Тайны поместья Моргарт

      Утром было пасмурно. Петербург давал о себе знать даже здесь, в полусотни километрах от дачных участков местных властей, что неудивительно. Поместье Моргарт, как и в статусной иерархии, находилось выше пролетариата на несколько ступеней, а значит — дальше от города, пригорода, дач чиновников и блогеров. Намного. На тех же территориях, что и гектарные владения кинозвезд и изобретателей, знающих настоящую цену земле, архитектуре, покою и скверной современной моде. И даже цветущий сад, большая озеленённая территория не могли скрасить серого неба и грязного асфальта северной столицы.       — О, как же ты прекрасен, во всей своей красе, Питер! — нараспев произнесла Кира, не без сарказма и особенной любви, глядя, как в узком окне готика поглотила окрестности.       — Очень живописно, — поддержала ее Маша с таким же почтением к родному городу и отвлеклась от книги, седьмой на это раннее утро.       В здешних узорных окнах, пейзаж выглядел особенно атмосферно, чарующе мрачно, словно вырезка из фильма о Трансильвании и вампирах, и светло от возможности прозрения и приобретения знаний, таящихся в этих древних стенах. Библиотека семьи Моргарт встретила сестер Кощей более, чем хорошо.       Стеллажи ровным строем располагались по всему периметру, запутывая тех, кто зашел сюда без смысла и желания. Сотни фолиантов и журналов заполняли каждую полку в данной комнате и поглощали любой звук. В библиотеке не было место шуму. Коллекция была настолько огромной, что десяток лет спустя после постройки поместья гостевая комната над библиотекой, в коей не было особенной нужды по причине закрытости семейства, тоже стала частью читальни, появился второй этаж и резная винтовая лестница. Мартин гордился всем этим: величием книг, владением, видом, собственной уверенностью в том, что все это всегда будет в его распоряжении. Однако его дети, кажется, не стремились к наследию, а дети давнего друга запросто добрались до каждой страницы. До смешного иронично.       Кира и Маша могли бы прочесть что угодно, но сейчас — в 9 утра — они здесь только ради одного: найти хоть что-нибудь о бабочках у реки.       — Здесь написано, что окрестности поместья Моргарт полны жизни и что здесь произрастает дюжина растений, и различные насекомые, но нет информации о бабочках. Хотя книга одна из самых новых.       — Ищи больше, — парировала Маша, пролистывая книгу.       Кира недовольно вздохнула и полезла еще выше, к следующей букве алфавита и другой догадке.       — Новиковы не могли так просто пропасть из каждой книги. Мартин не мог не оставить о них хотя бы абзац! — раздраженно сказала Маша, спустя некоторое время.       — Почему?       — Это невежливо. Есть герб, а информация в Интернете определенно не вся, все сухо и формально. Я им не верю.       — Про Кирилла Владимировича тут тоже ничего нет, — заметила непринужденно Кира, наткнувшись на страницу с описанием одного из коллег Мартина Моргарта. — Вот тут, например, все расписано. Даже плохое. А нашего будто и не существовало. Будто стерли!       Маша резко подняла глаза, а до Киры только после изменений на лице сестры дошло, к какому невероятному умозаключению она случайно пришла.       — Он его стер? — переспросила Кира для ясности и насмешливо усмехнулась. Маша задумчиво кивнула. — Вот же мудила! Что, теперь каждого неугодного мы стираем из истории?       — Так и пишется мировая история, — пожала плечом Маша, продолжив обдумывать слова Киры. — Значит Новиковы тоже подпортили Мартину жизнь. Он не оставил ничего о них… Но это же глупо! Неужели нельзя оставить компромат или чеки, доказательства или фальсификацию? Не оставлять ничего — это намного безрассуднее!       Маша вскинула рукой и фыркнула, совсем теряя образ Мартина и не зная, чему теперь верить. Аура гения-творца, консерватора не стремящегося к обществу и любителя загадок не вязалась с социопатом и обиженкой.       — Это действительно глупо, — хмыкнула Кира, соглашаясь.       — Он ведь не настолько… Наверняка он все скрыл, запрятал, замаскировал…       Глаза Маши тотчас же расширились, а по коже пробежались мурашки. Сестры одновременно опустили глаза к разложенным книгам и принялись повторно перечитывать уже пройденные страницы, искать потаенное среди строк, всматриваться более вдумчиво, словно читали учебники на иностранном языке. Но ни единой возможной фотографии — Кира на все качала головой, а Маша задумчиво хмурила брови и кусала щеку изнутри, не понимая, что они упускают. Спустя час, а то и более, Маша с той же задумчивостью осмотрела полки и, развернувшись, ушла в совершенно иной ряд. Кира несколько удивилась, но не стала возмущаться и вскоре нашла Машу в уголке библиотеки в окружении энциклопедий.       — Нам нужен латинский, — наконец сказала Маша, захлопнув учебник и увидев перед собой красноречивое молчание и недовольно поднятую бровь сестры. Все же Кира не любила, когда кто-то, вот так просто, ничего не объяснив, срывался в неизвестном направлении, а ей достается роль детектива, который должен сам догадаться о произошедшем. — Найти бабочку в международной системе более вероятно, чем в Российской. А латинский используется как универсальный.       Кира понятливо кивнула и принялась тоже листать страницы. •••••••       — Что?!       — Что?..       — Именно!       — Что «именно»? Как ты это допустил, Саш?       — А я ему что, нянька? У Фила своя голова на плечах.       — Он ей не пользуется.       — Как это произошло?       — Как это обычно бывает, Арт. Собственно, есть девушка, а есть парень, и у них разные органы…       — Дьявол! Даже не продолжай!       — В каком-то смысле, это даже хорошо. Дай мне закончить, пожалуйста. Да, это мерзко и по-хамски по отношению к даме, это грязно, это безответственно и это не по нашим правилам, и Фил считается несовершеннолетним, но… в то же время, Фил взрослый по современному законодательству. Отца нет, и над нами более нет бича. За исключением Ядвиги Петровны, которая следует отцовским принципам воспитания (что, мне кажется, до поры до времени). Плюс ко всему, это какой никакой опыт. Мы должны радоваться за него — ведь он познал естественное, но нам недозволенное. Уверен, Фил что-то для себя понял. Возможно, его либидо было удовлетворено, и впредь он будет подходить к девушкам, делам и даже детям более осознанно.       — К тому же это «Руины». Клуб не для всяких убогих пьяниц, простите, а место, где собираются самая адекватная и осознанная молодежь.       -… У меня слов нет!.. Это чертов заговор!..       Полностью капитулируя, в необычайно шоковом состоянии старший брат, откинулся на спинку массивного стула, махнул рукой и покачал головой, до сих пор не сумев вернуть глазам нормальный размер. Буквы не складывались в слова, а язык в прямом смысле застыл. Арт совершенно не понимал, как такое невообразимое нарушение, наглость, полнейшая чушь могли произойти с его братом. Даже если учесть, что братец вольный, свободолюбивый, часто несерьезный, а многое, что осуществляется вокруг, его не колышет, не заставляет чувствовать ответственность, ведь достаток позволяет не задумываться о мелочах, то все же, в их семье есть строгие законы, нарушение которых карается неприятным и справедливым образом. И Фил это понимает, и раньше его это удерживало. Однако, видимо, смерть отца, действительно, открывает новые возможности для все братьев: сначала Саша, что, впрочем, не ново, теперь Фил. Дальше что, Вик? Затем Илья? Глупости. Это невозможно. Это будет невероятно безответственно со стороны Арта, как старшего брата.       