Тайны поместья Моргарт

      — … Кира, ты вообще слушаешь?       Старшая Кощей недовольно перебрала пальцами, дернула ресницами и, не получив сиюминутного ответа, указала пальцем на алгоритм действий на ближайшие сутки. На большом листке бумаги несколько стрелок тянулись, расходились и сталкивались, и все они сводились к одной большой цели.       — Повторяю, нам нужно узнать, в кого влюблен Арт! И так как ты с ним на короткой ноге, будь особенно внимательна.       — Мне кажется, ты зря переживаешь, Варь, — отмахнулась Аленка, наконец убрав телефон. — у Арта не может быть возлюбленной! Он очарован тобой!       — Я тоже так думала, но он не любит меня. И дело даже не в этом, а в том, что у него есть кто-то на уме.       — Но как?       Сестры не смогли ответить на вопрос главного логически-рационального центра, пребывая в таком же недоумении, поскольку Варя не могла не очаровывать: она априори была самой красивой, самой привлекательной, самой женственной, и именно она должна была пленить сердце Арта. Но тот факт, что Варе не удалось это сделать, вгонял девушек в ступор, а Варю — во внезапную неуверенность. Старшая Кощей растерянно и раздраженно повела плечами, раздумывая над тем, что ей сказать, пока сестры не разбили ее самооценку прямым ответом.       — Да неважно как, а важно, что с этим делать, — высказалась Кира, не желая, чтобы сестры вышли на вредоносную гипотезу. — Работаем с последствиями, а не с причиной. Просто околдуй его, налегай и атакуй!       Кира приободряюще хмыкнула и Аленка с Машей, ощутив прилив сил каждой, уверенно кивнули, готовясь всеми силами вернуть Арта в сети старшей сестры.       — Он точно влюблен не в меня. Я бы заметила, — пожала плечами Снежка, внезапно ворвавшись в разговор.       Девушки умиленно и рассмеялись, заставив младшую покраснеть и только Кира с облегчением улыбнулась. •••••       Ядвига Петровна с некоторым пренебрежением и подозрением опустила глаза с острия карандаша Арта на кривую графика, на отчеты, которые ей предоставил Вик. Каждое предложение и строчка, всеобщее затишье, настрой всех четверых ненавязчиво пытались доказать ей готовность братьев Моргарт к следующему уровню самостоятельности. Однако Ядвига Петровна помнила о своих обязанностях и договоренностях с покойным Мартином и не смела их нарушать.       — Весьма недурно, — заключила она, сложив бумаги в стопку. — Я не имею права давать вам полной свободы, пока не выполнены условия предзавещания, но искренне поражена вашей деятельности на протяжении этих месяцев. Это стоит уважения каждого. Думаю, я могу ослабить контроль. Нам нужно обсудить пару вещей…       — Разумеется, Ядвига Петровна, — согласился Фил и подал ей составленный ими договор. — Наши условия и пожелания записаны, а все незыблемости сохранены.       Женщина прочитала договор несколько раз, и большая часть условий для нее не казались наглостью. В конце концов, на настоящую наглость они не способны. Братья просили о большей уединенности, творческой свободе и других легкостях, которыми грезят молодые юноши в их возрасте.       — Что ж, — Ядвига Петровна усмехнулась и подняла глаза, — вождение машины — категорически нет, Арт; полное снятие Интернет-блока — я предполагаю, Фил, что тебя там интересует, поэтому нет. — Фил закатил глаза, а братья хихикнули, понимая, что даже при том, что пожелания анонимные, наставница их слишком хорошо знает. — Доступ к вашей базе данных, пока нет, Вик, и покидания поместья более чем на день, разумеется, нет.       Саша недовольно скривился, но понимал, что шансов мало. Вик хотел было высказать аргументы за, но Ядвига Петровна уже шла на уступки, и требование большего стало бы большим риском. Арт опередил братьев и подхватил переговоры. Единственное, о чем попросила Ядвига Петровна, дабы по-настоящему удостовериться в намерениях братьев, это отметить дни рождения Фила и Саши без последствий.       Под шорох ручек и шелест бумаги договор был заключен, и Ядвига Петровна покинула кабинет, бросив последний взгляд на братьев. Сомневаясь в их компетенции, женщина как можно дольше и без подозрений рассматривала стены поместья в поисках изъянов и того, что можно было бы считать незрелостью. Она собиралась было уходить ни с чем, однако движение рыжей шевелюры меж лестничных пролетов заставило ее улыбнуться.       — Алена, можно отнять пару минут твоего времени?       Аленка, не теряясь, подошла к тетушке, перебросилась парой фраз, а причина разговора быстро явила себя. Племянница округлила удивленно глаза, услышав о просьбе проследить за братьями и докладывать обо всем, что будет происходить с этого момента до самого торжества и после, и подобное доверие, особенная связь с женщиной и близость, явно приводили Аленку в восторг, действительно заставляя ее гордиться собой и проделанной работой. Ее отношения в поместье Моргарт окончательно укрепились, и каждый чувствовал к ней некоторое тепло.       — Знаете, Ядвига Петровна, я, как и вы, переживаю за них, — вдруг продолжила Аленка, когда детали слежки были обсуждены, — и, в последнее время, Саша немного не свой. Это связано с Мей, девушкой с портрета. Вы знаете, что может его беспокоить?       — Мей была частой гостьей Мартина и умерла до появления мальчиков в поместье. Иногда мне кажется, Саша здесь только потому, что очень похож на нее талантом.       Ядвига Петровна несколько рассеяно подтянула шаль и ушла, больше ничего не сказав.       Арт тем временем совершенно собранно подошел к братьям:       — В наших интересах провести день рождения «без катастрофических и плачевных последствий». Поэтому вечером доложите мне, что вы хотите устроить и согласуйте решение с Ильей. –Братья, паясничая, кивнули. — Вик, а, база данных? Зачем тебе?       Вик нерешительно промолчал, встретив заинтересованные взгляды братьев, а Фил и Саша оставили попытки сбежать как можно скорее.       — Нет, не подумайте, что мне мало вас, вы — мои братья, и я действительно считаю вас таковыми, но у меня ведь есть сестра. Кровная двойняшка, которую я совсем не помню. И когда отца не стало я, наконец, могу ее найти.       Его лицо, брови и глаза, обрели более твердый вид и решительность, и Арт, Саша и Фил не могли сомневаться в естественном желании поиска родного человека.       Братья Моргарт покинули кабинет и разбрелись по поместью. В отсутствии неотложных дел, Вик остался в гостиной. Мысли о пропавшей сестре навевали воспоминания из детства и легкую грусть, которые тянули Моргарт к стеллажу с особенными книгами, среди которых были эксклюзивные рассказы, авторские обложки, черновики и альбомы с фотографиями.       Эти фотографии всегда вызывали улыбку и теплоту в груди: такими беззаботными и счастливыми во взрослом возрасте они еще не были. Вик тихо перелистнул страницы, но шум шагов по коридору его отвлек. Дверь была открыта, на часах около полудня.       Кира заглянула внутрь. Вик спешно поздоровался с ней и, увидев настороженный взгляд, поинтересовался, все ли хорошо. Кира на пару мгновений насторожилась, размышляюще оглядела коридор, будто бы ожидая появления обитателей поместья, того, кто мог бы ее остановить, кто бы отправил ее к Арту, согласно задаче, а не к брату, с которым она хотела провести время, и все же зашла в гостиную. Она подошла к Вику, понимая, что в его одиночестве и близком расположении к семейным сборникам, есть смысл.       — Что делаешь?       Вместо ответа Моргарт, чувствуя ее искреннее любопытство и заинтересованность, пригласил ее расположиться рядом и полностью развернул альбом. Страницы мерно перетекали меж его пальцев, и Кира завороженно наблюдала за тем, как взрослели братья: провожали гостей, получали награды, отмечали дни рождения, использовали фотопленку без ведома отца.       — Да, раньше у меня были такие волосы… Ты бы не узнала меня до и после прибытия в поместье. — Кира усмехнулась его словам. — Тебя ведь тоже удочерили?       — Да, у меня был папа. Забрал меня примерно в том же возрасте.       — Был? Он отказался…?       — Он умер. Но не переживай, все нормально, — поспешила успокоить его Кира. — Он был хорошим человеком. Бездетным, без женщины и ужасно расстроенным жизнью за свой талант. Но когда взял под опеку меня и еще девочек, вроде стал более счастливым.       — И наш, надеюсь, тоже. — Вик ощутил тепло, действительно веря своим словам после откровения Киры. — Кира, можно тебя попросить…       Кира несколько приподняла брови, понимая, что эта просьба дается ему нелегко — он сомневался, но она хотела, чтобы он ей доверял, и она всецело, как сестра, готова была помочь ему, в чем угодно. Однако видя ее большую заинтересованность Вик притормозил. Кира долгое время была близка к нему, и он по-настоящему считал ее родственной душой, и был уверен, что вместе они легко отыщут его сестру, но визит человека, который понимал его рвение воссоединения, дал ему понять, что не всем в этом мире можно и стоит доверять. — Ты можешь позвать Арта, когда увидишь? Мне нужно с ним кое-что обсудить.       Кира непринужденно согласилась и вышла из гостиной, понимая, что это не совсем то, что он хотел ей сказать изначально, и не подозревая, что Вик впервые почувствовал себя неуютно и виновато по отношению к ней. •••••       — О, может, Кира подскажет, как пригласить ее небанально? — загорелся Саша, остановившись около окна во время своих раздумий и увидев, как к его возлюбленной подошла Кира. — Ты слышишь, Фил?..       Фил закатил глаза, засмеявшись и одновременно сдерживая себя от вздоха — ему изрядно надоела одержимость Саши, а красная табло экрана начинало действовать на нервы. Он с трудом отцепил лицо брата от оконного стекла и усадил на стул перед компьютером, указывая на то, что их нынешняя проблема в другом, а именно в разблокировке родительского контроля на Интернет. Фил рыскал несколько добрых часов, искал скрытые связи между уровнем защиты, их отцом и прочим, поскольку Мартин обожал символизм и смысл в составляемых паролях, связях, писаниях, Саша же перелистал дюжину книг, перебрал все, что мог, а мозги кипели, словно поровоз. По итогу их труды были вознаграждены — первый уровень защиты был пройден.       — Есть! — Воскликнул Саша, пронзив воздух кулаком. — Я же говорил, что «пасечник»!       — Это только первый уровень — область индустрии, самое легкое, что мы могли бы взломать, — вздохнул Фил и обескураженно покачал головой. — И то мы над ним корпели достаточно много времени. Яге наверняка придет уведомление… И где он взял таких специалистов?..       И пока Фил задавался новыми вопросами, Саша не спускал глаз с подсказок на экране. Поисковое окно выдало несколько наиболее распространенных запросов: «Интерстеллар», «Почему Пол Рад так молодо выглядит?» «Двенадцать новинок этого года»… А в голове у него крутились только они.       — «Чародейки»!       Саша произнес это, как заклинание, и вцепился в кресло. Фил посмотрел на брата как на умалишенного, но не стал перечить его энергии созидания и разрушения одновременно. Пару кликов спустя, монитор выдал несколько картинок популярного фентези-мультсериала двухтысячных годов про девочек, обладающих стихиями природы. Братья с серьезным видом прочитали синопсис, открыли несколько статей, впитывая информацию как губки, и даже не заметили, как открылась дверь.       Вик вошел и не сразу понял, чем с виду детский мультфильм заинтересовал его младших братьев.       — Мы, разумеется, все сходим с ума, но не так же быстро…       — Вот! Смотри музыкальное видео! Песня — это же гениально!       Саша не обратил внимание на Вика, а Фил включил видео с исполнением песни «Рыжий ангел». Парень дергал струны, сверкали фанфары, а девушка, которой посвящалось выступление, тихо улыбалась ему, и не удивительно, почему глаза Саши вспыхнули тем же огнем, что и сцена в кадре видео.       — Ей точно понравится, — умиленно усмехнувшись, проговорил Вик, когда видео закончилось, — к тому же ты же добавишь что-то свое.       — Обязательно. Так, братья, мне нужно идти. Я бы остался, но медлить нельзя!..       — Иди уж, Ромео! Сами разберемся!       Фил хохотнул и махнул на брата рукой, и того словно ветром сдуло.       — Вы сняли блок. И для чего же вы меня позвали?       — Ты задержался, и мы сумели снять лишь первый уровень защиты. Быть может, ты сможешь подобрать пароль для остальных областей — я, кажется, перепробовал все, хотя, ты знаешь, что я в этом гений!       — Не думаю, что это разумно. Тем более сейчас, когда нам дали шанс проявить зрелость. Наверняка Ядвига Петровна узнает…       — Да, да, но здесь есть сектор, который тебя заинтересует.       Фил плавно оттолкнулся и его стул на колесиках предоставил Вику право увидеть весь экран с несколькими вкладками, на одной из которых красовалась незамысловатая, но желанная надпись «личные дела». Вик всеми силами пытался сдержать свое удивление.       — Безусловно, пароль там намного сложнее и папка тоже состоит из нескольких уровней, но согласись, речь ведь идет о наших историях происхождения, о родителях, сестрах… — Фил вкрадчиво промолчал, заметив, какую борьбу ведет Вик с самим собой в этот момент и как же велик соблазн. — Я вообще бы не лез со взломом, но твои условия сегодня меня переубедили.       Вик не спешил с выводами. Он долго всматривался в два совершенно простых слова, взвешивая абсолютно все в своей нынешней жизни. Желание, наконец, узреть правду и страх этой самой правды не давали сделать шаг ни назад, ни вперед. Возможно, его сестра осталась в детдоме и ее никто не забрал, а он за ней не вернулся, возможно, она уже заграницей под опекой австралийской семьи рассекает волны океана, возможно она не хочет иметь с ним ничего общего и ненавидит всем сердцем, возможно вспоминает каждый день и плачет, возможно, ее уже нет в живых… а возможно у Вика ничего получится, ибо защита слишком крепка, а Ядвига Петровна больше никогда не ослабит контроль. Может произойти, что угодно, но разве не в этом самая большая особенность жизни — мы не знаем, что с нами произойдет наверняка?       Вик решительно сел на второй стул, прохрустел костяшками пальцев и под вскрик радости братца навел курсор мышки на нужную ему папку. •••••       Арт отказался от ужина, решив дождаться вечера с Варей: сегодня днем она кокетливо поймала его после занятий и пригласила на романтический ужин в ее комнате. Арт был взбудоражен грядущей встречей, но отсутствие уже ставших привычными разговоров с Кирой заставляли чувствовать себя неуютно, будто прожитый день был абсолютно ни о чем, хотя их разговоры не всегда полны новостей и глубокого смысла. Они попросту были нужными и успокаивающими.       Кира избегала его весь день, ссылаясь на занятость и прячась по уголкам поместья. Ее поведение казалось подозрительным, сомнительным, но Арт наступал на эти грабли ранее и больше не намеревался совершать повторные ошибки: он верит Кире, и, наверное, у нее случилось нечто нехорошее, нечто, что заставляет ее быть в постоянном напряжении, и Арт хотел ей помочь.       — Кира, подожди! — вдруг выкрикнул Арт, запоздало увидев ее за углом. — Мне нужно поговорить с тобой. Это не займет много времени.       Кира развернулась и посмотрела на часы. Арт поспешил оказаться рядом.       — Нам нужно завтра в город. Машина в порядке? Нужно подготовиться ко дню рождения братьев — подарки, атрибутика, одежда, — Кира понятливо кивнула. — Ты более хмурая, чем обычно.       — Да вроде нет, все то же, — ответила спокойно Кира и улыбнулась в подтверждении своих слов. Арт слегка усмехнулся в ответ и Кире это не понравилось — он улыбается ей, она его радует простой улыбкой. И это было взаимно. — О, если вы завтра все выезжаете, мне нужно поговорить с Ильей. Пока не поздно.       Арт не успел ей даже кивнуть, как Кира торопливо поднялась наверх, раздумывая над тем, правильно ли она оборвала диалог. Из-за постоянного волнения она становится все более растерянной.       — О, Кир, ну как успехи? Ты поговорила с Артом?       Кира подняла глаза к сестре и замерла. Чуть меньше, чем фиолетовый, старшей Кощей шел бордовый, темный, подчеркивающий блеск ее глаз, и по случаю некоторых скорых изменений в планах Варя надела бордовое сражающее на повал платье. И такое решение их проблемы было несколько спорным: бордовое платье было ошеломительным, но Арт сам часто носит оттенки красного, а сейчас он в красном свитере; фиолетовый женственный цвет Вари гармонирует с красным волевым цветом Арта, словно глубокий закат холодной ночи и горячего солнца. Лучше, чем с бордовым, ее фиолетовый сочетался с оранжевым, создавая еще более контрастный пейзаж. Кире тоже идет фиолетовый, но она намеренно редко носит одежду подобного цвета, дабы не создавать неловких и одинаковых ситуаций и образов. Единственное фиолетовое, что всегда с ней, это ее прядь, которую Кира окрасила после смерти отца, когда все пошло по наклонной. В знак протеста капризам старшей сестры, внезапно ставшей самой главной, и желания быть тем, кем ей нравится, отстаивать право быть тем, кем хочет именно она, Кира спонтанно выкрасила лишь пару локонов, часть, спереди, чтобы все видели и в ярко-яркий цвет. Слов и сил у Вари тогда совершенно не было, и они долго были в ссоре, но наличие цвета до сих пор служило напоминанием и говорило о том, что обе сестры пришли к принятию индивидуальной особенности.       