Одержимость

— Эмма, это отвратительно! — рыкнул Тарино, заставляя содрогнуться всю съёмочную площадку. Глаза мужчины медленно наполнялись гневом, искрились, обжигая каждого, длинные пальцы нервно тряслись, а голос непроизвольно становился охрипшим. Каждый, работающий с Тарино, знал это состояние режиссера. Он никому не позволял проявлять халатность в работе. Мужчина везде применял свой перфекционизм: каждое движение, каждая реплика должны выглядеть на экране идеально. Свою картину в голове он воплощал в реальность. Люди ненавидели дотошность Тарино, его требования казались бессмысленны, но никто ему не перечил. Он не позволял ни одному актёру расслабиться на съемочной площадке, даже роль простого официанта должна быть отыграна идеально. Многие за его спиной называли Тарино безумцем, но каждый знал, что за этим безумием стоит гениальная работа режиссера. Эмма, не умевшая держать язык за зубами, проглотила каждую свою колкость обратно. Она хотела кричать на замечания мужчины, взять все и бросить, несмотря на большую проделанную работу. Она не понимала сумасшествия режиссёра, не понимала, почему он продолжал придираться к каждой мелочи, которая почти никому не была заметна, кроме его самого. Эмма мечтала сыграть в фильмах Тарино с того момента, как увидела его первую работу. Она чувствовала, как мужчина вкладывает всю свою душу в каждый фильм, как кропотливо он относится к каждой сцене. Ни одно слово не будет сказано без смысла. Эмма могла процитировать любой диалог, монолог из фильмов Тарино. Её взгляд замечал даже самое непримечательное движение актеров, игравших в его работах. Но Эмма, приходя домой, валилась с ног. Она не успевала перекусить между съемок, а головная боль все чаще напоминала о себе. Ей хотелось кричать, ею всю рвало изнутри. Эмма была на грани срыва, но знала, что она ни за что не позволит себе бросить съемки фильма. Она заставит Тарино восхититься её игрой, она докажет, что стоит большего. Девушка не собиралась опускать руки: слишком долго она шла к цели, слишком много сил вложила в эту работу. Пусть ей придётся голодать, реветь дома из-за оскорблений режиссёра в сторону своей игры, но она будет верить в себя. — Мы можем повторить этот кадр? — с последней надеждой в глазах Эмма взглянула на режиссера. Она видела, что он был на пределе, как и она, по её спине стекал пот, костюм неприятно лип к телу, а к горлу подступала тошнота. Но ей хотелось играть. Девушка жаждала своей игрой ударить лицо Тарино. Рэй, напарник по работе, дотронулся до её плеча, пытаясь остановить Эмму, видя в каком состоянии она находится. Ему не хотелось, чтобы девушка свалилась без сознания после съёмок. Все замечали, в каком состоянии уходит Эмма после работы, но никто не решался достучаться до девушки, кроме Рэя. Только ему приходилось держать волосы актрисы над унитазом, когда той становилось плохо из-за переутомления. Когда Эмма забывала о еде, погружаясь полностью в работу, Рэй был единственным, кто приносил ей еду и следил, чтобы каждая крошка попала ей в рот. Девушка слабо ему улыбалась — это было последним, на что её хватало, но актёр смотрел ей прямо в глаза и чувствовал всю искренность, которую она пыталась ему донести. Тарино нервно вздохнул. Все напряглись, каждый замечал то противостояние между актрисой и режиссёром. Они как будто испытывали друг друга, проверяя, кто дольше продержится. Мужчина махнул рукой, давая знак оператору, чтобы тот продолжил съёмку. Удержав непрошеную победную улыбку на лице, Эмма включилась обратно в работу. Она закрыла глаза и, сделав глубокие вдох и выдох, оборвала связь с внешним миром. Девушка хотела снова прочувствовать свою героиню до кончиков пальцев, испытать её до конца. Проверить, сможет ли она её наконец-то понять, или очередная попытка окажется тщетной. Она больше не Эмма, она — Джесс. Девушка из маленького городка, которая с самого детства была незаурядным ребёнком. Ей с легкостью давался любой предмет в школе. Она впитывала в себя знания, как губка. На дворе начало двадцатого века. Джесс хочет