Fais-moi expier ma faute

      На другой день Клод, как обычно, разбудил Агнессу нежным поцелуем.       - Пора собираться, дитя, не то опоздаем в университет.       - Я не пойду, - девушка отвернулась, а на глаза в очередной раз невольно навернулись непрошеные слёзы.       - Отчего же? – не было нужды спрашивать, но Фролло всё-таки задал вопрос и прижал к себе вздрогнувшую красавицу.       - Не хочу, - донеслось едва слышное.       - Перестань корить себя. Я понимаю, что ты чувствуешь. Но мы ничего уже не можем изменить. Ты не поможешь Квазимодо, даже если обречёшь себя на добровольное заключение до конца дней. К чему напрасно терзаться?.. И он, во всяком случае, уж точно не хотел бы послужить причиной твоих слёз. Ты чувствуешь вину, тебе кажется, что вернуться сейчас к привычной жизни – это значит предать память о моём воспитаннике; но это не так. Важно не то, что ты совершила ошибку – один лишь Бог непогрешим, – но то, что ты осознала её. Господь даровал людям право заблуждаться, чтобы они могли раскаяться; покаяние есть путь к смирению, а больше кротости нет добродетели: гордость – самый разрушительный порок, - мужчина чуть слышно вздохнул, вспоминая, куда в итоге привёл его этот грех. – Каковы бы ни были последствия твоих ошибок, пока человек жив, их можно исправить…       - Как я могу исправить смерть?! – в отчаянии, с негодованием прошептала плясунья.       - Ты можешь покаяться. Хочешь, я провожу тебя на исповедь?.. Ведь ты так ни разу и не решилась облегчить свою душу. Быть может, Творец намеренно даёт тебе такой шанс?       - Возможно. Да, наверное, ты прав. В субботу, хорошо?       - Как скажешь. А теперь – теперь нужно просто жить дальше. Твои сожаления бесплодны и ведут лишь к унынию и ничему более. Постарайся отбросить чувства, хоть это и нелегко порой, и воспринять эту ситуацию как урок. Запираться сейчас от всего мира и жалеть себя сутки напролёт – это эгоизм, а не подвиг. Подумай не о себе и не о своей горечи, а о нём. Хотел бы Квазимодо видеть тебя такой? Был бы он рад, узнав, что ты тонешь в собственном отчаянии, вместо того чтобы найти в себе силы стать лучше и жить дальше? А ведь он знает всё это, он наверняка наблюдает за тобой с небес – он же так любил тебя, бедный мальчик.       - Правда? Ты думаешь, он теперь где-то рядом?.. – доверчиво, совсем по-детски спросила Эсмеральда.       - Уж во всяком случае, душа Квазимодо навещает нас время от времени, - Клод невольно улыбнулся этому ребяческому вопросу. – Уверен, твой добрый ангел-хранитель не оставит тебя и после смерти. Не может быть, чтобы ты ни разу не почувствовала его незримое присутствие!       - Да, правда, - та на секунду задумалась. – Порой мне казалось, будто кто-то наблюдает за мной, как тогда в соборе. Я думала, это всё фантазии.       - Граница между фантазиями и явью порой весьма расплывчата, любовь моя. Прислушайся к себе – и однажды в трудный час глубоко в душе ты услышишь его голос, который подскажет и направит.       - Правда? – Клод почувствовал, как в волнении маленькая ладошка стиснула его руку.       - Правда, - без тени сомнения подтвердил он. – А теперь всё же пора вставать, красавица.       …После занятий Агнесса по обыкновению зашла в кабинет любовника. Они редко покидали университет вместе: Фролло всегда почти задерживался до вечера, готовясь к завтрашней лекции или беседуя с Христианом Розенкрейцем, чьё учение всё больше завладевало его пытливым разумом. Правда, теперь у старца появился серьёзный конкурент: сегодняшний день мэтр де Молендино намеревался посвятить изучению классических трактатов по анатомии. Пока память была свежа, он намеревался выявить несоответствия и, напротив, найти сходства теории с полученными на практике знаниями.       - Постараюсь вернуться сразу после заката, - торопливо пообещал он, горя нетерпением поскорее отправиться в университетскую библиотеку. – Но если задержусь – не волнуйся.       Плясунья кивнула и отправилась знакомой дорогой в сторону дома. Вообще-то нужно было заглянуть на рынок и купить кое-что из снеди; но толкаться в горластой толпе не хотелось совершенно, поэтому девушка решила отложить это дело на завтра.       