Море внутри меня

      Гедиз долго мнется перед тем, как выйти из машины. Он смотрит на свой дом и не может заставить себя выйти к матери и сестре, которых не видел уже два месяца. Ему стыдно перед ними. Из-за его слабости перед Нарэ страдает не только он, но и его семья, лишенная возможности быть с ним. Мужчина тяжело вздыхает и наконец выходит из автомобиля. Медленным шагом идет к двери, тихо открывает её и заходит в дом. И первое, что он видит, это улыбающуюся Мюге, весело разговаривающую с кем-то по телефону. Гедиз давно не видел, чтобы глаза сестры так ярко сияли, а улыбка была такой счастливой. Сестра замечает его. — Омер, я позвоню тебе позже. Брат приехал, — быстро проговаривает она в трубку и бежит навстречу брату.       Гедиз раскрывает объятья, в которых через секунду оказывается сестра. Она обвивает его руками и крепко прижимает к себе, приговаривая: «Как же я скучала, как я скучала». Гедиз молчит и прячет лицо у неё в волосах, пытаясь не заплакать. Он тоже очень скучал по сестре. Скорее бы обнять и маму. Мюге отстраняется от него. Она долго и внимательно рассматривает его лицо. Ей больно видеть брата таким разбитым и потерянным. Девушка обхватывает лицо брата руками, проводит большими пальцами по впалым щекам, еле сдерживая слезы. — Ты что, в Стамбуле совсем не ешь? Посмотри на себя! Кожа да кости остались от моего Гедиза! — возмущается Мюге. — Мне за тобой в Стамбул поехать, чтобы следить за тем, достаточно ли хорошо ты питаешься? — Это не из-за еды, сестра. Ты бы видела, сколько Дениз с ее мамой в меня еды запихивают, удивительно, что я не превратился в пончик. Не в этом дело, — успокаивает сестру Гедиз. — Мы просто открыли филиал ресторана в Измире. Частые перелеты туда-сюда не слишком хорошо отражаются на внешнем виде человека. — Гедиз, мне-то можно не врать. — Мюге берет брата за руки и крепко сжимает их. — Если тебя что-то тревожит, расскажи. Я выслушаю. — Как психолог или как старшая сестра? — улыбается Гедиз. — Как старшая сестра. Психологу тебе придется платить, — шутит Мюге. — Когда моя сестра стала такой меркантильной? — С тех пор, как ты сбросил на меня акции компании, в делах которой я совершенно не разбираюсь. Не дай Аллах, она разорится, и все акции останутся просто бумажками. А мне нужно своей профессией зарабатывать себе на жизнь. — Ну, тогда я могу записаться к вам на прием, госпожа Мюге? Вам наличными оплачивать или на карту перевести? — ёрничает Гедиз. — Глупый ребенок, — смеется Мюге.       В этот момент звонит телефон Гедиза. На экране высвечивается «Дениз». — Здравствуй, непутевый босс! — слышится звонкий голос Дениз из трубки. — Как доехал? Все хорошо? — Здравствуй. Да, все в порядке. Я уже дома, с сестрой. — Судя по твоему голосу, дома тебе намного лучше, чем в Стамбуле. Даже не знаю, радоваться тому, что у тебя хорошее настроение, или же расстраиваться из-за того, что я не могу тебе его так поднять, — голос Дениз звучит немного потеряно. — Что ты говоришь? Если бы не ты, я бы уже давным-давно утопился в море.       Мюге удивленно смотрит на брата. Тот одними губами произносит: «Это наши шутки». — Ладно, хватит о грустном, Гедиз бей. Я по делу звоню. Во-первых, Эгемены определились с музыкой. Я уже нашла оркестр и певцов. Но это не главная новость. Сядь, если ты стоишь, Гедиз Ишиклы. — Дениз, не пугай меня, я ведь человек старый, могу не выдержать. — Выдержишь-выдержишь. Сегодня я встретилась с господином Фазироглу. Это владелец сети гостиниц в Измире. Главное здание его гостиницы находится напротив нашего ресторана, если ты помнишь. — Да, помню, — отвечает Гедиз, вспоминая огромное, богато украшенное здание гостиницы. — Так вот, господин Фазироглу хочет вложиться в наш ресторан и сотрудничать с нами. Клиентопоток у него в последнее время вырос, и он не хочет отвлекать персонал и активы на расширение ресторана-столовой внутри гостиницы, поэтому хочет, чтобы его клиенты обслуживались у нас. За определенный процент акций, естественно. Но он настроен очень решительно, а суммы, которые он готов вложить в наше дело, внушительны. Мы договорились встретиться на следующей неделе. Ты ведь уже будешь в Стамбуле? — Дениз, душа моя, как тебе это удается? — спрашивает