показать себя всему миру, доказать, что она многого стоит. Она чувствует своё превосходство над другими женщинами, над их знаниями, когда приезжает в Лос-Анджелес. Все вокруг восхищены, как девушка умудряется в себе сочетать ум и красоту. В скором времени она встречает одну из главных сливок общества — Майкла. Но он не восторгается ею, как все остальные, а наоборот, смеётся. Джесс по своей натуре лидер, и поэтому в Майкле она чувствует соперника. Но в скором времени девушка влюбляется в мужчину, как и все остальные барышни, над которыми смеялась Джесс. Но она отличалась от них тем, что не скрывала свои чувства, а прямо о них говорила. Она их не стеснялась. Мужчина медленно проходит мимо стеллажей, привлекая к себе внимания, и перебирает пальцами каждую книгу, ища ту самую. Его плечи напряжены, а на лбу выскочила маленькая морщинка из-за того, что он постоянно хмурился, сам того не замечая. Его походка медленна, а шаг широк. Девушка наблюдает за каждым его действием. Она смотрит на его длинные ухоженные пальцы, на его прямую осанку. Она хочет провести своей тонкой кистью руки по его спине, заставляя почувствовать тысячи мурашек, вызванных одним своим прикосновением, дотронуться до каждого мускула его тела, а потом медленно и нежно прикоснуться губами, оставляя свой сладкий легкий поцелуй. Джесс отбрасывает свои шелковистые волосы назад, до которых мечтает дотронуться каждый мужчина, обнажая изящную шею. Девушка знает, что он на неё не смотрит, но замечает, как его спина напрягается каждый раз, когда он чувствует на себе её взгляд. Она желает его соблазнить. — Ты будешь долго наблюдать за мной? — Майкл не поворачивается к ней, в его голосе слышится насмешка над её действиями. Джесс закусывает нижнюю губу.Она знает, что он на неё не смотрит. Но брюнетка сгорает от одной мысли, когда представляет, как его губы дотрагиваются до неё. Она чувствует наваждение. Её сознание охватывает сладкий дурман. — Тебе не нравится моё общество? — Джесс не может скрыть нотку обиды в своём голосе. Он это замечает. Майкл поворачивается в её сторону, не отрывая своего взгляда от книги. Ему интересно, как дальше себя поведёт девушка. Джесс не заставляет себя долго ждать и, ловко перемещаясь между кресел, подходит к мужчине. Джесс наконец-то дотрагивается до него. Медленно проводит рукой по его бицепсам. А после резво кусает за ушко, отчего Майкл вздрагивает, совершенно не ожидая таких резких действий от девушки. — Что ты делаешь? — он наконец-то поворачивает голову в её сторону. — А ты разве не замечаешь? —Джесс хищно прищуривает глаза. — Я наслаждаюсь твоим присутствием в своей жизни, — шепчет девушка, опаляя своим горячим дыханием шею мужчины. — Стоп, прекращаем. Это бесполезно, — Тарино внезапно прервал съёмку, выдёргивая всех разом из двадцатого века Джесс. В его голосе слышалось бессилие и усталость. Он больше не хотел продолжать. Эмму передёрнуло.Она была не готова к такой резкой перемене происходящего. Ей казалось, что она наконец-то смогла хотя бы немного коснуться мира Джесс, но её прервали. Пару секунд спустя Эмма начинала медленно приходить в себя, а с каждой секундой к её горлу подкатывала злость. Ей хотелось разорвать шею Тарино и порвать ему связки, чтобы тот больше никогда не смог произнести ни звука своим проклятым голосом. Девушка наконец-то смогла уловить суть сцены, но ей не дали сделать этого до конца, а на свою игру она услышала только одну фразу: «Это бесполезно». — Мистер Тарино, мне кажется вы не правы. На сегодня это лучший дубль, — Эмма сдерживала в своём голосе бешенство, пыталась овладеть собой и придать своему лицу выражение полного равнодушия, но Тарино — режиссёр. Он схватывал эмоции людей с полуслова, с одного незаметного содрогания мышц на лице. Эмма не была из тех, кто промолчит. Она будет говорить, если уверена в своей правоте. И сейчас девушка, анализируя свою игру, была полностью уверена в сыгранной сцене. Мужчина выдержал паузу, а потом его губы начали медленно расплываться в гадкой улыбке. Он не хотел кричать, ругаться. Он устал от