И кажется, Вик тоже начинает вести себя необычно. Второй по старшинству брат редко поддерживает какое-либо смещение с курса. Он дисциплинирован и всегда занимает сторону Арта, а несколько секунд назад поощрил такой проступок, который, Арт уверен, ранее бы вверг брата в нравоучения и раздражение. И Арта это удивляет. Не шокирует, но заставляет задуматься, присмотреться к словам брата. Все что угодно, что слетало с губ Вика, обретало более весомый смысл, а к мнению, которого он придерживается, всегда прислушивались.       Это давало Арту понять, что ситуация не так уж и скверна. Даже если Саша его сейчас ужасно раздражал своей триумфально скалящейся улыбкой и упоением его тотальным проигрышем.       Напротив него сидела Варя. За все время динамичной беседы она не молвила ни слова и видом ни разу не подала, смешит или раздражает ли ее данный разговор. Арт не знал, отчего ему было стыдно: от того, что он не знает, что она чувствует, или оттого, что предположения его верны. В любом случае, ему снова было неловко за открытость и несвоевременность младших братьев. По левую руку от Арта сидел Вик. Напротив Вика было пусто. Кира не пришла на завтрак, уехала в город, в клинику. Но если бы она была здесь, Арт бы мог предположить, что перемены в Вике это ее вина. И помимо того, что Арт решил прислушаться к словам Вика, ему стоит присмотреться к поведению брата более конкретно. Терять контроль внезапно и над всем Арт не может.       А виновник утреннего разбирательства во время всего слушания, обвинений и переговоров спал непроглядным сном и никакие крики, ни аромат завтрака, ни кулак правосудия его не разбудили. От Фила несло виски все утро. С тех пор, как они с Сашей пришли домой прямо к завтраку. Фил успел с гордостью упомянуть о своем подвиге и сразу после — канул в забвение, оставив Сашу на растерзание братьев. Хотя Саша был только рад увидеть Арта в таком состоянии.       — Это позор, — вздохнул Арт, наконец выпрямившись и несколько придя в себя. — Надеюсь, эта девушка не забеременеет…       — О, поверь, ей это, как и Филу, не надо, — усмехнулся Саша и приступил к долгожданной еде. — Мы даже о ней больше не услышим. Так все и работает.       — Значит ли это, что Фил не получит наказание, и суд над ним выигран? — спросил Вик и последовал примеру братьев — взял вилку и нож в руки и как ни в чем не бывало продолжил есть.       Арт не сдержался и усмехнулся краем губ почти неслышно. Как же абсурдна и нелепа эта ситуация. Смешно, глупо, просто и причудливо. Уму непостижимо, но это произошло. И сейчас они обсуждают это так, будто это совершенно будничный и ежедневный судебный процесс.       — Думаю, да, — все же Саша, Вик и Варя услышали в голосе Арта веселые нотки, отчего подняли на него глаза.       Фил всхрапнул. А Саша удивленно вытянул лицо и для верности, немо спрашивая, переглянулся с Виком, не послышалось ли ему, что Арт по-человечески позабавился проступком. На что Вик в неопределенности повел плечом, после чего наконец положил в рот кусок омлета. •••••••       — Papilio machaon, — словно заклинание произнесла Маша.       Кира ткнула пальцем в иллюстрацию. Она была уверена. Это точно он. Из всех существующих, только он имел сходства с бабочками Вика. Разница была лишь в золотом оттенке и парочке узоров.       — Махаон семейства Новиковых.       Маша задумчиво приложила пальцы к подбородку, стараясь вспомнить хоть что-нибудь о Papilio machaon, но ничего дельного из этого не вышло.       — Он подчистил все, что прямо говорило об их связи! И простая бабочка, косвенно связанная с Моргарт, — тонюсенькая ниточка! — Кира покачала головой, преисполняясь злостью к покойнику. — У нас больше ничего нет! Во всей этой огромной библиотеки не будет ни единого слова о Махаоне семьи Новиковых! Все без толку! Есть ли вообще смысл копать под Новиковых, Маш?       — Тогда тебе придется попросить о помощи, — сказала Маша, проснувшись от мыслей. Кира вопросительно приподняла брови. — Косвенно, у нас только это. Но наверняка должно быть что-то еще. И если Вик с этим связан — а он связан — он должен знать больше. И да, нам нужны Новиковы. Мы должны знать на какой ноте они расстались.       Кира мысленно вздохнула, понимая, что ей предстоит вывести братца на разговор о бабочках, однако грохот раскрывающейся двери, заставил ее отвлечься и напрячься. Маша боязливо обернулась ко входу.       — Маша, Кира! — усиленным шепотом произнесла их сестра, и Кира с Машей с облегчением выдохнули. — Вам нужно уходить. Я слышала разговор служанок — они собираются протереть здесь пыль.       Маша и Кира сверились с циферблатом между двух окон — стрелки приближались к полудню. Время поисков пролетело со скоростью облаков за окном. А к сестрам приближались шаги их младшей сестры.       — Я думала, библиотека пустует неделями. За все время сюда заходили единожды, а братья — вообще ни разу! — нахмурилась Маша, одновременно укладывая книги на места и посматривая на Снежку, надеясь услышать пояснение.       — Два раза в месяц они протирают пол и пыль, чтобы все совсем не зачахло, — сказала Снежка, спокойно наблюдая за быстрыми движениями сестер и рассматривая заполненные полки. — А братья ходят по собственной воле, когда нет ничего поинтересней. Обычно из-за занятий. Саша точно рассказывал, что был здесь недавно, а Вик и Илья периодически берут отсюда книги…       — Почему ты об этом раньше не сказала?! — зашипела Кира и, в спешке и уронила один из томов на ногу, отчего стала еще более взбешенной. — Мы бы пришли в другой раз! Надо же, попали точно в тот день, когда они протирают пыль!       — Вы не спрашивали! — попыталась защититься Снежка. — Я даже…       — Мы же обсуждали: завтра мы идем в библиотеку.       — Когда? — сжалась под взором Киры Снежка. — Меня не было… — Кира что-то недовольно пробормотала, массируя мизинец на ноге. — Вы устроили собрание без меня и обсудили все без моего участия. Может, я бы вам и сказала, если бы не оставляли меня за бортом! Я узнала, что вы в библиотеке, несколько часов назад, и то случайно!       — Не мороси, — бросила Кира через плечо, встретившись взглядом с голубыми глазами, слегка искрившимся от слез, но это ни на грамм не смягчило нрава. Ее настроение уже испортилось из-за необходимости снова выуживать из брата информацию, а писк сестры только усугублял ситуацию. — Просто ты сама не втягиваешься…       — Хватит, — отрезала Маша, предотвратив слезы и ругань. — Кира, мы все успеваем, не паникуй. — Маша рывком помогла Кире вставить последнюю стопку книг. — Пошлите уже. Ты разговариваешь с Виком уже сегодня, — Кира подавила желание закатить глаза на необязательную требовательность. — А ты могла бы не произносить моего имени так громко. Мало ли. — Снежка обиженно промолчала, семеня следом. — А мне нужен кофе.       Все трое закрыли за собой двери и разбежались. •••••••       — Вы сейчас заняты?       Словно серебряный звон колокольчика, голос Вари поймал Арта посреди коридора. Юноша обернулся и, увидев мягкую заинтересованность, остановил попытку бежать по делам. Шелковое платье Вари струилось вдоль гибкого и изящного тела, когда девушка подступала к остановившемуся, а стены из темного дерева подчеркивали ее утонченную красоту — словно цветок посреди дремучего леса.       Арту нужно было найти некие черновики отца вместе с Виктором, и Варя, услышав это, решила не упускать шанс.       — О, как удачно! — удивилась она, вспомнив о роли архивных записей Моргарт. Поначалу Варя хотела деликатно расспросить о работе Киры в качестве ветеринара и водителя, дабы создать сестре более устойчивое положение, но видимо, разговор складывался несколько иначе. Поэтому Варя в момент переключилась на другую тактику. — Можно мне пойти с тобой? Дело в том, что я никак не могу найти оригинал соглашения товарообмена среди документов первого года сотрудничества между Мартином и моим отцом — «Энвелл» тиражировался партнерской компанией друга папы в Риме, поэтому я хотела бы взглянуть на соглашение: есть ли сроки, какие-либо детали, через которые можно было бы отследить связи и мое возможное присутствие. В кабинете наверняка есть все документы.       — Вообще я иду к Илье, — Варя мысленно чертыхнулась. — Но думаешь, соглашение у отца в кабинете?       — Это первое, что мне пришло в голову. А о вашем секретаре я даже и не думала. Он может располагать такой информацией.       — Конечно. Он знает больше нас. Еще есть библиотека.       — Я не имею права посещать коллекцию вашего отца. Без вашего разрешения, разумеется.       — Конечно, имеешь! — рассмеялся Арт настолько свободно, что на душе ему стало намного легче. — Я разрешаю.       Варя смущенно улыбнулась, словно его позволение было даром, отчего Арт вновь почувствовал уверенность и контроль, которые пошатнулись этим утром. И этот смех, эта внезапная легкость не скрылись от Кабреро. Она сделала полшага навстречу и, выждав несколько секунд внимательного взгляда Арта, заботливо спросила, все ли хорошо.       — Я сначала поднимусь к себе. Можешь попросить Илью: он знает, где лежат архивы отца, а если все-таки придется открыть кабинет, он знает, где я храню ключ. А если он не поверит, то просто скажи «Спайро», он поймет.       Слово-пароль несколько дезориентировала Варю, и она пару раз моргнула, однако от нее все же не скрылся факт ухода Арта от ответа, за который она просто обязана была ухватиться.       — Мы будущие супруги, Арт. Ты можешь довериться мне.       Варя располагала и действительно успокаивала — ее добрый взгляд, открытость и беспокойство затрагивали внутренности души, до которых ранее никто не пытался притронуться так осторожно. Но ее свет прорывался и раскалывал личину собранности и безошибочности. Ей действительно хотелось рассказать все, что случилось за последнее время. Она поймет. Но сейчас не время. Тогда он не просто надломится, он раскрошится на сотни осколков и не сможет собраться, он не выдержит и полностью потеряет самообладание. Он взял руку девушки и улыбнулся как можно искренне:       — Все хорошо, Варь. Даже не переживай. Прости моих братьев за утреннюю ссору. Они бывают неуправляемыми и, признаться честно, я даже удивлен их вольности при нашем-то отце.       — Арт, — аккуратно прервала его Варя, — можно дать тебе совет? Не извиняйся за то, что от тебя не зависит. Твои братья меняются, и это неизбежно. Но в этом нет твоей вины. Они не обязаны оставаться одними и теми же, а ты не обязан оставаться и удерживать их.       — Еще как обязан, Варя, — несколько обреченно усмехнувшись, вздохнул юноша. — А теперь мне нужно идти.       Варя лишь кивнула вслед, понимая, что голос дрогнул на последних словах, а в груди кольнула жалость и знакомое ощущение великой и тяжелой ответственности. Глядя на Арта, на торопливую походку, на раздражительность, на желание быть в курсе всей партии игры, Варя будто смотрела в зеркало прошлого.       Кабреро с сожалением сжала губы и, осознав, что ощущает не презрение, а печаль, быстро смахнула наваждение. Ей нужно найти другой способ попасть в кабинет. Просить секретаря она не станет. Она ясно дала ему понять, что не собирается ворошить прошлое, и подобное изменение не будет выглядеть ровно.       Вопреки собственным словам, Арт не поднялся по лестнице, а вышел в ближайшие двери и оказался на переднем дворе. Он со злостью сжал перила, чувствуя, как эмоции переполняют его: раздражение из-за братьев, из-за Вари, из-за себя самого, понимание, что едва не сорвался, и что он скоро лопнет от подобного давления и слабости. Арт как можно более ровно вдохнул и выдохнул.       Однако не прошло и трех минут, как послышались голоса. Арт не заметил, но, видимо, Вик вышел еще раньше и сейчас подходил к дому в компании Киры. Они о чем-то беседовали, и только когда оба находились в десяти метрах, Арт разобрал речи о приглашении в библиотеку. Ему крайне не хотелось оставлять Вика наедине с Кирой в библиотеке, поскольку вероятность непредсказуемости поведения обоих вырастала при их взаимодействии. К тому же, черновики есть и там — судьба благоволит ему идти с ними.       — Вы в библиотеку? Мне как раз тоже нужно. Ты ведь помнишь наказ Ядвиги Петровны. — Вик кивнул. — А, Кира, ты уже загнала автомобиль в гараж? Не слышал его утром.       — Я уехала и вернулась на такси, — ответила спокойно Кира. — Не стала злоупотреблять своим рабочим местом. Все же это не моя машина. — Кира говорила весело, без сарказма, и это не давало Арту оправдания быть резким, но он еще не успел остыть.       В библиотеке Вик любезно провел Кире экскурсию, в то время как Арт искал материал о книге. Иногда можно было услышать их смех или простые, теплые разговоры. А четверть часа спустя Вик все же присоединился к брату.       — Ты не находишь ее немного…странной? — спросил Арт после нескольких минут отвлеченного разговора.       — Нет. Почему?       — Не знаю, — протянул Арт, подавляя раздражение. — Как будто ей что-то надо. Она постоянно крутится вокруг тебя и ведет себя развязно, будто вы с одного квартала. При том, что это мы обеспечиваем ее работой, а живет и питается она бесплатно.       — Вот именно — ей совершенно все равно, какого мы класса. Мне кажется, она хорошая, — рационально подметил Вик, не вкладывая в слова ничего пошлого. — Холодная, но необыкновенная. Мне казалось, таких людей уже нет.       — Вы с ней сблизились за последнее время.       — С ней интересно разговаривать. — Так просто и без какого-либо дискомфорта. Мы словно знакомы заочно. Мы с ней с одного детдома. Она по-житейски умная и не стремится быть не собой. Она прямолинейная и, если знает в чем-то толк, не отступается…       — Не доверяй ей. Многие девушки в наше время приноровились вести себя «не как все».       — Ты ее даже не знаешь. Я успел узнать ее ближе. И она правда хорошая.       — Она тебе нравится? — с небольшой насмешкой уточнил Арт.       — Нет, — ответил Вик, начиная раздражаться намеченным курсом диалога. Он не понимал, почему все темы о противоположном поле обязаны скатываться в подобную вульгарность. — Она мне нравится не как партнер, а как человек, собеседник, с кем можно поговорить и обсудить интересные вещи… Ты и сам знаешь, что я предан только Вэл.       Арту стало совестно за подобные мысли. Ответ его успокоил, и Арт искал в голове вопрос, который мог бы задать еще, дабы продолжить тему, дабы не завершать на подозрительной и напряженной ноте, но его будто больше ничего не интересовало. И Арту не нравилось это ощущение. Будто его сейчас поймают на позорном преступлении, а он не сможет сбежать.       На счастье Арта, разговор прервался сам: снова зашуршали шаги и вскоре к ним вышла Кира с книгой в руках. Она положила раскрытый учебник перед Виком и провела пальцем по строке. На странице были бабочки, и Кира явно была в них заинтересована.       — Твои татуировки повторяют их узор, — Кира несмело кивнула на руку Виктора. — Это что-то значит?       Кира без какого-либо давления, с терпением и волнением ожидала ответа, словно разрешения войти в комнату. На самом деле это было позволение войти в личное пространство, узнать секрет, и Кире не хотелось лезть брату в душу, понимая, что скорее всего, есть шрам, которым он в полном праве с ней не делиться. Но вместе с тем, у Киры есть ограниченные сроки и задание, и она не может подвести сестер. Как же ей не нравится данное положение дел.       