Море внутри меня

      Снова. Он снова был в этом чертовом сне. Сне, который ночь за ночью высасывает из него все силы. День свадьбы Нарэ и Санджара. Он снова во дворе дома Эфеоглу. Все вокруг украшено цветами, огоньками и яркими фонариками. Все вокруг снуют туда-сюда. Дети веселятся, таская со столов всякие вкусности. Санджар смотрит на него с нескрываемой ненавистью в глазах. Но Гедиз не замечает этого. Его глаза видят только Нарэ. Гедиз не может выдержать её красоты. Она одета в легкое струящееся платье цвета слоновой кости, открывавшее её хрупкие плечи и прекрасно подчеркивавшее её бледную кожу. Волосы пушистым облаком струятся по плечам, в них сверкают тонкие жемчужные нити. Сейчас Нарэ больше всего походила на нимфу, неземную фею, вышедшую из своего укрытия, чтобы порадовать на мгновение обычных людей своей красотой. Гедиз находит её сверкающий взгляд. Нарэ радостно улыбается ему, и губы Гедиза растягиваются в ответной улыбке. Он ничего не может с собой поделать…       Гедиз просыпается в холодном поту.

***

      Если бы у прежнего Гедиза спросили, верит ли он в то, что Нарэ простит Санджара и выйдет за него замуж, он бы однозначно ответил «нет». Потому что та Нарэ, с которой он говорил после того, как она чуть не сбросилась со скалы, не была такой. Та Нарэ была сильной, отважной и непоколебимой. Она с уверенностью заявляла, что в этой жизни ей нет дела ни до кого, кроме ее дочери. «Ни легенда, ни глупая любовь меня больше не волнуют. Все, что мне нужно — это быть рядом со своей дочерью!» — кричала ему Нарэ с горящими глазами.       Но потом все изменилось. Сначала игры посла с похищением Мелек, затем Акын, попортивший жизнь половине женщин Муглы, после игры Санджара в «верю-не верю» — «убьюсь-не убьюсь». Санджар узнал. Поверил. Решил отомстить. Но Нарэ не дала. Пообещала простить его, только бы он не совершил глупости, не испортил себе жизнь, не оставил Мелек без отца. Постепенное сближение Нарэ и Санджара на фоне угрозы со стороны Акына. Мелек, которая с детской непосредственностью все крепче и крепче соединяла родителей. И Гедиз, который в этой легенде был лишним. Только другом. Да и другом ли? Один постоянно угрожал смертью, но чуть что звонил ему, чтобы тот вытащил его из очередной передряги. Другая лила слезы на его плече по другому мужчине и просила о помощи. И Гедиз не мог отказать. Не мог, глядя в эти ярко-зеленые глаза, наполненные слезами. Он просто вытирал её слезы и помогал ей в очередной раз. А сам искал Акына. Он понял, что в этой истории для него нет места. Поиск Акына стал для него последним пунктом, держащим его в Мугле. Пока Нарэ и Санджар вместе воспитывали дочь, восстанавливали то, что сами же разрушили девять лет назад, Гедиз искал Акына. И он его нашел. Нашел и спросил с него за все. За Нарэ, за Мюге, за всех, кому он когда-то причинил вред. Лишил его всего. Денег, положения в обществе, даже какой-то части здоровья. А затем приволок его полумертвого к ногам Нарэ, чтобы она решила его окончательную судьбу. Санджар тогда снова кричал, хватал его за воротник и тряс. Не мог простить Гедизу то, что тот без лишних слов и обещаний нашел Акына и отомстил ему. Санджар взрывался от ревности и злости, ведь Гедиз сделал то, что должен был сделать он. Только Санджар предпочел спрятаться за совестью Нарэ и забыть о мести, ведь Нарэ простила его ради того, чтобы он не мстил. А Гедиза не нужно было прощать. Поэтому он сделал то, что должен был. Он должен был сделать так, чтобы Акын больше никогда и никому не смог причинить вред.       