Украсть, так королеву...

Одиннадцать лет спустя... Люциус Малфой поморщился, бросил быстрый взгляд на портреты бывших директоров Хогвартса и с плохо скрываемым раздражением захлопнул Книгу Новых Учеников. Впрочем, скрывать свои истинные чувства лорду Малфою, выполнявшему обязанности директора школы волшебства уже последние десять лет, причины не было. В кабинете директора, за исключением портретов, он был один. Так и не сумевший вернуть себе расположение Тёмного Лорда после незабываемого фиаско с предсказанием в Отделе Тайн, Люциус последние годы носил много ничего не значащих титулов и званий. Продолжавший быть одним из самых щедрых доноров, лорд Малфой держал своё место в попечительском совете школы, но вопреки своим желаниям, был вынужден исполнять обязанности и её директора. Впрочем, какого директора? Люциус был по сути марионеткой и безмолвным исполнителем воли Тёмного Лорда. Обязанности директора Люциус ненавидел всеми фибрами своей души. Как и его непосредственный предшественник, профессор Северус Снейп. Впрочем, признанный предателем и исчезнувший во время битвы за Хогвартс, Северус так никогда и не появился в своем портрете. Никто не знал, что с ним сталось, но ходили слухи, что экзекуцию двойного агента привел в исполнение сам Тёмный Лорд. Не навещал свой портрет в кабинете директора и Альбус Дамблдор. Нет, это было не совсем так. Многие годы бессменный директор школы магии и волшебства и самый ярый из противников Тёмного Лорда, Дамблдор ненадолго появился в своей рамке после назначения директором Малфоя. Окинув неожиданного преемника снисходительным взглядом всегда тёплых глаз, Альбус покачал головой: – Ты же всегда был умным, Люциус. Я долго не задержусь, но я здесь лишь для того, чтобы предупредить. Ты совершил ошибку. Вы все совершили ошибку, и что значительно хуже, задуманное вами является преступлением против самой магии. Она такого не прощает. Не простит и вам. Сейчас уже ничего сделать нельзя, но прошу тебя лишь об одном, Люциус. Не руби сгоряча, а перед тем, как действовать, проанализируй, что именно происходит перед твоими глазами, и что из этого логически следует. И помни, что вы все думаете, что победили, но на самом деле ваша победа – это настоящее поражение. От изумления лорд Малфой даже не сразу успел отреагировать. Как новый директор Хогвартса, он мог бы запечатать Дамблдора в раме, но мысль пришла в голову уже после того, как бывший директор исчез. Много раз за последние одиннадцать лет Люциус пытался призвать его обратно. События заставляли задуматься, но бывший наставник не желал возвращаться. Не соизволили почтить его вопросы ответами и другие бывшие директора, после печального опыта с Дамблдором, запечатанные в рамах. Все они презрительно фыркали и снисходительно бросали своему преемнику: – Вы сами всё видите, господин директор. Сделайте соответствующие выводы. А избежать выводов становилось все сложнее. Прежде всего, Книга Новых Учеников уже одиннадцать лет назад прекратила отражать магглорождённых волшебников. Они просто больше не появлялись на страницах, словно прекратили рождаться в не волшебном мире. Такого быть не должно было, опыт предыдущих десятилетий показывал, что наоборот, магглорождённых волшебников регулярно становилось всё больше и больше. Но за последние одиннадцать лет не появилось ни одного имени. Книга больше не отражала и детей, которые должны были бы родиться у исчезнувших после Битвы за Хогвартс магов. А ведь по логике вещей, из волшебного мира тогда пропало очень много волшебников, и их дети должны были где-то рождаться. Сначала лорд Малфой считал, что они все покинули страну, и следовательно, их дети теперь появляются в книгах других школ волшебства. Но это не объясняло отсутствие магглорождённых в Англии. Конечно, никому до подобного не было дела: не успевших скрыться из волшебного мира Англии после битвы за Хогвартс, магглорождённых волшебников приспешники Тёмного Лорда тщательно отлавливали и поселяли в созданных резервациях. Вывод напрашивался один: Книгу Учеников разделили волшебством, и в Хогвартсе на её страницах в перечне потенциальных Учеников появлялись лишь чистокровные и «угодные» Тёмному Лорду. Точнее сказать, дети определённых «неугодных Лорду» волшебников не появлялись. Когда эта мысль впервые пришла в голову директору Люциусу, он попробовал спросить мнение портретов. Но бывшие директора Хогвартса избрали вопрос Люциуса проигнорировать, сосредоточенно делая вид, что все до одного очень заняты. Малфой вообще давно уже пришел к выводу, что