Море внутри меня

      Нарэ спускается вниз по лестнице как можно медленнее. Она уже слышит знакомый голос, хотя она ожидала встретить совсем другого человека. Гедиз и Дениз идут вслед за ней. — Куда спрятался твой никчемный сын?!       Визгливый голос Халисе раздается по всему дому. Гедиз обходит Нарэ и первым спускается в холл. Он проходит в центр комнаты, вставая перед Халисе. — Я здесь, госпожа Халисе. Мы же только вечером виделись, неужели соскучилась?       Голос Гедиза сочится сарказмом. Он улыбается ей. Зрелище выходит жутковатым. Белые зубы, разбитая губа и яркие синяки по всему лицу совершенно не сочетаются между собой. Халисе даже отходит на шаг назад, но спустя секунду берет себя в руки. — Бесстыжий! — кричит она, злобно раздувая ноздри. — Это у них семейное, да, ноздрями сверкать? — шепчет Дениз на ухо Дженгизу.       Стоящие рядом Осман и Аслы прыскают от смеха. — Гены пальцем не задавишь, — тихо посмеивается Дженгиз. — Госпожа Халисе, если вы пришли сказать мне всё то, что я уже сотню раз от вас слышал, то прошу, не тратьте ни своё, ни моё время. Идите лучше домой к своему идеальному сыну, — Гедиз оглядывается по сторонам, изображая удивление, — Кстати, а где Санджар? Вы за него теперь все проблемы решать будете? — Из-за тебя ночью скорую пришлось вызывать! — Халисе подходит к Гедизу, угрожающе размахивая сумкой, — Ты его до полусмерти избил! Докторам пришлось вколоть много обезболивающего. Он от них уснул и еще не проснулся. И виной этому ты!       Нарэ должна волноваться за мужа. Все же большую часть своей сознательной жизни она прожила, любя этого человека. Он был отцом её ребёнка. Но она чувствует лишь мрачное удовлетворение. Она столько лет страдала от боли из-за него. Пускай и он помучается теперь. — Так пускай приходит, когда очнется, — предлагает Гедиз, — Я никуда не убегу, буду ждать встречи с ним. Поэтому, возвращайтесь-ка домой, госпожа Халисе. И передайте сыну, чтобы он перестал на разборки присылать женщин вместо себя. Это его не красит, — шутливо произносит Гедиз. — Тебе еще и хватает наглости издеваться? — возмущенно спрашивает Халисе, — Если бы не ваши грязные трюки, то здесь уже давно была бы полиция, а тебе пришлось бы отвечать за нападение на Санджара и похищение моей внучки! — Не понял? — хмурится Гедиз, — Какая полиция? — Они не захотели приезжать к вам, когда мы поехали в участок! — Как это не захотели? — продолжает спрашивать Гедиз.       Дженгиз тихонько прокашливается. Все оборачиваются на него. Он поправляет очки и подходит к брату. — Просто тетя Халисе никак не поймет, что от того, что однажды по твоей милости на них свалилось богатство, никто под их дудку плясать не будет, — Дженгиз довольно улыбается, — Всего один звоночек одному человеку может так многое решить, не так ли, тетя Халисе? Просто когда люди своим умом наживают себе богатство, вместе с ним они получают еще и очень ценные связи. Такие связи, которые не позволят некоторым людям портить жизнь окружающим. Разве не прекрасно?       «Так вот что за разговор с Аслы был у Дженгиза ночью», — думает Гедиз, глядя на удовлетворенно улыбающуюся Аслы рядом с Дениз.       