Кира заправила прядь и на секунду представила, что если бы она надела фиолетовый брючной костюм и оказалась рядом с Артом, то они бы смотрелись очень гармонично.       — Прием, Кир?       — Да. Да поговорила. Пока безрезультатно. Днем мы тоже ни на что не вышли.       Варя несколько нервозно поправила прическу, но, не расстраиваясь, пожелала сестре удачи завтра и направилась к жениху. •••••       Утром братья Моргарт, Варя и Аленка не завтракали, решили посетить ресторан, сели в лимузин и отправились в город, опустошать кошельки, пополнять копилку впечатлений. День предстоял длинный, и уже в салоне ребята условились разделиться и быть на связи: Саша и Фил высадились у торгового центра и пригласили Аленку поучаствовать в поисках реквизита, супругам нужно было встретиться с журналистами, но Арт вместо себя отправил с Варей Илью, несмотря на то, что первоначально планы были иными. Романтический ужин, по мнению Арта, прошел волшебно, они поговорили, посмеялись и провели время вместе, но сегодня, он был уверен, что его задача быть рядом с Виком, ибо планы у братца были грандиозные. Для Вари же, судя по отсутвию результатов, вечер прошел отвратительно. Она пыталась флиртовать с ним, быть чуткой и уговаривала поехать с ней, но ничего получилось и, так как Кира будет с Виком и Артом, рассекречивание снова легло на плечи второй сестры, как бы та этого не избегала.       — Надеюсь, она несильно расстроилась, — почесал затылок Арт и посмотрел на Киру в поисках поддержки, но та промолчала. — Ну а мы едем вот по этому адресу.       Вик воодушевленно кивнул, поймав взгляд Арта и благодаря его за присутствие. На самом деле, он невероятно рад, что с ним рядом сейчас именно Арт и Кира.       Вик корпел над системой защиты базы данных до глубокой ночи, изрядно устав, но ближе к утру он-таки преодолел препятствие — получилось разблокировать лишь первый, практически нулевой уровень защиты, в котором была, к сожалению, крупица информации. Но даже эта песчинка заставила Арта искренне порадоваться за брата и остаться с ним в трепетный момент.       Они проехали несколько незнакомых Кире дворов, а взгляд Вика в зеркале заднего вида несколько ее напрягал. Он пристально наблюдал за ней и отводил глаза всякий раз, как Кира ловила его взор. Пунктом назначения стала обыкновенная многоэтажка, на парковке сновали взрослые, щебетали детки, взлетали качели.       — Сомнительное и простое место для вашего круга, — заметила Кира.       — Волнуешься? — спросил Вик.       — У вас нет внушительной охраны, вдруг и мне стоит быть начеку.       — Здесь проживает воспитательница, которая работала в нашем детдоме. Единственное, что мне удалось узнать о моей прошлой жизни, это: «Сменкин Виктор Андреевич, родители в разводе — местоположение неизвестно» и адрес воспитательницы.       — О как, — удивилась Кира, чувствуя как сердцебиение участилось. — Ты… Ты нашел свою фамилию, и даже информацию о родителях. Это поразительно! Я рада за тебя.       Кира улыбнулась ему в глаза, но чувствовала, что начинает паниковать по-настоящему. Вик узнал бы о ней рано или поздно, но это произошло слишком резко, без ее ведома, и, возможно, Кире пора уже самой вскрыть правду.       — Не хочешь тоже выйти?       — Чуть позже. Не доверяю я неизвестной женщине. Поэтому если вам понадобиться помощь, я буду подкреплением.       Вик и Арт вышли наружу и прошли к подъезду.       — Ты видел, как она занервничала? — возбужденным шепотом спросил Вик. — Она точно что-то скрывает. Влад был прав!       — Влад? Что он тебе сказал?       — Что он понимает меня, ведь он тоже брат, у которого есть сестра. Он понимает, почему я так сблизился с Кирой, ведь хочу найти ее, и он уверен, что Кира это понимает и не так проста, — Арт закатил глаза. — Ну серьезно! Все подозрительно удачно! Она появилась невероятно вовремя, как единственная близкая подруга Вари в России, в Петербурге, оказалась ветеринаром, а Кики как раз заболела в этот момент! Когда Варя и Кира успели познакомиться и так сдружиться?       — Не сомневайся в коммуникативных навыках Вари. Она легко располагает к себе, но…       — Ты ведь видел, как она разволновалась? И ты ведь ее тоже подозревал, помнишь? Если ты видел в ней что-то тогда, Влад за пару дней увидел в ней что-то опасное, и я начинаю что-то видеть!       — Откуда Влад знает, что у тебя есть сестра?       — Не знаю, — помрачнел Вик. — Но если он знает, то и Кира запросто может обладать такой информацией.       Арт размышляюще поджал губы, стараясь рассмотреть ситуацию со всех сторон и не вестись на первые же подозрения.       — Возможно, наличие твоей сестры не такая уж и тайна в мире. Возможно, она, правда, разволновалась, поскольку росла в том же детдоме, возможно, ей не нравилось там…       — Ты просто привязался к ней!       — Да нет же! — фыркнул Арт и глубоко вздохнул. — Хорошо… В ее поведении и удачном стечении обстоятельств действительно есть что-то подозрительное, наверное. С тобой она близка, тебе видней. Думаешь, ей что-то от тебя нужно?       — Думаю, она знает обо мне больше, чем я сам. •••••       Маша осмотрела портрет перед собой и в который раз поправила очки на переносице. Она сняла их и помассировала глаза, несколько устав от статичных и тщетных наблюдений в этом темном, как дупло, коридоре. Лишь Снежка разбавляла чернь своим мерным белым сиянием.       — Давай еще раз попробуем постучать по крышке? Может, нужно посильней? — спросила Снежка ненавязчиво.       Они снова постучали по поверхности портрета Мей и Мартина, но лишь еще больше удостоверились в том, что внутри есть полость. За семейными портретами братьев не звучал подобный звонкий стук, но и они явно не были так просты. Каждый портрет представлял, будто герцога, человека высшего общества с не менее высокими взглядами, свысока. Лица были холодными, движения застывшими и сложно было понять, о чем действительно думали Моргарт, когда писались данные картины. Снежка никогда бы не поверила, что «Филлип Моргарт» и «Фил» это один и тот же человек.       — У Фила день рождения. — вдруг сообщила Снежка.       — Да, в поместье только и говорят, что об этом великом событии.       — Сегодня. — В ответ Маша красноречиво повернула голову к сестре. — Угу. Марья Степановна по секрету сказала.       — А как будто обычный день. Хоть поздравили бы что ли…       Маша несколько сочувственно и раздраженно фыркнула, совсем теряясь в традициях и обычаях данного семейства. Всё новые и новые подробности их жизни заставляли рассмотривать братьев с разных сторон.       — У них такие серьезные глаза… Как у их папаши.       — У них они более грустные что ли…       Маша пригляделась к глазам Фила, Вика, Арта и Саши, и увеличила линзу на очках. И Снежка была права: их глаза, действительно, несколько отличались от глаз их родителя, а именно темнотой зрачка. Второй слой краски был будто наложен поверх первого слоя несколько позже создания картины, отчего выделялся при правильном свете.       Они тотчас принесли высокий стул, поднялись вдоль стены и с ювелирным мастерством отскоблили верхний слой поверхности канцелярским ножом. Такая мелочь далась Маше сложнее, чем сестры предполагали: пыль и порошок снова заставили ее закашляться, а голова закружилась.       — Слезай, я доделаю, — забеспокоилась Снежка, — Маш, ты ведь болеешь.       — Мне стало лучше, когда я переехала к Кире. Наверно, это была аллергия на цветы с той стороны поместья. Смотри, тут что-то есть!       Очки Маши просто находка для подобных вещей: фонарик и лупа помогли разглядеть микроскопические витиеватые буквы по кругу радужки темного, как сама Марианская впадина, глаза Мартина Моргарт.       По коже пронесся холодок. Но окна были закрыты. Не теряя времени, Маша переписала фразу и на всякий случай сфотографировала.       — «Любое сражение можно выиграть словами»… «Любое сражение можно выиграть словами»… — Маша усиленно нахмурилась, зная слова, но не помня источник… — Нам нужно в библиотеку, пока они не вернулись!..       — Но сначала ты подышишь воздухом, а я дам тебе лекарство.       