почтенные портреты не воспринимали его, как директора. Значило ли это, что портреты все ещё подчиняются кому-то другому? Неужели, Минерве МакГонагалл? Малфой-старший прекрасно помнил, что во время битвы за Хогвартс замок выполнял её приказы. Наверное, Люциус озвучил эту мысль вслух, потому что портреты мгновенно встрепенулись. Переглянувшись между собой и явно придя к какому-то согласию, они кивнули, но ответить избрал портрет одного из бывших профессоров с факультета Рейвенкло: – Магия это магия, господин директор, – отчеканил старый волшебник, одарив его снисходительным взглядом. – Сделайте из этого выводы. Вы отсекли родниковую воду, свежий источник, который вливался и питал очень маленькое озеро. Больше портреты бывших директоров ничего не говорили, но Люциус действительно не был дураком. Лорд Малфой сделал выводы, избрав, однако, ни с кем из соратников Тёмного Лорда ими не делиться. Время шло и выводы подтверждались, плюс, появлялись новые факты для размышления. В их мире постепенно перестали рождаться наследники чистокровных семей. Рождались дети полукровок, но у наследников чистокровных происходили выкидыши. Одна за другой, чистокровные волшебницы беременели от своих чистокровных мужей, и менее, чем через три месяца, плод умирал. Поначалу они предположили, что просто пары сложились неудачно. Тёмный Лорд позволил разводы – немыслимая практика в древних родах чистокровных. Но новые невесты не принесли никакого успеха. Всё повторилось с абсолютной точностью. Последние десять лет сыновья древних семейств меняли своих жён, как перчатки, но всё было безуспешно. Последний раз его собственный наследник просто фыркнул. Драко уже успел сменить шесть жён, и ни одна из них не произвела на свет ребёнка. Они даже последние три раза пробовали полукровок. Внезапно оказался бесплодным и сам Люциус. Когда он год назад упомянул очередную попытку, Драко со стуком опустил стакан с виски на стол и, поджав губы, решительно развернулся к отцу. – Какую очередную шлюху ты хочешь, чтобы я теперь попробовал? - в опочивальне собственной супруги на тот момент Драко уже давно не бывал. С момента очередной «неудачи». – Почему шлюху? – только и смог выдавить ошарашенный подобной реакцией Люциус. – Потому что мы берём их друг из-под друга. Реально, меняемся ими. Я только не понимаю, отец, зачем вы настаиваете, чтобы мы каждый раз заключали брак? Не проще ли просто спать со всеми по очереди без церемоний? – Наследники чистокровных родов должны рождаться лишь в законном браке, – ледяным голосом отчеканил Люциус. Как заученный с детства урок отвечал, без запинки. – Ах, да, конечно, – Драко залпом опрокинул свой стакан виски в рот и покинул комнату, напоследок бросив через плечо. – Когда примешь решение, кого хочешь подложить под меня на этот раз, скажешь. Именно тогда Люциус в очередной раз задумался. А потом они собрались вместе, его бывшие одноклассники, которые считались наиболее академически способными, и принялись анализировать ситуацию. Их общее заключение огласил старший Нотт: проклятие на крови. Только они так действуют. Или закон самой Магии. А ещё, вывод напрашивался один. Им нужна свежая кровь, и это не полукровки. Блейз Забини, присоединившийся к ним, как один из самых академически способных в своём поколении в зельеварении и чарах - конечно, за исключением Гермионы Грейнджер, о чем тут же насмешливо напомнили всем его собственный сын, Драко, и Теодор Нотт - испробовал свою теорию персонально. Забини отправился в резервацию и выбрал себе грязнокровку. Девушка забеременела с первого раза, благополучно перешагнула роковую черту трёх месяцев, и совсем недавно в их мире появился первый наследник чистокровного рода за последние одиннадцать лет. До этого Блейз сменил восемь чистокровных жён. Ответ, насмехаясь, взирал им в лица: сыновья самых чистокровных родов отныне смогут произвести детей лишь с грязнокровками. «Магглорождёнными», мгновенно поправили сами себя все Пожиратели Смерти, одиннадцать лет назад «очистившие» свой мир от детей магглов. Но выбор был между жизнью и смертью родов, и Темный Лорд издал указ... Впрочем, сегодня произошло ещё одно необычное событие. В Книге Новых Студентов, где записи о вновь появившихся волшебниках уже очень давно не возникали, сегодня на несколько мгновений начало выписываться имя. Люциус успел прочесть лишь первые три буквы: Мал... На мгновение лорду Малфою показалось, что четвёртой буквой должна стать Ф, когда запись исчезла... Люциус Малфой вздохнул, вынул из шкафа накидку и маску Пожирателя