Отец Аслы был очень влиятельным человеком. У него были знакомые во всех государственных структурах по всей Турции. Неудивительно, что звонок её отцу смог решить проблему с полицией. Одной головной болью меньше. Гедиз одобрительно улыбается младшему брату. Халисе только открывает и закрывает рот, не в силах выдавить из себя ни слова. Её взгляд мечется по комнате, пока не находит Нарэ. Она обходит братьев и приближается к ней. Нарэ расправляет плечи, поднимает подбородок и встречается с её злобным взглядом. — Ты! — тычет в неё пальцем женщина, — Это все из-за тебя! Ты принесла несчастья на нашу голову! Тебе не стыдно? Я спрашиваю, тебе не стыдно находиться в доме с людьми, которые причинили боль твоему мужу? Не стыдно выслушивать все эти мерзости о нём? — А ему не стыдно было, госпожа Халисе? — спрашивает Нарэ, яростно сверкая глазами, — Вашему сыну не стыдно было так отвратительно вести себя на свадьбе сестры Мюге? Не стыдно было оскорблять самыми низкими словами молодую девушку? — на этих словах Нарэ кивает в сторону Дениз, со скучающим видом наблюдающей за истерикой Халисе, — Не стыдно было кричать и скандалить посреди ночи во дворе, унижая собственную жену? А вам не стыдно в чужом доме унижать его хозяев? — Конечно ей не было стыдно, Нарэ, — вмешивается в разговор Дениз, — Разве есть стыд у женщины, которая спокойно наблюдала за тем, как её драгоценный сынок издевался над матерью её внучки? — А ты не вмешивайся! — визжит Халисе, повернувшись к Дениз, — Ты здесь никто и звать тебя никак, поэтому не суй свой нос не в своё дело! — Неужели? — улыбается Дениз.       Дениз подходит к женщине очень близко. Она выше неё на голову, поэтому Халисе кажется рядом с ней слишком маленькой и слабой. Голубые глаза Дениз полыхают огнем презрения и гнева. Гедиз наслаждается этим зрелищем. Дениз была великолепна в своей ярости. — А кто мне запретит совать свой нос в ваши дела, госпожа Халисе? — вкрадчиво спрашивает девушка, приближая свое лицо к лицу разъяренной женщины. — Невоспитанная девчонка! — Хватит!       Окрик Нарэ заставляет Халисе умолкнуть. Нарэ подходит к свекрови, между их лицами остаются считанные сантиметры. Гедиз видит в зеленых глазах девушки решимость. — Вам лучше уйти, госпожа Халисе, — просит она женщину. — Я никуда не уйду без своей внучки, — сквозь зубы цедит Халисе, — Можешь оставаться в этом доме столько, сколько захочешь, но моя внучка пойдет со мной!       Взгляд Нарэ мгновенно меняется. Зеленые глаза темнеют, наполняясь ненавистью. Упоминание возможной разлуки с дочерью привело Нарэ в чувства. — Никто. Не посмеет. Забрать. У меня. Мою. Дочь, — чеканит каждое слово Нарэ прямо в лицо свекрови, — А если кто-то решится на это, что ж, могу только пожелать, чтобы Аллах смилостивился над ним. Потому что я не пожалею никого. Так же, как никто не пожалел меня. — На лице девушки появляется ухмылка. — И передайте Санджару, когда он очнется, что мы разводимся.       Халисе пораженно открывает рот. Нарэ продолжает сверлить её взглядом. Гедиз видит в этой Нарэ проблески той девушки, которая кричала ему, что ей не нужна ни жалкая легенда, ни любовь. Сила материнской любви перекрыла все остальные чувства. Мелек была для неё самым важным человеком на свете. Конечно же даже мысль о разлуке с ней свела бы её с ума. — Ты слышала, что сказала Нарэ. Тебе лучше уйти, Халисе, — произносит Рефика.       Халисе отходит от Нарэ. Она снова оглядывает их всех, окатив каждого презрением, сочащимся из её темного злобного взгляда. Женщина направляется к двери. У выхода она оборачивается. — Вы все за это заплатите. Все! — грозится она и выходит из дома.       Нарэ смотрит в её удаляющуюся спину до тех пор, пока она не выходит за ворота. Напряжение в комнате можно было потрогать руками. Нарэ оглядывается вокруг. Все глаза сосредоточены на ней. Ей становится неуютно. Гедиз замечает это и тут же подходит к ней. — Это было красиво, госпожа Нарэ, — улыбается он, — Никогда еще свирепо раздутые ноздри тетушки Халисе не доставляли мне столько удовольствия. — Боюсь, это удовольствие мне дорого обойдется, Гедиз, — мрачно отвечает Нарэ.       