Часть 1
30 июня 2020 г. в 13:04
Рихтер с усилием открыл глаза.
Голова его страшно болела, стены и предметы вокруг казались мутными. Оглядевшись, он понял, что находится в больничной палате.
Вспомнив о своей ране и прикоснувшись к груди, Рихтер нащупал довольно толстый слой бинтов. По ощущениям всё было в порядке. Он попробовал сделать глубокий вдох... Через мгновение стало ясно, что это не лучшая идея – в глазах потемнело. Решив больше не ставить экспериментов, он поплотнее завернулся в одеяло и огляделся.
На небольшом столике, находившемся рядом с кроватью, лежала газета, на которой почему-то стоял стакан с водой. Дотянувшись до столика, Рихтер аккуратно переставил стакан на стол, и оглядел передовицу.
Ну конечно – на первой же странице можно было увидеть «место преступления», оцепленное полицией и перетянутое желтыми лентами. На асфальте виднелись тёмные пятна. Увидев их, Рихтер машинально дотронулся до бинтов.
Статья проливала мало света на произошедшее. О записке было ни слова, зато сразу несколько абзацов было посвящено мысли а-ля «полиции наконец-то стоит заняться проблемой Шермана всерьёз». Также говорилось о том, что некие молодые парень и девушка были доставлены в больницу без сознания и пока неясно, удастся ли их спасти. Прочитав это, Рихтер вспомнил про девушку, которой, возможно, был обязан жизнью и которая, опять же, возможно, погибла из-за него.
Он попытался присесть на кровати. Получилось с трудом: его мутило, рана под бинтами при каждом движении все-таки давала о себе знать.
В этот момент дверь в палату открылась. Вошёл мужчина лет тридцати пяти в небрежно наброшенном на плечи белом халате. Под халатом виднелся яркий синий пиджак, белая рубашка и такой же синий галстук.
Увидев, что Рихтер пытается встать, он двумя широкими прыжками достиг кровати.
– Быстро ложись обратно! Тебе ещё нельзя вставать! – произнес он по-немецки с характерным американским акцентом. Моргнув, Рихтер взглянул на него и удивлённо произнёс:
– Питер, ты как здесь оказался?
– Скажу, если ты перестанешь драться и ляжешь обратно. – ответил Питер и замахал руками. Рихтер послушно лёг.
Питер аккуратно сел на стул рядом, поправил галстук, отпил из стакана и торжественно произнёс:
– Друг мой, ты не представляешь, как я рад, что ты очнулся! За последние два дня я едва не поседел!
– Два дня?! – ахнул Рихтер. – Я что, два дня так провалялся?
– Почти три. – ответил Питер. – Гельмут сообщил мне рано утром...
– Гельмут сообщил..? – перебил Рихтер и покачал головой. – А он как узнал?
Питер махнул и посоветовал задать этот вопрос самому Гельмуту. Впрочем, увидев требовательный взгляд Рихтера, он махнул рукой.
– Ну хорошо, если совсем коротко, то это Гельмут тебя спас. Приехал с полицией в парк и увидел там тебя... И ту девушку.
– А сам он где? Он придет сегодня? – спросил Рихтер.
– Он ушел домой поспать. Мы с ним тут вдвоем дежурим. Но я ему позвоню, он будет очень рад узнать, что ты очнулся и... – Питер запнулся и, быстро взглянув на Рихтера, продолжил. – ...пребываешь в здравом уме и твёрдой памяти. Хотя в этом я еще до конца не уверен...
Он широко улыбнулся, весьма довольный тем, что смог вставить в речь подходящий оборот. Как и любому иностранцу, ему было приятно щегольнуть знанием языка. Однако спустя мгновение он уже нахмурился, словно вспомнив что-то.
– Ты со своими шпионскими играми нас в могилу сведешь, честное слово..! Если сам туда не попадёшь первым, конечно. Сколько мы раз с тобой уже говорили, чтобы ты оставил этого Шермана в покое? – принялся он отчитывать детектива. Рихтер скорчил недовольную гримасу.