смерти, бросил в камин необходимую для транспортации в Малфой-менор щепотку золы и исчез в зеленом пламени... *** Гермиона Грейнджер раздала своим ученикам задание и, оправив строгий брючный костюм отошла к окну. Рука невольно опустилась на изысканное жемчужное ожерелье, подчёркивающее тонкую шею молодой женщины. Это ожерелье, подарок близнецов Уизли на день рождения, последнее время Гермиона носила, практически не снимая. Плюс, серёжки винтики из точно такого же жемчуга в комплект. Мисс Грейнджер, известная в Лондонском университете, как профессор литературы Моника Грей, вообще всегда была очень стильной и шикарно одетой. Деньги в их новом мире были, ведь одиннадцать лет назад сбежавшие из мира того, кого они теперь называли лишь ОН, Гермиона и её соратники построили для себя вполне благополучную жизнь. Близнецы Уизли, Джастин, братья Криви, да и остальные волшебники освоились очень быстро. В их мире рождались дети, каждый год к ним присоединились новые магглорождённые волшебники Англии. В самом начале Гермиона настоятельно порекомендовала профессору МакГонагалл слегка изменить чары на их части книги будущих учеников. Мисс Грейнджер благоразумно предположила, что детей лучше обнаруживать не в одиннадцать лет, когда они готовы поступать в школу, а в момент первого спонтанного выброса магии. Таким образом, они могли потенциально предотвратить опасность, что магглорождённых детей обнаружат приспешники Тёмного Лорда или волшебники из Старого мира, как они называли магическую Англию, из которой бежали. Практика оказалась разумной. За маленькими новообъявившимися волшебниками обычно посылали хорошо натренированных в сражениях боевых магов. Билл Уизли и милая Флёр, всегда сопровождавшая мужа на подобные операции, потому что при её шарме к чарам прибегать никогда не приходилось, несколько раз едва смогли избежать конфронтации с ПСами. Похоже, ОН начал посылать расследовать необъяснимые выбросы магии. Гермиона и её соратники не знали, охотится ли Тёмный Лорд на них или разыскивает магглорождённых детей, но отныне всегда пытались оказаться в нужном месте, едва запись появлялась в книге. Обернувшись, девушка вновь окинула взглядом класс и не сдержала улыбки. Подмигнув казавшейся пустой парте, она направилась к «свободному» месту, не удержавшись, чтобы не провести рукой по невидимой фигурке и растрепать волосы мальчика. Там, под мантией невидимкой, некогда принадлежавшей её лучшему другу, Гарри Поттеру, сидел самый бесценный человечек в её жизни. Джеймс Альбус Поттер, маленькое зеленоглазое и темноволосое чудо, родившийся через девять месяцев после их прибытия в новый мир. Оказалось, что у Джинни Уизли осталась частичка Гарри. Профессоры Флитвик и МакГонагалл сами создали для маленького мальчика семейный гобелен. Лонгботтом помог с древним ритуалом, его поддержали остальные Уизли, и маленький Джеймс Альбус стал официально Поттером. Поначалу Джинни хотела назвать его в честь отца, но Гермиона воспротивилась. Мисс Грейнджер считала, что если они назовут сына Гарри его именем, таким образом они признают, что Гарри больше нет. Конечно, аргумент был не очень логичен, но с Гермионой никто не спорил. Более того, ни у кого не было сомнений, что сам Гарри захотел бы назвать сына в честь своего отца и профессора Дамблдора. С каждым днём Джеймс становился все больше похож на своего отца, и для Гермионы он был буквально целью жизни и светом в окошке. Саму же мисс Грейнджер мальчик бесконечно любил и в принципе считал своей второй мамой. Гермиона все эти годы жила вместе с Джинни и её сыном, так и не сумев построить свою личную жизнь. Проблема была далеко не в том, что было мало предложений. От Джастина Финч-Флетчли до близнецов Уизли, мужчины оказывали Гермионе всевозможные знаки внимания, но она просто не могла заставить себя быть ни с одним из них. С Роном они расстались уже через несколько дней после прибытия в этот новый мир, и инициатива разрыва исходила от Гермионы. Мисс Грейнджер не могла бы объяснить, что с ней происходило, но каждый раз, когда к ней прикасался любой, даже прежде вполне симпатичный ей молодой человек, девушка просто не могла его принять. Впрочем, Джинни и Джеймс стали ей семьей, а одиночество совсем не тяготило. Она сама предложила Рону Уизли вновь начать встречаться с Лавандой и постоянно отказывала всем остальным мужчинам. Ей намекали, что она могла бы поискать себе мужчину по вкусу даже в мире магглов: ребёнок такой сильный волшебницы, как Гермиона, всё равно был бы волшебным. Но девушка лишь отрицательно качала