Я выбираю - себя

Вот уже несколько дней, Маринетт мучила бессонница. С наступление ночи, все сомнения становились невероятно острыми, ощутимыми, вынуждая ее полностью придавалась гнетущим мыслям. И так, на протяжении долгих часов, пока усталость, окончательно, не брала свое. А все потому, что с исчезновением Тикки, она утратила не только силу, но и покой. Время давно перевалило за полночь, когда Маринетт, наконец то, предалась сновидениям. Но сны эти, были тревожны. Полны печали и страха. Теней, несбывшихся мечтаний. Когда за окном раздался тихий стук, девочка интуитивно сжалась в комочек, плотнее прижимаясь к подушке. Ей не хотелось прогонять столь чуткий сон, ведь вслед за ним, неизменно, последует усталость. А Алья и так истерзает подругу расспросами, искренне переживая за ее истощенный вид. Но стук повторился. Лениво приоткрыв глаза, Маринетт убрала за ухо растрепанные волосы. "Что это могло быть?" - задалась вопросом девушка, но сейчас проще было посмотреть, чем подбирать подходящие ответы. Ведь голова болезненно гудела, словно ее наполнили горячим свинцом, а все тело ломило от слабости, неохотно поддаваясь попыткам встать на ноги. Но стоило ей подойти к двери балкона, как негодование, мгновенно, сменилось сокрушительной тревогой. - Кот Нуар?! - прогоняя сон, молвила Маринетт, выходя на встречу гостю - Что ты здесь делаешь? Время позднее... Он стоял, подобен сизой туче, не решаясь выдавить из себя, хотя бы, приветствие. Вся та уверенность, решительность и жажда признания, испарилась как вода под палящим солнцем. Стояло ему, только увидеть ее... Такой хрупкой, уставшей, растрепанной. Мог ли он, когда то, представить себе этот момент? Момент истины. Когда все маски сорваны, а их сердца, наконец то, бьются в унисон. Да! Он представлял себе это сотни... Нет, тысячи раз. Но ни один из них, не был подобен этому. - Нуар! - не на шутку, встревожено воскликнула Маринетт, подходя к коту ближе - Что то случилось?! Но в ответ он лишь протянул ей ладонь, на которой лежало розовое сердечко, служившее подставкой для... сережек. Тех самых, что однажды, разделили ее жизнь на "до" и "после". - Почему ты не сказала? - наконец, словно последний вздох, сорвалось с уст парня. Но Дюпен-Чен была на столько ошеломлена, что едва смогла устоять на ногах, суетливо выискивая рукой, хоть какую то опору. Он ВСЕ знал. Знал о ее второй жизни... О ее чувствах. Знал, что она отказалась от камней чудес. А значит, знает и причину всех ее страданий. - Маринетт... - молвил Нуар, прерывая затянувшееся молчание. - А что бы это изменило? - дрожащим голосом, ответила девушка, ухватившись за металлическую оправу балкона. Смотреть на ее поникший стан, было просто невыносимо, и Адриан сам не понял, как поддался неведомому желанию, обнять Маринетт за плечи. Но та интуитивно выставила руку перед собой, словно умоляя сохранять расстояние. Она знала, если ощутит его прикосновения - не сможет, больше, противостоять тому бушующему морю, что сокрушительными волнами, разбивалось об скалы ее измученной души. Лишь облик Нуара, помогал ей, хоть как то, сохранять самообладание. Ведь Маринетт, еще не свыклась с мыслью, что Кот и Адриан - один человек. - Неужели ты хотела все, вот так вот, прекратить? - не унимался парень, продолжая добивать ее своими вопросами - Просто исчезнуть, зная... Зная, что я тебя люблю. - Разве? Любил меня?! - с ярким скептицизмом, буквально выплюнула Маринетт - Да я пыталась сказать... Сотни раз, я пыталась тебе рассказать, о своих чувствах. Но ты был глух и слеп к ним. Едва не срываясь на крик, лепетала девушка, чувствуя как внутри разгорается всепоглощающее пламя. - Думаешь это легко?! - Маринетт