Добравшись до дома, она повернула ключ в замке, дёрнула дверь…       - А!.. Ммм! – шершавая ладонь грубо зажала рот, причинив боль. Обладатель конечности беспардонно впихнул её в дом и захлопнул дверь.       Хватка тут же ослабла, и Агнесса без труда вывернулась, отскочив на пару шагов. Смерила яростным, испуганным взглядом высокого незнакомца, укутанного в плащ, замершего в тени и не отрывавшего от неё хищного взора. В следующий миг мужчина откинул капюшон – пышные волосы разлились по плечам ярко-рыжим пламенем.       - Ренар!.. – вскрикнула девушка и попятилась.       Сердце, пару мгновений назад ускорившее бег, теперь заколотилось с остервенением рвущегося к хозяину, запертого пса. Буря эмоций, в которых трудно было уловить превалирующую, заставила задохнуться: плясунья быстро глотала воздух чуть приоткрывшимся ртом и не могла вымолвить ни слова, сверля своего визави обезумевшим взором.       - Не бойся, красавица, - его уверенный голос с хрипотцей отчего-то успокаивал. – Прости, что не постучался – боялся, ты не откроешь.       Наёмник помолчал, очевидно, ожидая какой-то реакции, но, поняв, что говорить бедняжка всё ещё не в состоянии, продолжил:       - Прелестна, как и всегда!.. Из одного только желания увидеть тебя стоило мчаться сюда через пол-Европы.       - Зачем вы здесь, господин? – превозмогая волнение, прерывающимся голосом спросила Эсмеральда.       - Чтобы любоваться тобой, конечно! Ну, и ещё по маленькому, но крайне срочному делу.       - Делу?..       - Даже не знаю, с чего начать… Боюсь, своим появлением я и так напугал тебя. Скажи-ка, малютка, как ты относишься к театральным представлениям?       - А!.. – смертельно побледнев, несчастная вскрикнула и, закрыв лицо руками, пошатнулась и почти рухнула на пол подле кровати, ища в ней хоть какой-то опоры.       - Бог мой!.. – Демаре кинулся к Агнессе и, подхватив, точно котёнка, усадил на постель.       Схватил со стола кувшин и чашку, плеснул чистой воды и протянул плясунье.       - Вы пришли арестовать меня, сударь? – опустошив кружку, слабо спросила та.       - Эсмеральда, да ты с ума сошла! – нахмурился собеседник в ответ на подобное предположение.       - Тогда для чего же?       - Ну, в общем… - мужчина замялся, боясь, как бы от его слов впечатлительная девушка не лишилась чувств. – Во-первых, пока я здесь, тебе ничего не грозит – это ясно? Во-вторых, я действительно в Павии по делу вашего злосчастного выступления.       - Нашего? Откуда вы?..       - Слушай. Я расскажу тебе всё с самого начала, а ты помни только, что ни тебя, ни твоих друзей я и пальцем не трону. Это понятно? Всё будет хорошо, но для этого мне нужно знать больше, чем я знаю сейчас. Ты пока приходи в себя, собирайся с мыслями… Поп скоро явится?       - Не раньше заката, - прелестница протянула пустую кружку. – Можно ещё, пожалуйста?       - Конечно, - выполнив просьбу, Ренар вернулся к рассказу. – Теперь слушай. После того, как вы покинули Париж, прошёл ещё месяц, прежде чем я окончательно оправился и наконец смог уехать из треклятого города. Долго выбирать путь не пришлось: я хотел найти тебя и потому направился прямиком в Геную – ты как-то упоминала, что вы собираетесь осесть в этой республике.       - Да, Клод… Он поменял планы. Я узнала об этом только в Жуаньи.       - Я не виню тебя. И в мыслях не было, будто ты ввела меня в заблуждение намеренно! Тем не менее, пару месяцев я пробыл в Генуе, повсюду расспрашивая о вас и не находя ни следа. Вконец отчаявшись и потеряв надежду разыскать тебя, я понял, что кошель мой показывает дно и пора бы подыскать работку. Сначала думал отправиться во Флоренцию, но эти Медичи, как я узнал, страшные снобы. Видимо, пытаются заносчивостью компенсировать своё скромное происхождение… Поразмыслив и порасспрашивав новых знакомых, я решил отправиться ко двору Сфорца. По слухам, он человек властолюбивый, амбициозный, простой в обращении и пока что совсем не крепко сидит на герцогском троне. Поэтому я поехал прямиком в Милан и, отдав остатки средств секретарю Моро, сумел получить аудиенцию. По счастью, я неплохо владею итальянским – когда-то мне довелось пару лет проработать в паре с одним венецианским авантюристом. Джакомо, к сожалению, погиб – такое иногда случается с людьми, ведущими наш с ним образ жизни, – но понахвататься