О тех, кто защищает порядок

Деятельность Имперского легиона не прерывалась никогда. Пока одни стражи порядка набирались сил в казармах или своих домах, другие несли дежурство, храня мир и покой во всей Империи. Но всё-таки именно ночная жизнь Легиона была менее заметна и суетлива. Не звенели в коридорах доспехи, не звучали со всех сторон голоса, горячо обсуждавшие очередное преступление или новый приказ. Гран любил работать по ночам. Не сопровождаемый любопытными взглядами, он ощущал себя увереннее, а тишина позволяла сосредоточиться на деле, а не отвлекаться на доносившиеся со всех сторон разговоры. Ночь – время спокойствия, а ещё – откровений. Филида говорил, что темноте свойственно обнажать людские натуры. Что трусы, которые боятся смотреть честным людям в глаза, прячутся в тенях, считая, что раз их не видно, значит, им всё дозволено. Не такими, конечно, словами. Его фразы звучали грозно, красиво, но в то же время просто и понятно. Грану не хватало красноречия, чтобы воспроизвести их даже в мыслях. Но на недовольство собственной манерой говорить он неизменно получал короткое «научишься». И столько уверенности было в этом слове, в интонациях, в коротком, но внимательном взгляде, что вопреки собственным ощущениям он начинал верить. Грану нравилось работать с Филидой. На интуитивном уровне ощущать его непоколебимость. Капитан делал всё возможное и не боялся идти на риски, но даже рисковал он продуманно и всегда имел запасной план на случай, если что-то пойдёт не так. Находясь с ним рядом, Гран чувствовал, как сам наполнялся уверенностью. Собственные действия, казавшиеся беспорядочными, начинали обретать смысл, но главное – появлялось желание продолжать работу, которую другие – да что другие, даже он сам – считали скучной. Начинающего агента пока не брали с собой на место преступления. Но с горящими глазами семнадцатилетний юноша копался в написанных неразборчивым почерком рапортах и листал покрытые пылью тома в поисках той самой строчки, которая могла подсказать нужный ответ тем, кто пытался восстановить истинную картину событий. Поставив точку в конце страницы, Гран взял следующий листок. С тех пор как два месяца назад его назначили на должность агента, привычный распорядок дня изменился. С одной стороны стало легче, поскольку из жизни исчезли наряды и патрули, с другой – приходилось по-прежнему присутствовать на построениях при полном обмундировании всякий раз, когда гарнизон посещала проверка. Всё остальное время занимали боевые тренировки и учёба в Университете волшебства. Вечером начиналась делопроизводительная практика. Под контролем Филиды либо других офицеров Гран разбирал бумаги, на которые у старшего руководства не хватало времени. Особенно ему нравилось заниматься этим вместе с самим капитаном: перед тем как дать то или иное задание, Филида кратко, а главное понятно объяснял, для чего оно выполняется. Складывалось впечатление, что каждое, даже самое незначительное действие этого человека, имело конкретное значение, пусть не всегда явное. И, глядя на Филиду, Гран хотел найти смысл в собственных поступках. Хотел верить, что, вступив в должность агента, он сделал правильный выбор. Вот только не получалось отделаться от мысли, что Филида видит его жизненный путь лучше, чем он сам. Не эксплуатирует юного агента ради собственной выгоды, а направляет по наиболее подходящей для него же самого дороге. Когда-нибудь Гран увидит то, что Филида хочет ему показать. Начнёт осознавать, а не верить. Но чтобы этого достичь, нужно многое проделать и многое узнать. А пока что остаётся взять новый листок и продолжить писать, помня, что любой путь начинается с небольших шагов. Кажущиеся незначительными, в итоге они могут привести к чему-то значимому – это тоже говорил Филида. Но словами более правильными. Фразами, которые самому Грану только предстоит научиться формулировать.