Нарэ как и всегда была милосердна. Если бы она решилась закончить то, что не смогла сделать в Черногории, Гедиз сам пристрелил бы этого ублюдка. Но Нарэ не была такой. В ней не было мстительности и кровожадности. Поэтому она просто сдала его полиции. Все улики были у них на руках. Гедиз в своих поисках Акына откопал немало его секретов, объясняющих баснословное богатство этого ублюдка. Судебный процесс не занял много времени. Только Санджар создавал лишние проблемы, пытаясь убить Акына, находящегося в зале суда. Гедизу даже было смешно удерживать брызжущего слюной Санджара от попытки удушить Акына. После драки ведь кулаками не машут. Им с Нарэ удалось не дать Санджару стать убийцей. Акына упекли за решетку на тридцать долгих лет. Гедиз тогда приложил все усилия, чтобы каждый день из этих тридцати лет стал для него пыткой. А после позаботится о том, чтобы к концу его срока случился несчастный случай, который сделает тюрьму последним местом, которое Акын увидит перед смертью.       И вот, последний пункт в его списке дел был выполнен. Он потихоньку отдалялся от Нарэ, пытаясь уберечь хоть что-то от своего разбитого сердца. Он отдал все свои акции Мюге. Он не хотел, чтобы его теперь хоть что-то связывало с «Садыджлар Холдинг». Мюге уговаривала брата остаться. — Почему ты из-за них должен уезжать? Почему ты оставляешь свою семью? — со слезами спрашивала она, глядя на то, как он собирает вещи.       Гедиз тогда прекратил собирать вещи, взял Мюге за руку, усадил на свою кровать, а затем лег к ней на колени и дал волю слезам. Совсем как в детстве, когда ему было больно, а сестра его утешала. Только тогда ему было пять лет и он плакал из-за разбитой коленки или занозы в пальце. А сейчас он плакал от боли, которую нельзя было остановить, помазав болячку зеленкой и подув на неё. Мюге тогда все поняла. Она крепко-крепко обняла его, вытерла его слезы и помогла собрать чемодан. Гедиз даже начинал верить в светлое будущее. Но тут пришла Нарэ. Ворвалась в его комнату, обняла Мюге, а затем с самой счастливой улыбкой на свете сообщила ему, что они с Санджаром женятся. И, сама того не подозревая, разрушила его хрупкий мир. Мюге с ненавистью посмотрела на Нарэ и даже открыла рот, чтобы высказать ей все. Но Гедиз мягко вывел её из комнаты. Собрал всю волю в кулак, нацепил улыбку и развернулся к Нарэ. Выслушал все ее восторги, давил из себя улыбки в ответ на её счастье, но молчал. — Почему ты молчишь? — Спросила его тогда Нарэ. — Не хочу тебя перебивать. — Просто ответил ей тогда Гедиз. — А как же твои многочисленные вопросы? — не унималась Нарэ. — У меня только один вопрос. Ты счастлива, Нарэ? — Да. Я очень счастлива, Гедиз. Теперь я могу построить то счастье, которого лишилась 9 лет назад. У моей дочери будет семья, дом, родина. — Тогда у меня больше нет вопросов. Ты счастлива, и это самое главное. Поздравляю тебя, Нарэ.       Гедиз хотел быстрее закончить этот разговор, дособирать свои вещи и уехать как можно дальше. И никогда больше сюда не возвращаться. А Нарэ решается его добить. — Придешь на свадьбу? Ты же должен станцевать зейбек с Санджаром. Вы ведь лучшие друзья. Ты столько сделал для того, чтобы твой друг был счастлив.       Гедиз еле сдерживался. Ему хотелось кричать. Взять Нарэ и потрясти её. Сказать, что он все это ради неё делал, а не ради Санджара. Но он не сделал ничего из этого. Просто улыбнулся и пообещал прийти на свадьбу.       Нарэ ушла с той самой счастливой улыбкой. Мюге еле сдержалась от того, чтобы не отправить ей вслед пару ласковых. Но Гедиз снова собирает остатки своей гордости в кулак и успокаивает сестру. — У меня ведь сердце из камня, помнишь, сестричка? Разве можно причинить боль камню? Ну же, скажи своему глупому младшему брату, что камням не бывает больно, — просит Гедиз, сдерживая слезы. — Что за глупости ты несешь? Конечно же камню нельзя причинить боль, Гедиз бей, — вымученно улыбается Мюге и обнимает брата.       