***
— Я проверил знакомых Григорьевых, вроде бы все чисто, Яков Платонович. У каждого алиби. Штольман скривился и заходил по кабинету. Остановился у окна. — Неужели Павел? — спросил глухо. — Анна Викторовна, доброе утро! Яков обернулся и встретился с ней глазами. Что-то пронеслось мимо, чуть не сбило с ног, будто ошарашило — Анна отвела глаза, уверенно улыбнулась Антону Андреевичу и заговорила. Яков Платонович не знал, куда подеть руки. Он стал теребить манжету. Ему было стыдно. — Здравствуйте, господа. Я тут узнала, произошло новое убийство… Некая Наталия, не так ли? — Совершенно так-с, Анна Викторовна, Наталия Григорьева. Была найдена в гостинице застреленой. Анна бросила взгляд на Штольмана. — Вы садитесь, — засуетился Коробейников, на его губах опять заиграла улыбка. — Чаю? — Не откажусь. Антон принялся заваривать чай, Миронова села, Штольман оставил в покое манжету и тоже сел. — А что вам известно по данному делу? — сказал глухо и тут же прокашлялся. Анна посмотрела на него так, что у Штольмана возникло убеждение — он как минимум предал Родину. А как максимум — её доверие. — Мне явился дух Наталии. Она была в мужском сюртуке… Ну то есть, он был накинут на её плечи. — пояснила девушка, видя некое замешательство в глазах мужчин. — Спасибо, Антон Андреевич. Анна поднесла к губам чашку и задумалась, глядя в одну точку. Яков вздохнул, встал и вновь принялся ходить по кабинету. Коробейников стал напротив окна. — Она сказала мне, что Павел не убивал. — нарушила молчание Анна Викторовна. Чашка стукнула о стол. — Так и сказала? — насмешливо спросил Штольман и тут же удостоился гневного взгляда. — Да, — глядя ему прямо в глаза, с нажимом сказала девушка. — Так и сказала. Павлуша не убивал. И ещё… Анна с некоторой неловкостью посмотрела на Антона Андреевича. Тот сразу всё понял, удручённо кивнул и вышел. Штольман угомонился и опять сел за стол. — Она сказала мне: «Доверяй любимым». Да, Яков Платоныч, так и сказала, дословно. Мне почему-то кажется, что это не просто деталь убийства. Их взгляды встретились. В глазах Анны было столько боли, что Яков содрогнулся. — Анна Викторовна, я… Взгляд Анны вдруг стал таким растерянным и напуганым, что Штольман испугался. — Анна Викторовна, что с вами?! Она невидящими глазами смотрела в угол, руки застыли над столом. Девушка резко вздохнула и будто очнулась. Яков сел напротив неё, с беспокойством заглянул в глаза. — Вы что-то видели? Она вздрогнула и кивнула. — Наталия… Она показала мне мужчину средних лет, довольно низкого, с таким, знаете, узким лицом, он был на балу, или приёме, точно не скажу. Там было много людей, и он так воровато оглянулся и выскользнул в ночь… — А как его зовут, вы случайно не знаете? И как ваше самочувствие? Анна Викторовна расценила слова Штольмана как насмешку и возмущённо сказала: — Не извольте беспокоиться. Имени мне не сообщили. — она поднялась, схватила свою шубку и стремительно вышла. На столе стояла нетронутая чашка чая.***
— Точь в точь Валерий, ай да Анна Викторовна… Согласно кивая своим же словам, Коробейников бубнил себе под нос свои догадки. Штольман шёл рядом и пребывал в гораздо менее приподнятом настроении. Полицейские направлялись в дом поручика Глазова, надеясь узнать там что-нибудь полезное. Ранее Штольман рассказал Антону про видение Анны Викторовны, и тот с лёгкостью распознал приятеля. Дом Валерия Михайловича был шикарным и каким-то уж слишком напыщенным. Возле двери тёрлась о доски кошка серого цвета. Вокруг лежали сугробы. Было холодно, почти так же, как у Штольмана на душе.***