Гедиз. Он уже представляет, какие выгоды можно извлечь из этой сделки, и довольно улыбается. Работы предстояло много, но это хорошо. Ведь работа всегда отвлекала его от разрушительных мыслей. — Конечно же я буду в Стамбуле. Мы заключим эту сделку и станем еще богаче и круче. Вышли мне все детали по почте и свои мысли по этому поводу тоже напиши, это нужно тщательно обдумать. — Я уже все выслала. Жду обратной связи, босс. — Люблю тебя, госпожа Дениз. Что бы я без тебя делал? — Продолжал бы шляться по ночным клубам Стамбула. И я тебя люблю, господин Гедиз. Все, отключаюсь. Тебе нужно побыть с семьей. Пока. — Пока.       Гедиз убирает телефон в карман и переводит взгляд на сестру. Та смотрит на него с хитрой улыбкой. Девушка сразу приметила, что Гедиз выглядел беззаботным и счастливым, пока разговаривал с этой Дениз. Он улыбался, шутил и был спокоен. Даже сейчас после разговора Гедиз выглядел умиротворенным. — Итак, младший братец. И кто же эта госпожа Дениз? Ты же понимаешь, что тебе придется мне все рассказать? — спрашивает она, хитро прищурив карие глаза. — Конечно же я тебе все расскажу. Как только ты мне расскажешь, кто такой Омер, с которым ты так мило болтала, пока я не пришел.       Улыбка на лице Мюге тут же сменяется растерянностью. Гедиз только усмехается, глядя на перемену в лице сестры. — Один-один, Гедиз бей. Я расскажу. Но сначала тебе нужно увидеть маму. Она очень скучала. — И я скучал. Где она? — На заднем дворе, возится со своими цветами. — Пойдем, отвлечем её от дел.       Брат с сестрой выходят на задний двор. Гедиз глубоко вдыхает. Он вдыхает море, густой запах плодородной земли и сладкий запах цветов, растущих вокруг. Он видит спину матери, хлопочущей вокруг кучи горшков с цветами, и снова чувствует себя виноватым. Вместо того, чтобы скрасить жизнь матери своим присутствием, он приезжает к ней раз в несколько месяцев. И все из-за того, что его глупое сердце было совсем не из камня, а из плоти и крови, как у обычных людей. Гедиз широким шагом преодолевает расстояние между собой и матерью и обнимает её. Она даже не удивляется, так как привыкла к выходкам сына. Женщина лишь крепко сжимает руки Гедиза, спрятавшего лицо на её плече. Кудряшки мамы привычно щекочут ему щеки. — Я очень скучал, госпожа Рефика, — виновато бурчит он ей в кофту. — Скучал бы, приезжал бы намного чаще, а не раз в пару месяцев, — отвечает женщина на слова сына. — Прости меня, мам. Просто пока по-другому нельзя, — пытается оправдаться мужчина.       Рефика высвобождается из объятий сына и поворачивается, чтобы увидеть его лицо. Ей больно видеть сына таким. Она скучала по прежнему Гедизу. По своему улыбчивому, шутливому, озорному мальчику, который никак не мог вырасти из детства. Тогда Рефика хотела, чтобы сын, наконец, повзрослел, стал серьезнее. И вот он повзрослел. Стал серьезным и степенным. А еще одиноким и несчастным. И только тогда Рефика поняла, что её сын всегда был взрослым, просто скрывал это за маской весельчака. Невзаимная, неправильная любовь сорвала с него эту маску, обнажив ранимое сердце. Рефика думает, что имеет намного больше причин не любить дочь посла, даже больше, чем сама Халисе. Дочь посла появилась в жизни их семьи, перевернула все с ног на голову, заставила обоих её детей страдать, а затем вышла замуж за Санджара и счастливо устраивает свою семейную жизнь.       «Хотя может ли быть счастливой жизнь в одном доме с Халисе?» — мелькает мысль в её голове. — Я все понимаю, сынок. Тебе не нужно просить прощения.       Она ласково треплет Гедиза по щеке, а тот хватает её руку и прижимается к ней совсем как в детстве. Сердце женщины сжимается от боли за сына. Она встает на цыпочки, притягивает лицо сына и целует его в лоб. — Гедиз, ты устал. Иди, прими горячую ванну, переоденься и спускайся поесть. Айлин приготовит твой любимый плов. — Хорошо, мама, — соглашается Гедиз. — Я тогда пойду. — Иди-иди.       Гедиз заходит в дом. Мать с сестрой смотрят на его неестественно прямую спину и тяжелую походку. Рефика подходит к дочери. — Будь рядом с братом, пока он дома. Он наверняка думает, что справится со всем сам, но это не так. Не оставляй его, дочка. — Не оставлю, мама, — обещает Мюге.