– Успокойся, не надо снова... – начал он. Питер его то ли не услышал, то ли просто не желал успокаиваться.
– Сколько раз тебе можно говорить, что этим должна заниматься полиция! В этот раз тебе повезло, а в следующий? Что будет, если Гельмуту не удастся приехать вовремя?
– Ты же понимаешь, что полиция... – снова попытался запротестовать Рихтер. Питер снова пропустил его слова мимо ушей.
– Ты же до этого вообще с криминалом дел не имел! Занимался бы своей дурацкой политикой... И чего ушёл только? Там опасности словить пулю уж точно поменьше!
Воспользовавшись тем, что Питер снова потянулся к стакану с водой, он негромко произнёс:
– Иногда я тоже думаю, что остаться там было бы куда спокойнее... Но что теперь поделать? – Приподнявшись на подушке, он продолжил. – Надо заниматься проблемами, которые встают перед человеком, а не предаваться мыслям о том, что могло бы быть.
Закончив, он опустил голову на подушку. Сделав глубокий вдох, он попытался как можно спокойнее спросить:
– А та девушка... Что с ней? Она жива?
Услышав это, Питер прикрыл глаза и скривился.
– Жива, но до сих пор не пришла в себя. Её, если помнишь, ранили в шею. Настоящее чудо, что она выжила.
– Чудо? – переспросил Рихтер.
– Конечно. – кивнул Питер. – Ты не представляешь, как ей повезло – ещё буквально сантиметр, и пуля задела бы сонную артерию, а это, по сути, верная смерть. Она бы не дожила до приезда скорой.
– Да уж, повезло... – вздохнул Рихтер. – Но не повезло поздно ночью рядом со мной очутиться. Интересная штука удача, да? – он попытался улыбнуться, но не вышло – грудь внезапно пронзило болью. Питер пожал плечами.
– У каждого из нас своя судьба, своя жизнь и конец этой жизни. Видимо, так должно было произойти.
Рихтер нахмурился и отвернулся. В такого рода вещи он не верил и утешать себя подобными мыслями не собирался.
Питер тем временем извлёк из кармана телефон и принялся набирать номер.
– Гельмут! Разбудил? Спишь? – принялся кричать он в трубку. – Извини, конечно, но тут хорошие новости!
В трубке что-то спросили.
– Да, пришёл в себя! – продолжил Питер. – Как себя чувствует? – он бросил взгляд на Рихтера. Тот ответил:
– Передай, что неплохо. И пусть договаривается, чтобы меня отсюда выписали поскорее.
– Бредит немного! – весело ответил Питер в трубку. – Но, думаю, через пару дней это пройдёт.
В ответ на это Рихтер предпринял отважную попытку подняться. Увидев, что тот пытается встать, Питер попросил Гельмута приехать вечером и поскорее отключился.
– А ну-ка лежи! Пойду за твоим врачом схожу. – сказал он и поднялся.
– Питер! – негромко позвал Рихтер.
Питер, уже направившийся к двери, обернулся. Рихтер требовательно смотрел на него.
– Я серьёзно. У меня нет ни времени, ни возможности тут лежать. Надо ковать железо, пока горячо.
Питер взглянул на него и вздохнул.
– Ладно, я спрошу. Но это уж как доктор решит.
--
Питер ушёл, и вскоре в комнату заглянул другой человек.
Немолодой мужчина в белом халате и в белой же шапочке, с папкой и карандашом в руках определенно походил на доктора. В зубах у него была трубка, впрочем, незажженная. Она подходила его широкому лицу и создавала вокруг него атмосферу какой-то добродушности и непосредственности, тем более, что доктор постоянно улыбался. Как трубка при этом не выскальзывала у него изо рта – загадка. Видимо, сказывался большой опыт.
Он подошёл к кровати Рихтера, посмотрел на него и что-то отметил в своей папке. Рихтеру это не понравилось.
– Доктор, мой товарищ вам должен был сказать...
Доктор движением руки остановил его.
– Да-да, он упомянул, что едва очнувшись, вы сразу же решили поскорее отсюда улизнуть. Вместе с тем, скажу вам по секрету, он попросил меня по возможности задержать вас здесь подольше.
