О тех, кто защищает порядок

Хлеб свежий, с золотистой хрустящей корочкой — не зря Иероним вставал пораньше в свой выходной и ходил за горячей выпечкой. Вдохнув аромат аппетитного мякиша, Иероним достаёт из буфета ярко-красный, твёрдый и практически идеально круглый помидор. — ... Но Таинство уже совершено, и у меня в худшем случае сутки на поиск убийцы... Скинув сапоги и поджав ноги, Граниус сидит на кровати. Белизна марли на левой руке режет глаз, но Граниуса она не смущает. Наоборот, тот сегодня непривычно, даже выматывающе, разговорчив. Иероним слушает его рассказ, нарезая при этом помидор тонкими кольцами. Вновь открыв буфет, он достаёт сыр, буженину, красную луковицу и огурец. — ... Предполагаемую жертву найти не составило труда: когда я начал опрос местных жителей, она сама подбежала, вцепилась мне в рукав и стала молить о защите — дескать, ей давно угрожают. Молодая данмерка, — со стороны кровати доносится громкий вздох, — у данмеров вечно какие-то разборки. Я довёл опрос до конца, но эта Болдриса Мано казалась наиболее вероятной жертвой... Не удержавшись, Иероним съедает ломтик сыра. Сливочно-молочный, слегка подсоленный, тот тает во рту. Живот громко требует добавки, но следующий ломтик ложится поверх томатных колечек. — ... Чаще всего Болдрисе угрожала сестра. Жертве от первого мужа достался неплохой дом почти в самом центре Коррола, а у Телуры, сестры предполагаемой жертвы, четверо детей, муж, и младший брат-инвалид. Вся эта орава ютится у матери жертвы, тогда как Болдриса одна занимает довольно крупную жилплощадь... Сильный аромат красного лука въедается в руки. Три ровных кружка ложатся в ряд, а сверху их накрывает сочный лист салата. — ... Я проверил сестру предполагаемой жертвы и всю её семейку и убедился в том, что они чисты. В ночь совершения Таинства подозреваемые скандалили в пьяном виде. На крик пришел городской стражник, и утро семейка встречала в тюрьме Коррола. Тогда жертва предложила проверить своего нынешнего любовника. Как оказалось, она ему уже год изменяла с неким Азугом Гро-Маробом — орком из гильдии бойцов. Мы пошли к Азугу. Версия оказалась верной: подозреваемый быстро раскололся, и в этот самый момент в открытое окно его дома влетела стрела. Я едва успел оттолкнуть Болдрису и прямо через окно бросился в погоню. Догнал. Граниус гордо улыбается и демонстрирует перевязанную руку. — Получил знатно, там крепкий босмер. И юркий. Руку резанул вот, шрам теперь будет, лицо подбил... В общем, всячески сопротивлялся аресту. Пришлось его того самого... — Гран неопределенно машет рукой, — в расход... На салат опускается пахучая буженина в специях, следом — кружки сладкого хрустящего огурчика. — ... Ревнивца я арестовал, девку под стражу взяли, да только не жилец она, — Граниус морщится будто раскусил перечную горошину и проглотил содержимое, — отмеченные Таинством долго не живут. Накрыв свой кулинарный шедевр куском хлеба, Иероним сглатывает слюну — и в этот момент его кулинарное творение отрывается от стола и летит прямо в перевязанную руку. — Впрошем, я не шкажу, што я буду по ней шкорбеть, — Граниус блаженно щурится, а рука Иеронима непроизвольно сжимает нож. Это заставляет Граниуса застыть с похищенной едой в руке. — Извини, я задумался, — бормочет он, но Иероним лишь крепче сжимает гладкую железную рукоять. — Я тебе такое же сделаю. — Дело не в еде, — собственный голос звучит низко, рычаще, — и даже не в том, что ты хуже Серого Лиса. Тот хотя бы ворует не на моих глазах! — Эм... а в чём? Этот растяпа искренне недоумевает, и его непонимание очевидных вещей разжигает костёр ярости. — А в том, что ты мне на покрывало соком капаешь! — Иероним орёт так, что, наверное, на улице слышат, — а ну слез с кровати и пошел отсюда. Впрочем, когда Гран неуклюже поднимается, сердце колет совесть. — Только доешь сначала, — выдыхает Иероним, осуждающе качая головой, — и жуй нормально, не заглатывай как змеюка. И... Окончательно успокоившись, Иероним переходит к наиболее актуальному в сложившейся ситуации вопросу, который он не мог не задать. — ... Что ты там про то, что сделаешь и мне поесть говорил? Знаешь, я передумал: ты остаёшься в этой комнате до тех пор, пока не приготовишь мне ужин. Горячий. Возражения не принимаются... и не надо там про превышение полномочий бубнить, я всё прекрасно слышу! Полномочия Иероним действительно никогда не превышает. Он просто не может отказать себе в соблазне слегка проучить младшего коллегу хотя бы потому, что ему и без Граниуса ворья хватает.