головой. Сказать по правде, такая жизнь Гермиону вполне устраивала. Работа ей нравилась, её уважали, да и вся их небольшая община по сути была одной огромной семьей. Гермиона помогала учить детей, и они все вместе создавали свой мир. Правда, сегодня с утра все пошло просто наперекосяк. Начались неурядицы ещё утром, когда Джеймс наотрез отказался идти в школу и просто не отходил от Гермионы ни на шаг. У Джинни намечались неотложные дела, и махнув на все рукой, мисс Грейнджер просто вздохнула, кивнула и согласилась взять вцепившегося в неё и отказывавшегося отпускать мальчика с собой в Университет. В принципе, подобное случалось хоть и нечасто, но и не было чем-то абсолютно неслыханным. Гермиона действительно порой брала с собой Джеймса, только настаивала, чтобы мальчик скрывался под мантией-невидимкой. Её Грейнджер забрала с того места, где Гарри оставил семейную реликвию, ещё одиннадцать лет назад. А ещё, у них с Джеймсом была оговорена целая система безопасности. Неделю назад пропала Пенелопа Клиарвотер. Симпатичная магглорождённая просто не вернулась с работы, не предупредив никого и не позвонив по телефону. Обращаться в полицию не имело смысла: поисковые чары не работали, натыкаясь на магический барьер, а значит, Пенелопа была у волшебников. Но почему их вдруг стали искать одиннадцать лет спустя? Или, Пенелопу увидели случайно? Тоже маловероятно, они все по-прежнему скрывались, да и внешность была изменена. От контактных линз до цвета волос, буквально все пользовались методами сделать себя сложно узнаваемыми. Джинни теперь была брюнеткой, сама Гермиона коротко остригла волосы, которые казались темно-каштановыми, и если учесть, что на последних курсах девушка свои длинные, пышные локоны осветляла, с первого взгляда её можно было не узнать. Пенелопа тоже изменила внешность... Они связались со своими контактами, ведь за десять лет люди немного разъехались, не все жили рядом. Оказалось, что они не могут связаться еще с несколькими девушками. Многие заволновались, и вот сегодня утром Джеймс отказался отпускать Гермиону от себя. Внезапно, громкие хлопки аппарации, которые Гермиона не смогла бы спутать ни с чем в мире, заставили Грейнджер подпрыгнуть на месте. Резко обернувшись, Гермиона наблюдала, как вокруг комнаты материализовались шестеро высоких фигур в черных плащах и металлических масках с палочками наготове, мгновенно окружив девушку. Казалось, еще прежде, чем появиться полностью, они успели наложить отвлекающие чары. Или, уже были под магглоотталкивающими, потому что студенты их не заметили. - Мисс Грейнджер, какая приятная встреча, - раздался насмешливый голос из её прошлого, и Гермиона устало прикрыла глаза, незаметно столкнув кольцо-портал с пальца и уронив его на свой стол. Доставать палочку девушка даже не намеревалась, опасаясь, что какое-нибудь заклинание ненароком отрекошетит в Джеймса, и только едва заметно покачала головой, глядя на пустую парту. Слегка приподнятая бровь ясно давала сыну Гарри понять: не двигаться, а когда они исчезнут, мальчику нужно использовать кольцо, переместиться к матери и всё рассказать. - Не могу ответить взаимностью, - голос Гермионы почти не дрогнул. Что с ней сделают? Будут пытать, вытягивать информацию, устроят показательную казнь? - Не двигайся, Грейнджер, - еще один голос из прошлого. - Только дёрнись, и твоим щенкам-магглам конец. - Руки, где я их могу видеть! - и он здесь... - Пожалуйста, не надо ненужных расправ и жестокости. Я не сопротивляюсь... - Гермиона подняла руки, разводя их в стороны. Главное, чтобы они не решили просто устроить показательную экзекуцию. Главное, чтобы не тронули Джеймса. - Господа, исчезаем, - Гермиона вздрогнула и обернулась, словно пытаясь скреститься взглядом с заговорившим, когда мужчина решительно сделал шаг к ней, убирая палочку, и схватил Гермиону за предплечье. В то же мгновение в животе всё сжалось, а мир исчез, когда они с громким хлопком трансгрессировали. Когда фигуры в чёрных плащах растворились в воздухе, Джеймс выскочил из-за парты, подбежал к столу и схватил портал. Он должен выполнить поручение и всё рассказать маме! Услышав новость, Джинни Уизли медленно начала оседать на пол: они схватили Гермиону! Окружённая, с направленными на неё палочками и беззащитными детьми вокруг, Грейнджер даже не могла сопротивляться. Не могла активировать портал, опасаясь, что Пожиратели устроят расправу. В одно мгновение их уютный, Новый Мир, так тщательно и с такой любовью создаваемый все эти годы, безвозвратно рухнул, словно карточный домик.