***

      Гедиз бездумно ходит по торговому центру, разглядывая витрины магазинов. Физически он чувствовал себя отлично. Долгая горячая ванна и вкусная еда сделали свое дело. Но на душе было как всегда неспокойно. И дома он не мог отвлечься на море. Потому что все побережье было заполнено людьми, работающими в порту. Поэтому он приехал сюда. Он хотел взять с собой Мюге, прикупить ей пару красивых платьев, но та уехала в больницу по какому-то срочному делу. Кажется, это срочное дело звали Омер. Гедиз напомнил себе поговорить с Мюге об этом. Он уже один раз прошляпил влюбленность сестры. В этот раз он защитит сестру от боли. От невеселых мыслей его отвлекает очередная яркая витрина. Это какой-то магазин с детскими товарами. Гедиз вспоминает о Мелек. Мысли о малышке всегда вызывали улыбку. Он заходит в магазин, чтобы купить девочке какой-нибудь подарок. Вокруг столько всего, что он на минуту теряется. — Что бы купить? Одежду не куплю, с размером прогадаю, да и лучше матери дочь никто не принарядит. Игрушку? — Гедиз присматривается к плюшевым зверькам на полках. — Нет, Мелек слишком взрослая для игрушек. Что же делать?       Гедиз уже готов сдаться, как вдруг вспоминает слова Мюге, которая в один из их разговоров упомянула, что Нарэ записала Мелек в школу рисования. Он оглядывается в поисках отдела с канцелярскими товарами. Спустя минуту поисков он находит то, что искал. Огромный стенд у стены заставлен всевозможными примочками для рисования. Акварель, гуашь, масляные краски, цветные карандаши, блокноты, толстая бумага для рисования, ватманы. У Гедиза глаза разбегаются. Он понимает, что без помощи ему не обойтись. Мужчина находит взглядом консультанта. — Добрый день. Не могли бы вы помочь? — спрашивает он у девушки.       Та тут же подбегает к нему, цокая каблуками. Гедиз автоматически оглядывает её с головы до ног. Миниатюрная, светловолосая, с красивыми карими глазами. — Здравствуйте. Чем я могу вам помочь? — сладким голосом отзывается девушка.       Она пытается незаметно поправить прическу и блузку. Гедиз улыбается её попыткам впечатлить его. Раньше он бы мило улыбнулся ей, сделал бы пару комплиментов, возможно, пофлиртовал бы, а потом с хорошим настроением ушел бы из магазина, оставив девушке приятные воспоминания об ухоженном симпатичном молодом человеке. Но тот Гедиз остался в прошлой жизни. В той жизни, где не было легенды о пестрой птице и сыне дровосека. В жизни, где не было Нарэ. — Подскажите, что можно купить ребенку, который ходит в школу рисования? Тут такой выбор, что я растерялся.       После слов о ребенке улыбка девушки на пару секунд исчезает, а взгляд на мгновение перемещается на его левую руку. Не увидев на безымянном пальце кольца, она снова воодушевляется, и начинает рассказывать о том, что можно подарить ребенку. Гедиз снова улыбается, наблюдая за тем, как она старается впечатлить его. Она как бы ненароком проводит пальцами по своим длинным волосам, шутит, стоит слишком близко. Так близко, что Гедиз чувствует запах её духов. Слишком сладкий, слишком приторный. В этой девушке все слишком. Волосы слишком светлые, губы слишком яркие, голос слишком высокий и резкий. Гедиз чувствует себя виноватым перед девушкой. Она ведь не виновата в том, что не похожа на Нарэ. Не виновата в том, что её волосы не завиваются в кудри, что духи не пахнут свежестью леса, что голос её не бархатный и мягкий. Мужчина хочет поскорее купить что-нибудь, чтобы не тратить время девушки, замахнувшейся на безнадежный объект. — А это что за набор? — спрашивает он, указывая на большую яркую коробку. — Ох, совсем про него забыла! — всплескивает руками девушка. — Это супернабор для рисования. Здесь есть все. Плотная бумага для рисования, набор кистей, все типы красок, несколько комплектов карандашей и фломастеров, точилки, ластики, а также пластилин, цветная бумага, картон и клей, если ребенок решит как-нибудь украсить свой рисунок. — Отлично, мне подходит. Спасибо большое за помощь, сам бы я не справился. Где тут у вас касса? — Гедиз хочет скорее уйти. — Прямо и налево. Вы нашли все, что хотели? Возможно, вам нужна моя помощь еще в чем-нибудь?       «Ах, девочка, не того мужчину ты выбрала, чтобы очаровывать его своей улыбкой» — с грустью думает Гедиз. — Нет, это все. Еще раз спасибо. Хорошего дня.       Гедиз быстрым шагом идет к кассе и расплачивается. Он выходит из магазина и задумывается о том, как бы вручить этот подарок Мелек. Просто заявится в дом к Санджару он не сможет, особенно после того, как их отношения были безнадежно испорчены. Но и передавать через кого-то подарок не хотелось. Он хотел сам отдать девочке подарок и увидеть её реакцию. — Было бы прекрасно, если бы Мелек сейчас удачно вывернула из-за угла и случайно наткнулась на меня, как это бывает в дурацких сериалах, — бормочет о себе под нос, удобнее перехватывая коробку. — Тогда не пришлось бы ломать голову. — Гедиз? — слышит он детский голос и ошеломленно поворачивает голову в сторону звука. — Мама, я же говорила, что это Гедиз!       Гедиз видит Мелек и Нарэ, стоящих у лифта в нескольких метрах от него. Девочка подпрыгивает на месте, а затем срывается и бежит в его сторону. Гедиз на автомате присаживается на корточки, откладывает коробку на пол и раскрывает объятья, в которых через несколько секунд оказывается Мелек. Девочка обнимает его за шею своими тонкими ручками. Гедиз почти ничего не видит вокруг, потому что пушистые кудри ребенка закрывают ему обзор. Он понимает, что скучал по малышке. Он привычно трется носом о её плечико и вдыхает сладкий детский запах. — Гедиз, я так скучала! Я не видела тебя почти полгода! Почему ты не приходил к нам?       Девочка отстраняется от него, но остается стоять в кольце его рук. Гедиз отмечает, что она немного подросла и вытянулась, а её пышные волосы стали длиннее. — Прости, ангелочек. В Стамбуле у меня очень много дел. Я и маму с сестрой всего несколько раз видел за эти полгода, — пытается оправдаться Гедиз. — Ты похудел, — Мелек кладет свои маленькие ладошки на его щеки. — У тебя совсем не осталось щек. И глаза красные. Ты плохо спишь? Тебе снятся кошмары? У меня тоже глаза красные, когда мне снятся кошмары. — Нет, малышка, все в порядке. Мне не снятся кошмары, — с улыбкой лжет Гедиз, пытаясь подавить неприятное чувство внутри себя. Устами младенца глаголет истина. Мелек даже не подозревала, насколько она была близка к правде. — Просто я сейчас много работаю, поэтому на сон остается совсем мало времени. — Это неправильно, Гедиз. Мама говорит, что нельзя пренебрегать сном. Заболеешь потом. Да, мама? — обращается девочка к матери. — Да, дочка. Ты все правильно сказала.       Гедиз с трудом переводит взгляд с Мелек на Нарэ. Он смотрит на неё снизу вверх и считает секунды. «Раз». Нарэ все такая же красивая. Зеленые глаза, окруженные пушистыми длинными ресницами. «Два». Полные губы ярко выделяются на её нежном белом лице. «Три». Пышные волосы собраны в высокий хвост, открывая её тонкую изящную шею. Он отводит глаза и поднимается. — Здравствуй, Нарэ, — здоровается с ней Гедиз и мысленно хвалит себя за то, что его голос не дрогнул на её имени. — Здравствуй, Гедиз, — улыбается Нарэ и зачем-то подходит к нему.       