Она понимает, что назад пути нет. Она впервые подала голос. Впервые дала отпор. Дальше будет только хуже. Сегодня это была лишь его мать. А завтра может быть он сам. И она боялась этого. Санджар всегда умел подавлять её. Он окружал её собой. Когда-то она растворялась в нём, позволяя его грубой необузданной силе обволакивать её. Но она не замечала, что так он обрубал её связь с окружающим миром. Санджар закрывал собой всё. Солнце, небо, других людей, саму жизнь. Нарэ стала лишь его тенью. Вместо того, чтобы пустить в этой скале корни и направить свои ветви к теплому ласковому солнцу, Нарэ чахла в той тени, что Санджар отбрасывал. Пестрая птичка потерялась под сенью крыльев кровожадного стервятника. От страшных мыслей её отвлекает прикосновение к руке. Нарэ опускает глаза и видит Мелек, сжимающую её руку своей маленькой ладошкой. Нарэ опускается на корточки, берет лицо дочери в ладони и оставляет невесомый поцелуй на лбу, позволяя теплу кожи дочери на секунду проникнуть внутрь неё. — Бабушка опять кричала на тебя, — говорит Мелек матери. — Опять? — спрашивает Нарэ. — Я слышала, как она и раньше тебя ругала. Она думала, что я не слышу, — девочка хмурит брови, — Но я всё слышала.       Рефика не сдерживает разочарованного вздоха. Остальные переглядываются между собой, сочувствуя маленькой девочке, пережившей столько плохих вещей. Аслы подходит к Нарэ и Мелек. Она тоже присаживается на корточки и берет Мелек за руку. — Зато теперь твою маму никто не будет ругать, цветочек, — улыбается она ей, — Смотри, вы с мамой теперь не одни. Мы с вами. И дядя Гедиз с вами. Он не даст никому вас обидеть. Мы все не дадим вас никому обидеть. Ты веришь мне?       Мелек переводит взгляд на стоящих позади Аслы Дениз, Османа и Дженгиза. Они с готовностью кивают ребёнку, подтверждая слова Аслы. После взгляд девочки находит Гедиза. Сердце мужчины разбивается в черт знает какой раз, когда он видит слишком взрослую печаль в голубых глазах девочки. Она не заслуживала этого. В её возрасте ей нужно было только ходить в школу, играть с друзьями и радоваться жизнью. А самой большой проблемой должна была быть незначительная ссора с подружкой или плохая оценка по нелюбимому предмету. Но вместо этого ребёнок попал в гущу событий такого масштаба, что не каждый взрослый смог бы выдержать. Гедиз наклоняется так, чтобы их с Мелек лица были на одном уровне. — Никто и никогда вас не обидит. Ни тебя, ни твою маму. Ты понимаешь меня, принцесса? — серьезно спрашивает он. — Обещаешь? — спрашивает Мелек. — Обещаю, — торжественно клянется Гедиз.       Мелек кивает в ответ на его слова слишком серьезно для девятилетнего ребёнка. Она обнимает мать, так и сидящую перед ней на корточках. Нарэ позволяет запаху дочери обволочь её и на несколько секунд спрятать от окружающего мира. — Думаю, теперь нам всем надо вернуться за стол и нормально позавтракать. Потому что я сойду с ума, если не поем.       