Маша не хотела откладывать поиски, но перечить Снежке, значило лишь замедление, сестра ее не оставит, будет спорить. Время позволяло сделать передышку, поэтому девушки вышли на задний двор, прихватив с собой чашку ароматного кофе. •••••       — Приехали, ну наконец-то! И зачем ты вылил на себя столько одеколона!       Фил буквально выкатился из двери лимузина и театрально закашлялся, будто при смерти. За ним недовольно вылез Саша и, обнюхав себя, принялся доказывать, что он брызнул совсем немного, а Фил попросту не понимает смысл запаха. Аленке было несколько все равно на запах, ведь Саша подарил ей золотые серьги, и она не могла упрекать его всерьез. Следом из авто вышли Вик и Арт, и старший подал руку Варе. Кабреро торопливо выплыла и, извинившись, быстро ушла в кабинет Мартина, дабы проверить сегодня полученные договора, а также узнать из архивных записей, что может значить предложение, которое Маша отправила пару часов назад. Кира вышла последней и, проверив чистоту салона, закрыла машину и вышла из гаража. На удивление снаружи ее ждали Арт и Вик.       — Кир, — начал Вик, — сегодня мы встретились с нашей няней. Возможно, ты ее узнала, но ты так и не вышла к ней. Но дело не в этом, — Вик на секунду переглянулся с Артом. — Ты помнишь мою сестру в детдоме? Ты помнишь меня, но со мной всегда была сестра. У нее черные короткие волосы, иногда они напоминали рожки чертенка. Карие глаза. Еще она любила животных и пугала детей раненными птицами, кошками, мышами… Не помнишь?       Кира еле совладала с эмоциями и замерла, не зная, что необходимо предпринять прямо сейчас. В глазах Вика блестела надежда и искренняя мольба о помощи, и Кира понимала его — она знала, какого это, знать такую малую, но ценную, словно хрупкая реликвия, информацию. И Кира могла бы ответить ему. Сейчас бы она вдохнула больше воздуха, улыбнулась ему и рассказала бы о себе, сейчас, когда Вик сам пришел к выводу, когда он постарался и нашел ее… Но рядом находящийся человек не позволял ей открыться. Впервые за долгое время Кира думала о двух юношах сразу, впервые за долгое время ей важно доверие двух юношей, не только брата, но и постороннего человека, их отношение к ней. Кира металась. И если бы эти метания были между сердцем и разумом, то безусловно было бы проще, но сейчас, Кира металась между сердцем, сердцем с разумом. Она знала, что потеряет доверие Арта, если расскажет Вику о себе в любое время, и раньше ее это не волновало, однако Кира не думала, что вскоре будет против неизбежного исхода.       — Я… Я… Извини, Вик, я не знаю. Я плохо помню все, что происходило в детдоме.       Кира сбежала, не желая думать о том, что сдела неправильный выбор, что предала брата и сестер.       — Видишь? Она все еще что-то скрывает и явно что-то поняла.       Вик нехотя вздохнул. Арт нехотя с ним согласился. •••••       Вечером сестры собрались в назначенный час у Киры в комнате. С тех пор как Маша переехала к Кире, а в комнату Вари стал заходить ее жених, девичники у Киры не казались юношам странностью. В комнате Маша спала с Кирой, компьютерный центр расположился в углу. Однако с недавнего времени, ее уголок пополняется и пополняется таблетками от аллергии, что однозначно ухудшало положение дел.       Маша невпопад сильно закашлялась, прервав обсуждения касательно новой информации о Мей, доверия Яги к Аленке, безрезультатности чар Вари.       — Может, Маше лучше уехать домой? — спросила Снежка, с сочувствием наблюдая за больной сестрой. — Она сегодня чуть в обморок не упала!       Сестры с ужасом перевели взгляд на Машу, совершенно не ожидая от той подобного поведения. Маша закатила глаза.       — Пусть едет! — высказалась Аленка, отвлекшись от расчесывания своих спутанных прядей. — Ты сможешь помогать нам из дому. Камеры же есть. Не мучайся, Маша!       — Тогда мы не скоро найдем информацию по отцу или Мартину! Мы итак сидим тут уже третий месяц, а ищем только ночью! — проворчала Кира. — Такими темпами Варя действительно выйдет замуж за Арта!       — Только Маша может искать и подстраховывать нас двадцать четыре на семь, — размышляюще поддержала ее Варя. — Может, эти таблетки работают. К тому же, ты ведь переехала не так давно, и явно стало лучше, да?       — Вот-вот, — согласилась Маша и оглядела взволнованных сестер, — не списывайте меня со счетов слишком рано!       Она вновь закашлялась, но уже куда более тяжелым и сухим кашлем, будто ее легкие готовы были выскочить наружу, а глаза заслезились. Снежка подсела к ней и положила руку на спину, жалея жертвенность сестры.       — Давайте лучше поскорее найдем эти чертовы доказательства и свалим отсюда. •••••       Время двигалось стремительно и его катастрофически не хватало никому в поместье: каждый торопился сделать то, что обязан был.       Кира разогнулась во всю длину своего тела и с наслаждением выдохнула полной грудью, ложась на собственную ногу и прочувствовав, как каждая мышца-ниточка расслабленно растянулась внутри нее. Тренировка и растяжка, то, что нужно было Кощей после нескольких напряженных и эмоциональных дней поисков, избеганий и недоговорок. Это по-настоящему расслабляло и приводило мысли о сестрах, братце и Арте в порядок. Последние двое стали вести себя совершенно по-другому: Вик постоянно избегал ее и лишь за столом она могла быть на расстоянии вытянутой руки перекинуться с ним парой фраз, Арт же наоборот всячески пытался заговорить с ней по любому поводу. Они будто поменялись телами, часто ходили вместе, разговаривали в полтона. Когда Варя брала на себя Арта, Вик не оставался с Кирой, всегда находил иную компанию. Подобная смена настроения сильно выбивала Киру из колеи, а в груди больно скребла вина за такое поведение брата, за его отстраненность и холод, за то, что она его бросила и прячется, когда ложь заковала его в одиночество. Виноватая и одновременно злая Кира упрекала Арта, намеренно выставляя его в наихудшем свете, желая отдалиться от него и снова быть с братом.       Этот треугольник подозрительных-тревожно-избегающих отношений изматывал ее и заставлял раздумывать над каждым шагом даже сейчас, в пустом спортзале. Но в повторяющемся круге мыслей, Кира не услышала, шорох двери, и в комнату вошел посторонний.       — Не можешь принять того, что Вику на тебя все равно и вымещаешь злость на грушу? — полоснул он, и Кира подумала, что ей послышалось.       Она повернулась, но это действительно был Арт, однако его сверкающие глаза и гадкая на пол-лица ухмылка была совершенно ему чужой. Кира впервые видела Арта таким.       Арт вразвалочку сделал несколько шагов к ней и оценивающе рассмотрел потерявший форму мешок, прикрепленный к потолку цепью. Она действительно попрактиковала парочку ударов, но лишь для того, чтобы снять напряжение и перекрыть внутреннюю боль физической, и это в некоторой степени помогло.       — Я угадал? Сказать нечего?       — Мне не составит труда уложить тебя на лопатки, если ты этого хочешь, — парировала Кира высокомерно и холодно.       Арт рассмеялся так мерзко и так ужасно, что Кира не могла терпеть его. Она ткнула его в плечо, заставляя замолчать, но Арт молниеносно взял себя в руки, понимая, что перестарался.       — Предлагаю спарринг. Прямо сейчас. Если выиграю, ты устроишь мне свидание с Виком. А если выиграешь ты, то я его больше не побеспокою и перестану думать о нем.       Он снова нагло усмехнулся, и Кира отказывалась на него смотреть. Она отказывалась взаимодействовать, разговаривать с таким Артом, видеть его, даже драться не хотела, хотя он заслуживал хорошей встряски. Такой Арт, словно откатившийся в развитии ни стоил ее внимания, и Кира совсем не понимала, что случилось. Однако если бы она обернулась, то увидела в его лице искреннее нежелание быть таким. В следующую секунду, его усмешка исчезла, а страдальческие морщинки показались на лбу, доказывая, что ему самому претит вести себя так, вести себя так с ней. Этой ухмылкой он перечеркивает их дружбу, но Арт намерен получить ответы пускай даже таким способом. По иному, как бы Арту не хотелось того признавать, Кира не понимает, не верит, не слушает, не воспринимает добрые слова всерьез.       От парней Кира не слышала приветливых слов, адекватных знакомств, разговоров с намерением романтических отношений. Все парни, с кем она общалась, видели в ней друга и разговаривали соответственно просто и открыто, без каких-либо намеков. А те, кто флиртовали, делали это неимоверно топорно, свистели вслед, будто такую суровую девушку надо усмирить, брать так же грубо, какой она и была. Никто не думал, что ее категоричность к парням можно преодолеть мнением, которое она разделяла — вежливостью, уважением, ненавязчивостью. Либо таким вежливым людям Кира попросту не нравится. Она им не пара. И виной этому сама Кира и ее характер, сформировавшийся под натиском отца, не видевшего в ней никого кроме сестры Вика, которую тот запомнил как пацанку. Кира сама не видит себя ни кем, кроме сестры Вика. И Кира настолько давно поняла это, что знает наверняка, что ей попросту больше некем быть, кроме как двойняшкой Виктора Сменкина.       