Гриммджоу так, словно он смог бы решить проблему щелчком пальцев, нет, просто сведя вместе подушечки большего и среднего для щелчка.       — Не поверишь, я тоже самое у нашего героя спросил, — проворчал он.       — Сказал, что помрёт второй смертью храброго, защищая нас с тобой. И себя, видимо. Тошнит прямо.       — Не уверена, что это устроит Арисаву.       — Если встретим, переубеди. Я направил на него дзампакто, а ему хоть бы хны. Уперся.       — А вы бы сделали по-другому? Он фыркнул.       — Я б промолчал.       — Но разве это не показывает, что он дорожит вашим мнением о себе? Гриммджоу покачал головой.        — Это показывает, что он любит болтовню.       — Я тут подожду, — Иноуэ покраснела и, как подозревал Гриммджоу, расширила глаза, когда взял за руку. Улыбнувшись, утянул за собой в комнату.       — И упустишь возможность заглянуть ко мне? Он бы сполна насладился ее любопытствующим взглядом, но вместо этого полез в шкаф за одеждой.       Немало удивился мирно висящим на вешалках хакама и рубашкам — будто и не уходил никуда. А пыль всегда была, убирайся не убирайся. Он скосил взгляд на Иноуэ.        Та, присев на самый краешек кровати, осматривалась, напомнив Гриммджоу птичку с грунта — что-то такое было в ее лице, в глазах, перебегающих с предмета на предмет.       В один момент она погладила одеяло и перешла на простынь — Гриммджоу кровать никогда не заправлял, считая это излишней тратой сил.       — Представь, что меня рядом нет. Что сделала бы? — он снял с вешалки рубашку, но на свои действия не посмотрел. Вероятно, Иноуэ и забыла об его присутствии, вот и подпрыгнула.       — Н-ну, я… Ам… Вы спрашиваете, если бы я просто оказалась здесь или, ну, пришла жить? Гриммджоу чуть улыбнулся. Из-за Иноуэ это получалось само собой.       — Давай оба варианта.       — Знаете, не так просто думать, когда мало времени, — вздохнула она.       — Я просто тебя отвлекаю. Чтобы ты на меня не пялилась, — небольшую улыбку сменил оскал. Он врал, врал бесстыдно. А на самом деле спросил из любопытства.       — Да что я там не видела? — бросила она с вызовом.       — Показать? На изумленное молчание он рассмеялся.       — Ну?       — В-вы спрашивали, чтобы я делала, если бы вас не было рядом. Для начала заправила кровать. В моей комнате ее можно раздвинуть и убрать белье туда. Потом я бы сдвинула в сторону эти ужасные шторы! И, — Иноуэ поднялась и Гриммджоу подумал, что она сделала это только для того, чтобы оказаться к нему спиной.       — Я бы поставила кровать ближе к окну.       — Зачем? — он вернул одежду на вешалку и потянулся к полке неосознанно.        «Решил комплект надеть? Комбез? При Иноуэ?» — мысленно усмехнулся. «Но она права — времени чуток, а мне ещё фотку доставать. Мне просто интересно, был кто-нибудь здесь или нет?» — Гриммджоу пожалел, что не отследил следы реяцу с того момента, как пересёк порог.       — Как же? Свежий воздух…       — Ага, холодный ветер, — проворчал он, разворачивая комбез.       — Вы мёрзнете? — Гриммджоу мог поспорить, что выражением лица Иноуэ снова напоминает птичку.       — Редко, но бывает. Что ж, получается, тебя в планировке смущает только расположение кровати? И шторы? — он хмыкнул и расслабил пояс.       — Честно сказать, этот белый цвет…       — Тошнить тянет, согласен, — он покосился, но теперь их разделяла открытая дверца: Гриммджоу не стеснялся, но не захотел стеснить ее.       — Может, сюда бы какой-нибудь жёлтый.       — Мерзость.       — Светло-голубой?       — Мне этого за глаза и за уши, — одеться оказалось проще, чем он ожидал.       — Ну, вы же спрашивали, чтобы я сделала. Ну вот. Раз жёлтый вы отвергли, пришлось назвать второй любимый цвет. Гриммджоу захлопнул дверцу. Уставился на Иноуэ. Она, испугавшись, подскочила и тут же отвернулась обратно, к окну. — Оденьтесь! Он вновь скрылся.       — Кхм. Молния поддалась с жужжанием. «И что ее так смутило? Будто мой торс впервые увидела». Звякнули пряжки. Ножны перекочевали на второй, нижний, ремень. Дело осталось за рубашкой.       Ее надевал, держа в другой руке сапоги. Чтобы удобнее было обуваться, сел на кровать. Дверцу закрыл ногой.       — А где вы храните учебные материалы?       — В шкафу. На верхней полке. Подожди, — он нахмурился, вспоминая. «Фотка. Точно среди них? Или в кармане где-нибудь?» — в рубашке он нашел то, что искал — фото Соры в первозданном виде. Все же, в редких случаях, но Гриммджоу проявлял аккуратность. Сапоги остались ждать на полу — Гриммджоу держал фото в двух руках.       — Да, там. Почему спросила?       — П-просто стало интересно. Они переглянулись. Иноуэ не могла не заметить фотографию и даже сделала шаг.       — Садись. Иноуэ сложила руки на коленях. А Гриммджоу тщетно искал слова.       — Да, я украл ее. Зачем? Да хер его знает, вроде не собирался отдавать. Странная привычка — брать что-то с грунта, собирать представление о твоём мире по кусочкам, — он высунул язык, подумав, что в его устах фраза приторная.       — Я не сразу понял, кто изображён. Но теперь, зная, как ты… дорожишь памятью о брате, отдаю, — он протянул руку и понял, что с этой же, правой, дарил Иноуэ монетку. Она приняла, долго рассматривала. А после убрала в левый нагрудный карман.        — Спасибо, — негромко проговорив, потянулась и невесомо поцеловала в осколок. Жест был до того интимным и ни к месту, что Гриммджоу на несколько мгновений потерял дар речи.        — Значит, вы были у меня дома. Давно? — в голосе ни тени упрека, но он вдруг устыдился. Впрочем, ненадолго.       — Очень. Ещё до первой нашей тренировки, — и принялся за правый сапог.       — Вы навлекли на себя подозрения, забрав ее.       — Знаю. «Ага, сначала целует, теперь отчитывает».       — Может, стоило отдать раньше.       — Может, — вяло огрызнулся он.        — Но тут такой повод — в пустоте не ебу, не помру ль во второй раз, пока сбегаем.       — Что вы имеете ввиду? — строгость уступила место испугу. А Гриммджоу со вздохом взялся за второй сапог. «Сил нет в глаза смотреть». Некстати вспомнил Улькиорру. «Так мы оба готовы расстаться со второй жизнью, за которую боролись с каждой ящерицей в Уэко-Мундо».       — Что говорю, то и имею. Не знаю, может, во второй раз помру. Поэтому можешь считать это прощальным подарком, — он поднялся и пройдя пару шагов, отметил с удивлением, что шпоры звенят тише ожидаемого.       — Если вы не станете сражаться с Куросаки или с господином Айзеном, то… Останетесь живы, — она поднялась вслед за ним, легонько потянула за рукав, обращая на себя внимание.       — Это ты так пытаешься с меня взять обещание, что я связываться с этими утырками не стану? — криво усмехнулся он. Она кивнула. Полная серьезности и решимости настаивать на своем. Усмешка растаяла.       — Ты знаешь не хуже меня, что оба заслуживают пару раз получить хотя бы кулаком в ебало.       — Господин Айзен — да. Но Куросаки… Гриммджоу показал на шрам, чувствуя, как теряет терпение.       — Вы ведь пришли в наш с ним мир, пришли уничтожить Куросаки. Злили и хотели драки.       — Иноуэ, я вот это в тебе прям терпеть не могу. Вечно разбор полетов перед каким-то по-настоящему важным делом!       — Я всего лишь хочу, чтобы вы оба остались хотя бы в относительном порядке.       Гриммджоу медленно вдохнул и выдохнул, поднимая взгляд к потолку. «Ра, ру, рэ, ро, ри».       — Так не бывает. Остаётся сильнейший. Я даже слушать не хочу, — он перерубил рукой воздух, отрезая.       — Меня не перевоспитать. Я появился в ебучем Уэко-Мундо, в первые секунды попробовал песок с кровью и решил, что это не для меня.       — Я понимаю, господин Гриммджоу, — как можно ласковее сказала она и отпустила рукав и опустила взор. Гриммджоу, чтобы чем-то занять руки, завернул, обнажая черную изнанку.       — Но согласитесь, будет глупо умереть вот так. Учитывая, как долго вы боролись за вторую жизнь. Гриммджоу буквально вытаращился.        — Хватит, — прорычал.        — Читать мои мысли и использовать для убеждения меня же!       — Почему вы решили, что я прочитала ваши мысли?       Гриммджоу прищурился, но промолчал, отстучал ритм по рукоятке дзампакто. Выжидал извинений. И не получив, подумал, что все вокруг какое-то дурацкое. Руки задрожали совершенно не вовремя — Гриммджоу выругался, когда не смог нормально вывернуть рукав.       Иноуэ помогла ему — развернула, а потом закатала, да так аккуратно и быстро, словно всегда вот так подворачивала его одежду.        — И этот тоже кривоват, — операция повторилась. Гриммджоу только фыркнул и пробурчал что-то себе под нос. Неотрывно наблюдал за ее рыжей макушкой и никак не мог понять, что изменилось. Иноуэ подсказала ответ.       — Вы стали выше. Наверное, на пару сантиметров. Каблук, что ли, — застегнула молнию до конца и финально поправила ворот.        — Вот так. Вам… Очень идёт, — и опустив взгляд, смахнула невидимые пылинки с его плеча.       — Да как ты, черт возьми, это делаешь…       — Ам?       — Как ты умудряешься спорить со мной, но иногда уступать? Да ещё и так… Ненавязчиво, что ли, — Гриммджоу ощутил себя в тупике. Тайну ее странных взглядов, фраз вроде «честно говоря» и «по правде сказать» он раскрыл, но как Иноуэ сочетает твердость с мягкостью, не разобрался… И пожалел, что спросил прямо. Ведь ему нравилась их игра.       — Иногда сил на спор не остаётся, только и всего. Да и вы бываете упрямы, как баран, — она показала «рожки» пальцами.        — Уж не знаю, может, пантеры упрямее баранов.       Она переплела пальцы, пока Гриммджоу смотрел в ее глаза как зачарованный. И улыбнулся так мягко, как только смог.        — А я точно знаю, что персики упрямее пантеры и барана вместе взятых.       — Но ведь…       Их, безусловно, самую романтичную и слегка слащавую сцену прервал грохот. «Нойтра..?».