обратила к нему взор, и тот в ужасе осознал, что ее небесные глаза дрожали, тонкой пеленой печали - Каждый день видеть тебя, улыбаться, разговаривать... Давиться своими чувствами, как сухим хлебом, и знать, что я для тебя "просто друг". Кот Нуар стоял как пригвожденный, не в силах даже сдвинутся с места. Пальцы его свободной руки, невольно сжались в кулак, а на лице раздраженно заиграли желваки. Он злился. Не на нее, но на себя. На свою глупость, и эгоизм. Настойчивость, граничащую с наглостью. Черт возьми, ему стояло лучше подготовиться к этому разговору. В конце концов, подойти "издалека". Дождаться более подходящего момента. Проявить понимание. Но нет, он требовал ответов здесь и сейчас. А посему, сам не понял, как начал переходить черту. - Да, я был слеп! - выдохнул Нуар, всем своим видом, признавая вину - Слеп в своей любви к тебе. Я не мог видеть никого, кроме "своей Леди"... Кроме тебя, Маринетт. - Нет! Твои чувства, не имеют ко мне, никакого отношения. Ты любишь иллюзию. Девочку с йо-йо. - Ты тоже! - внезапно воскликнул Кот, удивившись своему голосу, не меньше, чем Маринетт. Его преисполнила ярость. Негодование. Обида. Ведь это она его бросила! Оставила одного. А теперь выставляет полным дураком, каждым своим словом, обесценивая его чувства. - Тот Адриан, которого ты знаешь - это фальшь. Бездушная кукла, которой мне приходится притворяться. Для отца, прессы, окружающих. Один неверный жест, одно резкое слово, либо неудачная шутка, и ВСЁ! Я высмеян на весь Париж. - демонстративно разведя руки в стороны, губы Нуара растянулись в болезненной ухмылке. У него не было сил стоять на месте. Все то, что годами откладывалось в его душе... Все те обиды, боль и терзания. Сейчас, все извергалось в беспрерывном потоке слов, не менее разрушительном, чем дремлющий вулкан на вершине горы. Отмеряя шагами балкон, Кот нервно провел рукой по волосам, задев свои забавные ушки. Но Дюпен-Чен было не до умилений. Впервые, она видела его таким... И кажется, начинала понимать, почему. - Но не это меня пугает, Маринетт. - задыхаясь, продолжил он - Я не хочу снова жить в той золотой клетке. Не хочу учиться дома. И по этому, мне следует соответствовать всем ожиданиям и требованиям. Скажи мне, на милость, как я мог верить в чью то любовь со стороны? Как мог принимать чужие чувства? Если, только эта маска позволила мне быть собой. Только в ней, я могу не бояться быть настоящим. Маринетт не знала что сказать. Ее пробирала дрожь. Испепелял жар, подступившего к щекам, стыда. Ведь она даже не задумывалась, на сколько тяжела его обыденная жизнь. Как выглядела она, в своей эгоистичной влюбленности... Ничем не лучше толпы обезумевших фанатиков. От этой мысли, девушка больше не смогла сдержать слез. И те, тонкими ручейками, скатились по ее зардевшихся щекам. - Я просто хотел, что бы меня полюбили не за бренд. Что бы мне не приходилось притворяться, лицемерить. Я хотел быть собой. - закончив, Нуар тяжело вздохнул. Вовремя своего монолога, он забыл о той, чье сердце ему так не хотелось разбить. И стояло узреть ее всепоглощающую печаль, как в его душе, тут же "заскребли кошки". Меньше всего, Нуар хотел, что бы она плакала. Ведь он клялся ее защищать. Оберегать от всего, что осмелится причинить вред его Леди. Но, по итогу, не смог уберечь от себя. - Плагг, развоплощение! - едва слышно, произнес парень, и уже в следующий миг, на балконе стояло двое обычных подростков. Такого поворота, Маринетт боялась больше всего. Ведь завидев перед собой Адриана, она вновь утратила дар адекватной речи, и теперь, пуще прежнего, залилась густым румянцем. Он был умопомрачительно красив. Высокий, подтянутый, с густой копной