этого. Ему надоело в очередной раз объяснять актёрам, как нужно играть. Если они участвуют в его фильмах, значит, они профессионалы своего дела и должны схватывать атмосферу происходящего на лету. — Эрик, покажи последнюю сцену, что ты снял,—неожиданно для всех обратился Тарино к оператору. – Рэй, подойди сюда, а потом скажи, какие чувства и эмоции ты видишь в Джесс. Актёр обречённо вздохнул. Мужчина полностью вымотался за целый день, ему уже ничего не хотелось делать. Он подошел к монитору и от бессилия начал внимательно вглядываться в сцену. Эмма тоже обратила своё внимание на монитор. Ей нравилось каждое свое отыгранное движение в этой сцене. На сегодня это и правда был лучший дубль. Она внимательно посмотрела на хмурящееся лицо Рэя, как тот проматывал фрагмент на несколько секунд назад, вглядываясь и вслушиваясь в каждое движение, в каждую реплику своей напарницы. Эмма догадывалась, что он скажет. Она хотела услышать свои мысли из уст Рэя, чтобы убедиться в достоверности своей игры, чтобы доказать Тарино, что в этот раз он пытался докопаться до пустого места. — Джесс хочет соблазнить Майкла. Её хищный взгляд не сходит с каждого его движения. Она наслаждается их близостью, интимностью момента. Она хочет Майкла здесь и сейчас, и тем самым хочет доказать своё превосходство над ним, — устало проговорил Рэй, вглядываясь в Эмму на экране. Он не хотел ничего упустить. Девушка была удовлетворена ответом напарника. Она услышала то, что хотела услышать. Эмма смогла отыграть роль именно так, как посчитала нужным. И на лице Тарино появилась довольная ухмылка: он тоже ждал именно такого ответа. — А что было в прошлой сцене между Джесс и Майклом, Эмма? – режиссер наконец-то перевел свой пристальный взгляд на актрису. — Она призналась в любви Майклу. — А что она делала в этой сцене? — Пыталась подобраться к нему ближе и соблазнить. — Почему? — Потому что хочет его. И в этот момент девушка поймала себя на слове. Она ответила неверно. Это была игра слов, она попалась на удочку Тарино. Режиссер заметил резкую перемену в лице актрисы, и он был доволен. Эмма была в замешательстве. Ей казалось, что она наконец-то смогла дотронуться кончиком пальца до мира Джесс, понять, чего хочет эта женщина, но в итоге она отбросила себя ещё дальше, потому что пошла совершенно не по той дороге. Её взгляд нервно перебегал с одного человека на другого, она пыталась найти поддержку в лице Рэя. Эмма нуждалась в оправдании своей игры.Ей не хотелось опозориться перед Тарино, только не сейчас, только не тогда, когда она была в себе уверена, и ей это вышло боком. — Я хотела добавить в образ Джесс немного себя, — спустя минуту девушка нашла, что ответить, и воспользовалась наивной попыткой объяснить режиссёру свою игру, попробовать его всё-таки одурачить. Тарино только усмехнулся. Он понимал, что актёры вкладывают частицу себя в каждый образ, придавая герою уникальность, свою неповторимость. Но это было совершенно не то, в чём нуждался персонаж Эммы. — Не нужно из моей Джесс делать шлюху. *** Девушка целый день была сама не своя. Из её рук всё валилось, она не могла ни на чём сосредоточиться. Эмма знала, что у нее выходной. Сегодня съемки проходили без неё. Но она не могла остаться дома. Стены вокруг давили. Эмма хотела наконец-то вжиться в свою роль, прочувствовать Джесс от головы до пяток, но ей было сложно. На съёмочной площадке девушка могла хотя бы окунуться в атмосферу двадцатого века, в атмосферу Джесс. Тарино часто задавал наводящие вопросы Эмме, благодаря чему она могла лучше раскрыть своего персонажа. Он хвалил актрису в начале съёмок, но когда пошли любовный сцены с Рэйем, его героем, то Тарино становился сам не свой. Ему не нравилась игра девушки, а она не могла понять причину. Эмме приходилось и до этого играть влюбленную девушку и у нее всё получалось, но что теперь было не так? На площадке во всю кипела работа, снимали кадр за кадром. Тарино был спокоен, а иногда на его лице проскальзывала улыбка. Он только попросил Эмму не мешаться под ногами и не сбивать рабочий