Нарисуй своё завтра

      Разбудил меня звонок домофона, и я сразу же метнулась к двери, чтобы успеть ответить раньше того, как встанет больной брат. Часы в прихожей показывали 10 часов утра! — Марта, открывай скорее, тут ливень, я промокла до последней нитки! — послышался мне продрогший голос Вики в трубке, и я открыла.       Пока она поднималась, я успела заглянуть к Глебу: он либо все ещё спал, либо делал вид, что спит, либо он умер. Испугавшись своей же мысли, я очень тихо подкралась к нему, чтобы успокоить саму себя и убедиться, что он дышит. Разумеется, так и было, но, как говорится, паранойя не лечится. И да, это я придумала только что, никто так не говорит.       Когда я открываю девушке дверь, вижу перед собой совершенно непривычную для меня Вику: макияж у неё благополучно смыло дождем, забранные в пучок волосы насквозь мокрые, по вискам стекает вода. Как можно жить в Питере так долго и не носить с собой зонт постоянно!? Она ставит к стене два пакета: в одном моя одежда, что она мне подарила, в другом, скорее всего, лекарства. — Мне срочно надо в душ и переодеться! Найди мне какую-нибудь его футболку и штаны с завязками. Не хочу брать твои вещи, тебе уже уезжать завтра, не успеем постирать, а у меня сейчас, ну, ты поняла. Критические дни, — она заходит в ванную и осматривается. — Слушай, полотенце мне бы желательно большое. — О, это ты зря так размечталась сейчас, полотенец у него только два, — говорю я, усмехнувшись. — Но я постараюсь найти что-то подходящее. — Как можно жить без полотенец! — она скептически смотрит на меня, а потом тяжело вздыхает. — Как он себя вообще чувствует? — У него был жар под утро, скулил, как подстреленная псина. Очень жалкое зрелище... Я дала ему ещё две таблетки. Вроде, спит... Думаю, когда увидит тебя в своих шмотках - сразу поправится! Загляни, можешь посмотреть. — Я кивнула в сторону комнаты, и она осторожно, немного с опаской, зашла туда.       На полку над его кроватью девушка положила какие-то таблетки и несколько пакетиков микстуры от кашля и боли в горле, но в пакете осталось ещё много всего. Она принесла продукты! Кажется, сегодня в этой квартире впервые за всю её историю будут готовить настоящую еду!(если, конечно, не считать моего риса). Картошка, сыр, замороженные грибы, лук, масло, она даже соль принесла! А ещё бутылка водки. «На самый крайний случай, если таблетками жар не получится сбить», - сказала она, будто оправдываясь.       Пока она мылась в душе, я рылась в вещах Глеба, пытаясь отыскать для неё что-то подходящее. У нормальных людей в шкафе с одеждой хранится только чистое белье. У моего брата с этим явно были проблемы. Чистыми вещи казались только на полке с вещами Мэйка, так что и футболку, и легкие штаны на завязках я отыскала для Вики там: забавно будет увидеть ее в этом - полностью в клеточку! В качестве полотенца я нашла для неё небольшой флисовый плед, который, если меня не обманывалось мое зрение и обоняние, был чистым. Ну, по крайней мере, это лучше, чем ничего! Она все ещё мылась за шторкой, когда я зашла в ванную и положила вещи для неё на стиральную машину, прицепив заколку с запиской: «Извини, но только вещи Мэйк Лава были чистыми, так что сегодня ты фемМэйк!»       Он проснулся от шума фена, когда Вика сушила волосы в ванной, я поняла это, так как услышала его нечленораздельный стон. Я слышала, что мужчины переносят температуру в сто раз тяжелее чем женщины, и для них это по ощущениям нечто похожее на страдания женщин при родах. Я в это совершенно не верю и никогда не поверю, но выглядит мой брат очень хреново. Я протягиваю ему градусник и сажусь рядом с ним на кровати. — Марта, у меня в ушах жужжит, как будто кто-то феном пользуется, — говорит он и сдавливает голову руками. — Что-то мне вообще хреново... — Ничего у тебя не жужжит нигде, блин! Там Вика волосы сушит, — от его испуганного лица я не могу сдерживать свой смех. — Да, вот так! Девушка твоей мечты в твоей ванной! Приехала ради тебя! Только попробуй опозориться, блин! — Ты что, шутишь? У меня же здесь такой беспорядок! И есть вообще нечего! — Он резко меняет положение корпуса и садится в кровати. — Могло бы быть хуже, но хуже просто некуда! Что мне делать?       