шелковистых волос, что в свете луны отливали платиной. Такой очаровательный. Идеальный. Для Маринетт, Адриан казался божеством, только что сошедшим с небес. И она, даже рядом не стояла, в своей розовой пижаме, и с растрепанной шевелюрой, что сейчас больше напоминала орлиное гнездо. Но Агресту было плевать на чопорность. Осторожно подойдя ближе, он взял руки Маринетт в свои, чувствуя как те стали холоднее метала. А после, одарил девушку грустной, но в то же время, заботливой улыбкой, от которой в ее груди запорхали бабочки. - Эти маски, не иллюзия. Напротив, они помогают нам быть "настоящими" - его голос стал нежнее, добрее, обходительнее, а изумрудные глаза, преисполнялись восторгом и любовью - Робкая, неуклюжая Маринетт, на деле - смелая, добрая и решительная. Разве не эти качества, томятся под гнетом обыденности? Не в силах сдержать подступившие эмоции, девушка разразилась кратким смешком, попутно утирая плечом слезы. Он видел ее на сквозь, в то время как она была предвзята и категорична в своих убеждениях. И как теперь, она может утверждать, что любила его? - Адриан, прости... Я не хотела, что бы все так... Но он не дал ей закончить. Ловким движение руки, парень притянул ее к себе, упиваясь в пересохшие, девичьи уста долгим, томящимся поцелуем. Это было подобно взрыву. Ошеломляющему, оглушающему, сметающему все, на своем пути. Их сердца, пропустили удар, а после забились с новой силой, окрыленные безграничной любовью. Адриан не торопился ее отпускать. Нежно перебирая бутон девственных губ, он упивался их слабостью, изнемогая от желания взять больше. Но не мог так осмелеть, что бы позволить себе подобную дерзость. Как можно ее отпустить? Забыть, словно никакой Леди Баг, и вовсе не было? Позволить чужим рукам обнимать ее хрупкий стан... Если только, при одной этой мысли, его всего сотрясает от ревности. - Я обязательно бы влюбился в тебя, не укради ты мое сердце раньше... - с трудом прервав поцелуй, прошептал Адриан, обдавая уста Маринетт своим горячим дыхание. Задыхаясь от волнения, девушка окончательно обмякла в его властных руках, не осмеливаясь вновь противостоять своим чувствам. Она любила его! Любила всем сердцем! Будь он фальшивкой, бездушной куклой, или взбалмошным котом. Маринетт готова принять его любым, лишь бы всегда ощущать тепло, этих желанных рук. Но, к сожалению, этот момент не мог длиться вечно. Разомкнув крепкие объятия, Адриан отступил на шаг от девушки, от чего, та с трудом сдержала досадный стон. Ведь она так не хотела, что бы все закончилось. Не хотела, что бы он уходил. Впервые, ее сердце на столько вознеслось от счастья, что то стало подобно бескрайнему океану. Океану, в котором Маринетт, не задумываясь, готова была захлебнуться. - Маринетт Дюпен-Чен - торжественно начал Адриан, вставая перед ней на одно колено. Сейчас, как никогда, он четко осознавал, что должен сделать. Понимал, что даже если будет отвергнут, все равно не сможет разлюбить ее. Ту, кто стала его путеводной звездой в этом жестоком мире. Ту, которую он не готов потерять, даже под предлогом собственной смерти. А тем временем, в девичьих глазах стоял такой испуг и потрясение, что блондин даже не смог сдержать самодовольной ухмылки. Той самой, которой он часто встречал ее в пылу сражений. Но на сей раз, она не вызывала раздражения. Не провоцировала на колкости. Нет. Маринетт была чертовски очарована, новыми гранями своего возлюбленного. Готова познавать и принимать их все, до остатка. А тем временем, рука Адриана потянулась к карману, откуда он извлек две маленькие сережки. И лишь убедившись, что Маринет вернула себе возможность дышать, продолжил: - Согласна ли ты, снова стать моей Леди Баг?