— Не принимают-с, господа полицейские, — извиняющимся тоном говорил управляющий. — Никак не выйдет. Валерий Михалыч запретили впускать, э-э… Кого-либо. Коробейников раздражённо вздохнул, Яков Платонович заглянул мужчине в глаза. — Кто в доме кроме тебя и Глазова? — Так это, служанка, кухарка, э-э-э… В этот раз пауза затянулась. — Ну? — переспросил Штольман. Антон Андреевич засмотрелся отчего-то на подоконник. — И вроде всё, — испуганно закончил упраляющий. — Понимаете, господин Глазов вчера-с бал устраивали. Вроде как на ночь оставался один человек, но этого уж не могу знать… — Имя? — Не знаю, — отчаянно замотал головой. — Не знаю! — Да что кричишь-то, — поморщился Яков. — Не обвиняем же. Веди сюда всех, кто в доме есть. — Слушаюсь. — мужик мигом ретировался. Штольман наконец обратил внимание на действия Коробейникова. — Что-то нашли, Антон Андреевич? — Да вроде… — Антон колупал пальцами стенку. — Тут что-то есть, какая-то бумажка… Вдруг от стены отлетел кусок краски и прямо в руку Коробейникова упала бумажка. Он быстро развернул её. С бумажки на полицейских смотрела Наталия.***
— Я же сказал тебе ясно, никого ко мне не впускать! — рявкнул Глазов. Вообще, зрелище было весьма занятным — господин находились в халате и с бокалом в одной руке, с сигарой в другой. Управляющий икнул и с мольбой посмотрел на хозяина. — Помилуйте, барин, что я могу сделать? Полиция-с… Не велено претить входу. — Ладно, проси. — будто делая великое одолжение, фыркнул Валерий. — Скажи им, что б быстро, я не в настроении. Управляющий, уже порядком уставший бегать туда-сюда, вернулся к полицейским. — Проходите, господа, только барин сказали быстро… — Знамо дело. — хмыкнул Антон Андреевич. — Никуда не отлучайтесь, мы ещё с вами поговорим. — строго сказал Штольман, служанка Дарья испуганно закивала головой. Кабинет Глазова был светлым и довольно просторным. Пахло дымом и алкоголем. Сам поручик выглядел, как выглядит любой человек после хорошей гулянки — потрёпаным и «весёлым». — Что угодно, господа? Штольман глянул на него со своей обычной неприязнью и начал: — Штольман Яков Платонович, начальник сыскного отделения полиции. Вы знали Наталию Ивановну Григорьеву? — Что значит «знал»? — намурился Валерий. — Почему в прошедшем? — Она убита этой ночью. — сухо сообщил Штольман. Он обратил внимание, что между Антоном и Глазовым что-то было — они не поздоровались, никак не высказали того, что знают друг друга. Со стороны Коробейникова это было немного странно. Глазов переменился в лице после такого известия. Он в полном шоке смотрел то на следователя, то на его помощника. — Ч-что? Наталия?.. Я думал… — Что вы думали? — резко спросил Штольман. Ему не нравился Глазов. — Нет… Ничего. Мы были давним друзьями… У нас были знакомы родители. Мы же с Антоном, — их взгляды встретились, Яков заметил некую неприязнь в глазах Коробейникова. — Мы же дружили с ним, Павлом Григорьевым и Наташей… А потом они поженились… Да Коробейников сам уже вам все рассказал, как было. Сначала встречались, потом перестали. Его шок и запинки были, кажется, вполне натуральными. Глазов действительно был в полной растерянности от услышанного. Неужели дух Наталии показал Анне не того человека?.. Хотя о Анне явно позже. Не сейчас. Яков внимательно посмотрел в глаза Валерию. Что-то было там… Недосказанность. А хуже всего, что такое же чувство вызывало молчание Антона. — Что