языка я от него успел. Вот, пригодилось наконец. Я рассказал герцогу, чем могу быть полезен ему. Рекомендательных писем в нашей профессии, к сожалению, не пишут; однако он поверил мне – должно быть, я был достаточно красноречив. Так, в начале зимы я оказался на службе у Сфорца. Два с половиной месяца прошли относительно спокойно: шпионаж, перехват писем – ничего особенного. А три дня назад меня спешно отправили в Павию. Какие-то артисты на славу повеселили жителей вашего премилого городка, да ещё и имели наглость повторить своё выступление. Увы, Лодовико остроты не оценил. По счастью – как я теперь понимаю – болванам-стражникам не хватило ума сцапать насмешников, поэтому Мавр отправил сюда меня. Он был по-настоящему зол, красавица. В случае успеха обещал не только деньги, но и титул. Хорошо, что это дело поручили именно мне – не то провести бы недолгий остаток дней в темнице всей вашей развесёлой компании…       - Значит, ты не выдашь нас, правда? – взволнованная, Агнесса сама не заметила, как перешла на «ты».       - Нет.       - Но как… как ты нас нашёл? Стражники ведь не видели наших лиц!       - Это правда. Зато я видел тело единственного «счастливчика», кому повезло ответить за все ваши прегрешения.       - Его тело!.. Неужели Квазимодо до сих пор не похоронили?! Как же так? Где он?.. Это моя вина, моя!       - Тс-с-с, тише, девочка, успокойся, - мужчина осторожно приобнял готовую разрыдаться плясунью. – Прости, я не думал, что этот человек дорог тебе. Конечно, его уже похоронили. Но ты забываешь: я ведь прискакал в Павию в день бойни: в воскресенье вечером я уже был здесь и, конечно, первым делом осмотрел тело…       - Ах, не мучь меня!.. – нетерпеливо перебила девушка, дрожа, будто в лихорадке. – Скажи же наконец, где его погребли?       - Недалеко от кладбища. Там есть яма, куда… сбрасывают трупы преступников. Прости. Я могу показать тебе позже.       Не в силах ответить, красавица молча кивнула, белея на глазах.       - Нет-нет-нет, только без обмороков, дорогая моя! – засуетился наёмник. – Нюхательной соли у меня нет, так что…       - Всё хорошо, - с трудом выговорила Эсмеральда, принимая очередной стакан воды и заставляя себя опустошить его. – Рассказывай дальше.       - Лишь взглянув на тело, я узнал бывшего звонаря Собора Парижской Богоматери, который таскался иногда вместе с твоим покровителем…       - Клод воспитал его. А я убила.       - Послушай, прекращай произносить такие слова! – возмутился Демаре. – Уж не знаю, что тебя наталкивает на подобную мысль, но, уверен, ты преувеличиваешь. Во всяком случае, у тебя, малютка, однозначно не хватит ни сил, ни сноровки отделать человека так, как отряд стражников…       Поняв, что сказал лишнее, Ренар растерянно кашлянул и в успокаивающем жесте стиснул девичьи ладошки, поспешив сменить тему.       - Может быть, это кощунство. Но первая моя мысль в тот момент была о тебе. Я подумал, что, если слуга этого монаха здесь, то, возможно, и он сам здесь. С тобой. Я начал выслеживать лицедеев, но думал больше о тебе, чем о деле.       - Зачем ты… вы говорите мне всё это, господин? – прелестница подняла на него свои тёмные, печальные глаза. – Лучше расскажите, каким образом выследили меня? Вы нашли ещё кого-то?.. Мои друзья в порядке?       - Постараюсь ответить на все твои вопросы, прелесть моя; слушай. Увидев горбуна, я тут же смекнул, что подобный человек не мог остаться незамеченным. Начал с расспросов местных жителей: интересовался по трактирам, что за конфликт вышел у актёров со стражей, кого убили, почему… Одним словом, занялся привычной работой. Уже на следующий день я знал район, где обычно видели этого несчастного. Дальнейшие поиски также быстро дали результат, и вскоре я вычислил, в каком доме обитал бывший звонарь. Словоохотливые соседи разболтали, что тот жил не один, а в компании красивого белокурого парнишки. Тут я припомнил, что в своё время видел очень похожего мальчонку в Париже, когда он захаживал к тебе во Дворе чудес. Тогда я почти окончательно утвердился во мнении, что ты не только живёшь в Павии, но также замешана в этом неприятном деле. Нужно было найти тебя, предупредить. Я не был уверен – и по-прежнему не уверен, – что иль Моро послал сюда только меня. Он хитёр, очень хитёр и скрытен, как сотня лисиц. Если так, вы в большой опасности, потому что то, что раскрыл я, может раскрыть любой другой человек. Ведь мне даже не пришлось разыскивать парнишку! Признаться, я сидел в засаде скорее по привычке, не особенно рассчитывая на успех и размышляя, с какого ещё конца можно взяться за это дело.       