Рихтер нахмурился. На Питера это было очень похоже – он любил принимать решения за друзей и пребывал в абсолютной уверенности, что делает для них лучше. Друзья с этим часто не соглашались.
Доктор со вздохом присел на стул, с которого буквально пару минут назад встал Питер. Бросив взгляд на Рихтера, он поинтересовался:
– Если я правильно понял, вы – тот самый детектив-самоучка, про которого пару месяцев назад писали в газете. Так?
Рихтер скривился.
– И вы действительно думаете, что если полиция не может его поймать, то вы сможете? Один, без всякой помощи, без соответствующего образования? – он поднял брови, словно удивляясь тому, что сам только что сказал. – Полицейскую академию вы не заканчивали?
Рихтер не удостоил его ответом, лишь закрыл глаза. Доктор кивнул.
– А что же вы тогда заканчивали? Какова ваша специальность? Инженер?
– Нет. В институте у меня было гуманитарное направление. Иностранные языки.
Доктор хмыкнул и вытащил трубку изо рта. Рихтер посмотрел на него и махнул рукой, разрешая тому закурить. Доктор изобразил удивление:
– Курить в комнате человека с пробитым легким? Да, господин... э-э... Рихтер, вы еще действительно не совсем хорошо соображаете.
Рихтер, успевший на пару минут забыть о своей ране, нахмурился и придал лицу недовольное выражение.
– Гулять мне хотя бы можно? Хотя бы по комнате?
– Лучше не вставать без необходимости. – покачал головой доктор. –Если что-то понадобится – зовите медсестру.
Доктор поднялся со стула и направился к двери. У самого порога он обернулся и снова взглянул на Рихтера.
– Кстати, о той девушке, что доставили вместе с вами... – произнес он. Рихтер оживился.
– Что с ней?
– Что вы можете про неё сказать? – вместо ответа произнес доктор. – Вы её знаете?
Рихтер пожал плечами.
– В тот вечер я ее видел впервые, да и то мельком. Когда она проходила мимо, не успел даже разглядеть как следует. Темно было.
Доктор кивнул.
– Ничего, разглядите ещё. Если она... – доктор замялся, словно не мог решить, стоит ему продолжать, или нет.
Рихтер смог додумать и сам. Ему стало очень тяжко.
– Что, шансы совсем низкие, да? – тихо спросил он. Доктор вздохнул.
– Неведение – это самое страшное в этой ситуации. Мы не знаем, чего ожидать. Она потеряла очень много крови, и неизвестно, сколько организму потребуется на восстановление, и восстановится ли он вообще. Но... – доктор попытался улыбнуться. – ...факт того, что она до сих пор жива и дышит, всё-таки даёт надежду, верно?
– В такие моменты только и остаётся, что верить. – кивнул Рихтер.
В дверь негромко постучали. Доктор, видимо, не ожидавший сегодня к Рихтеру других посетителей, нахмурил брови. Дверь открылась, и Рихтер увидел Гельмута. С ним был ещё один человек в униформе полицейского.
--
Спустя пару минут, когда доктор ушёл, предварительно предупредив Рихтера, чтобы тот не пытался самостоятельно встать, а посетителей – чтобы не мучали больного, полицейские устроились на стульях. Человек, пришедший с Гельмутом, выглядел на сорок с небольшим лет и был одет слишком уж официально – сюртук, мундир, белая рубашка. Золотые звёздочки на погонах сияли так, будто их старательно начищали каждое утро. Для своих лет у него было достаточно неплохое звание – штурмбанфюрер, ну или майор. Вместе с тем во время разговора он то и дело поглядывал на Гельмута, словно ища у того поддержки. Гельмут же был совсем не похож на того милого старичка, которым запомнил его Рихтер в кофейне в тот злополучный вечер. За просторным серым пиджаком можно было усмотреть чуть мятую рубашку и серый галстук, чуть съехавший вбок. Видимо, в отличие от своего спутника, Гельмут собирался второпях. Под глазами у него были синяки, и сам он выглядел довольно уставшим.