Вопреки взгляду Арта, гонимый раздражением по отношению к брату и большим, как никогда прежде, доверием к Кире, Вик взял книгу в руки и вместе с девушкой ушел в отдел, откуда был взят этот экземпляр.       — Я могу рассказать о татуировке, но с условием, — все еще раздраженный сказал Вик, а после понял, что прозвучало это без привычной воспитанности. — Ты не нравишься Арту из-за своей прямолинейности. А мне ты нравишься. Как человек. И мне кажется ты могла бы меня кое-чему научить.       — И чему же? — с интересом спросила Кира и сложила руки на груди.       — Как раз этому, — с твердостью ответил Вик и тоже сложил руки. — Ты не боишься быть грубой и настоящей. Мне этого не хватает.       — Ты овладеешь сердцами людей не силой. У тебя острый ум и…       — Но мне нужна смелость. Чтобы показать ум остальным и проявлять себя. Мы не знакомы с внешним миром ближе, чем мы в том нуждаемся. Мы уже упустили свое время, и приходится нагонять упущенное. Я понимаю, что не готов к миру, при всем моем воспитании. Ведь в мире тем, кто не может себя показать, даже самым умным, не удастся выжить.       — С учетом того, что я не нравлюсь Арту, меня скоро выгонят из поместья, и я не смогу тебя научить.       — Не выгонят. Я попытаюсь разобраться. Договорились?       — Договорились. — Кира понарошку плюнула на ладонь и протянула руку. Вик пожал руку в ответ. — Извини, за то, что на первой неделе отвечала вам слишком резко. Я думала, вы намного дальше от простых смертных. Так что же с бабочками?       Тайники Виктора и семьи бабочек находились здесь же, в библиотеке, но в непримечательном уголке. Моргарт взял с полки несколько альбомов, ежедневников и книг, переполненных листами, фотографиями, вырезками и записями.       Вик взял одно из первых фото и поведал, что «N.Val», это Новикова Валентина, Вэл, его самая близкая подруга и самая большая любовь. Невероятно красивая, светлая, добрая по одному-единственному взгляду. Похожая на своего отца Ларсена не только цветом глаз, но преданностью, энтузиазмом, энергией созидания.       Вэл была к Вику намного ближе, чем к остальным. Между ними существовала нерушимая связь, они могли разговаривать часами и ровно столько же молчать среди зеленых деревьев и кустов. Вэл подарила Вику бабочек, вид которых она и ее семья вывели для северных районов России не без помощи Вика. Уникальный узор оба обрадованных ребенка перенесли на свои руки. Но в следующее лето, когда бабочки прижились, и Вэл наблюдала за ним почти каждый день, девочка погибла. Погибла в шумной реке, ужасном ливне и скользких грязевых берегах, не сумев выплыть самостоятельно.       — Поэтому ты не любишь воду?       — Как бы река не была родной, сколько бы приятных воспоминаний с ней не было связано, я не могу не видеть в ней смерть. Но бабочки… для меня они наоборот — единственный и самый ценный подарок.       Вик коротко усмехнулся и вытеснил мысли из головы, не желая казаться подавленным и полностью уязвленным перед Кирой. Сменкина лишь с сочувствием прикусила губу, боясь переступить черту, но всем сердцем желая разделить горечь утраты.       — Первое, чему ты можешь у меня научиться, — произнесла Кира, осторожно выбирая слова, — это то, что быть прямолинейным и «грубым и смелым» не значит быть бесчувственным и черствым. — Кира в пару мгновений, не дав Вику осознать, обняла его, смаргивая странные непрошенные слезы. — Мне жаль, правда жаль, что она погибла. Но ты ведь не виноват.       Вик не был согласен. Это чувствовала и Кира. Он не сразу, но все же обнял сестру в ответ. •••••••       Аленка в задумчивости выпятила губу и оперлась на перила, осматривая холл первого этажа, с высоты второго. Она упорно ждала появления кого-нибудь из братьев, ибо была решительно настроена действовать уже в первый день своего пребывания в поместье. Именно так она докажет Варе, что та зря хотела выпнуть ее из плана, а тете — свою отзывчивость.       За утро Аленка успела прогуляться по окрестностям поместья, по этажам и коридорам, наступив, наверное, на каждую половицу по несколько раз, но результатов ее деятельности не было: она никого не встретила. Только Снежку, которая убежала на кухню расстроенной, и секретаря. С последним она познакомилась и посчитала его тем еще высокомерным занудой и скучным бухгалтером, поскольку Илья передвигался всегда быстро, осторожничал при разговоре, о Кире сказал, что она здесь временно, а Варя соответствует своему статусу. Аленке не понравилось его поверхностное отношение к обеим, но с ней он был учтив и лоялен. Все же тот нюанс, что Аленка является племянницей влиятельной и богатой женщины, но при этом не испорчена в поведении, позволила ему быть более честным.       Внизу послышались шаги и ругань. Фил задвинул дверь и прошел в гостевую комнату. Аленка вмиг сбежала за ним. Фил производил впечатление самого болтливого и несерьезного, поэтому Аленка была уверена, что вывести Фила на разговор о Мартине Моргарт и его потаенных скелетах будет проще простого.       Аленка вошла в гостевую. Фил лежал на диване с закрытыми глазами.       — Привет, Фил. — Аленка присела на кресло рядом. — Ты… не знаешь где Саша?       — Саша? — Фил напряг извилины и нахмурился. — Который?       — Твой брат.       — Надеюсь, что там, — Фил на секунду поднял глаза к небу, — наверху. Я имею в виду, в комнате. Ты не подумай, я не набожный. Я просто хочу пить… Я иссыхаю! Еще меня выворачивает. Мне кажется я прямо сейчас…! О, пардон, Аленка!..       Фил с неуклюжестью жабы и скоростью гепарда соскочил с дивана и выскочил из комнаты. Аленка осталась хлопать глазами. •••••••       — … «Я ничего им не сказала»! Да если бы я знала, я бы им сказала все! Все бы сказала и предупредила! Но ведь они сами прячут от меня! И как, спрашивается, я вообще должна придерживаться плана, если вообще не знаю, в чем план?! Мне не сказали ни про Аленку, ни про Машу, а теперь я еще виновата в том, что не втягиваюсь! Да я!.. Да вообще! Да!..       Снежка со злостью бросила мягкую подушку на скамью, желая кинуть что-нибудь более весомое, чтобы полетели осколки, раздался дребезг, чтобы были видны последствия ее гнева и негодования. Снежка хотела рвать и метать, опрокинуть эту скамью на каменный пол, хлопнуть дверцами этих кухонных шкафов, разгромить утварь о стену, но вместо этого девушка сжимала кулаки, ходила взад и вперед по комнате и яростно рычала, как кошка, боясь, что ее могут услышать. Сейчас почти одиннадцать вечера, персонал разъехался по домам, и в поместье только братья и сестры в двух этажах отсюда, но Снежка все равно остерегалась подавать шум. В случае ее обнаружения, сестры снова ополчаться на ее непредусмотрительность и наивность.       Снежка взяла две подушки со скамьи, крепко прижала к лицу и глухо, изо всех оставшихся сил закричала. Отчаянно и несдержанно. После она устало поплелась вперед, не особо заботясь, куда она идет.       — Неужели я настолько бестолковая, что Варя мне не доверяет?.. — спросила в пустоте Снежка и открыла попавшийся шкаф. Закрыла его более резко, услышав глухой звук — стены из камня поглощают шум. Снежка с большей силой хлопнула другими дверцами и и оперлась о столешницу. — Ни Кира, ни Аленка, ни Маша… Господи, почему я такая глупая?.. Почему они такие глупые?! Я просто сбегу! — она снова открыла уже другое вместилище и оглядела полки с прозрачными вазами и неприятным запахом. — И все! И ничего мне не надо от этого глупого!.. А-а-а-а!..       