С этими словами Гедиз направляется на веранду, где их всех ждал стол, заваленный едой. Но даже вкусная еда не смогли исправить подавленного настроения, которым были охвачены все взрослые дома. Нарэ ковырялась вилкой в тарелке, не сумев съесть больше пары кусочков. Она видела немые вопросы в глазах каждого члена семьи Гедиза. И пускай в них не было осуждения (разве что только капелька во взгляде Рефики), ей было неуютно от того внимания, что было направлено на неё. Аслы уводит Айсу и Мелек в дом, чтобы собрать их для поездки по магазинам. Осман идет вслед за ними, готовый отвезти их в торговый центр. Так как Нарэ с Мелек не собирались возвращаться в дом Эфеоглу за вещами девочки, нужно было купить новые. Нарэ становится чуть легче, когда дочь уходит. Так ей не нужно было думать о том, что Мелек придется видеть мать такой слабой и жалкой. Фатьма извиняется и уходит из-за стола к Мустафе, спящему в гостевой спальне. За столом остаются только Рефика, Дженгиз и Дениз с Гедизом. Нарэ поднимает взгляд от скатерти. Все взгляды устремлены на неё. — Я хочу попросить прощения. — Начинает она, сжимая руки в кулаки под столом. — У всех. Но особенно вас, госпожа Рефика. Из-за Санджара чуть не сорвалась свадьба сестры Мюге. А потом он еще и Гедиза избил. Я прошу у вас прощения как мать у матери. Я не могу представить, какой ужас вы испытали, увидев Гедиза в таком виде. Мне очень жаль.       Рефика задумчиво рассматривает Нарэ. С одной стороны ей хочется высказать ей всё, обвинить во всех бедах, что свалились на их головы с её появлением. С другой стороны она сочувствовала этой бедной девушке, пережившей столько несчастий из-за того, что выбрала не того мужчину. Рефика понимала, что Нарэ не заслужила этого. Она не должна была страдать в том пожаре ревности и злобы, в который её бросил Санджар.       Она переводит взгляд на сына. Её сердце горело в огне от того, что её ребенок страдал от любви, сжигавшей его изнутри. Любовь к неправильной женщине почти развалила его на куски. Но сейчас женщина с удивлением отмечает, что во взгляде сына больше не было столь неимоверной тоски, которая появлялась в нём каждый раз, когда Нарэ была рядом. Раньше Рефика видела в темных глазах сына всю боль, что плескалась внутри него. Сейчас же она сменилась грустью. Смиренной грустью. Будто бы Гедиз понял что-то важное.       Взгляд Рефики почему-то тянется к Дениз. Она сидела рядом с Гедизом, внимательно наблюдая за ним. Напряженная, словно готовая броситься на его защиту в любой момент. Она была такой почти всё время, что Нарэ была рядом с Гедизом. Рефика понимает, что она знает о той любви, что сжирала Гедиза изнутри. Возможно, даже больше, чем знала она, мать Гедиза. И она была благодарна этой девушке за то, что она так яростно охраняла покой её сына. За эти несколько дней, что она провела в их доме, она сильно привязалась к Дениз. Она была другой. Яркой, живой, непосредственной. Совсем непохожей на забитых, молчаливых женщин Муглы, боящихся слово лишнее сказать. Эта девушка работала наравне со всеми, если не больше, готовясь к свадьбе Мюге, так, будто она была частью их семьи. Но что было более важным — рядом с ней Гедиз становился похожим на себя прежнего. Он улыбался, шутил и смеялся. Улыбка сына, расцветающая на его лице, была для Рефики бальзамом на душу.       Женщина вновь переводит взгляд на Нарэ. Как же она изменилась с их первой встречи на свадьбе Санджара и Менекше. Похудевшая. Нет, даже не так. Истощенная. Да, именно это слово описывало её наиболее точно. Фиолетовые мешки под потухшими зелеными глазами, выпирающие под тонкой, почти прозрачной кожей скулы, искусанные, покрытые царапинами губы, даже волосы были безжизненными, тусклыми. Узкие тонкие плечи сгорблены под невидимым грузом. Жизнь с Санджаром будто бы высосали из неё всю силу и красоту. Рефика понимает, что она не может добавить к этому грузу еще и своё осуждение. — Тебе не за что просить прощения, Нарэ. Ты не в ответе за действия своего мужа или моего сына. — Рефика глубоко вздыхает. — Прости за некрасивые слова, что я сказала тебе вчера. Ты не виновата в том, что Гедиз пошёл разбираться с Санджаром. Что поделать, чувство справедливости заставляет моего сына совершать такие поступки, которые заставляют сердце матери сжиматься от боли. И я никогда ничего не могла с этим поделать. Такой уж он есть.       