Она все ближе и ближе, и Гедиз еле сдерживается от того, чтобы попятиться назад. А Нарэ все приближается, пока между ними не остается места совсем, и обнимает его. Гедиз чудом удерживается на ногах. Море внутри него тут же встает на дыбы. Шторм разгорается с новой силой, волны плещутся и разбиваются о его грудную клетку, возвращаясь в его раненое сердце ни с чем. А грозовой ветер внутри него ревет: «ОБНИМИ ЕЁ, ПРИЖМИ К СЕБЕ И НИКОГДА НЕ ОТПУСКАЙ!» Гедиз неосторожно слишком глубоко вдыхает воздух. Он чувствует её запах. Запах свободы, леса и Нарэ. От этого запаха море окончательно выходит из берегов. Он чувствует, как бешено бьется его сердце, как подрагивают руки. Внутри него буря, а он чувствует себя беспомощным ребенком. Гедиз с трудом заставляет себя вспомнить стамбульское море. Его спокойную гладь, теплый бриз и крики чаек. Он вспоминает мягкий успокаивающий плеск волн и тихий голос Дениз, напевающий песню. Гедиз собирает все свои силы и обнимает Нарэ в ответ. Аккуратно, осторожно, легко. На секунду позволяет рукам задержаться на её спине. А потом отпускает. Руки Нарэ исчезают с его шеи, и он может наконец дышать. Объятья длились всего несколько секунд, но за эти секунды Гедиз успел вознестись к небесам и спуститься на дно ада. — Мелек права, Гедиз. Мы очень давно не виделись. Если быть точнее, то со дня свадьбы. Ты тогда уехал в тот же день, даже на второй день праздника не остался, — с упреком произносит Нарэ, разглядывая его.       Этот упрек в голосе Нарэ странным образом действует на него. Шторм внутри него успокаивается. Море становится безмятежным. Ветер перестает реветь в ушах. — Прости, Нарэ. В Стамбуле были срочные дела, которые требовали моего присутствия. Да и не думаю, что тебе было скучно в тот день, ты ведь была главной виновницей торжества. — Гедиз выдавливает из себя саркастичную улыбку, а в голове у него звенит насмешливый голос Дениз: «Дела, как же. Ты напивался до состояния невменяемого животного, Гедиз бей, а не делами срочными занимался». Мужчина отмахивается от этих мыслей. — А потом? За полгода даже минутки не нашел, чтобы зайти к нам? — не унимается Нарэ. — Если ты помнишь, Нарэ, мы с Санджаром не очень хорошо разошлись после раздела компании. Да и я решил заняться своей семьей. Я был виноват перед матерью и Мюге за то, что не уделял им внимания. Поэтому я решил взять себя в руки и выполнять свой сыновний и братский долг, будучи рядом со своей семьей. Да и не хотелось мешать вам с Санджаром строить свою жизнь. Поэтому и не приходил. — Гедизу не нравилось, в какую сторону уходил разговор. — Кто тебе сказал, что ты будешь мешать? — с недоумением спрашивает Нарэ.       Гедиз еле сдерживается от того, чтобы закатить глаза. Он любил эту женщину. Безумно любил. Но иногда не понимал, как она может быть настолько наивной.       «Что ж, если ты так хочешь узнать правду, то ты её узнаешь, госпожа Нарэ», — думает про себя Гедиз. — Мелек, милая, я слышал, что ты теперь ходишь в школу рисования? — спрашивает Гедиз у девочки. Он придвигает коробку с набором поближе к ней. — Смотри, что я тебе купил. Пойдем, посмотришь.       Гедиз берет Мелек за руку, во вторую берет коробку и ведет девочку к одной из скамеечек, разбросанных по всему торговому центру. Он сажает Мелек на неё и вручает коробку. — Что это, Гедиз? — спрашивает она, с интересом разглядывая коробку. — Открой и посмотри. Надеюсь, тебе понравится. — Мама, можно открыть подарок? — спрашивает девочка у Нарэ, наблюдающей за ними. — Можно. Но что ты должна сказать Гедизу? — Большое спасибо, Гедиз! — Мелек звонко целует его в щеку. — Не за что, цветочек, — улыбается Гедиз.       Девочка аккуратно снимает с коробки обертку, открывает крышку и широко улыбается. — Мама, мама, смотри! Это тот самый супернабор для рисования, который я так хотела! Смотри, сколько здесь всего? Как же я хочу уже начать рисовать!       Девочка с восторгом рассматривает содержимое коробки, перебирая в руках кисти, карандаши и тюбики с краской. Она на секунду откладывает коробку на лавочку и крепко обнимает Гедиза. — Спасибо большое, Гедиз! Я очень давно о нем мечтала, но мы никак не могли выбраться в магазин и купить его, а папа никак не мог понять, какой набор я хочу. — Если бы я знал, что ты так обрадуешься, то купил бы его намного раньше. Пользуйся на здоровье. Даст Аллах, станешь в будущем успешной художницей, и я приглашу тебя украсить мой ресторан в Стамбуле своими рисунками, — Гедиз треплет девочку за щечку. — Я обязательно стану крутой художницей! — обещает Мелек и возвращается к изучению коробки.       