Но, представь себе, на другой вечер мальчишка всё же пришёл! Я положил выждать, и не зря. Через пару часов за ним явился твой покровитель – знаешь, сутана была мэтру Фролло более к лицу, чем светский костюм. Я последовал за ними; так я узнал, где тебя искать, и вот я снова у твоих ног, красавица, и смиренно жду позволения помочь.       - И как, интересно, вы собираетесь помогать нам, сударь? – Жеан ловко спустился с чердака по приставной лестнице и с неудовольствием оглядел представшую его глазам картину. – Ваше молчание – единственная возможная помощь в этом деле, как мне представляется. Агнесса, неужели ты ему веришь?! Да ты посмотри на его непроницаемую физиономию – ведь он врёт, как дышит!.. Сейчас разузнает у тебя про всех наших и сдаст в застенки. Это же ищейка Сфорца! Откуда ты вообще его знаешь?..       - Мы встречались в Париже, - плясунья вспыхнула и опустила взор, поспешно вырвав ладошки из мужских рук и отодвинувшись на другой конец постели.       - Ренар Демаре, к вашим услугам, - поднявшись с кровати, наёмник насмешливо поклонился. – А вы, как я понимаю, брат Клода Фролло, верно? Кого бы ещё он пустил под свою крышу, когда здесь живёт такая прелестная пташка!       - Жоаннес Фролло де Молендино, к вашим услугам, - юноша в точности передразнил жесты и интонацию незваного гостя. – Эсмеральда – жена моего брата, Клода Фролло, и я просил бы вас вести себя с ней более почтительно, сударь!       - Жена?.. – мужчина кинул растерянно-вопросительный взгляд на девушку, но та не поднимала головы. – Прекрасно, поздравляю вас с удачным замужеством, госпожа! – едко произнёс он и натянуто ухмыльнулся. – Но к делу! Так или иначе, не сегодня-завтра я должен буду отчитаться перед иль Моро. Вас к этому моменту в городе быть не должно, вам ясно, сударь? Ни вас, не всей вашей труппы.       - Значит, всё-таки выдадите, - вздохнул Жеан, болезненно морщась и запуская ладонь в белокурые локоны.       - Вы не понимаете. Если не дам отчёта я, отправят другого. Как я уже говорил, возможно, я и так здесь не единственный шпион Лодовико. Останетесь в Павии – вас рано или поздно всё равно изловят. Но я думал об этом деле целое утро и, кажется, нашёл выход, который, возможно, придётся вам по душе. Вам ведь нравится выступать на сцене, правда, сударь?       - Не меньше, во всяком случае, чем сочинять пьесы, - парнишка пожал плечами, с неохотой отвечая явно неприятному ему новому знакомому.       - В Венеции, как мне известно, набирают популярность домашние театры. В частности, на приёме у Мавра я случайно подслушал разговор тамошнего патриция из рода Микьель, который, среди прочего, жаловался на нехватку сносных актёров. Вы найдёте этого почтенного господина в Бергамо – это в девяти льё восточнее Милана, как раз по дороге в Венецию. Он живёт там по долгу службы, думаю, вы без труда разыщите его. Если сумеете произвести благоприятное впечатление, окажетесь под покровительством влиятельного венецианского семейства. Не знаю, насколько этот Микьель щедр к своим слугам, но, во всяком случае, арест вам уже не будет угрожать: герцог не станет рисковать шатким миром со вспыльчивыми венецианцами из-за такой безделицы.       - Почему я должен вам верить? – презрительно сощурился Жеан.       - Можешь не верить и бежать, куда глаза глядят, рискуя умереть от голода! – разозлился Ренар. – Мне это безразлично. Но только здесь вам оставаться в любом случае нельзя. Если бы у местной стражи было ума хоть чуточку побольше, вы бы все давно оказались в каменном мешке!       - Когда же нам надо уходить? – вмешалась молчавшая до тех пор плясунья.       - Тебе уходить необязательно. У твоего… мужа, - с усилием выдавил наёмник, - должность в Павийском университете, как я понимаю. Вам нет нужды срываться с насиженного места. Сфорца знает, что вас восемь, но не станет перерывать город, если недосчитается меж появившимися в Венеции одного. Он проверит мои слова, не сомневайтесь – обязательно пошлёт своего человека узнать, правда ли до лицедеев невозможно добраться. Так что ты можешь остаться здесь. Но остальные – им лучше уйти завтра поутру. Путь до Бергамо неблизкий. И я бы посоветовал части из вас оказаться за стенами уже сегодня вечером, чтобы не привлекать завтра излишнего внимания. Моро дал мне неделю: в воскресенье я вернусь в Милан с докладом – к этому моменту вы должны быть вне досягаемости.       Жеан с Агнессой переглянулись и подавленно молчали. Каждый думал о том, что им сейчас очень не хватает в этой комнате Клода: уж он бы точно сумел сказать наверняка, как лучше поступить.       - Что ж, я предупредил вас, - Демаре прервал затянувшееся молчание. – Я дал вам весьма дельный совет. Воспользуетесь вы им или нет – не моё дело. Но помните, что у вас нет времени на размышления. А теперь позвольте откланяться… Эсмеральда, я загляну в субботу – узнать, что вы решили. Прощай, красавица. Прощайте, сударь.       - Прощайте, - едва слышно шепнула девушка, в то время как её друг даже не удостоил гостя ответом.       - Это что вообще за заносчивый осёл?! – воскликнул растрёпанный мальчишка, едва за гостем захлопнулась дверь. – Ты никогда не рассказывала о нём.       - Не рассказывала; да и к чему?.. Не думала, что мы ещё когда-нибудь свидимся. Это он заколол Феба на дуэли, и сам едва не умер. Твой брат спас его.       - И очень напрасно, - проворчал парнишка, поморщившись. – Выходит, это ищейка Сфорца?       - Я верю ему, - плясунья твёрдо взглянула на друга. – Если господин Демаре сказал, что не выдаст нас, значит, так оно и есть.       - Да с чего бы ему помогать нам?! – воскликнул младший Фролло, по привычке теребя белокурые пряди. – Не понимаю. Здесь наверняка какой-то подвох. Хочет через нас выйти на остальных!       - Нет, Жеан, всё не так, - красавица непреклонно покачала головой. – Ренар благороден, он бы не стал так поступать.       - С каких это пор благородные французы состоят на тайной службе у Миланских узурпаторов? Почему ты вообще защищаешь его?.. Или?.. Вас что-то связывает, не так ли?       - Ничего, о чём бы не знал Клод, - при этих словах Агнесса вспыхнула, вспоминая единственное прикосновение губ к покрытой рыжей щетиной щеке.       - Ох, ладно, оставь свои тайны при себе, малютка, - натянуто усмехнулся юноша, заметив это смущение: отчего-то ему стало обидно за брата. – Не собираюсь лезть в ваши отношения, не то Клод меня точно прикончит. Ты, стало быть, уверена, что этому шельмецу можно доверять?       - Я верю ему, как себе.       - И… думаешь, нам правда лучше перебраться в Венецию?..       - Если сударь Демаре это говорит, выходит, так оно и есть.       - Ах, чёрт!.. Впрочем, я и сам уже подумывал об отъезде: не нравится мне жить, как на пороховой бочке, опасаясь всякого шороха и боясь лишний раз высунуть нос из дому. Не думал только, что решать это дело нужно так споро… Ведь у меня в кармане всего пара лир, да дюжина сольдо! У ребят и того меньше, я полагаю. Должно быть, добраться до Венеции этого хватит, но дальше…       - Дальше вы последуете совету Ренара: найдёте в Бергамо господина Микьель и убедите его взять вас в свой домашний театр. Ведь у тебя всё равно нет другого плана, а мешкать вам нельзя! Жеан, пожалуйста, послушай его совета!.. Если с тобой, или Федерико, или Алессандро что-нибудь случится, я никогда не прощу себе, как не прощу смерть несчастного Квазимодо. Уходите, не мешкая. Хотя бы ради меня и ради Клода – ведь ты ему как сын! Он не переживёт удара, если потеряет тебя.       - Всё, прекрати, не то я сейчас расплачусь, - фыркнул мальчишка, криво усмехнувшись. – Значит, нужно поскорее бежать к Федерико. Алессандро наверняка у него, втроём мы быстро разделимся и соберём остальных. А ты сходи пока за братцем – надо же хоть проститься с ним перед отъездом… Авось, подкинет деньжат на дорогу, - и добавил совсем тихо, но плясунья всё равно расслышала: - Одному Богу ведомо, свидимся ли мы ещё.       Торопливо собравшись, Жеан выскользнул за дверь и помчался предупредить остальных. А взволнованная Эсмеральда поспешила обратно в университет.       - Клод, кое-что случилось. Пойдём скорее, тебе срочно нужно домой! – девушка ворвалась в знакомый кабинет и, не мешкая, сразу перешла к делу.       - Что такое, любовь моя?.. – Фролло мельком взглянул на неё и вернулся к своим записям. – Хорошо, я сейчас освобожусь. Пять минут у меня есть? Я просто наконец-то отыскал то, что ищу уже добрых два часа… Ты пока можешь рассказать, что произошло. Ты жива и невредима, как я вижу, и это самое главное. Так что случилось?       - Какие, к чёрту, пять минут?! – в сердцах выкрикнула уязвлённая таким пренебрежением посетительница. – Твой брат уезжает сегодня в Венецию, возможно, навсегда, а ты сидишь здесь со своими глупыми писульками, как будто всё в полном порядке!..       - Что?! – закопавшийся в бумаги учёный мгновенно подскочил и схватил не успевшую отпрянуть Агнессу за плечи. – Что ты сказала?! Какая ещё Венеция? Почему сегодня?..       - За нами следят. Иль Моро нанял… шпионов. Нужно немедленно уезжать!       - Погоди, но ведь ты тоже… Выходит, мы тоже должны покинуть Павию? И откуда вы вообще об этом узнали?.. Кого-то схватили?! С Жеаном всё в порядке, я надеюсь?!       - Никого не схватили. Нас предупредили… - плясунья замялась, - предупредил друг. Ему можно доверять. Жеан побежал собирать остальных, а я пошла за тобой.       - Что ещё за друг? – тут же подозрительно нахмурился Клод. – И почему ты уверена, что ему можно доверять? Впрочем, расскажешь по пути. Пойдём.       Дома они очутились раньше Жеана. По дороге Эсмеральда коротко изложила то, что узнала от Ренара. По мере повествования спутник её всё больше и больше мрачнел.       - И кто же он, этот ваш таинственный друг, что с таким удовольствием раскрыл все свои карты?       - Это… господин Демаре. Ай!.. – вскрикнула девушка, когда мужская ладонь до боли стиснула её пальчики.       - Мерзавец!.. – прошипел Фролло, ускоряя шаг. – Я знал, что не следует спасать этого поганца! Если только он осмелится… Как этот бретонец вообще здесь оказался?!       - Он состоит теперь на службе у герцога… Клод, пожалуйста!.. Ты делаешь мне больно! – хватка чуть ослабла. – Ренар ведь не знал, что я замешана в этом деле. Он просто выполнял свою работу…       - Шпионил, как обычно, - презрительно вставил мужчина.       - Пусть так. Но он не хочет и не будет доносить на нас. Даёт время уйти! А нам с тобой и уходить не нужно – не правда ли, тебе ведь жаль было бы расставаться с кафедрой?       - Как великодушно с его стороны! – скривился Фролло, пытаясь попасть ключом в замочную скважину. – И как удобно, что можно ухлёстывать за моей женой!..       - Клод!.. – в негодовании прелестница выдернула свою ручку из железной хватки, но затем лишь, чтобы второй раз за этот бесконечный день быть грубо втолкнутой в собственный дом.       - Скажешь, я не прав? Ну да, конечно, он по чистой случайности покинул вдруг Францию и оказался при дворе Лодовико! А ты?! Признайся, ведь ты дала ему повод, ещё там, в Париже!       Агнесса молчала, яростно сверкая очами и чувствуя, как жар стыда и негодования опаляет лицо.       - О, как ты красноречиво молчишь, дитя! – нарочито фальшиво рассмеялся её визави, хотя в душе его бушевал бессильный гнев. – Значит, не сегодня-завтра я стану рогоносцем, девушка?!       - Как ты смеешь?! Да и я не жена тебе, к тому же! Я цыганская дочь, воспитанная язычниками, взращённая кочевниками! Я свободна любить того, кого захочу, и ты не можешь мне запретить!..       - Вот, значит, как ты заговорила, - сощурился Фролло. – Что ж, однажды я спас этого недоноска; пришло время исправить эту ошибку!       - Нет!.. Клод, нет. Пожалуйста, не делай этого! Ведь я со злости только всё это наговорила! Да он уедет в воскресенье, к тому же.       Мужчина молчал, яростно сжимая кулаки, не в силах справиться с собственным гневом. Теперь, после стольких месяцев упорных попыток усмирить эту дьявольскую ведьму – именно теперь является подонок-бретонец, чтобы всё испортить!.. И как он только отыскал их?!       В эту самую секунду в дом ворвался возбуждённый белокурый вихрь.       - Братец!.. Как я рад, что вы уже здесь! Впрочем, не было нужды срывать вас раньше срока: мы решили, что четверо уйдут из города сегодня вечером, а трое – я в том числе – завтра с рассветом. Так что мы успеем ещё пересчитать монеты и собрать мои скромные пожитки.       