Кира расположилась на татами, представляя с каким смаком раздробит его сладкую мордашку. Арт был напротив нее и с призывом, уступил ей, как девушке, и позволил атаковать первой. Кира была вне себя от такого высокомерия и была уверена, что Морок явно заразил Арта самолюбием.       Кира ринулась в бой. Она с изяществом пантеры и силой львицы наносила удары, уворачивалась и просчитывала каждый свой шаг. Она старательно не позволяла злости взять над ней верх, но ухмылка Арта и то, как он отражал ее удары, выбешивали.       — Неплохо. Почти задела, так держать! Почти поверил! — усмехнулся Арт, встретившись с блоком.       — Не поддавайся, — рявкнула Кира, ощутив менее сильный удар и с яростью сделала подсечку.       Арт, не ожидая такого, упал, но быстро поднялся. У него было намерений играть в поддавки, но и драться с Кирой всерьез тоже не хотел. Но и не хотел, чтобы Кира думала, будто он ее недооценивает. Ее хрупкое на вид тело, кулаки, руки легко наносили удары, но Арт уличил момент, чтобы заломить ей руки и обездвижить. Кира оказалась зажата между его локтем и его телом, а едва уловимая усмешка обожгла ухо. Тело было не против столь плотного контакта, и Кира, отметая все непрошенные мысли, была уверена, что если не победит сейчас, то услышит новую издевку.       Она рывком перекинула его вперед, бросила на пол, оказалась сверху, крепко впечатав ногами и не давая опомниться. В следующую секунду она могла вывихнуть ему руку, а он — сдаться, но оба гордо ждали, испытывая терпение, и над обоими, на самом деле, властвовала не злость, а огромная потребность в возвращении друг друга.       — Что с тобой?! — прорычала Кира, желая стереть эту ухмылку с лица.       — А с тобой? — Кира на мгновение растерялась от столь прямого и обеспокоенного взгляда, и это стало ее фатальной ошибкой — он рывком перебросил ее на бок и оказался сверху, не прижимаясь, но и не давая ей подняться. — Куда исчезла наша с тобой дружба?! Ты избегаешь меня!       — С чего ты взял?!       Кира предприняла попытки выбраться, но этому препятствовали ее неконтролируемая ярость и его руки, крепко удерживающие женские запястья.       — Ты не разговариваешь со мной ни за столом, ни в коридоре, все время сидишь в гараже, комнате! Вик игнорирует тебя, а я наоборот всеми силами пытаюсь быть добрым, но злишься ты только на меня! Я скоро с ума сойду с вами!       — А тебе вечно нужна моя помощь, чтобы быть хорошим человеком?! Я не служба психологической помощи или твой советник! Справиться со своими демонами самостоятельно ты не в силах, да? Всегда рядом должна быть Кира, которая поможет, утешит и выслушает?! Без меня ты снова становишься жестоким Артемом Моргарт!       — По-другому до тебя не достучаться! Я ведь пытался поговорить, был вежлив, терпелив, но ты игнорируешь меня! Ты меня вынудила!       — Мне нужно было время!       — А мне нужна ты!..       — Мир не крутиться вокруг тебя, Арт! У меня, может быть, тоже есть чувства!..       Кира осеклась, ослабла и отвернулась, понимая, что это слово не совсем верно описывает то, что она должна была сказать.       — … В смысле, мне нужна твоя дружба…       — …Я имею в виду, проблемы и нужды. Которые мешают мне…       Оба будто застряли в своих собственных словах и, желая, чтобы второй правильно понял, спешно исправились, но лишь обострили внимание каждого на вылетевшей в сердцах фразе и ввели друг друга в еще более неловкое положение.       Ее кулаки разжались, осознавая проигрыш. Арт ослабил хватку, пытаясь распознать смысл ее яростной речи. Все это время ему казалось, что они в обоюдно-выгодных положениях, разговаривают по душам и находят свет друг в друге, но, как оказалось, Кира не получала той же помощи от него, что он от нее.       Арт отпустил ее и сел на пол, вздохнув как можно более ровно. Он провел рукой по лицу, стирая с себя глупую маску и являя себя настоящего в этот момент — растерянного, подавленного и раскаивавшегося. Вариант с выведением Киры на злость был не самым лучшим, но Арт попросту не знал, что еще он мог сделать. Помнится, отец не терпел их бунтарство и капризы, но только они могли вывести его на эмоциональный диалог и заставить прислушаться к детям, отчего Саша всегда ходил обиженным и озлобленным, а Арт лишь изредка, не желая быть плохим примером для братьев, сражал отца словами ниже пояса, когда эмоции били через край. Теперь же он учиться быть человеком, люди вокруг которого были живыми, ранимыми, дорогими, совершенно разными.       — Ты его любишь?       — Да, — ответила Кира, не солгав.       Арт усмехнулся, осознавая, что это было очевидно, а он отчаянно не верил этому ранее.       — Он лучший из нас — мудр, спокоен, надежен, эрудирован, у него нет проблем с контролем, и многие девушки пытались его заполучить, но смерть Вэл не позволяет ему двигаться дальше. Ты не представляешь, каким была его улыбка до потери Вэл.       — Значит, он никогда не станет счастливым?       — Мой брат влюблялся только один раз и никогда не предаст ни свою любовь, ни себя. Вэл была родственной душой, и никто не сможет приблизиться к нему, как она.        — А ты? — Арт непонимающе поднял взгляд. — Ты влюблялся лишь раз?       — Мы помолвлены с Варей, если ты про это.       — Но ты не любишь ее.       — Почему? Варя невероятная — изысканная, добрая, милая…       — Все это слова! — прервала его Кира. — Но чувствуешь ли ты того же, что и Вик к Вэл? — Арт несколько смутившись направлению разговора шутливо отвел взгляд, но Кира была серьезна. Она напористо подобралась к нему, заставляя посмотреть в глаза и не сбегать от ответа. — Скажи мне, что ты видишь, думая о ней? Чувствуешь ли ты тепло в груди, жар, глядя на нее, на ее улыбку, видя блеск в ее глазах или слыша смех? Хочется ли тебе завтракать с ней, радовать ее, быть рядом, обнять, поцеловать, провести с ней всю жизнь и видеть каждое утро в своей постели?       Арт не ответил. Он не знал, что можно ответить, ибо в голове действительно ни разу не возникало таких мыслей. Варя никогда не вызывала в нем подобную бурю.       — Но ты определенно испытываешь эти чувства к кому-то другому — продолжила она более холодно, и будто осуждая. — Тебе нужно разобраться с этим как можно скорее, ибо я боюсь, что будет с Варей, когда она узнает об этом.       Кира оставила его. Арт долго смотрел ей вслед всерьез задумавшись о том, о чем никогда не осмеливался. Он закрыл глаза и глубоко вдохнул, повторив каждый вопрос Киры, вслушиваясь в ее голос и пытаясь ответить честно. Перед глазами выстроилось поместье, его столовая, кабинет, беседка, Кики… и везде с собой он видел улыбку девушки, руки, умиротворение в собственной груди и яркий взгляд карих глаз… Он распахнул глаза и не мог себе поверить, боялся верить в то, чего не должно быть. За мыслями Арт забыл о том, что Вик попросил его задержать Киру как можно дольше, однако их внезапный откровенный разговор нарушил все планы. •••••       Вечером Аленка в приподнятом настроении направлялась в комнату Саши, предвкушая сюрприз, о котором он так красиво написал в письме, пригласив ее к себе. Передавая письмо, он был так взволнован, что Аленка была уверена, что младший Моргарт приготовил что-то грандиозное. И стоило ей открыть дверь, как все догадки подтвердились, и Аленка не могла не ахнуть от восхищения. Ее глаза заискрились, а рот так и замер не в силах описать изумления, поскольку комната Саши преобразилась до неузнаваемости: приглушенный свет свечей колеблился от тихих дуновений воздуха, граммофон в углу мерно шуршал мелодию, и повсюду были разбросаны лепестки алых, точно костер, роз. Самая настоящая, истинная в своем понимании, словно из книги, романтика. Саша стоял посреди сборища листьев в черных брюках и белоснежной распахнутой рубашке. Он подал Аленке руку и усадил на кровать.       — Боже, Саша!.. Это просто волшебно!..       Но ее перебило дребезжание струн в руках. Чистый звук, будто гипнотизировал и заставлял замолкнуть и прислушаться. Что Аленка и сделала, не сумев оторвать глаз от Саши и оторваться от места.