Гедиз встает с лавочки. Нарэ снова стоит рядом с ним. — Гедиз, зачем? Это ведь очень дорогой набор. Мне теперь неудобно перед тобой, — тихо шепчет она ему.       «Миллион евро ради Санджара просить могла, а из-за восьмисот лир, потраченных на её дочь, неудобно».       Эти слова почти сорвались с языка Гедиза, но он сдержался. — Никаких неудобно не может быть. Это мой подарок ребенку. Хоть так заглажу вину за то, что не приходил к ней в гости. — Только перед ней вину будешь заглаживать? — возвращается к этой теме Нарэ. — Почему не приходил? Мы ведь друзья, Гедиз. А друзья не исчезают на полгода, не оставляют. — Почему не приходил? Я тебе скажу, почему не приходил. — Гедиз еле сдерживает себя от крика. — Потому что Санджар сказал. После того, как я поставил последнюю подпись на договорах о разделе компании, он сказал мне исчезнуть из его жизни. Не вмешиваться в вашу семью. А я не люблю навязываться, Нарэ. Я не привык лезть к людям, в чьей жизни нет места для меня, Нарэ.       Нарэ с недоумением смотрит на него. Гедиз понимает, что Санджар ничего ей не рассказал. — Почему? Что между вами случилось? На свадьбе ведь все было хорошо?       «Ты между нами случилась, госпожа Нарэ!» — вертится у него на языке. — Нарэ, это между мной и Санджаром. Просто оказалось, что дружба, в которую я верил столько лет, была такой только для меня. Санджар никогда не считал меня равным себе. Десять лет дружбы были таковыми только для глупого Гедиза. Я не хочу проблем из-за несдержанности и вспыльчивости Санджара. Поэтому и уехал устраивать свою жизнь подальше от него.       «И подальше от тебя» — хотелось добавить ему. — Я не понимаю. Ничего не понимаю, — Нарэ запускает руки в волосы, как делала всегда, когда нервничала. — Уже поздно что-то понимать, Нарэ. Нужно просто забыть об этом. Вы будете жить с Санджаром и Мелек и строить свою жизнь. Я буду строить свою. И никто никому не будет мешать.       Нарэ открывает рот, чтобы что-то ему ответить, но их отвлекает Мелек, схватившая Гедиза за руку. — Гедиз, придешь сегодня к нам? У меня в школе четверть закончилась, и мама с Зехрой решили устроить праздник, потому что я закончила четверть только с пятерками. Это мой праздник, поэтому я приглашаю тебя. Ты ведь придешь? Я тебя еще не простила за то, что тебя полгода не было.       Мелек умеет давить на совесть. Но Гедиза бросает в дрожь от одной только мысли провести вечер в доме Эфеоглу, где каждый знал о его чувствах к Нарэ. А еще хуже становилось от мысли, что придется провести целый вечер рядом с Нарэ. С Нарэ, из-за которой в его сердце беспрерывно правят шторм и буря. — Не знаю, малышка. Это зависит от твоих родителей. Захотят ли они видеть меня у себя дома? — Гедиз обращается к Мелек, но вопрос его адресован её матери. — Конечно же захотят! — подтверждает ребенок. — Мама тоже по тебе скучала, поэтому будет рада, если ты придешь.       Нарэ с укором смотрит на дочь, но та не обращает на нее внимания, ожидая ответа от Гедиза. А Гедиз ожидает ответа Нарэ.       «Нарэ скучала по мне? Почему?» — хочет спросить он у нее. — Думаю, не случится ничего страшного, если Гедиз придет к нам в гости. — Нарэ смотрит Гедизу прямо в глаза, почти что с вызовом. — Мы ждем тебя сегодня вечером. В восемь начало праздника. — Я приду, — принимает её вызов Гедиз и снова садится на корточки перед Мелек. — Тогда до вечера, принцесса. — Пока, Гедиз. — Девочка обнимает его и целует в щеку. — Я буду ждать. — До встречи, Нарэ. — До встречи, Гедиз.       Гедиз прощается с ними и быстрым шагом идет к выходу. В его мыслях все перемешалось. Ему срочно нужна была Мюге. Она садится в машину и уезжает в направлении больницы.