Гедиз благодарно улыбается матери, которая не стала усугублять ситуацию обвинениями Нарэ. — Хорошо, что такой есть, госпожа Рефика, — с грустной улыбкой произносит Нарэ, — Возможно, если бы таких людей было больше, наш мир был бы лучше.       За столом вновь воцаряется тишина. Гедиз впервые не знает, что делать. В голове вертится миллион мыслей. Будущее не виделось особо радужным. Впереди Нарэ и Санджара ждет бракоразводный процесс. Зная Санджара, Гедиз готовился к худшему. После обязательно будет суд из-за опеки Мелек. Он не уверен, справятся ли Нарэ и Мелек с этим. Он даже не уверен, справится ли с этим он сам. Он так долго был вдали от Нарэ и Санджара. Так долго пытался избавиться от их чертовой легенды. А теперь вновь бросался в самую гущу событий. Ему снова придется наблюдать за страхом и болью в глазах Нарэ. Видеть её слезы, её разочарование. Море внутри него снова начинает беспокоиться. Ледяной ветер сковывает горло. Пепелище чувств к Нарэ все равно продолжает жечь его холодным огнём. Но только от того, что он хотел, чтобы эта женщина прекратила, наконец, страдать. Волны с плеском разбиваются от его скалы. Осторожное прикосновение к плечу становится неожиданным. Он поворачивает голову, встречаясь со взглядом Дениз. Она сжимает его руку, а её голубые глаза так и говорят: «Не волнуйся. Ты не один. Я с тобой, капитан». И становится легче. Ледяной ветер перестает терзать его изнутри. Волны с неохотой, но возвращаются к морю. Гедиз на секунду накрывает её руку своей, мягко сжимая её пальцы. Он ничего не говорит, но Дениз не нужны его слова. Она все понимает и с улыбкой кивает ему. Гедиз поворачивается к Нарэ. — Что ж, для того, чтобы сделать наш мир лучше, нужно наказать тех людей, которые этого заслуживают. И тогда люди, которые не виноваты ни в чём, перестанут страдать, — говорит он, откидываясь на спинку стула. — Что вы будете делать, сынок? — спрашивает Рефика. — Для начала, нам с Нарэ нужно поговорить с адвокатом. Пока Санджар обезврежен, будем работать на опережение. Нарэ необходимо подать заявление на развод и на опеку над Мелек. Без адвоката с этой прорвой дел не справиться, — отвечает Гедиз, — Не так ли, Нарэ?       Все снова смотрят на неё. Нарэ страшно. Она даже не хочет представлять, каким долгим и мучительным будет бракоразводный процесс. Как больно будет Мелек, которой придется расстаться с отцом, которого она любила. Как тяжело будет забрать опеку над дочерью у Санджара. Она опускает взгляд на свои сцепленные на коленях руки. — Нарэ, — слышит она тихий голос Гедиза, — Помни, про своё обещание. Ты все еще собираешься идти по тому пути, который ты выбрала? Если да, то тебе придется принять то, что он будет тяжелым и тернистым. Готова ли ты к этому?       Нарэ поднимает глаза на мужчину. Он смотрел на неё с сочувствием, но в его взгляде еще была и стальная решимость. Нарэ не имеет права быть слабее, чем он. Не имеет права отступать тогда, когда другие люди готовы бороться. Она будет бороться тоже. — Я готова, Гедиз, — твердо отвечает она, выдержав его пристальный взгляд. — Хорошо, — отвечает Гедиз.       На лицах обоих появляется улыбка. Улыбка Нарэ неуверенная, но полная надежды. Улыбка Гедиза наполнена обещанием хорошего.