— Людей так много, Мир большой.

Но каждый в нем, тебе чужой.

Не узнать, не понять, не создать.

Все напрасно, о-о-о.

Легче быть от всех,

Чтобы не страдать от фальши.

Не искать, не впускать и не ждать.

Так безопасне-е-ей!

Но все изменилось!

Она!

Она появилась!

Рыжий ангел установил,

Новую в сердце власть

власть любви, власть любви, власть любви…

      Звучание прекратилось, а Саша поднял на Аленку глаза. Он сделал несколько, таких долгих для него, шагов, успев собрать всю свою решимость и чувства к девушке напротив.       — Мы впервые встретились с тобой на набережной, я не знал, что это ты, но уже тогда ты стала для меня искрой. Ты зажгла огонь в моем сердце. Когда ты пришла к нам в поместье, я понял, что это знак: мои чувства появились не просто так. Я не могу не думать о тебе, — он глубоко вдохнул, ощущая, как он становится легче, воспаряет над землей, а Аленка его не отвергает. — Я каждое утро чувствую себя самым счастливым человеком, ведь живу рядом с самой красивой девушкой в мире. С самой веселой и самой жизнерадостной девушкой. Я люблю тебя.       Его сердце стучало так же громко, как он втянул воздух в томительном ожидании ответа на его самую большую откровенность. Ни перед кем в жизни он не был так уязвим и обнажен, как сейчас: так глупо, так просто, как на ладони, как идиот. Вместо ответа Аленка шагнула к нему, скользнула ладонями по плечам, обнимая его вокруг шеи и растекаясь в легкой улыбке.       — Тогда ты не будешь против, если я сделаю следующее.       Его руки обвили тонкий женский стан, а Саша почувствовал себя в миллион раз счастливее. Ее губы были такими же горячим, мягкими, как в тот день в театре, что казалось, Саша потеряет сознание только от этого поцелуя. Аленка же чувствовала себя в два раза счастливее него.       Он обнял ее, наконец, чувствуя ее тело полностью и глубоко вдыхая запах волос.       — У тебя такие волосы… изумительно…       Аленка улыбнулась искренности его чувств, ощущая себя будто бы действительно самой невероятной девушкой на свете. Однако план, который был у нее в голове, требовал реализации, и Аленка несколько напряглась. Саша вопросительно отстранился.       — Все хорошо, Саш. Ты чудо — создал такой прекрасный вечер и спел мою любимую песню, но я знаю, что тебя что-то тревожит, — Аленка подняла на него обеспокоенный взгляд. И Саша был весь во внимание. — Я помню, как тем страшным вечером, когда мы говорили правду, ты сильно разозлился при упоминании портрета Мей, — Саша отвел взгляд, но Аленка смело положила ему ладонь на щеку. — Расскажи, что это было. Я хочу помочь тебе.       Саша долго колебался, точно этот огонь на конце свечи, но Аленка умела быть нежной, заботливой, волнующейся. Она сжала его ладонь и попросила снова, обещая, что только так она сможет ему помочь. •••••       Варя захлопнула за собой дверь, и Илья удивленно поднял глаза с отчета на столе. Она не хотела к нему обращаться, это ниже ее, но обстоятельства не предоставляли иного выбора, а паника заставляла идти на безрассудства.       — Я не думал, что вы зайдете сюда.       — После чего? После того как мы оставались вдвоем в моей комнате? Боишься меня? — усмехнулась Варя и по-хозяйски села в плетеное кресло. — Я здесь по делу. Оставь книги и отчеты себе.       Илья, несколько смутившись, отложил бумаги, обращая на нее все свое внимание и пытаясь не думать о том, что произошло между ними в комнате мисс Кабреро.       — Я бы не просила тебя об услуге, если бы в том не было твоей вины. Из-за тебя и Влада я попала в подобное положение и если ты мне не поможешь Арт узнает о тех фотографиях.       Илья улыбнулся и даже несколько обреченно рассмеялся, понимая, что тот случай будет преследовать его всю оставшуюся жизнь. Варя с наслаждением наблюдала за его проигрышем.       — Что же вы от меня хотите?       Варя поднялась и запахнула халат плотнее.       — С недавних пор я узнала, что у Арта есть девушка, которая ему нравится, — Варя задумчиво посмотрела в окно, полное тьмы. — И я боюсь потерять его. Он может передумать на мне жениться и выставит меня в любой момент…       — Предзавещание…       — Предзавещание его не остановит! — вспылила Варя, понимая, что он слишком спокоен и не видит в ее просьбе крика о помощи. — Он жениться на мне, но как только завещание будет прочитано, ему ничего не помешает расторгнуть брак. Любовь способна заставить человека отречься от традиций, правил и устоев, понимаешь?       И спрашивать такое у Ильи не юыло смысла. Он как никто иной понимал на собсвтеннос примере, прямосейчас, что с ним творит это неконтроллируемле чувствл к столь прекрасной девушке.       Варя нервно прикрыла глаза и оперлась о раму окна, действительно почувствовав беспокойство. Она всегда собрана и уверена, так как план отца безупречен, они продумывали все, рассматривали любые отклонения, но Варя и подумать не могла, что не сможет соответствовать ответвлениям. У нее есть план, но она по неизвестной причине не может вывернуть штурвал ее судна на исходный маршрут, у нее не хватает ловкости, даже несмотря на то, что она прекрасно осознает, что ее ждет в случае провала.       Журчание за ее спиной высвободил ее из вихря страшных мыслей.       Варя повернула голову и увидела перед собой кружку чая.       — Успокойтесь, мисс Кабреро. Присядьте, и я помогу вам в вашей проблеме. •••••       Саша осмотрел портрет с ног до головы, не зная, какие эмоции он испытывает к погибшей женщине. Он не знал ее, но она всегда была в поместье, он видел ее каждый день и каждый день долгое время она его веселила: была таинственной, открытой, радостной, печальной, ведь он и братья разговаривали с портретом, придумывали игры и приключения. Но в тот день он ее возненавидел.       Саша потер руку, словно та заныла при единственном воспоминании, а брови болезненно дрогнули. Аленка краем глаза наблюдая за его состоянием, помня, что произошло в прошлый раз и не желая того повторять.       — В тот день он сломал мне руку. Везде долгое время были синяки. Парни меня тогда не смогли спасти, а наш старшенький испугался и не мог мне помочь, — Саша гадко ухмыльнулся и сжал челюсть. — он застыл и даже не попытался, хотя он же наш старший брат. Он что-то мямлил, болтал, но разве монстра в гневе это остановит?       Чувствуя мрачность и то, как Саше гадко на душе от предательства старшего, Аленка без наигранных эмоций взяла его за руку. Его рука была такой же как ее — рукой младшего, который не получил помощи от старшего, когда она так в ней нуждалась. Это ощущается как самое большое предательство, но со временем запертая внутри обида отравляет все сильнее и единственный способ избавиться от нее, это пережить, открыться, выпустить ее наружу, оставить и идти дальше уже с другими мыслями.       — Говорят, любое сражение можно выиграть словами, — прошептала Аленка, нежно проведя пальцем по тыльной стороне его ладони, дабы пробудить. — Возможно, и вам с Артом нужно поговорить, чтобы оставить вражду…       Саша ухмыльнулся, слыша ее, но не желая верить, не желая оправдывать трусость Арта. Он посмотрел на портрет и вдруг его осенило. Он подошел к картине и провел рукой по раме, очерчивая гравировку и выступы.       — Любое… — он провел пальцем по диагональной линии рамы слева в такт слогам. — Сражение, — затем провел пальцем другой руки по правой части рамки, — можно, — после снова по левой стороне, но ниже, — выиграть, — Саша приложил некоторое усилие, чтобы поврежденная часть рамки позволила правильно произвести нажатие, — словами, — а после коснулся уголка губ девушки, будто стирая с них помаду.       Что-то зашуршало позади портрета, а затем рамка слева отстранилась от стены. Саша взялся за край и отворил портрет, словно это была дверца шкафа.       Глаза Аленки засияли. Внутри был еще один ларец. Но глаза Саши пришли в ужас.       Истошный крик разнесся по всему поместью. •••••       Фил зажмурился, движения стали более быстрыми, звук собственного сердца — громче, и несколько секунд спустя его накрыло невероятное удовлетворение. Экран монитора все еще крутил некое откровенное пошлое видео, стоны и голоса звучали, но Филу уже было не до этого, он получил то, что хотел.       