Внимание, вопрос: «Что делать парню в такой ситуации?» Спрашивает он у меня, у девочки-подростка без опыта взрослых отношений, выросшей без мужчины в семье. Гениальная мысль! Но ему сейчас действительно нужна помощь, потому что звук фена в ванной стихает, и совсем скоро она появится здесь. В голову вдруг приходит довольно странная мысль. — Тебе нужно перестать бояться ошибиться! Ты все время боишься этого, и этот страх тебя преследует. Боишься облажаться? Лажаешь! Боишься сказать глупость? Говоришь! Постарайся... Отбросить этот страх? — он снова издаёт жалкий стон и валится в кровать. — Нет, я серьёзно! Ведь меня ты не боишься? Помнишь наш первый день? Все эти фотки у дворцов и ярких клумб, подвал магазина, крылья из холодильника? Ты ведь даже не думал о том, что делаешь что-то неправильно. И... все вышло здорово! Ты даже угадал мое желание: позвал Валеру к нам! Если бы это было свидание, оно бы было самым лучшим, потому что ты не старался быть кем-то ещё: ты был самим собой, и нам было легко найти общий язык. Так что мешает тебе вести себя также с ней?       Дверь из ванной открывается. Я одними губами говорю ему: «Сделай это» и выхожу из его комнаты. Вика выходит с распущенными волосами вся одетая в клеточку! Ну, просто смешно! Она подносит к носу указательный палец и заговорщически улыбается. А потом происходит нечто безумное! На своём телефоне она включает минусовку песни «Гаси. Динамь. Игнорь», влетает в его комнату и начинает петь! Боже, это однозначно лучшее, что я видела в своей жизни! Глеб смотрит на неё сквозь пальцы, пытаясь не смеяться, а я закрываю рот обеими руками. Какая же она звезда! — По пути до дома накинешь мою худи, вижу, ты замерзла...— она перекатывается через него на кровати и натягивает его одеяло выше, чтобы закрыть его. — Все твои подруги это не одобрят, но они не в курсе, что ты чувствуешь со мною...       Она так близко к нему наклоняется, что я замираю, точно как и мой брат: сейчас она его поцелует! Точно поцелует! Но, нет! Она разжимает губы, и я вижу, как к нему в рот подаёт круглая таблетка! Когда только она успела положить ее в свои губы, как ей удаётся так ловко все делать!? Она совершенно невероятная! — Марта, воды братику! — я ухожу на кухню, чтобы налить ему воды, но когда возвращаюсь, вижу это: брат держит ее лицо в своих руках и целует её! Целует! — Это был самый горький поцелуй в моей жизни, но, по крайней мере, надеюсь, что таблетка, растворившаяся где-то между твоим и моим ртом, спасёт меня от заражения!       Она опрокидывает его на подушку, накрывая одеялом с головой и улыбается такой глупой и счастливой улыбкой, какой улыбаюсь в этот же самый момент и я сама, и, уверена, что и мой братец тоже! Он послушал моего совета! Он это сделал! Одновременно мне и стыдно, и неловко, и очень радостно. Если бы мне сказали неделю назад о том, что я буду радоваться отношениям Мэйка и Мэйби, я бы рассмеялась до слез! Но, правда в том, что сейчас для меня они не Мэйк и Мэйби: это мой брат и моя подруга! Мой брат, который решил для себя, что ради этой девочки найдёт в себе силы становится лучше и бороться со своими комплексами. Моя подруга, которая готова быть с ним рядом и пройти этот сложный путь с ним вместе. Они больше не придуманные персонажи, они реальные люди!       Я протягиваю Вике стакан с водой, чтобы она могла запить, избавится от привкуса парацетамола во рту, но она отказывается, и я понимаю: она хочет запомнить этот момент, сохранить его, как кленовый листок Галата между страницы книги или венок из ромашек, что подарил ей мой брат. Она ведь такая сентиментальная! — Сейчас ты выпьешь терафлю и будешь лежать здесь, понятно? Можешь посмотреть на ноуте чего-нибудь или залипнуть в телефоне. Мы будем варить суп, если ты ещё не забыл, что это вообще такое, — она улыбается ему и резко спрыгивает с кровати. — Завтра последний день Марты! Тебе нужно поправиться, так что постарайся!       