Молодожёны

На половине мушкетёров тоже завтракали. Богатырский аппетит Портоса, за два дня ополовинившего запасы в кладовке, сначала ужаснул повара миледи, а потом растопил его сердце. Хозяйка дома ела как птичка, и до сей поры мастерство мэтра Гризье оставалось неоценённым. Теперь же в комнате, где Арамис приходил в себя после ранения, стол ломился от блюд: баранье филе теснило телятину с артишоками, куриная грудинка истекала соком рядом со шпигованным чесноком зайцем. Ваза с ароматными персиками скромно дожидалась своей очереди на стуле. Арамис меланхолично ковырял омлет со шпинатом, пока Портос поливал соусом бараний бок. — Этот мэтр Гризье — просто сокровище, и вино тут отличное. Но всё-таки отчего мы сидим взаперти третий день, как Атос в амьенском погребе? — В амьенском погребе Атос просидел две недели. Впрочем, если вы будете коротать вечера в обществе миледи, не заметите, как месяц пролетит. — Да, перед моей Звездой Парижа она не устояла, — самодовольно. — Надо было с самого начала отправить вас к ней миротворцем. Вы бы мгновенно приручили эту тигрицу, и сам Красный герцог был бы у нас в руках. — Вот вы смеётесь, — нацелился на него вилкой с артишоком, — а она очень даже мила. И столько перенесла, бедняжка. Какой-то негодяй пытался повесить её в лесу, на охоте. Ни с того ни с сего. А другой… — Проник к ней ночью в будуар под чужим именем? — подхватил Арамис. — Поздравляю, мой друг, вы пали её очередной жертвой. Ещё немного, и нас будут называть три мушкетёра миледи. — Три? — Ну, пока два. Я с ней ещё не выпивал. Впрочем, не исключаю, что через неделю и я буду клясться, что несчастная госпожа Бонасье пыталась отравиться сама — с тоски в монастыре. Портос пережёвывал мясо и задумчиво смотрел на приятеля: — А вы полагаете, Атос тоже?.. — Кажется, ещё нет. Но, боюсь, миледи обретёт его вечную признательность, если поможет спасти нашего общего друга, тоже пребывающего сейчас в некотором подобии амьенского погреба… — А! — озарился Портос. — Вы о… Арамис приложил палец к губам и кивнул на дверь. — Так вы думаете, та стычка с Бернажу, в которой вас ранили, была не случайной? — громким шёпотом спросил Портос. — Я думаю, нам предстояло разделить общество нашего гасконского друга. — С чего это вдруг? — Быть может, кое-кому надоело слышать наши имена. — Так я вообще подаю в отставку и женюсь! — А я почти уже решил принять постриг. Быть может, кое-кто опасается, что мы слишком много знаем? И спокойнее было бы держать нас всех вместе, под рукой и под надёжным замком. — А вам не кажется, дорогой Арамис, — разливал херес, — что нас и так держат всех вместе, под рукой и под надёжным замком? — Ого, — оценил будущий аббат, — общение с миледи, я вижу, даром не проходит. — Громче: — За прекрасную хозяйку дома! — И её прекрасного повара! — Великолепный тост, — кивнул Атос, входя, — и великолепный завтрак. — Да уж, кормят, как смертников перед казнью. Присоединяйтесь. — Вот и Портос заметил, — Арамис выбрал самый сочный персик. — Что тут происходит? Мы пленники? — В некотором роде. Перед домом прогуливается патруль гвардейцев… — Прекрасно! — воодушевился Портос и передал Атосу телятину. — Самое время поразмяться! — Тогда на подмогу им сбежится вся рота и доставит нас прямиком на улицу Сент-Оноре, пред ясные очи его высокопреосвященства. — Отлично, вот и спросим его, какого дьявола тут творится и на каком основании он хватает лейтенанта королевских мушкетёров! — Патент которого сам же ему и вручил, — добавил Арамис. — Грандиозный план, — согласился Атос. — Кстати, миледи вчера не рассказывала, что там у неё было с де Вардом? Будущий аббат и будущий муж прокурорши понимающе переглянулись: — А я вам говорил! — Сам вижу, — вздохнул Портос. — Вот вы уже и ревнуете, мой дорогой друг! Атос перестал есть: — Кого? к кому? — Первая стадия влюблённости — отрицание. — А сколько их всего? — полюбопытствовал Портос. — Кажется, семь. Как райских небес. — Или кругов ада, — саркастично заметил влюблённый. — Потом идут надежда, влечение, ревность… — И разбитое сердце в финале, — заключил Атос. — С чего вдруг мы перешли от драки с гвардейцами к Овидию? — А с чего вдруг вы заговорили о де Варде? — Мне не нравится его визит. — Но у них же ничего не было? — Вот именно. Тогда зачем он приходил? Доверенное лицо кардинала приходит под видом свидания, которое не состоялось. — А может быть, она просто хранит вам верность, — с серьёзным видом предположил Портос. — Ряды поклонников миледи пополнились вчера одним мушкетёром, — пояснил Арамис. — Смотрите, как бы он не вызвал вас на дуэль. Может, это и есть её коварный план? — Я думаю, вчера де Вард передал ей какое-то поручение, — задумчиво сказал Атос. — А она надеялась на его личную благосклонность, отчего и впала потом в ярость… — И это поручение касается нашего гасконского узника? — Во всём этом кроется какая-то дьявольская интрига. Наш друг схвачен. Меня стремятся удалить из Парижа, а потом дважды нападают, в лесу и в трактире. Вас атакуют гвардейцы, ранят Арамиса, а теперь дежурят под окнами… Очевидно, его высокопреосвященству что-то нужно от нас. — И как мы узнаем, что именно? — У миледи сегодня встреча с Рошфором. Если и после неё ничего не прояснится… — Будем брать Бастилию штурмом, — подхватил Портос. — Вот план кампании и готов. — Аминь, — заключил Арамис.