– Не буду спрашивать, как себя чувствуешь, – начал он серьёзно, покосившись на полицейского и, вероятно, тоже решив полностью настроиться на рабочий лад. – И так понятно, что паршиво. После того, как Питер позвонил, я сразу отправился сюда, только зашёл по дороге в отдел и попросил господина Маври пойти со мной. Полагаю, тебе есть что рассказать следствию.
– Да-да, господин Рихтер, мы бы были вам очень признательны, – подхватил полицейский, одобрительно взглянув на Гельмута. – Если, вас, конечно, это не затруднит. В случае чего, я могу прийти в другой раз.
Рихтер поморщился и махнул рукой.
– В конце концов, это в моих же интересах, чтобы следствие продвигалось как можно более активно. Я чувствую себя отлично и расскажу вам всё, что знаю.
Полицейские переглянулись, при этом Гельмут вздохнул и пожал плечами, а полицейский извлёк из небольшой сумки авторучку и блокнот.
– Тогда начнём, – оживлённо произнёс он и бросил взгляд на страницу блокнота. – Видели ли вы стрелявшего?
– Нет, – ответил Рихтер не задумываясь, – вспышки от выстрела тоже. Видимо, стреляли с большого расстояния.
Он на мгновение остановился и добавил:
– Дважды. Очень точно, как можете заметить.
Маври усмехнулся и, спохватившись, стёр улыбку с лица и кивнул.
– Как вы думаете, с какой целью была совершена попытка убийства? Ограбление, месть?
Рихтер задумался.
– Нет, это точно не ограбление... – он сделал небольшую паузу и продолжил. – Теорию с «местью» я бы пока не отметал. Либо это он, либо его подражатель.
Маври сделал несколько записей в блокноте.
– Вы хотите сказать, что знаете, кто это мог быть? – спросил он. Рихтер бросил на него недоуменный взгляд.
– Конечно. Шерман, а кто же ещё?
В ответ на это Маври кивнул и аккуратно закрыл блокнот.
– Извините, конечно, господин Рихтер, но при всём уважении к вам и вашей семье я не могу не заметить, что «доктор Шерман» – не единственный преступник в Радебойле. Мы живём в такое время, что убийства для общества стали чем-то обыденным; если вы не знали, то каждую неделю в городе кого-то убивают. Не может же так случиться, что это всё ваш доктор?
– М-да... – пробормотал Рихтер и устало закрыл глаза. – Поймите же вы, доктор не мой. Да, он не единственный преступник, но самый опасный из них всех. Сколько вы уже не можете его поймать?
Маври открыл блокнот и принялся чертить в нем линии. Судя по тому, как громко скрипела его авторучка о бумагу, он прилагал усилия, чтобы держать себя в руках.
– Хорошо, – произнес он неожиданно твердо и взглянул в упор на Рихтера. – Спрошу прямо. Что вы делали в парке так поздно ночью? Пришли воздухом подышать?
– Именно так. – произнес Рихтер, не отводя взгляда от полицейского. – И не вижу в этом ничего странного.
Гельмут, всё это время сидевший на стуле и слушавший их разговор, нахмурил брови. Маври же извлёк из сумки несколько листов бумаги, скрепленных степлером.
– А вам самому не кажется это странным? – спросил он. – Вы зачем-то поздно вечером приезжаете в парк, получаете пулю в грудь и падаете. К вам подходит девушка, старается помочь и тоже получает пулю. Вас обоих не добивают, а оставляют умирать прямо там. –
Сказав это, он перевернул страницу и взглянул на Рихтера:
– Либо вы чего-то недоговариваете, либо это действительно дело рук какого-то маньяка, которого просто душила жажда убийства.
Дослушав всё это, Рихтер счёл нужным вставить ремарку:
– Как вы точно это сказали – «маньяк, которого просто душила жажда убийства». Я и сам лучше бы не смог описать Шермана!
Маври вздохнул и убрал листы обратно в сумку.