это такое? — он выложил перед Глазовым портрет Наталии, который Коробейников нашёл в стене. Поручик покраснел и порывсто схватил бумажку. — Вы где… Ай, ладно. Это Наталия. Как я уже говорил, она была моей давней подругой, логично, что у меня был бы её портрет. «Ага, очень логично», — подумал Штольман и прочитал такие же мысли на лице у своего помощника. — А почему в стенке, под подоконником? Глазов напряжённо смотрел сыщику в глаза. — Спрятал. Однако, исчерпывающе. — Где вы были вчера вечером? — Так здесь и был. Я бал устраивал вчера. Весь вечер развлекался с гостями, затем мой хороший друг Захар Резников остался у меня на ночь. Он может подтвердить, что я был здесь вечером. А во сколько, кстати, была убита Наташа? — Тайна следствия, — мрачно буркнул Штольман. — Антон Андреевич, — он повернулся к Коробейникову. — Вы поезжайте к Милцу и уточните точное время. Я опрошу слуг и буду в участке. — Будет сделано. — Антон удалился, кинув на прощание Глазову весьма недружелюбный взгляд. — Больше мне сообщить нечего. — пожал плечами Валерий. Он уже взял себя в руки и поведение его стало развязнее. — Что-нибудь ещё, господин Штольман? — Вы ещё нужны будете для допроса в участке. Из города не уезжайте. — У меня завтра будет бал. — Неожиданно сказал Глазов. Будучи уже у двери, Штольман удивлённо обернулся. — Приходите тоже, я вас приглашаю. Только одно условие — надобно быть со спутницей… — Спасибо за приглашение, Валерий Михайлович. Глазов неопределённо махнул рукой. Во взгляде его опять появилось отчаяние. «Не история, а одна сплошная драма.»***
Дарья Балаева, служанка господина Глазова, выглядела напуганной, но решительной. — Господин полицейский, — зашептала она на ухо Штольману, как только сыщики вышли из кабинета. — Видела я кое-что. Вчера. Барин выходил во время бала на улицу, я заметила когда по хозяйству поралась. — В каком часу? — Яков выглядел спокойным, но на самом деле он еле сдерживал волнение. Неужели ниточка? — Так в девять вечера это было, около того. Точно знаю. И он выглядел так… Подозрительно. — А вернулся, вернулся во сколько? — нетерпеливо спросил Штольман. — Не могу знать, — с сожалением развела руками девушка. — Не видела. Я ж только щас поняла, что то барин был. Вчера лица толком не разглядела, а сейчас вспомнила… — Ещё что-то? Дарья замотала головой. Штольман вздохнул. — Где кухарка? — Так она ещё вчера днём уехала. У неё у какой-то родственницы роды, отпросилась у хозяина. Вы у него можете спросить, он подтвердит. Увидев выражение лица полицейского, немой вопрос, Дарья спешно продолжила: — Вам Иван, управляющий, сказал, что в доме кухарка? Ошибся он, вчера весь день был в городе — его тоже отпустил барин, только чуть раньше Валюши. А приехал поздно, не знал, что она уехала. — Спасибо за информацию. Всего доброго. — Всего доброго… На улице уже было солнечно. Сугробы слепили глаза белизной. " — Что ж это получается, а, Яков Платонович? Глазов отлучался вечером непонятно куда. Надо в управление идти, Антон сообщит время смерти Наталии… А ещё Павел. И Анна. Анна… Павел вряд ли убил. Любил он жену. Да и Глазов, похоже, искренне изумился такому известию… Притворяется, что ли? А Анна… Мне надо извиниться перед ней. Раз уж приглашает Глазов на этот бал, почему бы и не пойти… Предложу ей. Может, согласится, хотя после такого… Таких слов… А если нет, то уж дорога мне в трактир.» Раздумывая подобным невесёлым образом, Штольман шёл сквозь сугробы. Потихоньку надвигался вечер.