Мы вместе варим борщ на кухне, пока Глеб, судя по звукам, опять играет в Энгри Бёрдс. Я ее не спрашиваю ни о чем, я все вижу по улыбке, которая с ее лица не сходит, кажется, ни на одну секунду! И как только у неё мышцы лица не болят так долго улыбаться? Вместе мы напеваем разные песни Френдзоны, используя вместо микрофона поварешки, танцуем и смеёмся.       С ней эта квартира обретает совершенно другие краски. Такая мрачная, совершенно без цвета и запаха, она наполняется атмосферой какого-то праздника, хотя никакого праздника нет, а хозяин квартиры вообще болен! Но запах вареных овощей, наш смех и ее улыбка на лице заставляют все вокруг оживать! Она действительно та, кто ему нужен! Только она сможет сделать из него нормального взрослого человека с минимальным ущербом для его психики. — Я хочу помочь вам, мне стало лучше, уже 37,2, я почти здоров! — говорит Глеб, внезапно появившийся на кухне. — Можешь помогать Марте чистить картошку! Хотя нет, держись подальше от острых предметов! — она протягивает ему кусок сыра и терку. — Вот, натирай сыр, но это уже на ужин. Будет жареная картошка или макароны. Скорее всего, макароны. Картошки мало, все в суп ушло. И ещё, у тебя очень мало ножей, а точнее, он всего один. И не хватает много нужных для готовки предметов. Я уже не говорю о полотенцах. — Ну, я же один живу, мне всего этого обычно хватает... Я ведь даже не знал, что Марта приедет! — Я не осуждаю, просто предупреждаю, что буду наводить здесь порядок, — она моет картошку и на нас с ним даже не смотрит, но до сих пор продолжает улыбаться. — Может, когда Марта уедет, ты все ещё будешь болен, и мне придётся остаться...       Я вижу на его лице ту самую идиотскую влюблённую улыбку и улыбаюсь сама. И, кажется, ему действительно стало лучше. Знаете, любая болезнь, она, прежде всего, в голове. И порой для того, чтобы выздороветь, нам нужно что-то другое: не лекарства и всевозможные таблетки, а поцелуй с любимым человеком, немного домашней еды и заботы близких. Втроём мы провели на кухне около двух часов. Готовила, в основном, Вика, а мы посильно помогали ей и в перерывах между этим играли по очереди в Энгри Бёрдс на его телефоне. Кстати, я выбила больше всех звёзд в общем счете!       После вкусного обеда мы решили смотреть Короля Льва на ноутбуке: не фильм, конечно, а просто пересмотреть мультик, ведь в кино сходить у нас так и не получилось. Как раз в этот момент нам позвонила тётя и сообщила, что вернётся завтра после обеда и сможет проводить меня на поезд. И только в этот момент я осознала: завтра вечером я, действительно, уезжаю. И мне совсем не хочется уезжать. Вика расплакалась от мультика. Они лежали под одеялом вместе и обнимались, и я ощущала, как постепенно выпадаю из их жизней. Глеб это словно почувствовал и вдруг положил свою ладонь мне на голову. — Давайте позовём Руслана? И Галата тоже. У нас куча еды, а они всегда голодные. Марта скоро уезжает, надо устроить прощальную мини-вписку: только самые близкие, — он смотрит на Вику, ожидая ее реакции. — Ты болеешь, всех заразишь ещё. Нам столько материала ещё готовить к альбому... Болеть сейчас нет времени, — она смотрит на меня, а потом снова на него. — Хотя. Думаю, если соблюдать определённые правила, то это можно устроить! Ты, вроде, не чихаешь и не кашляешь, значит, не слишком заразный!       И ребята действительно приезжают примерно через час с пакетом разных лимонадов и не такими вымокшими, как Вика утром. Кроме того в пакете у них куча разноцветных пачек чипсов: ну, прямо рай любого подростка! Конечно же, они замечают странный прикид Мэйби и шутят по этому поводу с самого порога, но ничего не спрашивают о том, как вообще так вышло. — Ты чего как мало тут погостила, малышка? Как же музеи, экскурсия по гетто-районам Питера, разводные мосты? Ты, блин, никакой красоты не увидела из-за наших траблов с клипом и переноса всех дат, — говорит мне Галат, когда мы все каким-то чудом умещаемся за одним столом