Гедиз крепко обнимает сестру, зарываясь носом в ее кудрявые волосы и запоминая запах дома, спокойствия и детства.       Со свадьбой тянуть не стали. Санджар хотел как можно скорее заявить свои права на Нарэ. Все было готово меньше, чем через неделю. Все сделали согласно традициям. Нарэ «выдавала» из дома Эльван. Санджар вручил ей толстую пачку купюр, а затем усадил Нарэ на Гедже, сам сел позади невесты, и направился к своему дому. А там их поджидали богато украшенные дом и двор и толпа гостей, среди которых был Гедиз. Он вернулся к свадьбе из Стамбула. Всю эту неделю он присматривался к возможностям открыть бизнес в городе, занимался вопросами аренды офиса и квартиры. И с каждым днем все больше соблазнялся мыслью о том, чтобы не прийти на свадьбу, сославшись на занятость в Стамбуле, задержавшийся рейс и вообще на что угодно, только бы не приходить на свадьбу. Но он ведь обещал Нарэ. Он не мог расстроить ее своим отсутствием в такой важный день. Да и это означало бы, что он струсил. И Санджар припоминал бы ему это до конца жизни. Поэтому он приехал. Тянул до последнего, просил водителя ехать как можно медленнее, а приехав домой перемерил все свои костюмы, только бы оттянуть страшный момент. И он поехал к дому Эфеоглу. Приехал и почувствовал себя не в своей тарелке. Все вокруг веселились, радовались, смеялись. А он выглядел словно отщепенец Аид среди блистательных и беззаботных олимпийских богов. Вся свадьба помнится ему как в тумане. Он помнит, как больно кольнуло в груди, когда Нарэ ответила «да». Помнит, как его мышцы были напряжены до предела, когда он танцевал зейбек. Помнит насмешливый взгляд Санджара, который так и говорил ему: «Ты проиграл. Она моя». Помнит, но хочет забыть, как поздравлял Нарэ с браком, а та отвечала ему невпопад, влюбленным взглядом глядя на Санджара. А больше всего помнит красивую неземную Нарэ, которая была безумно счастливой. Без него. С другим. В тот день красная фата, накинутая на голову Нарэ, стала саваном Гедиза, а веселая свадьба — его похоронами. Но он выдержал. Улыбался до самого конца, пускай и фальшиво. Все равно ведь никто не заметил. Даже Нарэ, которая называла его лучшим другом.       Гедиз ушел до того, как новобрачных проводили в дом. Этого даже его каменное сердце не выдержало бы. Поэтому он заехал домой на пять минут, собрал остатки своих вещей, вызвал водителя и направился в аэропорт. И в этот раз он поторапливал водителя, чтобы успеть на ближайший рейс. Несколько часов, и он уже в шумном ночном Стамбуле, который никогда не спал. Стамбуле, море которого стало его утешением. Стамбуле, который своим шумом немного, но заглушал шторм в его сердце.

***

      Гедиз стоял под холодным душем. Он уже не мог уснуть после этого сна. Да и до начала рабочего дня в ресторане оставалось всего три часа. Гедиз вышел из душа и посмотрел на себя в зеркало. Осунувшееся лицо, впавшие щеки, выпирающие скулы, резко выделяющиеся морщины на изможденном лице.       «Мда, кто-то совсем себя запустил. И как люди вообще могут смотреть на меня без отвращения?» — подумал мужчина, глядя на свое отражение.       «Потому что ты все еще умело разыгрываешь из себя весельчака. А весельчак не обязательно должен быть красивым» — отвечает ему его внутренний голос.       Гедиз завтракает, полчаса проводит за бессмысленным переключением каналов на телевизоре, около часа пытается вникнуть в утренние новости, которые появляются в ленте в соц.сетях, а затем неторопливо одевается. Костюм-тройка, начищенные до блеска ботинки, очередное яркое пальто и очки, скрывающие темно-синие мешки под глазами. Перед выходом Гедиз снова смотрится в зеркало, висящее у входа в квартиру. — Ну что, Гедиз бей, готовы к новому дню в роли весельчака и души компании? — спрашивает он сам у себя.       И, не получив ответа, молча выходит из квартиры.