17.
Темнота вокруг. Миг — и не стало её, рассыпалась, истаяла, как капля чернил, упавшая в океан. Медленно — хотя какое там медленно, наоборот, нереально быстро — из-за горизонта восходит бледное, нездоровое солнце. Тусклая лампочка в шаре из бутылочного стекла. Становится видно, что вокруг меня — бескрайняя, синевато-серая пустыня. Песчинки-числа, песчинки-знаки… Наклоняюсь, пересыпаю горсть песка в ладонях. Символы бесполезны, пока кто-то не сложит их в текст. Напишет на пергаменте, свернёт его в свиток… Свиток Тифиэля! Миг — и пришёл ветер. Свежий порыв разогнал духоту, растрепал мои волосы. Струйки песка потекли по барханам, рождая тысячи сочетаний — слова, предложения, все тексты, что были и будут. С тёмного неба каплями сухого дождя просыпались свитки. Древние и новые, из папируса, пергамента и бумаги; изъеденные плесенью, обгоревшие по краям и размытые морской водой… Песчинки прилипали к ним, а ветер становился всё сильнее, кружа, как листья, в безумном танце. Солнце-призрак скрылось за пергаментной метелью, пустыня знаков уходила из-под ног, превращаясь в слово запечатлённое. Ветер взбесился, он уже не кружил свитки, а яростно швырял их мне в лицо: читай! Найди тот единственный, где сказано, как вернуть Лайну! Умения архимага здесь бесполезны. Могучие заклинания, знания с древних скрижалей… Чушь. Ни одному волшебнику не под силу прочесть миллиарды строк на тысячах языков! Но я — человек Земли, и за мной — всё наследие нашей цивилизации. Нервные волокна кабелей, окутавшие планету; хранилища, способные вместить невообразимое количество данных; миллионы компьютеров, связанных в единую сеть. Ветер, несущий свитки, на мгновение стих, а затем набросился на меня с удвоенной силой. Но откуда-то из-за спины, вновь заставляя тьму отступить, уже разгоралось яркое белое сияние. В его лучах пергамент вспыхивал, превращался в невесомый пепел. Крошечные, гораздо меньше самой мелкой песчинки, нолики и единицы скользили в свет, и ветер больше не имел над ними власти. Через несколько минут всё закончилось. Пустыня, ветер и ложное солнце исчезли. Остались тишина и темнота, слегка подсвеченная синеватыми бликами, и единственно нужный свиток в руке. Я победил?.. Издалека — а может быть, из другой реальности — донёсся радостный женский смех. — Молодец, сорцерер! — незнакомка мурлыкала, как довольная кошка. — Как мне с тобой повезло! — Кто ты? — с любопытством спросил я, оглядываясь вокруг. Не думал, что кого-то ещё волнуют мои проблемы. — Не узнаёшь?.. — она вновь рассмеялась. — Тогда смотри! Блики мигнули, изменили узор… Превратились в сари из тёмно-синей, почти чёрной, ткани, поблёскивающей россыпями звёзд. Я скорее угадал, чем увидел, кто стоит передо мной. Сердце сжала когтистая лапа. — Лайна! Я попытался сделать шаг ей навстречу и едва не упал. Под ногами не было никакой опоры. В этом пространстве не существовало привычных измерений и ориентиров. — Не торопись, — она покачала головой. — Я не та, кого ты так сильно хочешь вернуть. Но я могу помочь тебе в этом. — Кто ты? — прохрипел я. — Ты уже понял…18.