Снежка не могла кричать дольше пары секунд. Ее рот просто зажали ладонью и приказали не издавать ни звука. Снежка знала эти руки, этот голос, это лицо, глаза, но не сразу узнала их в темноте и неестественном виде. Несколько мгновений спустя, осознав, что Снежка больше не намерена поднимать поместье на уши, Фил, все еще пребывая в призрачном шоке, отпустил руку ото рта и затылка служанки. Он поднял руки в проигрышном жесте и поморщился от громкого звука, словно его ударили церковным колоколом.       — Что ты здесь делаешь? Еще и такая злая.       — Я проверяла продукты на завтра, — прошептала Снежка. Фил тем временем почесал голову, а шальные глаза поплыли по хранилищу. — А что вы здесь делаете?       — Вообще-то это погреб с виски. Тут нет продуктов.       Снежка ошарашенно огляделась, медленно и явственно осознавая, что в порыве гнева не заметила, где спустилась по лестнице вниз. Она холодными пальцами коснулась мертвенных губ, чувствуя, что ненависть к самой себе за постоянно повторяющуюся бестолковость затапливает ее новой волной. Как ей вообще можно что-то доверять после всего? Сестры совершенно правы в том, что держат ее в неведении.       — Вы что-нибудь слышали? — спросила Снежка, подняв большие влажные голубые глаза. — Вы слышали что я говорила?       — Как проклинала и грозилась…?        Фил не успел закончить, а его улыбка исчезла, когда Снежка зарыдала горючими слезами, закрыла лицо ладонями и поспешила скрыться с места позора. Она побежала к лестнице, и Фил тут же рванул за ней — он не может позволить ей уйти сейчас в таком состоянии.       Фил прекрасно знал, что ему, как и остальным братьям, нельзя в погреб, без ведома и присутствия других братьев. Так формируется их единство, семейные узы, семейные правила. И если о том, что Фил не подумал о последствиях ночного кутежа и решил опохмелиться, никому не сказав и не получив разрешения, узнает кто-либо из служанок, то об этом узнает Кредель. И тогда на него обрушится такого размера раздражения и недовольства, что Фил будет обречен на долгие муки, и Тантал со своим камнем и в подметки ему не годится.       Фил поймал ее только на лестнице. Попытался воззвать к ней с помощью неумелого такта, осторожности, даже юмора, но Снежка плакала безостановочно, а вскоре опустилась на пол, совсем растекаясь в самобичевании и бросив попытки уединиться. Фил наплевал на всякого рода учтивость, схватил с полки виски, два стакана, сел на пол и откупорил бутылку. Выпил сам, а после протянул стакан служанке. На его памяти и опыте, в данных обстоятельствах, это наилучший способ решения проблемы.       — Пей. Полегчает. Давай, давай, — Фил вложил ей стакан в руку и буквально влил жгучий алкоголь. Бледное изящное горлышко перекатилось. — Пусть за тебя говорит виски.       Снежка поморщилась, будто откусила корку лимона, однако она распробовала сладость и после нескольких пролитых слез сделала еще глоток.       — Фил, вы когда-нибудь хотели сбежать от братьев? — спросила она спустя несколько молчаливых минут. — Когда-нибудь думали, что вам лучше или им лучше без вас?       — Безусловно! Я хотел, но не пытался. В конце концов, я понимал, что кроме них у меня никого нет. Если я сбегу, то останусь совсем один.       — Вы не будете один. У вас есть талант к технике. И я буду с вами, в таком случае! Я могу также помогать вам с блоком…       — Спасибо, — рассмеялся Фил, наблюдая, как девчушку понесло в другую реальность. — Но без братьев нельзя. Мы же, типа, семья.       — Это они без вас не смогут.       — То же самое скажи это себе в отношении тех, о ком ты ругалась пару минут назад, — Снежка, не соглашаясь, вздохнула. — Не знаю, от кого ты хотела сбежать, но мне показалось, что мы в одной лодке. Твои семейные проблемы похожи на мои. Они без тебя не смогут. Вот, я слышал, ты говорила про Киру, про Варю, про какую-то Машу, но эти двое уж точно без тебя не смогут. Да конечно! Варя без тебя и шагу сделать не может! Оберегает вечно.       — Это не то! — отчаянно завопила Снежка.       — Это ты так думаешь! На самом деле это все одно, — заключил Фил и махнул рукой, как в тумане. — Любые близкие могут быть семьей, приемные братья в том числе. А какая-нибудь Карина, на которой ты женился по залету, в смысле… и ваш какой-нибудь сын, упаси дьявол, нет. Тут все очень тонко. Близкие могут заботится, могут лажать, в смысле, ошибаться, могут как-то непонятно помогать, но они ж стараются. Иногда перегибают палку, но нужно просто им об этом сказать. Не, ну ты слыхала, как Арт начинает гундеть, то есть… ай, к черту! Гундеть! Да там с ума сойти можно и в последнее время, скажу по-тихому, его заносит. Он даже думает, что Кира сестра Вика и хочет посягнуть на его наследство! Прикинь, до чего он сбрендил?! — Снежка на секунду ахнула. — Да! Но иногда, мне кажется, его можно понять. Он боится за нас. — Фил с осознанием собственных слов замолк. — За Вика, который немного…нелюдим и слишком добрый. За Сашу, который слишком неуправляем. А я ни о чем не думаю. И я потом Арту и говорю, что харе уже с ума сходить, чил аут, бро, я понимаю, что ты волнуешься и бесишься, но, типа, мне немного ненорм от такой паранойи! И он, вроде как, расслабил булки. Короче — не парься! — Фил на некоторое время остановился, чувствуя, что язык напрямую связан с головой, без каких-либо обдумываний. — Просто перетери потом с Варей и Кирой, и третьей этой, как ее… не суть, и все образуется!       Снежка улыбнулась, наблюдая за тем, как Фил едва смог сделать передышку, несмотря на то, что хотел говорить и говорить. Он выглядел красиво в свете приглушенных ламп погреба, так спокойно и так мудро с пустым стаканом, с живым блеском в глаза, что она готова была любоваться им всю оставшуюся вечность. Он говорил так просто, но так искренне и так правильно, что она не смела сомневаться в его изречениях. Говорил о вещах, с которыми сталкиваются даже люди высокого ранга, и не мог говорить, как ему подобает — виски спускал всякие поводья, и скверные слова лезли, как прыщи, и было так необычно слышать от Фила такие слова, несмотря на то, что именно он из всех братьев наиболее близок к молодежной культуре.       Но это были прекрасные и долгие минуты неожиданной беседы. •••••••       — Снежка!       Девушка тотчас обернулась на голос. К ней стремительно подходил Фил, и от блеска, бывшего в его глазах три часа назад, не было и следа. Волосы не были безупречно уложены, а под глазами прослеживались мешки. Бедный явно не выспался после их разговора.       От этой мысли — о времени наедине с Филом в подвале на протяжении нескольких часов — Снежке было до одури стыдно. Она думал о нем все утро. Ей ведь нельзя и мыслить о шансе сближения с ним, и вместо того, чтобы разглагольствовать о бренности жизни с братьями и сестрами, она могла воспользоваться моментом и расспросить Фила о наследстве и Мартине Моргарте. Снежка так зла на себя из-за этого.       — Привет. Что это у тебя в руках? — Снежка опустила глаза на кувшин с водой, который хотела отнести в покои Вари. — Умираю от жажды. — Фил резкими движениями испил прямо из кувшина, а затем обернулся по сторонам. — Надо кое-что обговорить.       Они открыли ближайшую дверь, и это оказалась одна из гостиных комнат, куда редко заходят, ведь здесь нет ничего особенного. Снежка вошла и замерла на месте, ожидая вопросов и сгорая от неловкости. Он определенно хочет поговорить о вчерашнем, но что же ответить ей?       — Помнишь, мы вчера обсуждали самые разные вещи? И было бы прекрасно, если бы никто в поместье не узнал об этом, хорошо? Если все узнают, что я разговаривал с тобой…       Пропасть, разделяющая их классы еще никогда не была столь заметной. Снежка четко услышала это в его интонации. Раньше Фил сокращал эту дистанцию, и Снежка была рада подобной простоте, но сейчас, когда Фила волнует его положение в отношении служанки, его образ вызывал только досаду.       — Думаете слова служанки имеют вес? Мне никто не поверит, будьте уверены, Фил. Мне казалось вы не такой… далекий, — замялась Снежка, чувствуя, что эмоции берут вверх. — Я думала, вы не так высоко, а я не так низко. Извините за вчера…       Снежка хотела уйти, не растеряв гордости, но печаль на лице и обида выдавали ее с головой. Фил удивленно расширил глаза, не понимая, в чем дело. И когда Снежка хотела выйти и вернуться к незаконченным делам, остановил, дотронувшись до плеча, но не посмел применить силу.       — Стой! Не-ет, Снежка, ты все не так поняла! — Фил даже улыбнулся абсурдности ее мыслей. — Я рад общаться с тобой! Вчера я сболтнул лишнего. И очень много. И очень не хотелось бы, чтобы мои слова вышли за пределы погреба. Если братья узнают, что я был там — мне не снести головы.       — Я бы не рассказала, Фил! — ошарашенно проговорила Снежка. — Я сама-то… сама много чего сказала вчера…       — И я никому не расскажу, даю слово. Если ты тоже, разумеется. Это будет наша общая тайна. Будто я вчера спал в своей комнате уже в одиннадцать.       — А я проверила подвал с продуктами и… — Фил кивнул верному ходу ее мыслей. — и ушла в свою комнату. Варя спала, как убитая, не переживай.       — Несомненно! — рассмеялся Фил, а Снежка насторожилась. — А так, как я помню, нас никто не видел.       Фил кивнул на прощание и хотел было уже уйти, оставив Снежку, но та окликнула его в последний момент.       — Вы так уверены, что Варя спала? Я совсем не помню, как добралась до комнаты, поэтому…       — Конечно не помнишь, мне же пришлось практически дотащить тебя до этажа!       От картины, всплывшей в голове, от смешка Фила, от собственного замешательства, Снежка покраснела, но Моргарт уже вышел из гостиной. •••••••       Варя торопливо всунула металлическую пластину в скважину и провернула, но с какой бы остервенелостью она не дергала дверь и не шевелила самодельным ключом, ничего не вышло. Не добившись успеха, Кабреро развернулась и быстро спустилась по лестнице. У подножия, вглядываясь в окна, стояла Кира. Увидев Варю, она вопросительно вздернула подбородок, на что Варя покачала головой. Пустой утренний коридор играл обеим на руку.       — Может, Маша сможет снять следы и сделать дубликат? — Кира поднесла пластину к солнцу и рассмотрела вмятины. Варя пожала плечами.       — А другого способа нет. Под присмотром Арта и Ильи я попросту не смогу разыскать хоть что-то! И одну они меня точно в кабинете Мартина не оставят.       Кира хотела было возразить, но внизу, на первом этаже, пронесся Фил. Увидев девушек, он улыбнулся обеим и пожелал доброго утра.       — Может, тогда другие братья смогут дать тебе доступ? — шепнула Кира, когда Фил скрылся. Варя закатила глаза. — Что, чары Кабреро работают только на тех, кто заправляет бумажками? Нам нужен ключ.       — Если бы ты не обидела Снежку, у нас уже был бы ключ! — зло проговорила Варя. — Она даже не пришла вчера на собрание! А сегодня я ее даже не видела. Она же не могла пропасть!..       — Я уже пожалела о сказанном, — тихо сказала Кира. — Оно просто вырвалось… Снова. Я не думала, что ее это заденет…       — Я думала, ты научилась думать. Eres demasiado cruel. Это же Снежка…       — Sé! Y estoy tratando de ser buen!…       — Снежка!       Кира посмотрела в ту же сторону, куда и Варя, и увидела внизу сестру. Снежка неловко поправила передник и хотела было продолжить путь, но Варя и Кира кинулись к ней и принялись расспрашивать, почему они не видели ее со вчерашнего вечера.       — Все хорошо, — ответила Снежка после некоторого молчания. Было приятно чувствовать их волнение, но все же было еще то, что Снежка должна была довести до конца. Она вдохнула побольше воздуха и выпрямилась. — Нам… нужно перетереть кое-что. Кира…       — Да. Я сорвалась. Извини. — с сожалением вздохнула Кира, совестно потерев лоб. — Просто ситуация с Виком… Это напряжение все сложнее дается.       — Ты перегнула палку. Но я понимаю. Просто… — Снежка, собираясь с духом, подняла глаза к потолку. — Я стараюсь помогать, стараюсь быть полезной, но вы оставляете меня про запас. Всегда. Я хоть и младшая, но мне не десять лет. — Снежка смотрела на обеих сестер, и Кира с Варей стали чуть серьезнее. — Если бы вы ввели меня в курс дела, я бы сказала, что библиотека посещается. Но я не знала, что это важно. Потому что вы не позволяете мне знать, что важно, а что нет.       — Я думала, тебе нужно время адаптироваться в поместье…       — У меня было достаточно времени адаптироваться, когда вы сами решили все за меня, — Снежка взяла растерянную Варю за руки. — Я не сержусь. Просто хотелось наконец-то сказать — я могу вам помочь по-настоящему. Я ведь прислуга, и кто, если не я, разузнаю о поместье изнутри.       Варя виновато улыбнулась, видя перед собой младшую сестрицу, которую обещала опекать вечно, защищать от жестокости внешнего мира и которая сейчас предстала более взрослой, разумной, готовой и желающей встретиться с реальностью. Варя с извинениями обняла Снежку, чувствуя родительскую досаду и гордость за нее. Снежка обняла в ответ и после, несмотря на то, что Кира была уверена, что она этого не заслуживает, обняла и ее, разъяснив ситуацию.       Сверху послышался голос еще одной сестры. Увидев Снежку и милую картину воссоединения, Аленка на всех парах спустилась к ним. Она сгребла всех в одну кучу, не обращая внимание на риск.       — Ладно, мы можем выдать себя! — прошептала Аленка и выпрямилась, оглядев пустой холл. — Что у вас?       — Тебе есть что рассказать нам? — спросила Варя Снежку. — Тебя ведь не было вчера.       — Арт очень серьезно настроен против тебя, Кира. — Сменкина нахмурилась, ожидая пояснений. — Не могу сказать точно, но он что-то подозревает.       — Значит, мне действительно нужно что-то предпринять, — нехотя призналась Кира. — Но сначала нам нужно проверить реку. Бабочки, помните?       — Я могу сходить. Я примерно знаю, куда Варя и братья ходили в тот день…       — Нет, давай это сделаю я, — Снежка готова была запротестовать. — Не забираю у тебя работу, но в качестве моих извинений… К тому же я связана с этим, и как-то раз я нашла Сашу и Вика в лесу, а к моим выездам в город братья привыкли, — спешно добавила Кира, и Снежку это тронуло. — А ты раздобудешь ключ от кабинета Мартина.       — Я помогу, — поддержала Варя. — Я прижму этого скользкого секретаря к стенке, но узнаю, где ключ!       Девушки переглянулись и рассмеялись, а Снежка наконец почувствовала собственную участность. •••••••       Аленка скрутила губы в трубочку, будучи не особо впечатленной только что сыгранной мелодией, однако Саша не сильно это задело, ведь был в отличном расположении духа, после нескольких часов дневного сна и вчерашнего прецедента. Сегодня была их первая рабочая встреча, и Аленка твердо решила не выжидать как Варя и Снежка более недели.       — Значит, ты с этим хочешь выступить на ближайшем вечере? Н-да… Понятно почему тебя не зовут.       — Полегче с выражениями, цыганка! — беззлобно ответил Саша. — У тебя есть идеи получше?       — Я вижу это как композицию, — загорелась Аленка. — Представь, это будет целое шоу, небольшое представление, номер, а не просто песня и музыка. Это должен быть единый сюжет. — Саша для виду задумчиво промолчал, и тогда Аленка вскочила с софы. — Вместе мы сможем выступить, как пара! Люди любят романтику, чувства, страсть…       — А как же толпы моих фанаток? — изумился Саша, оскорбленно приложив руку к сердцу. — Я ведь всегда выступал один, а теперь со мной будет спутница! Они не друг друга, а тебя на клочья и порвут!       — Сомневаюсь, — с уверенностью отмахнулась Аленка. — Для тебя это станет только плюсом — поднимешь хайпа. — брови Саши на пару мгновений приблизились к переносице. — О нас заговорят, зажжётся интерес. А что вообще за тематика?       — Вообще, у жены хозяина театра день рождение. Ну и само открытие нового театра.       Даже с подобной негустой информацией можно что-нибудь придумать. И у Аленки уже родилось несколько идей: она расхаживала по комнате, размахивая руками, прыгая с тональности на тональность и с идею на идею, предлагала драматический сюжет, танцы, световое шоу, костюмы — все что вспыхивало в ее голове, и Саша удивлялся неиссякаемости ее фантазии. Больше всего ему понравилась затея, где он должен исполнить на гитаре песню о тоске, после станцевать с прекрасной незнакомкой, а после снова спеть, но уже вместе с девушкой. Это звучало по-новому, не то, что было раньше, но и не противоположная крайность. Среди Сашиных песен уже имеется та, которая подошла бы под настроение, и она предполагает бальный танец, фокстрот.       — Давай попробуем, — вдохновленно согласился Саша и, ухмыльнувшись, добавил: — Теперь ты не скроешься за своими кудрями.       Аленка вложила ладонь в его руку, и они вместе закружились по музыкальному кабинету, на ходу придумывая и обсуждая очередность движений, вбирая в сюжет упражнения других парных танцев.       — Теперь лучше направо.       — Я веду или ты? Ален, позволь мне, я сведущ в бальных танцах.       — Да и я не мало знаю! — огрызалась в ответ Аленка.       — Тут я могу тебя наклонить.       — Далее можно больше чувств. Экспрессии!       — После этого можем развернуться более резко, — Саша уверенно махнул в сторону, и Аленка лишь успевала. — А после я могу тебя раскрутить.       Саша вскинул рукой в сторону, держа Аленку за кончики пальцев, а после завернул ее обратно к себе, словно его вытянутая рука была одеялом. Аленка выполнила это движение так быстро, что в мгновение оказалась слишком близко, а его нос и губы, были в нескольких сантиметрах от ее профиля. Аленка на ощупь почувствовала насколько Саша хорошо сложен, тело атлетично и прижато вплотную к ней, а неуловимый запах одеколона приятен. Несмотря на это, краем глаза можно было заметить карие глаза, чувствующие собственное великолепие. Отсутствовало какое-либо смущение. Хотя, это естественно: Саша часто танцует и вниманием не обделен.       — А дальше? — спросила Аленка, когда ей показалось, что она слишком долго обездвижена.       — Можно дальше, — ответил Саша и раскрутил ее в другую сторону. — Через четыре обычных па, можно еще что-то более страстное.       Аленка попыталась считать, повторять выученные упражнения и весь танец в целом, но без музыки это было несколько сложнее. И когда Саша должен был поймать одно из ее движений, он вдруг вспомнил о граммофоне на тумбе у стены. Аленка в ступоре остановилась, когда Саша рванул куда-то в сторону.       — Это еще что? — насмешливо фыркнула Аленка и в ожидании сложила руки на груди. — Допотопные технологии?       — Хрупкое достояние прошлого, — спокойно парировал Саша и установил иглу на пластинку.       Мгновение спустя комната наполнилась чарующими звуками виолончели и рояля, перебиваемые едва уловимыми шорохами, и мелодичным голосом Франка Синатры. Аленка и раньше видела граммофон в фильмах и картинках, но вживую — никогда. Однако она все равно не была особо удивлена — для нее это была просто старая и страшная рухлядь.       Саша вновь взял ее под руку, и оба повторили движения, стараясь отточить каждое из них.       — Ну как? Нравится? — спросил Саша, слегка улыбаясь.       — Не знаю, звук немного нечистый. Непривычно.       — В этом и вся прелесть. Можно окунуться именно в то прошлое, когда была создана эта песня. То самое время. Как будто мы сейчас в той эпохе.       Аленка, поддерживая разговор, кивнула, хотя несколько была сбита с толку. За все время их знакомства, по рассказам, Саша казался раздражительным, резким, все делал наперекор, вечно чем-то был недоволен, усмехался в лицо, ждал вызова, но также был галантен и высокого о себе мнения. И сейчас его воспитанность и галантность перекрывали все другие качества, принося ему даже слишком расслабленный вид.       — Не знала, что ты так старомоден, — усмехнулась Аленка, сделав поворот.       — Временами, да. Все из-за музыки, атмосферы, движений — все благоволит подобному настроению. Тебе не хочется, танцуя так, быть светской леди, соблюдать этикет, поклоны, надевать платья и перчатки?       — Может быть. Но не на постоянной основе. — Саша согласно хохотнул. — Я больше за современность, за свободу и простоту.       — Мы просто более приближены к подобному, — Аленка фыркнула, желая закатить глаза. — Нет, я не про класс, а про нрав и воспитание. Наш старик — та еще консерва! Отвергал любые современные штуки и обожал праздность — замашки высшего общества, светские встречи, чаепития, фраки и вся эта дьявольская чушь, — Аленка хихикнула. — Конечно все это приелось. Я даже говорю иногда как сраный герцог! Таков лексикон.       — Таков путь. — Саша не распознал популярной фразы и Аленка подумала, что он действительно, несмотря на близкую связь с внешним миром, несколько оторван от современности. — Почему ты вообще должен выступать на вечерах?       — Для поддержки имиджа семьи, что Моргарт есть, и мы все еще влияем на общество. Людям, в кругах, интересно, как живут отпрыски легендарного писателя. Арт представляет более деловую часть нашей семьи, а я — более медийную.       — Типа маскот? — с незлым смехом уточнила Аленка.       — Не-е-ет, — яро покачал головой Саша, понарошку задетый таким заявлением, и впервые за время поставленной пластинки посмотрел ей в глаза. — Я амбассадор. К тому же мне нравится сцена — и отец был не против моего увлечения и даже позволил мне заниматься этим более серьезно. Но это все равно моя второстепенная задача и на это уходит меньше времени. — Саша хотел было развернуть Аленку снова, но та замерла ожидая продолжения незаконченной речи. — Меня усыновили не для того, чтобы я плясал на сцене, на основе сюжетов и идей «Энвелла», а чтобы я создавал ходовой материал по книге, играм, фильмам и сериалам, которые будут созданы позже.       Было в словах Саши некоторая холодность и равнодушие, отчего на душе засел неприятный осадок. Было удивительно видеть Сашу с таких сторон.       Игла соскочила, а магия музыки исчезла: Саша вдруг отпустил Аленку и взгляд стал привычным, не задумчивым. Он неловко обернулся к граммофону, затем к часам.       — Продолжим завтра. Выучи все, чтоб от зубов отскакивало! — Саша весело ухмыльнулся, смахнул ее волосы за плечи и взял гитару.       — Во сколько?       — Так, с четырех до шести я свободен. До этого у нас занятия. И после ужина время есть.       — Тогда в четыре?       — Договорились. Учи движения, мне моя обувь еще нужна.       Аленка успела лишь удивленно-возмущенно ахнуть, и Саша был таков. •••••••       — Я говорила это, но скажу снова, — с усмешкой, готовой к новой подножке, сказала Кира и впечатала обе ладони в грязь по бокам от себя. — Ты прекрасен, Питер! Я обожаю тебя! Прямо всей душой! О-бо-жа-ю!       Ноги поддались не сразу, но Кира сумела отлипнуть от земли и двинулась дальше. Дождь хлестал ее по лицу, одежда промокла насквозь, а придорожную насыпь и лесные тропы развезло до состояния рыхлой каши, в которую с удовольствием погружались берцы Кощей.       