в кухне. — Приезжай на наш концерт осенью! Будет круто! Отпросим тебя из школы, все дела. — Да, конечно, я бы очень этого хотела! И мне очень хочется увидеть Эрмитаж и все другие музеи. Но... Просто не всегда это главное. В этот раз главным было подружиться с братом, — я смущенно опускаю глаза и улыбаюсь, а Глеб обнимает меня одной рукой за шею. — С этим ты отлично справилась, моя дорогая фея Динь-Динь! Но, признайся, что главным было не это. Ты просто хотела, ну... чтобы я и Руслан... — Галат начинает смеяться и наливает в стаканы с лимонадом всем немного водки, кроме меня и Вики. — Нет, а что. Я готов! Правда, давай, Глеб, просто сделаем это ради неё? Она приехала ради этого поцелуя! Давай, блин! Марта этого заслужила! — говорит Валера и забирает у Кроки бутылку. — Давай не брудершафт!       Вика и Вова начинают стучать по столу вилками и ложками, скандируя: «Давай, давай, давай!» Я от смеха закрываю ладонью рот и широко улыбаюсь, а потом присоединяюсь к ребятам. Глеб доливает в бокал с лимонадом ещё немного водки. Неужели он это сделает!? Они зацепляются друг за друга локтями, пьют свои «домашние» коктейли и... Валера резко хватает его за щеки и целует! Это длится всего полторы секунды, но время сейчас теряет какое-либо значение! Мы все в тот же миг начинаем орать! Они оба опустошают свои бокалы, а я не могу перестать визжать от восторга! — Вот теперь ты настоящий любящий старший брат, готовый пойти на все ради своей сестренки! — сквозь смех говорит Кроки, никак не переставая смеяться. — За эти каникулы она сделала счастливыми нескольких людей сразу, — смущённо ответил брат, на меня не глядя. — Это меньшее, что я мог сделать для того, чтобы увидеть эту счастливейшую улыбку на её лице. — Эй, Диджейкин, поменяемся местами? Мэйк сегодня мой пациент, так что мне надо быть с ним. Кстати, было очень глупо пить водку, но, надеюсь, что времени после приема таблеток прошло много и с тобой ничего не случится, — она обняла брата за шею и сказала чуть слышно, — я горжусь тобой.       В комнате мы весь вечер играли в настольные игры, сидя на полу, и я параллельно оценивала их взаимодействия друг с другом. Кроки-Вова был на своей волне. Казалось, он для них всех как старший брат: крутой, немного грубоватый, но заботливый и смешной. Валера-Руслан временами был очень серьезным, а потом мог совершенно неожиданно повести себя совсем по-детски. А мой брат, Мэйк-Глеб, и красавица Мэйби-Вика все время переглядывались друг с другом, и она все время находила способы хоть как-то к нему прикоснуться. И, да. Я так ждала этого поцелуя! Но теперь, когда он состоялся, я совершенно точно увидела: между ними ничего нет, кроме типичной пацанской дружбы.       Я выросла в семье одна, без родных братьев и сестёр, да, и друзей у меня никогда близких не было, но эти ребята стали для меня настоящей семьёй: я так их полюбила! — Малышка, мы приедем завтра на вокзал и проводим тебя, как положено! За Русиком заеду лично, потому что я знаю, что сейчас он по-любому поедет догоняться куда-нибудь, — сказал Вова и протянул ко мне свои огромные ручищи. — Обнимашки? — Конечно! — Я обняла сначала Кроки, потом Валеру. — Виктория, ты остаёшься? Давай тебя закину домой, чего тебе на такси тратиться, — Кроки посмотрел на неё. — Езжайте без меня, я останусь. У Марты ведь последний день! — Она по очереди поцеловала в щеки мальчиков, закрыла за ними двери и повернулась к брату. — Ну, что, кто из нас лучше целуется? — Ну, я даже не знаю, все было так быстро, я не смог понять, может...       И он не успевает договорить: она целует его снова, а я тактично скрываюсь в комнате. Теперь она, безусловно, заболеет тоже, но, кажется, сейчас это ее беспокоит меньше всего. На ночь она остаётся здесь и ложится спать в его комнате. Я слышу, как они долго разговаривают, но ничего кроме этого: все очень прилично. Подумать только! Случилось ли бы это без меня, и как долго бы ему пришлось этого ждать? Моя последняя ночь в Петербурге. Кажется, я буду скучать. Я совершенно точно буду скучать!