процесс, на что она только недовольно оскалилась. Актриса обожала находиться на работе. Она любила изучать каждую свою роль, вживаться в неё. И чем сложнее ей доставалась героиня, тем задорнее становилась Эмма. Ей нравилось вживаться в чужую шкуру. Понимать, что люди могут совершенно другими, а никак она. Работа, которая кипела на площадке, вдохновляла её. Заставляла чувствовать себя частью этого мира. Может не самой большой, но хоть какой-то. Эмма была удивлена, когда Тарино пригласил её сыграть в фильме. Она знала его неприязнь к себе, но любовь режиссера к своей работе была намного сильнее, чем отрицательные чувства к девушке. Её внешность идеально подходила для его Джесс. У Эммы была не самая заурядная игра, а значит на съемках она смогла бы раскрыться ещё больше. Но Тарино не понимал, почему актриса не может нормально отыграть любовные сцены. В начала ему всё нравилось, она была именно той Джесс, которую он хотел видеть. Тарино уже чувствовал, как после его фильма перед Эммой откроется множество дорог, как он станет трамплином перед её будущей успешной карьерой. Режиссер любил открывать новые таланты, знакомить мир с новыми актерами. В новых людях он находил для себя глоток свежего воздуха. Они вдохновляли его, они заставляли снимать. Он был одержим кинематографом, своим делом. Тарино творил историю. Он отдавался каждой своей работе. Полностью. Мужчина не мог нормально спать, пока не завершит свою задумку. Тарино становился безумцем, он был одержим. У него была только одна любовь – кинематограф. Съемочная площадка была для него первым домом. Он часто проводил своё время в кабинете, не появляясь дома неделю. Он терял связь с окружающим миром. Потому что создавал новый мир. Эмма смотрела на мужчину, она вглядывалась в каждое движение его мускул. Когда он затаивал дыхание, девушка тоже прекращала дышать. Дэвид Тарино был самым главным человеком, который её вдохновлял. Девушка не заметила, как съемки начали заканчиваться, а она целый день провела на площадке. Она думала провести здесь пару часов, но в итоге поглотилась вместе с остальными в работу. Сегодня она была зрителем. Тарино резко встал, направляясь к себе в кабинет. Эмма целый день заботил один вопрос: почему он увидел в Джесс шлюху? Ей было обидно слышать слова мужчины, он как будто медленно вонзил нож в игру девушки. Тарино никогда не следил за своими выражениями на работе. И то, что он сказал Эмме было не самым обидным. Но актриса понимала, что больше всего пострадала её гордость. Она была уверена в идеальности отыгранной сцене, но в итоге Эмму унизили. При всех. Девушка хотела узнать ответ на свой вопрос, она понимала, что не сможет нормально работать, пока не поговорит с Тарино. Эмма стояла около кабинета мужчины, не решаясь постучаться. Но взяв себя в руки, она сделала глубокий вдох и дотронулась костяшками до деревянной поверхности двери. Её раздражала своя нерешительность. Она боялась, что Тарино после её вопросов выгонит девушку с площадки. Эмма переживала за свою карьеру. Услышав разрешение войти, она решительно дернула дверь за ручку и посмотрела на мужчину. Не отрываясь от сценария, он делал какие-то вправки. Его взгляд был сосредоточен, а движения резки. Тарино всегда был резким человеком. Он любил всё делать быстро и не отвлекаясь ни на что. Эмма подошла к столу режиссера, чтобы наконец-то привлечь к себе внимание. Мужчина поднял взгляд и недовольно вздохнул. Снова она. - Я просил тебя не мешать рабочему процессу. - Так я насчет работы. – Тарино удивился словам Эммы, а потом сразу ухмыльнулся, но не словам девушки, а своим мыслям. Актриса часто замечала, как мужчина начинал о чём-то размышлять, не обращая внимание на всякие мешающие внешние факторы. - Ты хочешь поговорить про вчерашнее? – Он вальяжно облокотился на своё кресло и уже прямо смотрел на Эмму. - Да, я не поняла, почему вы назвали мою Джесс, - в этот момент Эмма запнулась, потому что ей было неприятно вспоминать, как оскорбили её игру. - Шлюхой? – Тарино снисходительно усмехнулся девушке, договаривая её