Она возвращалась из леса, не найдя ничего интересного ни вниз по реке, ни в лесу, ни в болоте, которое успела осмотреть до начала бури. Дурная слава погоды этих мест убедили Киру не пытаться искать дальше. Как только дождь начал усиливаться, девушка вышла на дорогу, но оказалась намного ниже по течению, отчего пришлось шлепать по дороге по которой она раньше не ходила, но заблудиться было невозможно. Даже при такой погоде.       Ее слова были услышаны, но не природой, а кем-то в канаве. Сквозь шум погоды послышался скулеж и чавканье грязи, зов о помощи, который Кира не могла проигнорировать. Она двинулась на звук и нашла серое маленькое нечто, перепачканное в земле и песке. Не думая ни секунды, Кира сунула руки в месиво, нашарила существо и взяла его на руки. Видимо хозяева выкинули щенка на пустырь, желая избавиться от груза.       — … И я не могу ничего с этим поделать! Не могу! Я схожу с ума, Кики. Все катится к дьяволам! И я не справляюсь! Эти братья, эти люди, это все! Все это заставляет меня просто!..       Арт услышал звук позади себя, но не сразу обратил на него внимания, как это сделала Кики. Она поднялась с пола и напряглась. К тому времени, как Арт закончил несдерживаемые раздражения и обернулся, Кира уже сидела на полу перед клеткой и обтирала щенка рукавами собственного свитера. Арт тотчас схватил Кики за холку.       И о Кире Арт тоже думал в водовороте скопившихся тягостных мыслей. О ее ужасной, раздражающей и непредсказуемой дерзости которая выбивала всякую уверенность и заставляла со злостью сжимать челюсти.       — Что это ты принесла? — то, что было перед Кирой чихнуло, и Кики засуетилась и залаяла. — Ты в своем уме?! Щенок?! Где ты его откопала?! Кики разорвет его!       — В канаве у дороги! — с такой же яростью ответила ему Кира и усадила щенка на лежанку Кики. — Не знаю, как он там оказался, но тот, кто это сделал просто изверг!       — Как он там оказался? Как ты там оказалась?! Объяснись, пожалуйста! Что ты делала на дороге в такой дождливый вечер, м?!       — Хотела сбежать из этого гнусного, проклятого поместья, — процедила Кира и сняла свитер, чтобы высушить щенка тщательно, — где ты не даешь братьям и шагу ступить и ничуть не отличаешься от своего папаши!       — О, тебе и в помине неизвестно, как с нами обращался отец!       — Мне и ненужно! Я предполагаю! — взорвалась Кира, не пытаясь даже прекратить начинающийся спор. Было уже совершенно плевать ухудшаться их отношения или нет, но выносить его мнение о собственной персоне она уже не в силах.— И ты делаешь все, чтобы стать его копией! Спроси своего брата. Любого! И он скажет, что тебе лучше остановиться сейчас, пока не стало поздно! Пока братья не возненавидели тебя за жестокое отношение к ним, как и отца!       На последних словах, голос Киры слегка дрогнул. Она поспешно поджала губы, и Арт чувствовал это. Он вспомнил, как их наказывал отец, каким цветом становились глаза Саши, когда тот клялся отплатить отцу за розги и ссадины, какими пустыми были глаза Вика, когда отец после смерти Вэл сообщил, что никогда бы не позволил ему жениться на такой девушке, какой вымученной и умелой была улыбка Фила, когда отец не оценил его навыки программиста и советовал ему еще больше стараться в геймдеве. Хотя им всем тогда было не больше тринадцати.       Кики воспользовалась замешательством Моргарт и рванула к Кире. Но, к счастью, Кики с осторожностью обнюхала и принялась вылизывать трясущегося, как осиновый лист, гостя. Все-таки во всей массивной туше Кики очень много добра и ласки.       — Вы оба промокли и вымазались так, будто искупались в Нигере! — сказал Арт, отмерев. — ты была в доме?       — Это расизм!       — Я схожу принесу ему поесть.       К возвращению Арта щенок подсох, почистился от грязи и повеселел. Он тут же кинулся к миске, расплескивая молоко и хлеб на лежанку, свитер и забавно наблюдающей за ним Кики. Кира со спокойной улыбкой смотрела за бродяжкой, а Арт передал ей взятое с вешалки у двери первое попавшееся рабочее пальто и полотенце, а сам сел поодаль и принялся вытирать вымокшие волосы и лицо. Лило как из ведра, и закончится это, кажется, не скоро.       — Ты правда…?       — Тебя это…? — одновременно с Артом начала Кира, после затянувшегося молчания, но смолкла. Арт вопросительно кивнул. — Прости, если тебя это задело. Но ты, правда, грозишься стать братьям самым ненавистным человеком.       — Тебе это знакомо?       — Да.       От неожиданной честности и прямоты Арт поднял взгляд на девушку. Но Кира продолжила смотреть, как колышется шерстка. Она уже дала трещину и, на самом деле, ей это нужно. И Арту — тоже. И либо это изменит их отношения в положительную сторону, либо Кира выкопает себе могилу.       — В детстве я обижала своих младших: била, ругала, ссорилась и сбегала, но думала, что воспитываю их твердой рукой, в которой они нуждались. И, конечно же, они меня за это ненавидели. И прошло много времени, ситуация, конечно, улучшилась, но я была слишком жестока. И до сих пор бываю такой. Но я пытаюсь исправляться… Сколько не для себя, а для них. Они не заслуживают такого отношения… Но ты, Арт, — Кира посмотрела ему в глаза. — ты не ребенок. Твоя жестокость не сравниться с детской, которую можно забыть и которую легче исправить. Ты… мужчина. И просто поверь мне, по моему опыту, не надо строить баррикады между собой и семьей.       — Я не могу так. Я не могу не быть таким, когда отца не стало и братья на мне. Они, — Арт обреченно вздохнул, теряя всякое самообладание. — Они отбиваются от рук! Я должен отвечать за них!       — Ты не должен! — громко и твердо сказала Кира. — Позволь им самим решать, что делать в этой жизни! Они взрослые люди! Ты не обязан быть за них в ответе! А если и обязан, то должен сам решать как это делать, а не ваш покойный отец-абьюзер!       Арт не мог смотреть ей в глаза. Он поджал губы, чувствуя, как же он слаб и жалок в своей неспособности принять простую суть — братья меняются, и он не должен, он не может, он не в праве их удерживать. Он просто не может. Это губительно, неправильно. Он понимает, что если он их отпустит, будет лучше им всем. Но как же трудно отказаться и предать то, чему всегда следовал.       Еще немного и Арт раскрошится. Но Кира… Он не мог дать слабину перед ней.       Кира замолчала. Она уже была готова подойти нему и сделать что-нибудь, что поможет. Она знала, что обнять его или коснуться у нее попросту нет прав, но в момент его страданий, Кира очень хотела это сделать. Он был, как брошенный щенок, которого нужно было согреть, и показать, что он не одинок.       Но Кира не осмелилась. Она с сожалением повернулась обратно к щенку и погладила его. А через несколько минут немного поубавился дождь, и неизвестно, надолго ли.       — Наверно, мне стоит собрать вещи. Вряд ли вы захотите меня видеть после всего, что я наговорила.       — Уйдешь и оставишь щенка? Ты за него отвечаешь, — безэмоционально усмехнулся Арт.       — Я отвечаю за него ровно до того момента, пока он не вырастет и не будет волен сам решать, что ему делать! Я, как и ты, не обязана и не имею права решать за него, что ему лучше! — грозно проговорила Кира, смотря прямо в лицо Арту.       Арт с твердостью встретил ее слова, не отвел взгляд с серьёзно настроенных, решительных и полных свободы и уверенности карих глаз. Было в этих глазах что-то, что раньше было чужим, но теперь — нет. Будто между ней и ним что-то протянулось.       — Тогда тебе нужно остаться, — Арт поднялся с пола и выглянул на улицу. — Кики не захочет с ним расставаться. — Кики в это время уже играла с безымянным бродяжкой. — Как назовешь?       — Он крепкий, и мог уже умереть от голода. — сказала Кира, смотря в спину Арта. — Пусть будет Крип.