Вечер получился скомканным. Жеан пытался натужно шутить и усиленно делал вид, что ничего особенного не происходит: ну, подумаешь, поживёт немного в Венеции. В крайнем случае, он всегда может вернуться во Францию, занять один из домиков в ленном владении на улице Тиршап и вести скромную жизнь порядочного горожанина. Но даже Эсмеральда видела, насколько напряжён и подавлен юноша на самом деле из-за этого неожиданного отъезда.       Старший Фролло почти весь вечер молчал. Чёрная тоска сжимала сердце при мысли о расставании с тем, кого он взрастил и выкормил, как собственного сына. А пробудившаяся ревность отравляла и без того мрачный вечер ядом разочарования и злобы. Он готов был одновременно проклинать маленькую чаровницу и на коленях молить её о снисхождении, молить остаться с ним. У Клода не возникло и тени сомнения, что наёмник появился здесь только из-за девчонки, которая не прочь ответить ему взаимностью. «Не имею привычки уводить любовниц у церковников. Если только они сами не прочь увестись…» - кажется, так он говорил?.. А раз подлец здесь, значит, она не прочь! Проклятье!..       Мужчина уже подумывал тоже бросить всё и уехать, но потом вспомнил о своей кафедре, о старом немце Христиане, об амбициозном флорентийском мастере… «Да и он, во всяком случае, не оставит нас в покое нигде, если только она дала ему повод», - устало размышлял Клод.       Отсыпав Жеану ещё три лиры, старший брат заботливо, по-отечески обнял его. Сосредоточенно перепроверил узел с одеждой.       - Я разбужу тебя с рассветом и провожу до ворот. Теперь ложись спать. Завтра трудный день: путь вам предстоит неблизкий.       - Тут вы правы, братец, дорога дальняя. Мне, и впрямь, следует хорошо отдохнуть. Что ж… Спасибо вам за всё! Эсме, береги его, - шепнул юноша, обнимая подругу. – Он любит тебя так, как не умеет никакой другой мужчина.       Та лишь удивлённо вздёрнула брови и нерешительно кивнула.       Уже лёжа в постели, Фролло осмелился вернуться к тому, что тревожило его не меньше, чем предстоящий отъезд брата:       - Эсмеральда?.. Прости за то, что наговорил тебе. Я просто… я боюсь потерять тебя. Я так люблю тебя, дитя…       - Я знаю, - тихо отозвалась девушка.       - Ты не сердишься на меня?       - Нет. Почти нет.       - Но ты… ты ведь не всерьёз всё это, правда? Ты не покинешь меня, не так ли?..       Плясунья молчала.       - Сжалься, любовь моя!.. Если ты уйдёшь теперь, всё потеряет смысл. Если ты уйдёшь, то зря я покинул Париж, оставил должность и сан, обрёк свою бессмертную душу на вечные муки… Если ты уйдёшь, то напрасно вынужден я расстаться с братом своим; напрасно погиб Квазимодо. Зачем всё это, если ты оставишь меня теперь?.. – в отчаянии прошептал Клод.       - Ты думаешь только о себе, как всегда. А как же я?.. Если я не счастлива с тобой, если я не люблю тебя – почему я должна обрекать себя на такую жизнь? У тебя есть твоя наука; а что есть у меня?.. Ничего не осталось. Мать моя лишилась рассудка; мои танцы, моя жизнь – всё это в прошлом. Ты жалеешь себя; а кто пожалеет меня?       - Неужели тебе со мной так уж плохо? – он приподнялся на локте и нежно коснулся чистого лба. – Разве я не делаю для тебя всё, что пожелаешь?.. Разве я груб с тобой? Разве хоть раз позволил себе взглянуть на другую девушку – о, все они ничто для меня, не стоят и волоска на твоей голове! Разве я забочусь о тебе хуже, чем другие мужчины заботятся о своих жёнах?       - Нет. Конечно, нет, - красавица осторожно тронула ласкавшую её ладонь; пальцы их переплелись. – Я вижу, как живут другие. И я благодарна тебе за заботу. Но всё-таки не могу полюбить тебя.       - А разве все вокруг живут по любви? – тихо спросил мужчина. – Каждый второй бьёт свою жену, каждый третий шляется по девкам и кабакам. Случалось ли со мной такое хоть раз?.. Почему ты не хочешь обвенчаться, остаться со мной навсегда? Дитя, знаешь ли ты, что, пока мы не соединимся пред Богом, я никогда не буду знать покоя, я каждую секунду буду ожидать твоего исчезновения! Но скажи мне «Да» в церкви, и никогда впредь я не посмею оскорбить тебя даже тенью ревнивого подозрения. Скажи, неужели ты не хочешь, как всякая женщина, стать матерью, воспитывать детей?..       - Я не думала об этом, - Агнесса покачала головой. – Клод, давай спать, хорошо? Тебе рано вставать. И ты думаешь совсем не о том, о чём должен думать человек, навеки расстающийся с родным братом.       - Я думаю и о нём тоже, - вздохнул тот. – Но я всегда знал, что однажды Жеан найдёт своё место в этом мире. Я готов был расстаться с ним ещё полгода назад, в Париже. Но едва ли я хоть когда-нибудь буду готов расстаться с тобой, красавица.       С этими словами он улёгся и притянул девушку к себе. Привычно устроившись на его плече, Агнесса ещё долго не могла сомкнуть глаз. В голове крутились обрывки встречи с Ренаром, одной мысли о котором было достаточно, чтобы в животе начинало сладко ныть, будто там порхала стая бабочек. Вперемешку с этим проскакивали мысли и о её суровом покровителе: его надменный профиль, уверенность за университетской кафедрой… страстные признания, полный обожания взгляд, его неутомимость в любви. Ей было немного грустно и стыдно, как будто она уже обманула его – того, кто – плясунья не могла этого отрицать – и впрямь заботился о ней. Одновременно родилось в ней и некоторое неудовольствие: сама не понимая, почему, она наивно сердилась на Клода за то, что со всей своей пламенной любовью он так и не смог вызвать в ней ответной страсти. И теперь придётся мучиться от зарождающихся чувств, принимать решение, начинать, быть может, заново… Ах, если бы она любила этого странного, гордого мужчину – насколько всё было бы проще!.. Но сердцу не прикажешь, и мысли засыпающей прелестницы снова и снова возвращались к галантному рыжему красавцу.       …А наутро братья Фролло в шестом часу уже вышли из дома.       - Жеан, береги себя, - Клод серьёзно взглянул на брата, когда пришла пора проститься. – И, ради всего святого, напиши мне, как только окажетесь в Венеции. А ещё лучше – из Бергамо. Будьте осторожны и осмотрительны! У Сфорца длинные руки, не забывай.       - Всё будет хорошо, братец, - парнишка неожиданно бросился на шею старшему брату, чего с ним не случалось лет с десяти-одиннадцати. – Ах, Клод, как же я буду скучать по твоей вечно хмурой физиономии!.. Ну, улыбнись же мне на прощание, брат – ведь не в лучший мир ты меня, хвала небесам, провожаешь!       - Ты чего болтаешь, дурень, - слабо усмехнулся тот, отвешивая шутливый подзатыльник. – Ведь ты на девятнадцать лет моложе – тебе, стало быть, и хоронить меня однажды. Ты уж, пожалуйста, повзрослей наконец-то, маленький чертёнок. Не рискуй больше так глупо своей шеей, хорошо? В конце концов, кто-то ведь должен продолжить наш род.       - Ну, вот это точно не ко мне вопросы! – рассмеялся господин бакалавр. – Я так люблю женщин, братец, что, право, никогда не женюсь! Вся надежда на тебя да на Эсме.       Старший Фролло снова нахмурился и сурово свёл брови.       - Помнишь, как старик Вергилий писал?.. Amor omnia vincit ¹. Однажды она поймёт, вот увидишь. Ты, конечно, не послушаешь меня, но я всё же кое-что смыслю в делах любовных, поэтому скажу. Женщина будет крутить головой до тех пор, пока ты смотришь на неё. Но стоит отвернуться, и она тут же обратит на тебя свой взор. Мой тебе совет, братец: оставь её в покое. Ты уже достаточно сделал для этой малютки – дай же ей свободно вздохнуть, чтобы у неё была хоть минутка оценить твои старания. Федерико вот тоже как умалишённый два месяца бегал за Катериной. И что ты думаешь?.. Стоило ему махнуть рукой – и не прошло и десяти дней, как она сама к нему явилась! Неужели ты и впрямь боишься проиграть этому заносчивому бретонцу? Ты же Фролло, ты парижанин, а не какой-нибудь необразованный провинциал! Да этот Ренар – такая же пустышка, как Шатопер. Дай Агнессе время разобраться – и она сама поймёт, что грош ему цена…       - Жеан! – прервал его излияния Клод. – Тебе пора. Друзья ждут.       - Да, верно. Ну, сами разберётесь, значит… Да, этот Демаре, кстати, обещал показать могилу Квазимодо – ты уж брось и от меня ком земли… Прощай Клод!       - Прощай, брат. Да хранит тебя всемилостивый Господь! Даст Бог, свидимся…       Он глядел вслед тающей в огне утреннего зарева фигуре до тех пор, пока последняя не скрылась за стеной.       - Да хранит тебя Пресвятая Богородица, сын мой… - тихо прошептал Фролло и, низко склонив голову, зашагал в направлении университета.