– Сдаётся мне, господин Рихтер, что вы всё ещё не в себе. Я приду как только вам полегчает.
Сказав это, он стремительно вышел из комнаты.
Гельмут смотрел на Рихтера. Тот тем временем опустил голову на подушку и принялся изучать белый потолок. Пару минут спустя Гельмут всё-таки решил нарушить молчание:
– И зачем надо было ему грубить? Он же всё-таки помочь хочет.
Рихтер усмехнулся.
– Да уж, помочь. Чем он мне поможет, если не видит то, что у него под носом?
Устроившись в кровати поудобнее, он скорчил недовольную мину и произнёс:
– На кой чёрт вообще нужна этому городу полиция, если она ничего не хочет делать?
– Ну так, может, тебе стоило рассказать ему про записку? – спросил Гельмут. – Понятия не имею, зачем тебе стоило скрывать её от полиции.
– Кстати да, записка! – Рихтер оживился. – Я у тебя её оставил, значит?
– Да. А ты разве не специально её выложил? На всякий случай?
– Нет.
– То есть, то, что ты не умер в ту ночь – чистая случайность? – с недоуменным взглядом спросил Гельмут.
– Ну... – Рихтер на мгновение задумался и пожал плечами. – Выходит, что так.
Гельмут взглянул на него и покачал головой.
– Ну что такое? – недовольно произнёс Рихтер. – Ты же приехал и спас меня! Значит, не о чем волноваться, всё так и должно было быть.
Улыбнувшись, он спрятал лицо в подушку, чтобы Гельмут не видел его покрасневшего лица. «Сам ведь себе говорил, что не веришь в такие случайности..!»
Гельмут же тем временем извлёк из кармана записку и принялся вертеть её в руках.
– И что, ты действительно думал, что он будет с тобой говорить? Не мог своим "громадным аналитическим умом" просчитать, что это ловушка? – спросил он. Рихтер же резко повернул голову и дёрнулся, чтобы вырвать у него клочок бумаги. Гельмут вздохнул и положил его ему на ладонь.
Рихтер развернул листок и прочитал текст, написанный неровными синими буквами:
"Господин Рихтер,
Приглашаю Вас сегодня, 21 мая, в 23:30 на прогулку в городской парк. Приходите – думаю, нам есть о чём поговорить.
Примите уверения в моем весьма высоком к вам уважении,
Доктор Шерман"
– Видишь – "прогуляться, поговорить"! – с торжеством произнёс Рихтер. – Если бы он хотел меня убить, то написал бы так? Наверняка придумал бы что-то более зловещее.
– И ты бы не пришел. Или пришел, но с кем-то.
Рихтер задумался.
– А если… А если это подражатель, и он как-то узнал! Узнал, что у меня с ним встреча и пришёл раньше, чтобы меня убить! А доктор тем временем был где-то рядом…
Гельмут покачал головой. Поднявшись, он взял Рихтера за плечи и легонько потряс:
– Успокойся. Пойми, что он не считает это игрой. Если это и был он, то это не игра, а война, потому что на кону стоит его свобода и, должно быть, жизнь. Он хотел тебя убить и едва не достиг своей цели. А ты что?
Рихтер с трудом стряхнул с себя его руки и произнёс:
– А я что?
– А ты до сих пор веришь в его благородство и думаешь, что это противостояние между вами двумя. Очнись! – Гельмут хотел снова потрясти его, но Рихтер быстро отпрянул. Гельмут повторил:
– Это война, и он в ней против всех. Для него не важно, ты это или я, или майор Маври. Если кто-то встанет у него на пути, он убьёт его. Очень легко.
Сказав это, Гельмут направился к двери. Перед самым выходом он обернулся.
– Лежи и выздоравливай. А как выйдешь отсюда, брось заниматься этим делом, слышишь? Если уж есть тяга к детективному делу, то работай дальше у Питера и выполняй другие заказы. А о криминале забудь!
Гельмут произнёс это и вышел из комнаты. Рихтер лежал в кровати, не двигаясь. В руке у него была записка; он крепко сжимал ее до тех пор, пока не уснул.