Голос Шамира, рявкнувшего «Рота, подъём!», показался мне лучшей музыкой в мире. Я действительно понял, кого на самом деле вижу перед собой, пусть и в последний момент. Уже во второй раз Шилен приходила в мои сны, и, честно говоря, это начинало немного пугать. Древняя тёмная богиня — мягко говоря, не то существо, с которым можно мило поболтать о погоде. Скажете, мало ли что приснится уставшему человеку? Ну уж нет. Тень давно отучила меня отмахиваться от всяческих знаков, предсказаний и намёков. Сны тоже вполне могли оказаться не просто снами, и озабоченный дедушка Фрейд был тут совершенно ни при чём. Я решительно потряс головой, отгоняя лишние мысли, протёр глаза и сел на заменявшей постель куче мохнатых шкур. Вчера времени осмотреться особо не было — мы сразу повалились спать — так что сейчас я поспешил наверстать упущенное. Ворон явно начал оборудовать этот грот задолго до нашего появления: здесь было практически всё необходимое для жизни. И меховые «постели», которых хватило на всех, и несколько масляных фонарей, и даже самодельный стеллаж с жестяной и керамической утварью. Всё выглядело по-робинзоновски первобытным, но вполне функциональным. — Чего шумишь? — сварливо поинтересовался у лидера Марк. — Вьетнамский синдром, что ли, поймал? — Вставайте, сони, — усмехнулся тот. — Не будем терять время. Бройд, вон, уже час назад со своими гномками ушёл. — Куда ушёл? — недоуменно спросил я, озираясь. Действительно, в гроте нас было всего шестеро. Снаружи доносились приглушённые голоса: похоже, Ворон и Рамиро успели найти какое-то общее занятие или как минимум тему для разговора. — А вот спроси его! — раздосадованно ответил Шамир. — Скрытный, как десять партизан! В какой-нибудь соседней бухте сидят, будут строить своё вундерваффе против Реала. Не верю я, что из этого что-то получится. — Ты же сам разрешил, чего теперь ворчать? — Ему попробуй не разреши, — махнул ручищей орк. — Ладно, пойдёмте-ка наружу. Дело есть. Мы, поёживаясь от холода, выбрались из грота. Небо было затянуто серенькими облаками; набегающие волны сердито шипели на каменистой отмели. Справа от нас обрыв подходил почти к самой воде, во время шторма узкая полоска пляжа наверняка заливалась полностью. С другой стороны места было побольше: берег приподнимался, образуя довольно широкую ровную площадку. Неожиданно сверху посыпались камешки, и чуть ли не мне на голову спрыгнули два тёмных эльфа. Рамиро широко улыбнулся: — С добрым утром! — Тут что, есть подъём наверх? — удивился я. — Не для всех, — ответил ничуть не запыхавшийся Ворон. — Хотя, если приспичит… — Ну что ж, все в сборе, — сказал подошедший Шамир. — Тогда давайте уладим некоторые формальности. Берхайм! — Да? — удивлённо поднял голову бишоп. — Долгих речей разводить не буду… В общем, поскольку мы все теперь в одной лодке, я предлагаю тебе официально стать членом Стикса. Шамир протянул руку раскрытой ладонью вверх, и в ней материализовался шеврон нашего клана — ярко-жёлтый трилистник с алой каймой. Красивый ритуал, пусть за ним и не скрывалось чего-то особенного. У нас не было ни особняка в городе, ни клановых скилов. Однако все понимали, что для бывшего реаловца такое решение может даться непросто. Берхайм без колебаний принял шеврон и аккуратно прикрепил себе на плечо. — Спасибо, — сказал он почти не изменившимся голосом. — Спасибо за доверие. Шамир кивнул и повернулся к стоящему рядом со мной эльфу. В его руке расцвёл новый шеврон. — Талиэль? — Простите… Что я должен буду делать? — молодой маг отчаянно покраснел, но подписываться непонятно на что не собирался. А он не так прост, каким иногда кажется! Молодец. — Это ни к чему тебя не обязывает, просто символ. Соглашайся, — шёпотом подсказал я. Талиэль с некоторым сомнением поглядел на остальных, но наконец решился и немного неловко с непривычки ухватил значок. — Добро пожаловать в клан, — улыбнулся Шамир. — А теперь… — Кхм, — сказал Берхайм. Я почти сразу понял, что он имеет в виду, и внутренне замер. У меня вовсе не было уверенности, что затея стоит риска: одно неосторожное слово могло сейчас испортить всё. Но отступать было уже поздно. Взгляды один за другим, подобно лучам софитов, сходились на Вороне. Тот с отсутствующим видом глядел поверх голов куда-то в море, делая вид, что его совсем не касается происходящее. Я бы не взялся угадать, что он чувствовал на самом деле. Гнев? Или, может быть, надежду? Шамир свирепо взглянул на Берхайма. Он, конечно, тоже понял, чего от него ждут, и так же, как я, был не уверен в правильности этого поступка. Но, к чести нашего лидера, решение он принял быстро. — Ворон? Будто язычок пламени в ладони. Стикс сделал свой выбор: мы готовы признать соратником бывшего врага. Экс-лидер Реала, первый из живущих, помедлил. Пробежался по нам глазами, внимательно вглядываясь в лица. Едва заметно покачал головой: — В клане я привык быть только лидером… Стало отчётливо слышно, как вдалеке кричат чайки. — Но времена изменились, — жёстко закончил он. Стремительным и точным движением Ворон хлопнул себя по плечу; я едва успел заметить мелькнувший в воздухе шеврон. Значок ярким пятнышком вспыхнул на тёмной робе.