Разумеется, в снятии блока с Интернета Фил был заинтересован, но в несколько другом плане, нежели его братья. Фил знал об особенностях своего тела и знал, как и что он может получить, если постарается, но долгое время ему это было не нужно. Он не видел в этом нужды, ибо не чувствовал постоянной потребности, не чувствовал подобного желания, но сейчас… сейчас ему нужно это, как снотворное для легкого сна. Каждую ночь Фил по часу не может уснуть, мучаясь в воспоминаниях о светлых волосах, горячей коже, сладких стонах, вкусе пьяного поцелуя. Он мучается, помня каждый разряд, ощущение покорности, похоти, неудержимости, контроля над кем-то иным, полного и прекрасного слияния мужского и женского тел. С недавних пор эти фантазии стали обрисовываться куда более конкретными чертами — он стал видеть юбку горничной и тонкий голосок.       Несколько минут спустя он, как и всегда, поймет, что это до безумия неправильно, и ему мерзко от самого себя, от того что допускает такой уровень похоти, что докатился до такой стадии, что хочется ни в чем не повинную служанку, но сейчас Фил об этом не думает. Его волнует только то, что он пять секунд назад в собственной голове взял святую и милую служанку.       Вдруг снаружи постучали, и Фил поспешил избавиться от следов его тайной деятельности. Он быстро натянул брюки, закрыл все вкладки, воспользовался парой салфеток и открыл дверь. Коридор был пуст. Фил огляделся и не сразу заметил тарелку со скромным кексиком перед порогом.       Фил поднял презент и застыл в замешательстве. Шоколадная помадка ровным почерком гласила: «С днем рождения, Фил», а восклицательный знак немного смазался. Фил постарался быстро осмотреться, но ни шагов, ни каких-либо других звуков среди стен коридора не было. Фил оставил кекс в комнате и вышел, действительно взбудораженный ночным подарком, и он намеревался узнать тайного поздравителя. В день его рождения его никогда не поздравляли, возможно, даже не помнили о нем, поскольку само торжество приходилось на дату Сашиного дня рождения и в двойном поздравлении никто не видел смысла. Сначала отец не желал дважды в неделю уделять этому время (тем более, отдельно Саше), а спустя пару лет, это стало само собой разумеющимся. Фил не был против, ему нравилось праздновать вместе с братом и видеть, что тот не огорчается из-за маленькой, но весомой для него разницы в возрасте. Он был не против, но сейчас ему стало очень радостно от подарка в день рождения. Это навевало ностальгию по детским дням, теплоту и некоторое осознание, что некто позаботился о его дне.       Фил хотел было спуститься по лестнице, инстинктивно, но крик наверху заставил его остановиться. Кричал явно Саша, и Филу казалось, что этот крик доносился из прошлого.       Сзади послышались шаги.       — Кто это?       Фил обернулся. Это была Снежка. В это время вечера она должна быть на кухне. Она не могла услышать крик из подвала и так быстро подняться, но зачем она это сделала? Возможно, это Варя узнала от братьев и попросила Снежку подложить ему скромный подарок, возможно, Аленка, возможно, она сама решилась, чувствуя, что между ними есть некоторые отношения, которых нет с остальными братьями… но то, что недавно ставшие ему близкими люди решили сделать ему приятное, такое тайное и личное, гораздо сильнее теплило сердце. Фил, не контролируя себя, улыбнулся. •••••       Вик повернул ручку еще раз, но она снова не поддалась и после его отчаянных махинаций. Пришлось вставить скрепку более плотно, но потные от страха ладони ухудшали попытки проникновения в комнату. Замок не поддавался.       — Вик?       Вик обернулся на голос, а ладонь скользнула к ручке. Глаза Киры были удивлены и расширены.       — Кира! Я как раз хотел постучаться тебе. Я думал, ты в комнате, уже поздно.       — Я была в зале. Варя мне позволила. Ты что-то хотел?       Кира приблизилась, а оружие взлома тут же исчезло в кармане Моргарт. Его необразованность в данном деле препятствовала всякому желанию Вика держать ситуацию под контролем. Кира поняла, что она хотел войти без ее ведома.       — Поговорим наедине?       Кира согласилась. Она вставила ключ в скважину, предварительно помедлив и удостоверившись в том, что Маша открылась изнутри и успела спрятаться. Вик с осторожностью и без подозрений осмотрел комнату, стараясь высмотреть детали и несостыкующие с ее жизнью фрагменты, что выдало бы ее обман с потрохами. На столе лежал ноутбук, тетради, под столом сумка с наспех заброшенными туда бумагами, в углу некая простынь накрыла большой объект, словно от пыли, шторы были задернуты.       Кира, будто это само собой разумеющееся, подтянула простынь повыше, дабы компьютер точно скрылся от глаз братца.       — Не обращай внимание на хлам — это распечатки и чеки с ветеринарного центра, и шкаф, который Варя сказала не трогать. — между делом Кира плотнее закрыла шторы, увидев на балконе сестру, и села на кровать, надеясь, что это отвлечет внимание Вика от окна. — Так и что ты хотел? — действовать нужно было быстро.       — Я все знаю, Кира, — ты с моего детдома и ты что-то скрываешь. А именно то, что знаешь, где моя сестра, — Вик приблизился к ней. — И ты сейчас же расскажешь мне, где она.       — Да ты суров и решителен как никогда раньше. А еще боялся идти во внешний мир.       — Где моя сестра? — не обратил внимание на ее усмешку Вик.       — Ты прав, я ее знаю. И ты прав я ее прячу, — глаза Вика дрогнули. — Но зачем тебе она?       — В каком смысле? Она моя сестра и я должен ее найти, удостовериться, что у нее все хорошо.       — У нее не все хорошо. Но ты же не хочешь знать об этом?       Кира с трудом справлялась с мыслью, рассказать ему обо всем — об одиночестве в детдоме, об отце, забравшем ее лишь из-за родственных связей с Виком, о том, как она ненавидела его долгое время и как полюбила. Его твердость и ее стычка с Артом подогревали в ней злость, и Кира по-настоящему хотела высказаться.       — Если ты что-то с ней сделала, я не ручаюсь за последствия. Ты не избежишь наказания. Моргарт будут проследовать тебя везде. Ты хочешь денег за нее? Хочешь поторговаться?       Кира усмехнулась — вот он, истинный Моргарт, которого волнуют деньги, который зол, мстителен, холоден и думает, что всегда можно договориться. Он походит на него, на их отца. Он становится неудержимым. И Арт тоже был неудержим.       — Это подло. Ты стала мне другом, чтобы видеть, как я ищу ее. Ты даже помогала мне искать ее. Я действительно думал, что ты особенная… но какая же ты!..       Кира тоже дочь своего отца.       — Я поступила подло? Это ты бросил ее! Ты забыл о ней! Она же всегда о тебе помнила! Помнила, как единственного близкого человека, который у нее был, но для тебя она такой не была!       — Не смей так говорить! Она единственная, кто у меня остался!       — И что же от нее осталось?! — едва не разрыдавшись, прокричал Кира. — Что от нее осталось кроме бесконечной злости к тебе? Ты с ней не остался!       — Вот что я точно помню о ней, так это то, что моя сестра не из простых, — процедил Вик. — Она была самой смелой, дерзкой, сильной, и я найду ее!       Вик развернулся к столу и смел все тетради на пол. В воздух взлетели Машины записи, фотографии, черновики, и с той же стремительной скоростью, с какой Вик разрушал все на своем пути, Кира ринулась его остановить, пока тот не увидел слишком много. Она схватила его за плечи, завязалась драка, поднялся шум и грохот, а дверь в комнату кто-то распахнул. Кира отчетливо видела блестящие слезы на щеках брата, и именно они заставили ее плакать.       — Не делай меня виноватой! Это полностью твоя вина! Это ты оставил ее одну, а сам стал жить здесь!       Кира с яростью оттолкнула его от себя и в это же время некто вошедший оттянул Вика в сторону. Оба брата упали на пол, а Кира едва могла отдышаться. Арт отпустил Вика, но тот не бросился на сестру.        — Ты не искал ее! Это она тебя нашла! Она решила быть рядом, а не ты! Ты выбрал эти хоромы! Ты выбрал их! — Кире уже было все равно. Она уже переступила черту. Арт уже увидел ее. — Ты выбрал богатых неженок, посторонних людей, когда она по уши была в дерьме! Ты выбрал роскошь, когда она ютилась с дюжиной сирот! Когда она месяцами надеялась на то, что ты вернешься! Но не ты, ни мама, ни папа за ней не пришли!       — Я не сам ее оставил!       — Ты бы мог остаться!       — Я не мог взять ее с собой!       — Ты мог отказаться!       — Мне было восемь! — Он сорвался так, что его голос мог разбить окна. Ее нападки, словно удары со всех сторон, заставили его взорваться импульсами злости и стыда, а за стеклами очков сверкали вина и безысходность. — Мне было восемь!.. Я не знал, что никогда с ней больше не увижусь! — Он покачал головой. — Не знал, что она исчезнет из моей жизни так просто… Я не думал, что забуду ее. Не думал, не хотел думать, что ей хуже, чем мне. Не понимал.       Ноги не могли его поднять, он так и остался на полу посреди цветных бумаг, которые засасывали его вниз, в чертоги разума еще глубже.       — Я не хотел ее терять… Я не хотел отрекаться… Я не хотел, чтобы с ней случилось все это… — Кира не шевелилась. Вику было сложно дышать. — Из нас всегда она была смелой, а мне никогда не хватало смелости… ни сил, упорства, ничего… только Мартин разглядел во мне то, что не видели другие. Она всегда была ярче…       — Она была не ярче. Она была другой.       Кира небрежно отодвинула опасные бумаги в сторону, дабы Арт и Вик ничего не заподозрили, и оставила пару своих, среди которых были паспорт, документы из клиники, чеки и одна единственная фотография с братом.       — Она любила животных, так? — спросила Кира, усмехнувшись. — Она спасала тебя, когда обижали мальчишки. Вы спали в разных комнатах, но ночью она могла прийти к тебе. У вас одинаковые сумки с нашивкой детдома.       — У нее черные волосы, — поднял глаза Вик, и Кира встряхнула своими непослушными локонами.       — И она тебя старше на семь минут.       — Но ниже.       — Как и сейчас.       Кира передала ему раскрытый паспорт и фотографию, но Вику они уже были не нужны — доказательства были перед ним. Глаза сверкнули осознанием а на лице застыл вопрос.       — Сменкина Кира Андреевна, — прошептал Вик, смакуя давно забытое сочетание слов и чувствуя ком в горле. — Прости…       — Здравствуй, братец.       Она глупо улыбнулась, совсем не так представляя их знакомство. Она считала, что оно будет менее драматичным, менее грустным и слезощипательным, более легким и более четко отыгранным с ее стороны, однако Кира забыла об игре, когда увидела, что Вик искренен, что и его разрывает сожаление, вина, которой на самом деле нет на восьмилетних детях из детдома.       — Почему, Кир?.. — Вик взял фотографию в и вытер слезы с лица. — Почему ты не сказала?       Крик за стенами комнаты заставил всех троих обернуться. Арт переглянулся с Виком и, понимая, что находится в смежном, но все же меньшем шоке, решил оставить брата и сестру одних. Им явно сейчас не до полуночных кошмаров, а Арту это поможет проветрится. Ему нужно было отвлечься от столь ошеломительной новости, ему нужно переварить это. Внезапный крик его даже обрадовал, но когда он увидел Сашу, скрюченного на полу, радость исчезла с его лица.       Саша бился в углу, словно зашибленный щенок, скулил, стонал, будто бы спасаясь от ударов, и просил остановиться, просил, умолял не трогать его, умолял оставить его, но перед ним никого не было. Лишь Аленка пыталась привести его в чувства.       Следом за Артом из комнаты выскочили Илья, Варя, а после Фил и Снежка, Вик и Кира не стали отсиживаться, и каждый побледнел, словно призрак. Варя с сожалением исказила брови, не в силах видеть боль такого масштаба.       — Что происходит?! — удивился Илья.       — Вы открыли портрет?! — расширил глаза Вик.       — Как? — спросил Арт.       — Не трогай меня, пожалуйста! Пожалуйста, не надо! Отец! Пожалуйста! Прошу! Отец! Пап! Пап, прошу!       — Снежка, аптечку! — велела Варя.       — Уже, мисс! — убежала Снежка       — Саша, все хорошо, никто тебя не тронет, — пыталась дотронуться до него Аленка, но тот отпрянул, как от огня.       — Эй, Саш, — осторожно начал Фил, подходя. — Брат, его тут нет. Он умер. Он сдох, Саш. Здесь его нет.       Аленка схватила Арта за локоть и подтащила его к Саше.       — Ты должен ему помочь.       — Я не могу, — уперся в непонимании Арт так, что ноги приросли к полу.       — Нет, можешь, — Аленка с силой потянула его вперед. Только ты и можешь! — ты ведь его старший брат, ты защищаешь его.       Аленка опустила ладонь к его и более нежно, доверительно обхватила, желая передать Арту немногосил и решимости. Младший Моргарт трясся, дергался в конвульсиях, словно через него проходил ток. Так сильно на него не влиял даже карцер. Арт и Аленка положили руку старшего Моргарт ему на плечо. И когда тот дернулся, отталкивая, не поддались ему.       — Отца здесь нет, Саш. — остородна начал Арт, концентрируясь на словах и дейсвтиях. — Он умер. Он всегда будет в нашей голове, но оглянись — его здесь нет. — он провел рукой по плечу, как когда-то его приободряла Кира. — Я знаю, что у тебя с ним были самые сложные отношения, и он часто был жесток, но сейчас все закончилось. Мы свободны.       Саша передернул плечами и несколько рвано выдохнул, пытаясь нормализовать работу легких.       Арт крепче обхватил плечо брата, но не мог посмотреть ему в глаза, не зная, слышит ли он его, думает ли он о нем, презирает ли или смеется. Он боясь увидеть реакцию на такие тяжелые и мрвсем непривычные слова.       Сзади послышались шаги. Снежка упала на пол рядом с братьями, отсчитала пару капель успокоительного и влила Саше в горло. Арт помог приподнять его тело, а после закинул его руку на плечо и отнес в комнату.       Он уложил брата на кровать и несмотря на то, что его состояние улучшилось и тот почти что засыпал, Арт чувствовал что не был полностью откровенен. Чувствовал, что там, среди перегунных лиц и срашных обстоятельств не мог быть чесным.       Арт долго смотрел на его бледное лицо, а затем с некоторой нежностью смахнул пару локоновсо лба, прощупывая температуру.       — Прости, что не смог стать для тебя хорошим старшим братом.       Саша слышал, с какой горечью были произнесены эти слова, чувствовал, как неловко он провел рукой по его голове, видел, как его фигура закрыла за собой дверь. И это все что Саше было нужно. •••••       — Господи, с ним все будет хорошо? — нарушила тишину Варя, обеспокоено ощупывая свои плечи.       — Саша не страдает приступами психоза, поэтому после сна ему должно стать лучше, — утешил ее Вик как можно более доверитеььным тоном.       Фил и Вик заглянули в полость портрета, достали ларец и повертели его в руках. Расписной фиолетовый короб сверкал сапфирами, а скважина блестела чистым золотом при столь тусклом свете. Сестры Кощей подобрались ближе.       — Проклятая шкатулка жадности?.. — недоверчиво пробормотал Фил. — Помнишь, как отец проучил меня с ее помощью, когда я потратил приличное количество денег?       — Сашу же он проучил по-другому…       — Он что-то сказал про «Любое сражение можно выиграть словами»… — поежилась Аленка, виновато подняв глаза на братьев. — а потом как-то по-особеному нажал на раму…       — Слова для него всегда были более привычным оружием, — пробормотал Вик. — Вэл не была разговорчивой и именно поэтому смогла подсмотреть, как он открыл портрет.       — Но Саша?       — Видимо, фраза стала для него спусковым механизмом, ключом к закрытым воспоминаниям… — предположил Илья, с осторожностью рассматривая рамку портрета.       Варя в меру настороженно и напуганно подошла к портрету, желая лично рассмотреть каждый сантиметр тайника, однако кроме шкатулки внутри ничего не оказалось. Варя провела рукой по обратной стороне полотна и её глаза свкрунули, заметив две надписи в углу. «От верных коллег», «Твоё предательство навсегда запомнит это поместье».       Тем временем подошел Арт и рассмотрел шкатулку. Все думали об одном и том же. Старший Моргарт не стал терять времени и вставил тот самый ключ из предзавещания. Никто не сомневался, что он подойдет.       — Дежавю.

«Дорогие мои сыновья. Я не знаю, как скоро вы найдете это письмо, но явно после того, как все уголки поместья будут исследованы, а вы решили пойти дальше, решили взглянуть в лицо страху, решили стать мужчинами, стать братьями не по крови, а по праву. Как Саша? Уверен ему станет лучше. Уверен, вы не оставили его. И вот новая загадка для вас. Этот ключ откроет мои секреты. Вы когда-нибудь видели, как солнце за одно мгновение выжигает все в радиусе тысячи километров?

🥀»