фразу, но через пару секунд с его лица резко пропало всякое подобие улыбки. Он серьезно посмотрел на Эмму. – Ты когда-нибудь любила? - Ну, да. У меня был парень, - неуверенно проговорила девушка, не понимая, к чему ведёт Тарино. - Я сейчас говорю не про твою физическую близость с постоянным партнером, - режиссер снова закатил глаза. Он раздражался, когда его не понимали с первого раза. Немного призадумавшись, девушка наконец-то ответила: - Наверное, нет. - Это заметно. Эмма растерялась от таких слов Тарино. Она хотела ему что-то сказать, но слова будто ускользали от неё. Режиссер заметил смятение девушки, поэтому не стал дожидаться, пока она ему скажет какой-нибудь свой очередной бред, продолжил: - Ты отлично играла Джесс в начале её истории. Я думал, у нас не будет с тобой проблем, когда начнутся любовные сцены, но я сильно ошибся. Ты не понимаешь, почему Джесс влюблена, в каком смятении она находится от своих чувств. С ней это впервые. Как думаешь, что чувствует Джесс, когда до нее докасается Майкл? - Ей становится приятно. - Черт, Эмма, ты серьезно не понимаешь? – Мужчина понимал, что он не имеет права злиться на девушку, которая никогда не влюблялась, а значит ей тяжело будет даваться выражение этого чувства. Но он не смог скрыть своего раздражения. Тарино должен был уже давно свыкнуться с мысли, что люди не всегда будут правильно отвечать на его вопросы. – Не мысли так поверхностно, - он пытался предать своему голосу спокойствие, но нотки раздражения все равно проскальзывали. – Джесс впервые почувствовала свою уязвимость. Она сильная личность, но у каждой силы есть своя ахиллесова пята. И ею оказался Майкл. Как думаешь, почему она в него влюбилась? Почему девушка не стала скрывать свои чувства к нему, если знала, что её слабость состоит в нём? Эмма не знала, что ответить. Она не углублялась в героиню так сильно. Джесс была её первой серьезной ролью, до этого момента Эмма приходилось играть в различных второсортных фильмах. Да, девушка любила изучать своих героев, но она не могла подумать, что её изучения окажутся столь поверхностными. В начале ей легко давалась Джесс, потому что они были похожи. Но сейчас ей приходилось работать совершенно с другой Джесс. С девушкой, которая первый раз влюбилась. Эмма не знала, что ответить Тарино. Она не понимала в чём причина любви Джесс к мужчине, который над ней смеётся. - Он стал первым, кто ею не восторгается. Он смеялся над ней, в какой-то степени издевался, может это её привлекло? – Эмма была совершенно неуверенна в своих словах, но она не хотела молчать. Тарино уже не смотрел на неё свысока, как раньше. Он понял причину плохой игры девушки. - Нет, Эмма, у Джесс не было стокгольмского синдрома, - мужчина невольно улыбнулся от предположения девушки. – Джесс была восхищена Майклом. Она в первый раз за все свое время в Лос-Анджелесе встретилась с человеком, который не стал удивляться одновременно умной и красивой девушкой. Джесс было тяжело поверить, что кроме неё он встречал похожих женщин. Она думала, что сможет околдовать его своей индивидуальностью, но нет. Майкл был харизматичнее её. И у девушки быстро пропал запал соревноваться с ним. Она понимала, что он совершенно на другом уровне. Джесс была восхищена Майклом, она тянулась к нему. И мужчине было к этому не привыкать, но Джесс отличалась от остальных женщин тем, что она не стала им одержима. Он стал её трамплином, её стимулом стать лучше. Она была благодарна ему за это. Эмма почувствовала восхищение к этому мужчине. Она не находила слов. Девушка начинала понимать, почему многие от него без ума. Генри Тарино очаровывал не только своей редкой улыбкой, но и любовью к своему делу. Эмма не могла отвести взгляда от мужчины. Она видела, как горят его глаза, когда он рассказывает о своем фильме. У нее было такое чувство, что он говорит о людях, с которыми знаком лично. Эмма хотела быть также одержима своим делом, как и Тарино. Ей хотелось быть такой же многогранной личностью, как и сам мужчина. Дэвид видел восхищение в глазах девушки. Он часто его замечал, когда открывался перед людьми с другой стороны. Мужчина улыбнулся, это была немного снисходительная улыбка, но он улыбался по-доброму. Эмма опустила свой взгляд. - Ты помнишь сцену, где Джесс признается в своих чувствах Майклу? – Внезапно прервал тишину Тарино, вытягивая Эмму из своих мыслей. - Да, - слишком резко ответила девушка. Она хотела показать ему свою профессиональность. Тарино это заметил и только усмехнулся. - Тогда попробуем сейчас отыграть эту сцену. Мужчина встал со своего кресла, и обойдя стол, подошел к девушке. протягивая ей руку. Эмма, как ужаленная подпрыгнула со своего места, отчего снова вызвала у мужчины легкий смешок в свою сторону. Она смутилась. Тарино нежно притянул девушку к себе за талию. Эмма обвела руками шею мужчины. Это был скромный танец Джесс и Майкла на одном из светских вечеров. - Джесс, – Мужчина нежно произнес имя девушки, отчего той стало не по себе. Она подняла голову и посмотрела в выразительные глаза Майкла, от его улыбки по её спине пробежались тысяча мурашек. От ощущения его руки на своей талии, у нее сжималось всё внутри от наслаждения. - Я люблю тебя. – Джесс не хотела вести с ним светскую беседу. Ей хотелось кричать мужчине о своих чувствах. Она смотрела прямо ему в глаза, а грудь медленно поднималась и опускалась. Девушка не видела смысла скрывать свои чувства к нему, рано или поздно он сам бы все понял. Она не любила врать себе и своим действиям. Язык её тела выдал бы Джесс сразу. - Ты не влюблена в меня, - Майкл произнес это максимально спокойно. Не один мускул на его лице не вздрогнул после признания девушки. Он знал, о чём говорит. – Не будь как все женщины вокруг, не тянись ко мне, как к запретному плоду. Джесс горько усмехнулась. Она первый раз поймала себя на мысли, что Майкл не так умен, как кажется. Он ограничивал её любовь к нему. Мужчина не понимал, что чувствует к нему девушка. Он думает, что это её желание овладеть им, наконец-то прочувствовать силу запретного плода. - Ты глуп, Майкл, - она не думала, что сможет так легко это сказать. - Почему? - Потому что слеп, - Джесс смотрела прямо в глаза мужчине. Она надеялась найти в них ответ на свой вопрос, почему он не видит чистоту её слов, почему он сомневается в ней, как и во всех других. – Поцелуй меня, - это было последнее желание девушки на сегодняшний вечер, и она не хотела слышать отказа. Мужчина это понимал. Майкл заправил непослушную прядь волос за ушко Джесс. Он провёл большим пальцем по её четко очерченной скуле и тяжело вздохнул. Мужчина видел прямолинейный, но зачарованный взгляд девушки. Она не могла перестать смотреть на него. Каждое его действие она ловила своим взглядом. Джесс не стала ждать, она потянулась вперед и прижалась губами к его губам. Ей как будто не нужен был поцелуй, а она просто хотела чувствовать его рядом. Дыхание Майкла опыляло лицо девушки. Он закусил её нижнюю губу, отчего Джесс сразу же вздрогнула, но быстро расслабилась, ощущая до сих пор на своей талии руки мужчины. В руках мужчин ей всегда хотелось извиваться, но с ним она чувствовала покорность. Ей хотелось слушаться мужчину во всем. Она чувствовала нежность его губ на своих. Ей хотелось, чтобы он целовал её вечность, не прерывая их контакт. Девушка пыталась через поцелуй передать все то восхищение, которое она испытывала к нему. Всю благодарность за те уроки, которые он ей дал. Она прижалась своим телом к нему еще сильнее, Джесс хотела чувствовать его полностью. Девушка хотела ощутить каждую реакцию его тела, чтобы ничто не могло от нее ускользнуть. - А теперь запомни эти чувства, что ты испытала, Эмма, - Тарино медленно отстранился от девушки, переводя свое дыхание. Он не отводил своего взгляда от лица Эммы. Актриса наконец-то смогла прочувствовать то, что испытала Джесс. Но Эмма боялась признать себе, что Майкл Тарино вызвал в ней намного больше чувств, чем Майкл Рэя. Девушка поняла, какое восхищение её героиня испытывает к мужчине. Именно такое же восхищение испытала Эмма к Дэвиду Тарино. Она смогла немного приблизиться к миру Джесс.